Shadowing Superherous

Жизнь без постоянного источника средств массовой информации была одновременно и благословением, и проклятием. Его телефон был с ним, и он получил в школе ноутбук на замену, за который он заставил Фила заплатить с помощью номера кредитной карты, который тот ввел в школьную систему, но даже с двумя элементами технологии ему негде было его зарядить. Именно за этим он проводил свои часы в гостиной через дорогу от Башни Героев. Иногда к нему присоединялись Таббо и Ранбу, или один, или другой, а иногда и вовсе не присоединялись, но он всегда подключал свой телефон и компьютер и откидывался на спинку стула, изо всех сил стараясь не обращать внимания на новости, которые всегда транслировались с экранов, установленных по углам. Сегодня ему не удалось проигнорировать их, потому что он был там, истекая кровью перед телевизором в прямом эфире. Он догадался, что в спешке, чтобы не сдохнуть, черт возьми, он забыл проверить наличие камер. Резкая боль в его плече и похожие пульсирующие язвы по всему телу все еще свидетельствовали об ужасе прошлой ночи, но он не ожидал, что его "почти смерть" будет транслироваться в прямом эфире в каждом доме на рынке. Он задавался вопросом, наблюдали ли они в страхе, гадая, что случится с новым злодеем, ставшим мстителем, или все они ждали, когда он испустит последний вздох и избавится от злодея навсегда. Он догадался, что это не имеет большого значения, даже если ему пришлось сглотнуть желчь, когда в новостях показывали его собственное беспомощное истекающее кровью тело, оценивая каждую новую особенность, которую они увидели, когда силы покидали его, пытаясь прочитать по губам каждый фрагмент разговора. А затем все переключилось на что-то новое, и новости стали намного более ужасающими. Техно был там, в своем плаще, держа на руках человека, который выстрелил в него острием меча. Это не могло быть намного позже, вероятно, сразу после того, как Томми потерял сознание на пожарной лестнице. Он разговаривал с людьми за кадром, позже идентифицированными как Кошмар и Эндер глаз, вероятно, угрожая им, если он вообще разбирался в Техно. Он вонзил лезвие прямо в то место, где был застрелен Томми, и вытащил его, как будто он только что не предоставил человека его судьбе. Прошло всего две минуты, когда Техно вонзил нож им в сердце, кадры на экране были размытыми, но Томми знал, как это выглядело, когда Блейд взял новый объект. Обычно он запрокидывал голову и смеялся, но в тот момент им не владело ничего, кроме гнева. Он задавался вопросом, видели ли они трое, как он истекал кровью, вживую на экране, гадая, выживет ли он, точно так же, как Томми боялся за свою жизнь. Он удивлялся, почему они не пошли искать его после того, как все закончилось. Они бы нашли его, если бы он был недалеко. И все же его оставили одного на ночь. Возможно, они проявили немного вежливости, дав Томми отдохнуть после чего-то подобного. Он никому не признался бы в этом, но это был первый раз, когда он получил пулю. Он имел дело с оружием и огнестрельными ранениями. Он видел, как другие умирали от пуль, и он видел, как у его собственной семьи были такие отметины, но никогда не попадал в себя из пистолета. Теперь он знал, почему Техно используют мечи. Раздался звонок на дверном косяке гостиной, но Томми, как обычно, не обратил на него никакого внимания. Он прокручивал свой телефон, возвращая его к жизни, пока чей-то смех не привлек его внимание. Он поднял голову, экран его телефона отпал, когда он искал звук. Это было просто немного знакомо, что-то тянуло за заднюю часть его мозга, когда его пальцы подергивались. Ему удалось отследить звук до женщины, которая расплачивалась за стойкой, а затем проскользнула за столик у окна. У нее были упругие, вьющиеся волосы, которые торчали во все стороны, напоминая Томми его собственные. Цвета были разделены посередине, светло-коричневый и белый, а ее наряд- Было не так много героев, которые раскрывали свои личности, но были и такие, кто это делал довольно очевидно. Капитан была героем гораздо дольше, чем большинство, и некоторое время назад ушела с полевой работы. Очевидно, у нее были проблемы с детьми, и она больше работала тренером для новобранцев героев, чем реагировала на поле боя. Однако время от времени ее вызывали на определенную миссию из-за ее довольно... навязчивых способностей. Как только он увидел ее, он понял, что не уйдет, пока его не позовут. Не то чтобы он действительно мог уйти сейчас, в любом случае, с его ноутбуком, заряжающимся на вялых двадцать шесть процентов, и телефоном на скромных сорока пяти, у него был по