Август-колесо, полная луна.
Снится — я бегу по лесу одна.
Впереди туман, позади туман,
Тишина вокруг, тьма и белизна.
Вдох… Выдох… Вдох… выдох… Как бывает каждый раз, когда нужно заснуть пораньше, чтобы выспаться, сон не шёл. Возможно, причиной этому был человеческий череп с римской цифрой «один» на темени, что лежал на подушке рядом с Астрой. Но он был скорее причиной раздумий, чем бессонницы. Девочка перепробовала всё. Все способы воздействовать на ехидно скалящуюся черепушку. Но ничто не принесло результата, даже без очков череп оставался черепом. Остался последний вариант — взаимодействие во сне. — Жёваные гиппогрифы, — вздохнула Астра сквозь стиснутые зубы, слыша, как тяжёлые каминные часы в гостиной бьют полночь. — Сомнус. На мгновение ей показалось, что её собственные ладони, приложенные ко лбу, неестественно нагрелись, а следом мир привычно ушёл в кувырок, выбросив её на туманную равнину. — Надо же, сработало, — пробормотала Астра. Она не помнила, чтобы такое заклятие существовало в официальном семикнижии. Если память ей не изменяла, Сомнус — имя олицетворения сна в римской мифологии. Очевидно, имена божеств действительно несли в себе силу, едва ли меньшую, чем заклинания. Оглядевшись, Астра скривилась. Катбада опять не было, а череп в руках всё так же оставался черепом. Двойная неудача. Девочка уже собиралась плюнуть на всё и отправиться смотреть нормальные сны, когда краем глаза уловила какое-то движение. Астра тут же застыла на месте, напряжённо размышляя. Она прекрасно знала, что если обернётся, то ничего не увидит. Вернее, увидит, но совершенно другое место, не то, что сейчас находится у неё за спиной. Нет, тактику пора было менять. Секунда раздумий, и, хулигански ухмыльнувшись, девочка резко сложилась пополам, разглядывая то, что расположено у неё за спиной, между расставленных ног. Скользнув удивлённым взглядом по толстым стволам деревьев, совсем не подходящих для опушки леса, внезапно оказавшегося так близко, Астра почувствовала, как у неё резко закружилась голова. Её затянуло в очередной, но чересчур уж длинный кувырок. Зрение на миг отключилось, и девочка очнулась, ощущая себя словно после потери сознания, когда тебе кажется, что прошла секунда, за которую всё вокруг странным образом изменилось. Астра стояла посреди густого леса, меж вековых деревьев с неестественно толстыми стволами. В руке привычно, словно всегда там был, лежал дорожный посох из светлой древесины красноватого оттенка, за спиной болтались лук и колчан, пояс оттягивал подвешенный к нему череп, из глазниц которого исходил зеленоватый свет. Куда бы девочка ни поворачивалась, свет падал в одном направлении. Пожав плечами, именно туда Астра и последовала. Чем дальше она шла, тем гуще становился подлесок, поначалу вовсе отсутствовавший. Вскоре девочке пришлось продираться сквозь настоящие заросли колючего кустарника, который цеплялся за одежду и оставлял на коже болезненные царапины. Вот только чего-чего, а упрямства Астре было не занимать. К тому же её приводила в ужас одна мысль о том, что весь путь придётся преодолеть в обратном порядке. Она не знала, сколько времени прошло, пока она с боем прорывалась сквозь переплетения ветвей терновника. Ей овладело тупое безразличие, она просто шла и шла вперёд, ни о чём не думая, ничего не ожидая. Когда препятствия закончились, она сначала не поверила своим глазам. Девочка стояла на берегу реки, сонной и медленной, противоположный берег которой терялся в тумане. Слева высился покосившийся дом с высокой двускатной крышей, покрытой соломой. Небольшое свободное пространство вокруг окружала высокая, казавшаяся непроходимой живая изгородь из терновника, чёрного, покрытого шипами размером с палец. Астру передёрнуло, когда она осознала, что только что прошла сквозь неё. В неясном лунном свете всё вокруг казалось выполненным в сотне оттенков серого. Сощурившись, девочка взглянула на небо. Странное дело, если на туманной равнине она видела тонкий серп, полностью соответствующий лунному календарю реального мира, то тут царило полнолуние. И никаких звуков, кроме тихого шелеста невидимых из-за изгороди деревьев и едва уловимого журчания воды. Оглядываясь и прислушиваясь, Астра обошла территорию и обнаружила за домом мельничное колесо, которое лениво вращалось, не издавая ни скрипа. Медленное движение завораживало, и девочка с трудом скинула оцепенение, нашедшее на неё при созерцании течения струй воды. Помотав головой, она вернулась к двери и смело вошла в дом. «Это начинает утомлять», — раздражённо заметила про себя Астра, когда чернота перед глазами