Irien, который выжил... нас из дома

Солнце-5 (человечество никогда не отличалось фантазией) вставало над кислородной планетой класса А, освещая освоенную хумансами урбанизированную местность и пробираясь фотонными щупальцами в огромную гостиную все того же пентхауса. Всего три месяца прошло с тех пор, когда семейство Трастамара обнаружило на своей террасе подброшенного Irien'a, а гостиная, в которой Корделия некогда смотрела ужаснувший ее выпуск новостей, радикально преобразилась. Если три месяца назад комната представляла собой образец хорошего вкуса и соразмерности вкупе с порядком и комфортом, то в настоящий момент она легко могла бы сойти за филиал ближайшего стрип-клуба. Если три месяца назад стены украшало несколько голографий от известных фотохудожников, то теперь эти изображения беспомощно терялись во множестве других изображений самых разных размеров, от миниатюрных, с ладонь, предназначенных под автографы, до постеров во всю стену. И на всех этих изображениях царил он — «Мотылек»! Вот он в окружении поклонниц взмахивает «крылом», вот он на подиуме, залитый светом, вот с ним рядом сияющая леди Катрин, вот он элегантно балансирует на взлетающем дроне, а вот он в небрежной позе на месте пилота во флайере Корделии. На одном из постеров золотыми буквами выведено «Кеша». И ни единого намека на то, что в квартире по-прежнему обитает еще один киборг. Но он все еще там, киборг по имени Мартин, и в настоящий момент крепко спит, хотя процессор уже активизировался и засек вкрадчивые шаги за дверью. Кто-то крался на цыпочках, затем так же вкрадчиво поскребся и позвал: — Мартин… Мартин… Процессор мгновенно идентифицировал голос — Корделия. Мартин проснулся. Корделия продолжала скрестись. — Мартин, вставай, — почти умоляюще прошептала она. Он со вздохом выбрался из-под одеяла, натянул шорты и футболку. Запутался в платьях и костюмах Корделии, висевших стройными рядами вдоль стен. С ним это случалось регулярно с тех пор, как он спал в стенном шкафу. А в стенной шкаф он перебрался в тот день, когда в их квартире поселился разумный Irien. Отодвинув дверь шкафа, Мартин увидел стоящую на пороге Корделию. Уже в деловом костюме, она трогательно прижимала к груди туфли-лодочки, не решаясь надеть их раньше, чем покинет квартиру. — Мартин, присмотри, пожалуйста, за завтраком, — все тем же умоляющим шепотом продолжала она, — а то я на работу опаздываю. Если не присмотришь, то нам мало что достанется. Ты же помнишь, какой сегодня день? Мартин уныло кивнул. Он помнил — день выпуска Irien'a, выжившего его из комнаты. Разве такое забудешь? Подготовка к этому знаменательному дню шла уже неделю! Умывшись, Мартин пошел на кухню и... замер на пороге: все горизонтальные поверхности были уставлены «подарками». Похоже, Кеша получил весь ассортимент ближайшей кондитерской. Вот гора пирожных с кремом, вот замок из марципана, а вот нечто, напоминающее кокон из сахарных нитей. И на каждом изделии красовалось, то выложенное орехами, то шоколадной крошкой, то кремовой вязью, имя «Кеша». Одного Мартин не понял — зачем имениннику еще и свадебный торт? Огромное, многоярусное сооружение, залитое глазурью, на вершине которого красовался «мотылек» на палочке. Мартин обошел «айсберг» из глазури. У него возникла мысль подсадить вместо карамельного «мотылька» натурального, ночного, с шерстистыми лапками и силуэтом «мертвой головы» на спинке. С трудом подавив соблазн, скорее из жалости к натуральному мотыльку, которого могла постичь участь леденцового, чем из страха перед последствиями, Мартин запустил кофеварку, приготовил сок, нарезал сыр и выложил на тарелку горячие тосты. Скользнувшая на кухню Корделия скромно примостилась за тем углом стола, который был относительно свободен. Мартин поставил перед ней чашку кофе. На кухне появились Кеша и леди Катрин. Катрин, сияющая, радостно возбужденная, Кеша — в пижаме с попугаями, взлохмаченный, с капризно выпяченной губой. Не удостоив Мартина и Корделию приветствием, принялся считать подарки. Делал он это долго. Завершив один круг