Let me please you like you would

Полёт тянется долгую мучительную вечность. Ну, ладно: четыре с половиной часа — тоже не шутки. Ни Жан, ни Кевин, ни Джереми не боятся летать. Для Джереми это что-то вроде обыденности, потому что за всю свою жизнь он летал несметное количество раз, а для Жана и Кевина — не самое приятное, но необходимое мероприятие. Они сидят на ряду втроём, Джереми расположился возле прохода, а Жан — у окна. В салоне не так много людей, есть даже свободные кресла — например, весь ряд позади них полностью пустой. Джереми, откинувшись на спинку сиденья, кажется, спит — по крайней мере, его глаза закрыты, а в ушах наушники. Кевин держит его за руку, их пальцы переплетены, а его голова — на плече Жана. Подлокотники давно подняты за ненадобностью, потому что они пытаются быть поближе друг к другу. Жану спать не очень хочется. Скорее, хочется развлечься: все песни уже переслушаны, он не скачал себе ни одного фильма, читать он тоже ничего не хочет. И он решает, что в качестве жертвы можно выбрать Кевина. Он целует его в висок, и Кевин заинтересованно приподнимает голову, за что получает быстрый поцелуй в губы. Очевидно, Кевину тоже хочется скрасить скучные часы, — и он подается вперед, целуя Жана глубже и настойчивее. Жан скидывает кроссовки, садясь в кресло с ногами и спиной опираясь на стену с иллюминатором. Чтобы Кевину было проще. И Кевин садится ещё ближе, ровно напротив него. — Веселитесь? — сонно шепчет им проснувшийся Джереми, но весь его сон снимает, как рукой, когда он замечает огонёк во взгляде Жана. Знакомый ему огонек. Джереми знает, что обычно следует за этим огоньком. Это знает и Кевин. И он опускает пальцы на подбородок Жана, тянет его к себе и целует: тягуче, плавно, уверенно и настойчиво. Джереми за его спиной неровно вздыхает. — Ладно, я закрою проход, чтобы вы, две нетерпеливые задницы, могли заняться своими грязными делами, — шепчет он на ухо Кевину, но Жан тоже слышит и не может сдержать смех. А потом садится ровнее и нажимает кнопочку вызова стюардессы. Девушка подходит к ним уже через несколько секунд, и Жан елейно улыбается ей. — Прошу прощения, у вас есть пледы? Очень холодно что-то, кондиционер, видимо, на полную катушку, — жалуется он. Стюардесса учтиво кивает и отходит за пледом, а Джереми хмыкает. На самом деле, в салоне — очень жарко. Воздух, идущий сверху, не сильно помогает, и Джереми потеет даже в футболке. Но, конечно, он всё прекрасно понимает. Жан накрывает пледом свои бёдра и — бёдра Кевина. Они садятся ещё ближе, пока Джереми спиной загораживает их ряд от прохода. Люди по салону почти не ходят — и это радует Жана, который быстро скользит ладонью под джинсы Кевина. Месть приходит в ту же секунду, потому что Кевин делает то же самое. Они целуются. Глубже, ярче, погружаются в эмоции, Кевин проводит пальцами по члену Жана, чувствуя, как его стояк становится тверже. Жан пока лишь держит ладонь на его паху, позволяя Кевину руководить. Поцелуи с каждой минутой становятся всё более смазанными и нетерпеливыми, и чем быстрее рука Кевина двигается на члене Жана, тем сложнее тому не стонать ему в губы. И вдруг Кевин отстраняется, не убирая руку, и плечом облокачивается на спинку кресла. Его рука — вся в смазке, и он продолжает неторопливые движения, пока Жан изнывает от желания. Он чувствует стояк Кевина под нижним бельем и наконец скользит под него ладонью, сжимая в пальцах и его член. Кевин высоко вдыхает, и Джереми нервно ерзает на месте от этих звуков. — Я тоже хочу, — он опускает подбородок на плечо Кевина, и тот откидывает голову назад, открывая Жану восхитительный вид на красивую шею и выступающий кадык. Жан тянется вперед, целуя Джереми, и в этот момент движения Кевина становятся более рваными, из-за чего Жан тихо-тихо стонет в губы Джереми — и, по счастливому совместительству, Кевину на ухо. — Чуть позже, chéri, — бормочет Жан, отстраняясь. Джереми вновь садится ровнее, а вот Жан лбом утыкается в плечо Кевина, потому что больше не представляется возможным сдерживать себя. Его собственная рука на члене Кевина прекращает движения, потому что он больше не может концентрироваться. Сдавленный стон звучит Кевину в футболку, и Жан хватает край пледа, сжимая его в зубах и заглушая звуки. Кевин — издевательски — целует его в шею, мокро и нетерпеливо, но почти беззвучно. И Жан надеется, что за гулом двигателя их не слышно. Просто молится всем богам. Кевин доводит его до оргазма — быстро, стремительно, резко, сталкивая в пропасть с обрыва и заставляя замереть в свободном падении на несколько райских секунд, пока его ладонь скользит по члену Жана, собирая сперму и доводя его до предела эмоций и возможностей. Жан коротко