крайней мере еще час здесь, прежде чем он сможет спокойно собрать вещи и отправиться в школу утром. Он провел целую неделю в одиночестве, и мир сказал, что он никогда не сможет этого сделать. Тем не менее, его эмоции сильно ужалили, особенно когда он смотрел, как идут новости, снова и снова прокручивая кадры, которые они записали прошлой ночью. Его собственные приглушенные крики звучали в ушах на повторе, боль пульсировала в верхней части груди призрачными шрамами. Он не проверил, есть ли у него шрамы. Почему он разозлился прошлой ночью? Конечно, это задело, схватки со смертью никогда не оставляют тебя невредимым, но это была глупая ошибка того, кто был слишком уверен в себе, чтобы дать отпор, кто нажал на спусковой крючок в удачный момент. Это был не какой-то мудак-герой, это не его семья планировала месть, это был просто удачный выстрел и неприятный поворот судьбы. На кого, черт возьми, он был зол? На себя? Нет, скорее всего, это был Фил. Фил, который гнался за ним и пытался вернуть его, довел его до панической атаки, которая затуманила его разум настолько, что он не смог увернуться от брошенного оружия. Тем не менее, во всем случившемся не было его вины, и он тоже этого не хотел. Он не мог злиться на себя, это означало бы, что он принял неправильное решение, а он этого не сделал. В конце концов, он все еще был жив, верно? Он очнулся от своих мыслей, услышав звук. Звук срикошетил в его голове, и никого другого, казалось, не смутил оглушительный звук металла о металл. Именно тогда он увидел фигуру, вставшую с их кресла и скользнувшую прямо на сиденье перед ним. Страх немедленно пронзил кости, нервы и чувство крайнего ужаса поползло вверх по позвоночнику. Он должен был сохранять хладнокровие, он понятия не имел, каковы ее пределы для этого, но он верил, что любой, кто хотя бы взглянул в его сторону, увидел бы раскаленные пульсации его паники. — Не немного ли подозрительно сидеть напротив незнакомца? — Томми проворчал, загоняя свои эмоции глубоко в желудок. Они только набросились на него в ответ, поскольку действительно были важным фактором в его жизни на прошлой неделе. — Извините, — Капитан пожал плечами. —Я Паффи. — Она улыбнулась. — Теперь мы не незнакомцы. Томми не смог удержаться от легкого фырканья в ответ, отчасти забавляясь, поскольку это было бы именно то, что он сказал бы, если бы ему тоже пришлось сделать что-то подобное. — Приятно познакомиться. — Тоже самое, — она просияла, и ему стало немного легче расслабиться под ее пристальным взглядом, просто до тех пор, пока он не смог напомнить себе, кто она такая, и, что более важно, кто он сам. — Что у тебя на уме? Он поднял глаза с легким удивлением. Значит, она собиралась сказать прямо? — Э-э, что ты имеешь в виду? Ее голубые глаза искали и сканировали его, обращая внимание на каждый недостаток. Он внутренне поморщился, слегка отодвинулся и скрестил руки на груди в знак защиты, как будто это помешало бы ей прочитать его эмоции. — Ты выглядишь напряженным, — ха, это было даже не половиной всего, — Сердитый, обеспокоенный и нервный сейчас, когда я смотрю на тебя. — Ты просто пялилась? — Томми чуть крепче стиснул зубы. — Я в порядке. — Очевидно, что ты не в порядке. — Она обхватила голову руками. — Положись на меня, я выслушаю все, что угодно. Ясно, что Капитан думал о нем как о случайном проблемном ребенке, одиноком в кафе-мороженом. И, ну, может быть, он и был таким, но вряд ли в этом был смысл, потому что это было еще не все , чем он был. Это был герой высшего уровня, с доступом ко всем отделам и прямым разговором с тем таинственным главой, который на самом деле управлял башней. Если бы он что-то проговорился, все было бы кончено. Похоже, это вся моя жизнь сейчас . Он позволил этой мысли задержаться на мгновение. Итак, он швырнул ее открытость прямо ей в лицо. — Кто ты, мой психотерапевт? Она пожала плечами. — Может, тебе нужен такой. — О, отвали, — он откинулся на спинку стула. — Я великолепно справляюсь со своей ситуацией. Она подняла бровь. — Правда? Он промурлыкал подтверждение, бросив взгляд в сторону вдовы, где маячила Башня Героев, похожая на логово какого-то злодея, только совсем наоборот. — Какой была бы эта ситуация? Он издал еще один смешок, пытаясь скрыть свою настороженность, хотя знал, что капитан все равно все это видит. — Не твое дело. — Я думаю, что хорошо говорить о вещах, когда они всплывают у нас в голове. — Ее взгляд не дрогнул все это время, и это начало ошеломлять его. — Кажется, это особенно распространено у тебя. — Ты делаешь это для удовольствия, Капитан? — Он позволил своему взгляду скользнуть