подсчета, ушел на второй. Леди Катрин терпеливо ждала приговора. Выражение на лице Кеши сменилось: из сонно-капризного плавно перетекло в трагическое. В васильковых глазах блеснули слезы. — И это все? — скорбным шепотом произнес он. — Тридцать пять? Это все, чего я стою? Все, чего я достоин? — Кешенька, это самая лучшая кондитерская! — оправдывалась леди Катрин, заламывая руки. — Самая дорогая! — И эта лучшая кондитерская способна на какие-то тридцать пять жалких изделий? — скорбь в голосе Кеши приобретала вселенские масштабы. — Тридцать пять тортов банального дизайна и банального же содержания! Вот это что? Вот это, я вас спрашиваю? — Кеша ткнул пальцем в леденцового «мотылька». — Пошлость, кустарщина. Где вкус? Где изысканность? Мартин в это время ставил перед Корделией тарелку с тостами, которые успел расцветить конфитюрами. Услышав про жалобы на вкус, невозмутимо подошел к «айсбергу», выдернул «мотылька» и с хрустом откусил крылышко. Проанализировал поступившую с рецепторов информацию и объявил: — Вкус есть. Корделия прыснула, Катрин ахнула, Кеша позеленел. — Да как… Да ты… ах ты, жестянка! — завопил он. — Это моё! И обернулся к Катрин с безмолвным требованием осуществить возмездие. Катрин, встрепенувшись, гордо шагнула вперед. — Корделия, я, кажется, тебя просила. Держи своего грубияна подальше! — Он всегда все п-п-портит! — заныл Кеша. Корделия тем временем доела тостик, запила его кофе и обратила на родительницу незамутненный взгляд. — А что случилось? — спросила она. Мартин тем временем откусил второе крылышко. Кеша взвыл. Катрин схватилась за сердце. — Ничего, Кешенька, ничего. Когда мы поедем в город, я куплю тебе чупа-чупс. Корделия насторожилась. — Куда поедете? — В город,— леди Катрин вызывающе выпрямилась. — Ты знаешь, какой сегодня день. Я обещала Кешеньке подарок. Корделия оглядела кухню. — Какой еще подарок? — Мы идем на фестиваль эротической кухни. Корделия поставила кружку на стол. — Мартин, у меня для тебя плохие новости, — грустно произнесла она. Мартин набычился от предчувствия. — Тебе придется посетить фестиваль эротической кухни. Лицо Кеши застыло в неподдельном, высококачественном ужасе. Вот уже три месяца ему не разрешалось выходить из дома под предлогом, что он в розыске. Три месяца он был лишен внимания и обожания зрительниц, три месяца не блистал на подиуме. И вот когда забрезжил луч надежды… — Что это значит? — гневно спросила леди Катрин, с негодованием уставившись на Мартина, будто это он все подстроил. — Почему он? Почему с нами не может пойти тот очаровательный доктор? — Вениамин Игнатьевич в рейсе, — мрачно ответила Корделия. — А там еще был такой экстравагантный мужчина… бухгалтерией заведовал. — Сергей Петрович? Он сломал ногу. — Какое несчастье! — Мама, если тебе так необходима компания, я могу позвонить Камилле, — Корделия состроила любезную мину. — Она сейчас как раз на Новой Москве. Казино «обкатывает». Но это предложение неожиданно отверг Кеша. — Нет! Только не она! — В его голосе прорезались нотки отчаяния. Все дружно на него посмотрели. — Я чего-то не знаю? — осведомилась Корделия. Катрин повела глазами влево и вверх. — Мы могли бы… мы могли бы… пойти вдвоем, — нерешительно предложила она. Вид у Корделии был такой, будто она по ошибке съела лимон. — Ага, чтобы в вечерних новостях я увидела, как дымит очередной «Мухомор». — Ну почему обязательно «Мухомор»? — обиделся Кеша. — Есть и другие ночные клубы. — Если тебя выпустить, то моему каналу мобильных бригад не хватит! Или с Мартином, или никак! — отрезала Корделия. Кеша состроил жалобную физиономию и завыл. Катрин бросилась его утешать. — Кешенька, малыш, не плачь. Мы его оставим у входа во флайере. — Ага, сейчас, — подал голос Мартин. — Вот только валенки зашнурую. — Что такое «валенки»? — не удержалась от вопроса Катрин, не прерывая процесс утешения. — Понятия не имею, — ответил Мартин, — но идиома мне нравится. Меня в моем флайере никто не запирает. — Я вызвала такси, — гордо заявила Катрин. Раздался сигнал мессенджера леди Эскотт. Она схватила