спала. Впрочем, легче не стало. Она не ощущала собственного тела, не могла пошевелиться или даже поменять направление взгляда. Единственное, что ей было доступно, это смотреть и слушать, оставаясь безмолвным наблюдателем. — Ну что, начнём? — послышалось откуда-то сбоку, и в поле зрения девочки вошёл невысокий мужчина, наряд которого Астра сходу определила в XIII век. Из-под тёмно-серой котты выглядывали узкие красные рукава камиза, по вороту шёл сложный геометрический орнамент. Концы пояса были окованы серебром, а на плечах лежал чёрный плащ, отороченный мехом. Но даже если бы не одежда, одного лица мужчины было достаточно, чтобы понять, что жил он много веков назад. — Да, отец, — откликнулся женский голос, и через секунду Астра увидела его обладательницу. Молодая женщина в сложном многослойном наряде, на лице которой читалось определённое фамильное сходство с мужчиной. — Иоланте было видение, — без предисловий начал мужчина, — что она станет последней Певерелл на многие века. Сила нашего Господина слабеет, более он не может ограждать нас от наших врагов. А потому наш род должен уйти, чтобы потом возродиться. Иоланта войдёт в род простолюдина-горшечника, после этого никто не станет преследовать её. Мне же предстоит уйти. Но прежде мы оставим тебе знания, что накопили наши предки за годы службы Господину. Странное дело, несмотря на очевидно устаревший язык, Астра полностью понимала речь волшебника. — То, что ты сейчас видишь, — подхватила женщина, — это последние воспоминания одного из наших врагов. Ритуал запечатает в костях дух нечестивца, чтобы ты узрел последние минуты его жизни и получил часть его силы. Но будь внимателен, войти в эти воспоминания можно лишь раз. — Мы не знаем, кем ты будешь — мужем или женой, а потому учить будем всему, что знаем. Ты же научишь этому своих детей, и древнее знание вновь будет жить. Певереллы переглянулись, и в их глазах Астра заметила странную эмоцию — почти фанатизм. Они говорили долго, сменяя друг друга, так что Астра даже начала бояться, что не сможет сохранить всё сказанное в памяти, пока Иоланта не подвела итог: — Следующее воспоминание оставь до времени. Пока луна не пройдёт полный круг, не берись. До встречи, потомок. Как только слова были произнесены, мужчина резко шагнул ближе, в его руке сверкнул кинжал. Острая боль внезапно пронзила грудь Астры. Она разом почувствовала и ноющие конечности, связанные крепко-накрепко, и боль, и животный страх, что испытывал в последние мгновения своей жизни Роб МакКартин. А потом перед глазами опять всё померкло. Утром, повздыхав над приобретённым совершенно не для этого бесконечным блокнотом, Астра взялась за перо. Следовало записать всё то, что она успела узнать от предков. Состояние было странным. Словно внутри качались невидимые весы, определяя, скатится ли девочка в банальную истерику или останется равнодушна к открытиям, которые ей принесла прошедшая ночь. Кажется, весы склонялись к последнему. Несмотря на отличную память, Астра отдавала себе отчёт, что её воспоминания не могут обладать объективностью, особенно по прошествии времени. Да, были, конечно, Омуты Памяти, но вот вопрос — туда помещается копия реального прошлого или всё-таки именно воспоминание? Если последнее, то это совершенно не может быть хоть сколько-нибудь приемлемым способом фиксации. Мы никогда не помним то, что реально случилось. Мы помним скорее череду реконструирования воспоминаний, каждое из которых вносит всё большие и большие искажения в картину прошлого. Записи же дают хотя бы смутную надежду сохранить произошедшее близко к оригиналу. Да, при прочтении включается интерпретация, но всё же это надёжнее воспоминаний. Как говорится, самый тупой карандаш надёжнее самой острой памяти. Правда, в случае Астры это было перо. Чернила из шариковой ручки не желали оставлять следов на пергаментных страницах. Впрочем, история Певереллов пахла стариной, и зафиксировать её хотелось именно так, в анахронической форме, приближенной к средневековому манускрипту. Певереллы оказались крайне необычной семьёй, взять хотя бы гендерные роли. Из-за того, что мужчины, обладающие семейным даром, не могли иметь детей, наследование велось по женской линии. А поскольку заключать матрилокальные браки остальных волшебников не слишком тянуло, тем более, что править в роду могли только урождённые Певереллы, брак для девушек этого рода был вовсе не обязателен. Рожай от кого хочешь, никто слова плохого не скажет. Женщинам Певереллов некромантия была строго запрещена. История рода насчитывала всего двух девушек, которые повелевали Смертью. Обе родились в трудные