во что-то более мрачное, но надеялся, что сохранил хоть какую-то детскую тревогу, чтобы она на самом деле ничего не заподозрила. — Ты ходишь по случайным заведениям и пытаешься вынюхать проблемных детей? — Я делаю все возможное, чтобы помочь каждому, кто выглядит так, будто он в этом нуждается, — не стала уклоняться она. — Но я не пыталась кого-либо беспокоить. Твои эмоции витают над всем этим местом. — Томми снова внутренне съежился, надеясь, что это не зарегистрируют, и зная, что это произойдет. — Я не собираюсь заставлять тебя рассказывать мне что-либо о твоей ситуации, но я хотел бы знать, в безопасности ли ты и не нужна ли тебе помощь. Даже проскальзывание за столы незнакомцев, чтобы оценить их проблемы, не могло скрыть тот факт, что эта женщина была, по сути, святой. Она поддерживала рост башни с первого дня, растила героев, чтобы они заполняли пустые места, и учила их морали, необходимой для того, чтобы действительно стать героем. Это было то, чего Томми сильно не хватало - морали. Ему все еще было трудно отличить хорошие законы от плохих, какие из них можно было проигнорировать простым закатыванием глаз, а какие заслужили бы похвалу от его семьи. Он был удивлен, узнав, что переход улиц не вызывал активного презрения в обществе, к тому же существовал закон, запрещающий это. Он почти предполагал, что каждый закон, который нарушала его семья, был очень важным. Если кто-то и мог правильно научить его морали, то это была бы она. К сожалению, на нем не было маски, и он не был проблемным бывшим злодеем. Просто ребенок, просто подросток, у которого слишком много сквернословия, чтобы заглушить травму. —"Я не могу рассказать тебе ни о том, ни о другом, — пробормотал он. —"Я сам едва понимаю это. Ее взгляд, наконец, смягчился от того решительного взгляда, который сделал ее знаменитой, и он откинулся на спинку стула. — Ты, по крайней мере, осознаешь, что твоя ситуация не хороша, раз вызывает у тебя все эти эмоции, верно? Томми чуть не расхохотался, но сдержался до небольшого нервного смешка. — Да, я понял это слишком поздно. Она кивнула, его кудри подпрыгнули вверх-вниз вместе с ней. Ему стало интересно, делал ли это он, он никогда по-настоящему не задумывался об этом раньше. —"Я действительно не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь мне, что происходит, — настаивала она, и Томми снова сдержался. — Я бы хотел помочь тебе, если бы мог. — Я не думаю, что вы сейчас что-то можете сделать, Капитан, — вздохнул он. — Я иду в гору… Я думаю. Не могу сказать наверняка, все продолжает мешать, но становится лучше. — Он вздохнул, позволив своим глазам моргнуть всего на мгновение дольше, чем требовалось. — Я обещаю, все станет лучше. Или я буду мертв. Либо он доживет до конца трех недель и станет героем, либо его ждет пожизненное заключение. Ни с одного из этих путей нельзя было сойти, если только он не погиб трагической смертью, а его труп, вероятно, использовали для опознания его семьи, которую затем разыскали бы в трауре. Все действительно было бы проще, если бы его семья изначально не была злодеями, но он был уверен, что они сказали бы то же самое о том, что он их предал. — Приятно видеть, что ты настроен оптимистично, — усмехнулась она. — Могу я что-нибудь для тебя сделать? — Пока нет, — и она кивнула в ответ. — Пока ничего. — Тогда я оставляю это тебе. — Ее стул заскрежетал по полу, когда она вставала, и несколько человек посмотрели на нее, когда она это делала, но она не обратила на них внимания. — Если тебе действительно нужна помощь, горячая линия - всегда отличное место для начала. Он выдохнул струю воздуха. — Я буду иметь это в виду. Герой ушел, не сказав больше ни слова, просто еще раз ободряюще улыбнувшись, на что Томми хотел бы ответить взаимностью, но это было слишком натянуто. Он позволил своим эмоциям снова взыграть, вдохнув постоянно сжимающую его печаль и отдаленный страх перед тем, что должно было произойти. Он снова посмотрел на экран телевизора как раз в тот момент, когда Блейд смотрел в камеру. Благодаря своей маске и прыжкам между моментами он знал, что их связь не разорвана. Он не знал, сможет ли раскрыть свою личность и их личности вместе с ним. Он не знал, хватит ли у него сил отправить людей, которых он любил больше всего на свете, в место, где он никогда не сможет увидеть их снова, место, которое не причинит им ничего, кроме боли. Любой другой, кто мог таиться в его сознании, сказал бы ему, что это означало, что он все еще верен Синдикату, и ему пришлось согласиться. Он не был настоящим предателем. Просто по-настоящему убедительный двойной агент.