голофон. — Ну вот, машина будет через 15 минут. — Мартин, собирайся, — с нежностью глядя на киборга, сказал Корделия. Кеша уже вихрем унесся в свою комнату, бывшую когда-то комнатой Мартина. Леди Катрин тоже убежала доводить до логического завершения свой макияж. Мартин вздохнул. Корделия встала из-за стола и погладила его по плечу. — Мартин, родной, обещаю — это очень скоро кончится. Четверть часа спустя Мартин, не смевший поверить в свое несчастье, сидел на заднем сидении таксофлайера рядом с леди Эскотт и впервые в жизни ехал на фестиваль эротической кухни. Леди Эскотт и Кеша так и не придумали, как от него отделаться. Перед самым вылетом Корделия ухватила Irien'a за ухо и отвела в сторону. — Я тебя предупреждаю! — внушительно произнесла она, нежно улыбаясь и подтягивая ближе побагровевшее ухо. — Я тебя предупреждаю, паразит, если ты, сволочь, еще раз попробуешь метаморфизировать в «мотылька», просидишь без сладкого в гостевом туалете до самого Рождества. — Хозяйка… госпожа… ухо вспухнет! — страдальчески просипел «паразит». — Зачем же портить фестиваль вспухшим ухом? Да я… да я никогда… я же чисто гипотетически, а практически… ни-ни… Пустите ухо. Ухо Корделия отпустила, но обещанию не поверила. Потому что Irien'у по кличке Кеша никто не верил. С ним постоянно происходили всякие странные вещи, в непричастности к которым он упорно всех уверял. Например, он с пугающей регулярностью оказывался на крыше элитного пентхауза в облачении «мотылька», утверждая, что его туда занесло не дроном, а ветром. Корделия не раз получала в домовом чате жалобы от мужей, требующих прекратить эту разлагающую деятельность, а от жен — подмигивающие смайлики. Она попыталась заблокировать все выходные отверстия из квартиры, но на следующий день Кеша, невинно хлопая ресницами, объяснял, что его сквозняком вытянуло в форточку. Всю дорогу леди Эскотт жаловалась пилоту флайера на жизнь. Она очень любила жаловаться и предавалась этому занятию при каждом удобном случае. Жаловалась она на всех: на соседей, которые не желают ставить ее в известность о творящихся за их дверями непотребствах, на дочь, которая не уделяет ей внимания, на Мартина, на него вообще за все, снова на соседей, потом на своего парикмахера, который не понимает, чего она хочет, потом снова на Мартина, потом на своего массажиста, потом… И так до бесконечности. К моменту прибытия к павильону, где проводился фестиваль, Мартин почти уверился в невыносимости и несправедливости ее нынешнего бытия. Судя по забитой флайерами и кобайками парковке, фестиваль пользовался успехом. Перед павильоном леди Катрин купила Кеше огромный чупа-чупс, а Мартину перепала детская порция мороженого. Но Мартин был этому даже рад: так эротично, как Irien, поглощать карамельный шар он не умел. Леди Эскотт и Кеша неторопливо двигались от одного выставочного стенда к другому. Каждая композиция была представлена либо новомосковским рестораном, либо ночным клубом. Шеф-повар заведения-участника изощрялся в приготовлении блюд и салатов из авокадо, получившее свое имя за некоторое анатомическое сходство с частями мужского организма, и водорослей, богатыми особыми возбуждающими компонентами. На одном стенде посетителям предлагалось произвести дегустацию, и Кеша немедленно подался в эксперты. Порция оказалась маленькой, и Кеша тут же попытался устроить скандал, во избежание которого леди Эскотт пообещала ему торт «Эммануэль», фирменное блюдо фестивального буфета. Кеша сразу умолк, а Мартин подумал, что эта его сговорчивость неспроста, что этот «паразит» под занавес что-то готовит. Вот только что? После дегустации они перешли к стендам с инопланетными представителями. Там было относительно тихо и прохладно. Блюда выглядели пугающе-незнакомыми. Видимо, с инопланетным эротическим подтекстом. Вскоре они нашли экзотические блюда из эдемских грибов. Мартин знал, что это не те грибы, которые растут в лесах на опушках, а те грибы, которые по этим опушкам бегают. И не только бегают, но и кусаются. И охотиться на них полагается со спецназовским