Shadowing Superherous

— "Тебе просто нужно еще немного отдохнуть, Томс". — Произнесенная шепотом фраза растопила его мышцы, и Томми впервые за целую вечность почувствовал себя в безопасности. — "Я знаю, тебе больно, тяжело делать то, что мы делаем." Томми почувствовал, что кивает, но его тело хотело двигаться. Он тихонько заскулил, зная, что имеет полное право жаловаться только перед ними двоими, перед ним и его братом. — "Ты такой храбрый. Было так приятно, когда с тобой нянчились." — Почему они не делали этого чаще? Он, конечно, был большим человеком, но окружавший его комфорт был благословением небес. — "Такой храбрый, мы все гордимся тобой". Он глубже погрузился в тепло, удовлетворенный вздох сорвался с его губ. Он "услышал", как Уилбур хихикнул, и еще один призрачный поцелуй коснулся его лба. Он не хотел, чтобы это заканчивалось. Жизнь была ничем без Уилбура, без его семьи. Все, чем ему когда-либо удавалось стать, он отбросил бы в мгновение ока, если бы его просто попросили вернуться. Ему это нравилось, он хотел большего. — "Теперь ты с нами в безопасности, Томми", — пообещал Уилбур, и Томми проглотил это, смакуя слова и сохраняя их, чтобы прокручивать в памяти до конца своих дней. — " Мы бы никогда не причинили тебе вреда. Мы любим тебя". — "Я знаю", — прошептал Томми в ткань своего свитера. — "Я тоже тебя люблю". — "И ты тоже не причинишь нам вреда, верно?" — Спросил Уилбур, и тепло начало покидать меня. Томми крепче прижался к брату, но, казалось, это просто ускользало из его пальцев. — "Ты не бросишь нас, ты останешься, верно?" Конечно, попытался сказать он, но его рот был словно ватный. Все было неправильно, все распадалось у него на глазах. Он пытался вернуть тепло, скуля, надеясь, что кто-нибудь услышит, но все это покидало его слишком быстро. Он вздрогнул, его рот, наконец, открылся, когда он прошептал. — “Уилбур? — попутному ветру. Его глаза открылись, и он оказался в незнакомом месте. Диван под ним был голубым, и хотя шторы в комнате были задернуты, они едва скрывали солнечный свет, пробивающийся с неба. На журнальном столике перед ним лежал его телефон, на экране которого отображалось сто процентов, а зарядное устройство все еще было подключено к стене. Стены были простого светло-голубого цвета, а телевизор транслировал новости без звука, рассказывая о текущей политике. Он заставил себя подняться, его руки немного дрожали, а голова двигалась чуть тише, чем он привык. Ему удалось полностью сесть, проведя рукой по рубашке, прежде чем посмотреть под нее на кожу. Багровые пятна от синяков исчезли, остались только слабые желтые и зеленые. Его грудь больше не болела при каждом вдохе, но бока болели достаточно сильно, чтобы быть заметными, вероятно, из-за заживления. Он слегка застонал, откинул голову на спинку дивана и взял свой телефон. Он увидел, что его маска и чейнджер все еще включены на темном экране, и у него было всего несколько уведомлений, которые он пропустил за последние двенадцать часов или около того. Один из них вызывал большее беспокойство, чем остальные. >>>> Где ты? Ранбу просто написал сообщение. Томми не мог сказать, было ли оно срочным или любопытным. Оно было отправлено всего полчаса назад, когда должен был состояться их общий урок на день. Время было позже, чем он надеялся, и он замер над клавиатурой, придумывая оправдание получше, чем все мои вещи были уничтожены, а мне только что сделали операцию. >>>> Прости, у меня пищевое отравление. Правда? Это было лучшее, что он мог сделать? Это было веское оправдание, поскольку пищевое отравление действительно было чем-то, чего никогда нельзя было предсказать, и обычно оно проходило через двадцать четыре часа, так что на следующий день он мог вернуться совершенно здоровым, и никто бы и глазом не моргнул. И все же это звучало как оправдание, и Томми определенно написал бы ему об этом до начала учебного дня, если бы он не собирался приходить. Тем не менее, он мог придумать много дерьмовых шуток, которыми можно было бы прикрыть свой поздний ответ. >>>> О'кей. Жаль это слышать. Тебе нужно