времена и пожертвовали возможностью иметь детей ради спасения семьи. Однако сила Смерти прорастала в сердцах всех Певереллов, и женщинам требовалось регулярно «сбрасывать» ядовитую энергию, чтобы не превратиться в нежить. Поэтому, если мужчины рода назывались Повелителями Смерти, то женщины — Говорящими со Смертью. — А-стра… — по слогам прошептала девочка своё имя. — А-стро-чка… — Полубезумный смех наполнил комнату. — Надо же было так угадать с именем! Волшебницы из семьи Певереллов умели улавливать отпечатки памяти недавно умерших людей, а самые искусные из них были способны воспринимать туманные отражения воли и знаний покровителя рода. Именно благодаря этому Певереллы всегда прислушивались к своим сёстрам и матерям, ведь их возможности были сравнимы с полноценным пророческим даром. Даже на их фоне Иоланта оказалась невероятно сильной предсказательницей. Именно она указала, кому и как оставить драгоценный сундук с черепами. И, пройдя через десяток рук, пережив более семи веков, он оказался именно там, где должен был. Настолько точная детализация будущего поражала и для последних поколений Певереллов, к несчастью, стала большой редкостью. Пока покровитель рода был силён, ведьмы знали многое и зрили далеко, а все их сыновья, независимо от того, кем был отец, рождались некромантами. Но позже, с приходом и широким распространением христианства, силы неизвестного Господина начали истощаться, и мальчики стали рождаться обычными волшебниками, без силы Смерти в крови. В женщинах сила была неизменна, но страх потерять дар уже поселился в сердцах Певереллов. Поначалу они пытались спастись внутрисемейными браками, но быстро отказались от этого решения. Тщательный подбор отцов для детей тоже не дал результата. В итоге Певереллы решили уйти, скрыться до тех пор, пока их покровитель не обретёт прежнюю мощь. И это время пришло. Астра подозревала, что немалую роль здесь сыграл атеизм, широко распространившийся в последние столетия. Отложив перо, девочка задумалась. Получалось, не один лишь Прометей приживил свою силу избранному народу. Этот загадочный Господин точно так же поработал над Певереллами. Или же нет? Их сила передавалась в одной семье, так что с натяжкой это можно было счесть даром любимому жрецу. Не отсюда ли росли ноги у легенды о трёх братьях? Астра вздохнула, краем глаза перечитывая написанные ею строки. Ответов там, разумеется, не было. Внезапно острое осознание пронзило её: язык не был привычным английским или даже русским. Это был среднеанглийский! И одно дело было читать на нём — всё же он был очень похож на современный английский — но писать? Тут интуитивным пониманием было не обойтись. Тогда как она писала на нём, даже не осознавая этого? Астра поёжилась. Чем-то ситуация напоминала Поттера с его парселтангом. Очевидно, всё это — подарочек от предков. Они же обещали, что часть знаний мертвеца может остаться Говорящей со Смертью, вот только тут вставал вопрос — а что ещё Роб МакКартин оставил Астре на память? Девочка судорожно вгляделась в себя. Ядро? Всё было в порядке, только доля изумрудной энергии значительно уменьшилась. Тело тоже не выдавало никаких изменений. Со страху Астра даже на туманную равнину попала, не засыпая. Но и там никаких изменений не произошло. — Как увидеть свой мозг изнутри? Та ещё задачка, — пробормотала девочка и кинулась в библиотеку. Кажется, она видела там что-то на эту тему. «Руководство по продвинутой окклюменции», то что доктор прописал. Читала Астра долго, регулярно отбрасывая книгу в сторону и матерясь сквозь зубы. Автор, некий Олимпий Ламброс, на трёхстах страницах столь обильно растекался мыслью по древу, что вычленить что-то адекватное из его текста девочка смогла с трудом. Только под конец до неё дошло, к чему были все эти пространные описания ощущений и мыслей автора. Всё просто — универсального способа разобраться со своим или чужим разумом не существовало. Сознание — штука уникальная, учёные так и не смогли определить его сущность и познать хотя бы частично. И мысль Олимпия сводилась к тому, что каждый должен сам осознать сознание, если это можно так назвать. Конкретных упражнений в книге не было. Логично, раз «Руководство по продвинутой окклюменции», то с базовой читатель так или иначе должен был быть знаком. Промаявшись ещё полдня и не найдя больше ничего внятного среди книжных стеллажей, Астра пришла к выводу, что пока единственный доступный ей метод работы со своим разумом — это самонаблюдение или самоконтроль. У неё есть около тридцати дней, чтобы разобраться в том, что же, кроме языка, ей досталось от Роба МакКартина.