ножом и винтовкой. Тут у стенда с грибами стоял… рослый киборг в стильном черном комбезе. Виски модно подбриты, волосы забраны в хвостик. На посетителей киборг не обращал внимания. Глаза цвета lilac устремлены в бесконечность. Irien'a по кличке Кеша, казалось, интересовал именно киборг, а не выставленные блюда. Он сначала обошел вокруг DEX'а, потом схватил с тарелки кусок и быстро сунул в рот. DEX не отреагировал. Кеша вновь обошел вокруг киборга и состроил рожу. Потом побежал, набирая скорость. Киборг не шевельнулся. Кеша снова стащил кусок. Опять ничего. — Мне скучно! — захныкал Irien. Леди Эскотт немедленно потащила его к другому стенду с чем-то ярким и продолговато-фигурным, из марципана с вкраплениями из шпанской мухи. Кеша плелся за ней, едва переставляя ноги. Мартин в свою очередь приблизился к DEX'у. На него тот также не отреагировал. Мартин, невзирая на это доказательство неразумности, активировал внутреннюю связь. «Тебе он одну рожу скорчил, а мне — десять раз на дню. И еду не кусками, а тарелками ворует. Ладно, извини, не мне тебе жаловаться. Ты тут торчишь один-одинешенек и даже уйти не можешь. А вокруг люди… Я тебя понимаю. Я сам когда-то…» Внезапно расфокусированный взгляд киборга стал осмысленным. Он покосился на Мартина и… подмигнул. Ошеломленный Мартин подмигнул в ответ. На всякий случай просканировал прилегающее пространство на случай свидетелей. Ближайшие посетители находились метрах в двадцати. «Ты разумный, что ли?» «Ага.» «А тут что делаешь?» «Стенд охраняю. Меня Джек зовут.» «А меня Мартин. Ты откуда?» «С Эдема.» Киборг, назвавшийся Джеком, взглядом указал на прикрепленную к стенду табличку «Североомлошское лесничество». «А сюда как попал?» Взгляд киборга затуманился. «Взломали меня. В защите от производителя сплошные дыры, вот в одну из них хакер и пролез. Вот теперь стою здесь. Но я и здесь молчать не буду!» «А хозяин? Или у тебя хозяйка?» «Хозяин. Третьего уровня.» Киборг вздохнул. «Придурок наивный. Пропадет без меня.» «А ты в ОЗК позвони. Хочешь, номер дам?» «Хочу!» И тут раздался торжествующий вопль. — Ага! Откуда-то шариком от пинг-понга выскочил Кеша. Отпихнув Мартина, победоносно уставился на DEX'а по имени Джек. — Ага! Попался. Мартин от неожиданности едва не потерял равновесие. Перекидывая DEX'у с Эдема контактный номер ОЗК, Мартин успел заметить, как глаза DEX'а вспыхнули красным. Кеша отскочил от него с криком ужаса. На помощь бросилась леди Эскотт. DEX рванул к выходу. Посетители с воплями «Бракованный!» бросились из павильона. «Спасибо, амиго…» — бросил он на прощание Мартину. «Это тебе спасибо!» — ответил Мартин и с удовлетворением покосился на трясущегося от страха Кешу. Устроители фестиваля торжественно угостили леди Эскотт чаем, а Кеше вручили торт «Эммануэль», который при отрезании кусочка исполнял популярную мелодию. Полицию, однако, вызывать не стали. Когда они уже сидели в таксофлайере, Кеша упоенно рассказывал, как сорвавшийся DEX пытался отобрать у него торт, а леди Эскотт закатывала глаза и хваталась за сердце. Но самым худшим для Мартина было то, что, исчерпав все варианты покушений, Кеша вдруг вспомнил. — А ты, шелезяка, с ним разговаривал! Ведь так? Леди Эскотт проявила выдержку и только по возвращении домой Корделии устроила сцену. Едва Корделия переступила порог, леди Эскотт, перевязав полотенцем голову, упала на диван. — Он… он… — задыхаясь, выговаривала она, тыча дрожащим пальцем в Мартина, — на Кешеньку… на моего бедного, беззащитного мальчика… DEX'а сорванного спустил… Лежа в своем стенном шкафу, Мартин думал о том, как счастливо он жил последние три года. Он ушел в свое убежище, не дожидаясь ужина и даже не прислушиваясь к тому, как Корделия одно за другим опровергала возводимые на него обвинения. Она всегда будет на его стороне. Мартин не сомневался. Пройдет совсем немного времени, и Корделия принесет ему поесть. Потом она будет тихонько пересказывать ему свой день, а он поведает свою версию происшедшего. Полночи они будут смеяться и строить планы своего счастливого будущего.