домашнее задание? Томми вздохнул. Ранбу был доверчивым человеком, он бы купился на это. Не-а, не смог бы этого сделать, даже если бы попытался. Три маленькие точки появлялись и исчезали по мере того, как он печатал, а затем остановились на надеюсь, вам станет лучше! На этом все закончилось. Он вздохнул и положил телефон лицевой стороной вниз на кофейный столик, а затем сосредоточился на том, где, черт возьми, он был и где должны были быть все остальные. — Хэй? — Позвал он. Его голос был слегка хриплым, а через устройство смены голоса звучал еще хуже. — Ультра? Цитрус? — Я на кухне! — Понк ответил. — Не вставай, я приду к тебе. Томми не собирался этого делать, если только от этого не зависела его жизнь. Тяжелое чувство все еще давило на кости, но, по крайней мере, он чувствовал себя хорошо отдохнувшим впервые с тех пор, как ушел. Понк вошел в дверь справа от себя, неся тарелку с едой и стакан воды. Ха, он хотел пить. Он определенно не пил воды с тех пор, как отправился в погоню через весь город, вероятно, он был обезвожен гораздо сильнее, чем следовало. — Ешь медленно, — Понк подтолкнул его локтем, но поставил блюдо перед собой. Боже, оно выглядело аппетитно. Свежие фрукты, целый ассортимент выпечки, но сначала он потянулся за водой, опустив нижнюю половину маски, но все еще прикрывая лицо тенями, которые отвечали ему. — Я думал, ты сказал, что это не займет много времени, — сказал Томми после того, как осушил половину стакана. Понк просто сел рядом с ним. — Сейчас середина дня. — Большинство пациентов просыпаются после того, как действие анестезии заканчивается, но ты не спал полных восемь часов, похоже, целую неделю, — усмехнулся Понк. — Я дал тебе поспать. С пяти утра до двух часов дня было хорошим десятичасовым сном, и он потратил день на сон, когда, вероятно, должен был пытаться найти другое место для сна и еще несколько предметов первой необходимости. Однако он разглядел в этом сентиментальность и решил, что поблагодарить его, вероятно, было лучшим выходом. — Спасибо, — он улыбнулся, хотя этого было не видно. — Я выгляжу намного лучше. — Тебе гораздо меньше грозит смерть, это точно, — Понк откинулся назад. Томми откусил от одного из пирожных, и оно получило твердые четырнадцать баллов из десяти. — Это моя квартира, другие мои сотрудники управляли магазином, пока я помогал тебе. Вайолет в патруле. Томми съежился. — Он попросил меня пойти с ним. — Это может случиться в любой другой день, — отмахнулся Понк. — Тебе нужно было выспаться, а отправиться с ним в патруль было бы противоположностью тому, чтобы расслабиться. Томми усмехнулся. Конечно, но такова была его жизнь. У него не было выходных, он всегда был начеку, чтобы продолжать маскировать свою личность, и должен был быть готов к действию в любой момент, когда это потребуется. — Я не хочу, чтобы ты выходил из дома еще три дня, понял? — Понк настаивал. — Никакой работы линчевателя, пока ты полностью не исцелишься. Это было то, чего он просто не мог сделать. — Э-э, я не могу этого сделать, — он почесал затылок. — Если я не вернусь на поле, башня заподозрит неладное. — Ты не герой, — Понк еще больше нахмурился. — Башня не диктует, когда ты можешь выходить, а когда нет. — Они вроде как могут, — вздохнул он. — Потому что, если я не выполню свою часть сделки, они просто арестуют меня. Понк нахмурился. — Значит, даже если тебе физически мешают бороться с преступностью, ты все равно должен это делать? — Да. — Такова была жизнь. Ему приходилось преодолевать все травмы и доживать до трех недель до смерти, иначе он был бы заперт за решеткой до конца своей обычной жизни. — Расскажи мне об этой сделке, — он повернулся к Томми лицом, когда Тот допил остатки воды. — О чем вы договорились? — Я работаю линчевателем три недели, — начал он, и образ маски Кошмара вернулся к нему. — Они демонстрируют свою лояльность и доверие ко мне, не арестовывая меня, а я демонстрирую свою лояльность им, воздерживаясь от незаконных действий и не скрываясь от глаз общественности. — Он схватился за волосы, когда выдавил последнюю часть. — Затем, по