и на фальцете вздыхает, сжимает зубы и собирает в кулак всю свою волю и выдержку, чтобы не застонать — громко, как Кевин любит. Но сейчас ему нужно быть очень тихим. И Кевин гладит его по спине и волосам, касается губами вспотевшего виска и шепчет на ухо едва слышное «Умница». Кевин Дэй хвалит Жана, держа ладонь на его члене, и правда думает, что Жан не сможет кончить ещё раз прямо сейчас? Он сильно недооценивает его способности. И Жан упирается лбом ему в плечо, пока ладонь Кевина на затылке крепко прижимает к себе его трясущееся тело. Хорошо. Лучше не бывает. Теперь он не то что на седьмом небе — он даже выше самолетов, это наверняка какое-нибудь двенадцатое. Жан наконец приходит в себя. Садится ровно, откидывает голову на спинку сиденья, пытаясь отдышаться, а Кевин накрывает его пледом, вытирает ладонь салфетками и снова вызывает стюардессу. Настает его очередь елейно улыбаться. — Можно, пожалуйста, два стакана воды? Уже через минуту Жан жадно пьет воду, пока Джереми завистливо смотрит на его раскрасневшееся после оргазма лицо. Он уже не может сидеть из-за твердеющего стояка, и Кевин, на самом деле, недалеко от него ушел, — но Кевин гораздо лучше умеет терпеть. А ещё Джереми держит в голове мысль о том, что утром, за пару часов до рейса, наблюдал за тем, как Жан растягивал Кевина. И эта мысль не дает ему покоя. Вероятно, Кевин помнит об этом так же хорошо, — потому что, когда Джереми вновь кладет подбородок к нему на плечо, он оборачивается с короткой улыбкой. — Что скажешь? — едва слышно спрашивает Джереми. Глаза Жана снова загораются: он понимает. — В какую уборную ты пойдешь? — парирует Кевин. Джереми лишь довольно ухмыляется: действие продумано до мелочей и выполнялось ими столько раз, что стыдно считать. Как иначе вообще переживать длительные полеты? — В хвосте. Та, что справа. Постучись дважды, и я открою, — мурлычет Джереми и целует Кевина в шею, прежде чем встать. Его походка — чуть неровная из-за почти болезненного стояка, и Жан думает о том, что было бы здорово сделать ему сейчас минет, но — с этим после. Джереми, в отличие от своих парней, совсем не умеет быть тихим. Кевин целует Жана и спустя минуту тоже поднимается с места. Жан садится на кресле выше, разворачиваясь, чтобы видеть: вот он идёт через весь салон, гордо вскинув голову, вот проверяет, нет ли поблизости бортпроводников, вот — стучится. А после — исчезает за дверью кабинки. Джереми быстро разворачивает его к себе спиной и стягивает джинсы — сначала с себя, потом — с Кевина. — Как ты себя чувствуешь? — мурлычет на ухо Кевину, пока выливает смазку на пальцы. Потом чуть надавливает на его поясницу, и Кевин прогибается в спине, предоставляя полный доступ. Джереми не составляет труда войти в него одним пальцем, и он почти сразу добавляет второй, пока Кевин под ним расслабляется от удовольствия. — Всё… замечательно, — шепчет Кевин, сжимаясь вокруг его пальцев и машинально толкаясь назад. — Не тяни. Мы не успеем. Голоса — тихие, пропитанные желанием и возбуждением. Джереми нервно усмехается, но всё равно тратит еще пару минут, а потом наконец убирает пальцы и ставит Кевина ровнее, позволяя ему упереться ладонями в стену. Кевин чувствует прикосновение головки его члена и нетерпеливо вздыхает. — Как же я, — шепчет Джереми, делая первый толчок — неглубоко, на пробу, позволяя Кевину привыкнуть, — люблю тебя. Вместо ответа Кевин поворачивает голову в сторону, зубами сжимает рукав футболки и сдавленно стонет. Джереми опускает ладонь на его талию, подается назад и снова толкается. Несколько раз повторяет это движение, пока наконец не входит полностью, их бёдра соприкасаются, и Кевин тихо скулит от чувства наполненности и переизбытка возбуждения. — Чш-ш, — Джереми склоняется к самому уху, замирая так. Вообще-то он любитель долгого секса с оттягиванием оргазма, но сейчас у них нет времени ни на то, ни на другое. И он лишь пару секунд стоит, не двигаясь, прежде чем выйти и одним уверенным, но нежным толчком снова войти в него. Кевин тоненько ахает, и это возбуждает Джереми до всех возможных пределов — его движения бедрами становятся более быстрыми и неровными, пока Кевин тает в его руках и еле держится на трясущихся ногах. И мгновения летят, одновременно как секунды и как часы — у Кевина кружится голова от удовольствия, он сжимает стойку с раковиной до побелевшей кожи на костяшках, но ему так хорошо, что он не чувствует боль в кисти. Кевин плохо соображает, что вообще происходит, когда Джереми уже близок к пику — потому что у них нет времени на его любимый эджинг, и приходится концентрироваться и напрягать все мышцы в теле, двигаться активнее, жестче, прерывисто и влажно, чтобы получилось