истечении трех недель, я выдаю им свою личность, и они впускают меня в башню. Понк удивленно моргнул. — Ты согласился сообщить им свою личность? — Это был своего рода единственный выбор, который у меня был, — пробормотал Томми. — Я понимаю, к чему они клонят. Раскрытие моей личности выдало бы им остальных членов Синдиката, и это удержало бы меня от обмана, поскольку они знали бы обе стороны. — А что произойдет, если ты не снимешь маску? Томми прикусил внутреннюю сторону щеки. — Тогда они арестуют меня. Понк вздохнул, закрыв лицо руками. — Значит, они ничего не теряют и обретут все, если ты отступишь. — Я- да? Но я не отступлю, потому что тогда я стану героем и получу полное прощение. — Тень, — Понк посмотрел ему прямо в глаза. — Что мешает им целенаправленно заставить тебя арестовать? Он никогда не задумывался об этой стороне дела. Он думал, что они должны были поддержать это. Это была честь сделки, это был баланс долга жизни Томми. Они не стали бы специально заставлять его проигрывать, потому что им все равно пришлось бы впустить его в башню из-за долга. Единственный способ выпутаться из этого - это если некому будет отдать долг жизни, и ему придется- Глаза Томми распахнулись. — Они собираются убить меня, — осознал он с тяжестью на сердце. — Они собираются убить меня, как только я сниму маску, и обставят это как несчастный случай. Понк кивнул. — Они ничего не потеряют и приобретут все. — Слова укрепились, когда он произнес их во второй раз, это было обещание, а не предсказание. — Но - Они герои! Они не могут никого убить! — Кто их остановит? — Понк еще немного повысил голос. — Даже герои могут убивать в целях самообороны. — Нет, нет, нет, нет, — пробормотал Томми себе под нос. — Они не могут этого сделать - я... я ребенок! — И ты убил двух человек, — уточнил Понк, и Томми поник. — Тебе следует убраться из города сейчас, когда у тебя все еще есть шанс. — Ты говоришь мне бежать? — Томми вздрогнул от ужаса в его тоне, без маски и открыто для всеобщего обозрения. — У меня за душой нет ни пенни, Понк! Я не могу просто оставить свой бардак позади, они бы выследили меня в мгновение ока и оставили бы на произвол судьбы за отказ от сделки, и тогда все произошло бы в любом случае. Понк посмотрел на него с сочувствием, когда в животе Томми закружилась буря эмоций. Как он этого не заметил? Почему он думал, что простой жизненный долг удержит их от грязных игр? Это было то, что пытался сделать Фил, уничтожая героев, он хотел предотвратить подобные вещи. Томми был глуп, доверяя им до сих пор, каждый урок, который ему когда-либо преподавали, пошел насмарку, и не было альтернативного финала, который мог бы вытащить его из запутанной веревки, которую он затянул у себя на шее. — Я могу придумать только одну возможность, которая защитит тебя, Тень, — начал Понк, — И она тебе не понравится. — Просто выкладывай. — Его голос дрожал, все было неправильно. Его семья, блядь, разрушила его жизнь, и теперь герои были довольны тем, что никогда не позволили ему искупить свою вину. — Ты мог бы вернуться в Синдикат. — У Томми сразу перехватило дыхание. — Они бы тебя защитили. — И доказать, что они были правы? — Понк только опустил взгляд на свои руки, предоставив его своей судьбе. — Вся эта работа впустую... — Мне жаль, Тень. Томми проглотил остатки еды и встал, схватив телефон и затолкав его в карман куртки. Он сглотнул желчь, которая угрожала дать о себе знать, и просунул руки в рукава. В комнате продолжало становиться темнее. — Спасибо за твою помощь, — выплюнул он, гнев был направлен не на Понка, но его было трудно скрыть. — Но героям следовало бы знать, что лучше не убивать меня. Последний человек, который пытался это сделать, получил удар мечом в сердце. И он вышел из квартиры, закрыв за собой дверь и выйдя в коридор. Он не потрудился спуститься в вестибюль, взбежал по лестнице и распахнул дверь на крышу. Он бил кулаком по коробке радиатора, пока костяшки пальцев не покрылись синяками и кровью, и побежал через весь город в поисках героя, который мог бы сказать ему гребаную правду.