отключиться от реальности и кончить сразу. Кевин стонет на выдохе, и этот стон — имя Джереми. Тихо-тихо, чтобы не было слышно, шум двигателя давит на уши. Самолёт вдруг встряхивает, и Джереми непроизвольно толкается глубже, пока Кевин с глубоким судорожным вдохом сжимается вокруг его члена. Это — уже слишком даже для выносливости Джереми, и ему хватает лишь пары толчков, ещё одного тихого «Джереми» хриплым голосом Кевина и крепкой хватки пальцев на его талии, чтобы наконец кончить, лбом утыкаясь Кевину между лопаток. Кевин мужественно выдерживает на себе вес его тела — по-прежнему с каменным стояком, настолько сильным, что боль внизу живота уже почти становится неприятной и заставляет скулить. И член подрагивает навстречу прикосновениям, когда ладонь Джереми скользит по бедру Кевина, но — он не трогает его. Обнимая, осторожно выходит из него, сразу целуя в висок, но Кевин от перевозбуждения даже не замечает этих неприятных ощущений, лишь стонет — умоляюще и болезненно. — Потерпи немножко. Сейчас мы вместе с Жаном тебе поможем, — шепчет Джереми ему на ухо, потом моет руки и натягивает джинсы. Нажимает на кнопку слива, чтобы создать видимость — они и без того были здесь довольно долго. Кевину слишком сильно нужна разрядка, чтобы думать о чём-то другом, — и если бы Джереми сейчас сказал, что сделает ему минет только на глазах у всего салона, Кевин бы согласился без раздумий. Потому что тянет слишком сильно, до гула в ушах, белого шума перед глазами и желания выть. Но Джереми мягко хлопает его по щеке, целует и помогает одеться. Точнее, буквально одевает Кевина, и это ни черта не помогает. — Возвращайся, как станет немного полегче. Мы поможем, — Джереми снова мурлычет — чертовски довольный, скулы розовеют, в глазах — счастливый блеск. Но Кевин так до ужаса возбужден, что даже прикосновение пальцев Джереми к его предплечью пускает по телу разряд электричества, и он вздрагивает, подавляя стон. Джереми замечает такую реакцию и довольно ухмыляется. Кевин хочет упасть на колени и умолять, но знает, что не станет: ему ведь нравится такое состояние. Он ни за что не будет этого отрицать. И он лишь послушно кивает, получая от Джереми взгляд, в котором читается «хороший мальчик», а после следит за тем, как Джереми выскальзывает из кабинки. Жан стоит рядом в проходе: они делают так всегда, кто-то один притворяется, что ждёт очереди, чтобы двое других могли спокойно выйти по одному. Увидев Джереми, Жан довольно ухмыляется, тянется за поцелуем, а после берет его под локоть, и они идут к своим местам. Кевин быстро умывается ледяной водой, и она помогает ему прийти в себя ровно настолько, чтобы он смог добраться до своего кресла, — не более. И когда он почти падает на сиденье между Жаном и Джереми, его тут же накрывают пледом, пока Джереми садится так, чтобы спиной снова закрывать их ряд от прохода. Кевин в предвкушении прикрывает глаза, и первый вздох не заставляет себя долго ждать: холодные пальцы Жана обхватывают его член, двигаясь вниз. Кевин окончательно теряет рассудок, когда Джереми добавляет свою руку. Всё сливается в одну длинную светящуюся полосу, он уже не различает руки, лишь дышит — поверхностно и часто, проглатывая стоны, — и пытается не потерять сознание от такого перевозбуждения. Все это — совершенно молча, с надеждой на то, что стюардесса или какой-нибудь пассажир не решат пройти мимо, — но широкая спина Джереми неплохо защищает. И Кевин рассыпается от их прикосновений: они чередуют руки, дрочат ему вдвоём одновременно, целуют в шею с обеих сторон, целуются сами — прямо перед его лицом, — и Кевин наконец может прекратить сдерживаться, и изливается прямо на их пальцы, свободной рукой хватаясь за плечи Жана, утыкаясь носом в изгиб шеи. Жан со смехом прижимает Кевина к себе, пока его всё так же трясет, и оргазм никак не отпускает, накатывая второй волной, потому что пальцы Жана — всё ещё двигаются на его члене. Наконец он прерывисто вздыхает-всхлипывает, чувствует ладонь Джереми в волосах и устало прикрывает глаза. Нет сил, но так хорошо, что не думается ни о чем другом. Когда Кевин наконец отстраняется, парни кутают его в плед, Жан протягивает стаканчик с водой и склоняется ближе, чтобы поцеловать и нежно провести носом по щеке. Внезапно загорается табло «пристегните ремни». — Наш полёт проходит в зоне турбулентности, — объявляет бортпроводник, — просим вас занять свои места, пристегнуть ремни безопасности… — Кевина и без турбулентности трясет, — Жан подмигивает Джереми и тянется, оставляя влажный поцелуй на виске размякшего Кевина. У того нет сил реагировать, но он слабо улыбается и совершенно точно чувствует себя самым счастливым в мире в это мгновение.