Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола.
Свили гнезда в ее рукавах совы, соколы да перепела.
Ай, дурная голова, в волосах листва, и руки красны.
Просит беса незрячей луны, чтобы за зимой не было весны.
Переход на домашнее обучение мало что изменил в жизни Астры. Она всё так же запоем читала научные труды, неосвоенные в прошлом, закапывалась в мировую классику, регулярно переключаясь на волшебную литературу, которой в библиотеке профессора оказалось предостаточно, писала свою собственную книгу, по ночам встречалась с Катбадом и училась у предков. Двенадцать черепов успели развеяться прахом, и Астра многому научилась с тех пор. Каждый раз в видении ей являлось новое место, и некроманты перед глазами связанного пленника рассказывали и наглядно демонстрировали, что и как нужно делать. Эванс была примерным учеником, но даже её стремление к знаниям не всегда выдерживало того, что хладнокровно творили предки. Одно грело Астре душу — многое из того, что ей показывали, повторять было вовсе не обязательно. Во-первых, она женщина, ей нельзя, если она хочет детей. А во-вторых, сейчас почти все это запрещено большинством европейских стран. Да-да, законодательство Магической Британии и соседних стран Астра тоже потрудилась разобрать. Правда, далось ей это непросто, и повторять опыт она никакого желания не имела. Хорошо хоть руны, которые она продолжала учить с наставником, покамест были разрешены. Поначалу Астра в своей наивности была уверена, что за годик сможет разобраться с этой наукой. Как бы не так! Пусть выучить англосаксонские руны и вариации значений каждой из них она смогла за месяц, дальше начались сочетания рун. Как оказалось, кеннинги и рядом не стояли. Сложности добавлял тот факт, что для правильного действия рун нужно было во время их нанесения удерживать в голове все возможные оттенки смысла. Астра на себе ощутила, как от подобного раскалывается голова, так как в качестве своеобразного экзамена ей пришлось собрать набор деревянных пластин, на каждой из которых было изображено по одной руне. Каждую ночь Астра проводила в заброшенном домике на берегу сонной реки. Теперь переход туда занимал у девочки совсем немного времени. Она быстро поняла, что первый раз пробиралась сквозь заросли терновника лишь с одной целью — оставить на его ветвях кровь и отдать часть сил. В следующий раз, когда Астра специально насадила ладонь на один из устрашающих шипов и выплеснула часть силы, ветви сами расплелись и открыли ей тропу к дому. Со временем они и вовсе стали признавать её хозяйкой, не требуя платы за проход. За месяц, пока Катбада не было, девочка успела облазить все окрестности, только в реке купаться не спешила. Вода в ней была сонной и струилась так медленно, что ощущение неестественности никак не оставляло Астру, когда она смотрела на едва уловимые очертания струй. Впрочем, иногда девочка всё же приходила к реке — та была единственным, что могло уловить её отражение в этом странном мире. В тёмной глубине она видела себя прежней, совершенно непохожей на ту знакомую-незнакомку, что она видела в зеркале по утрам. Но с каждым днём её облик приобретал всё больше черт Астры Эванс, маленькой волшебницы из Оксфорда, и девочка перестала ходить к реке. От неё тянуло холодом отражения полной луны, а звук течения вгонял в транс, и Астра решила держаться подальше от берега. Стикс это, Лета или любая другая из пяти рек Аида, касаться воды не стоило. Катбад, когда появился, полностью поддержал это решение: — Рано тебе ещё на ту сторону, твой век не завершён. И, словно не заметив прошедшего месяца, старик продолжил обучение с того места, где они закончили. В одну из ночей он по берегу реки довёл Астру до огромного тиса, который девочка окропила кровью, за что получила от вздрогнувшего дерева старую сломанную ветвь. Не меньше недели маленькая ведьма трудилась по ночам, вырезая из неё заготовки, а после их обтачивая и ровняя, благо инструменты в хижине нашлись. А когда пришла пора вырезать руны, Астра поняла, что её мучения ещё даже не начинались. Основная сложность состояла в том, что на каждой пластине была всего одна руна, так что приходилось воображать весь спектр смыслов и значений. С амулетами, где требовались цепочки рун, было легче, их она делала и раньше, но вот этот набор стал настоящим испытанием. Только на втором десятке испорченных пластин у девочки что-то начало получаться, однако новые партии заготовок ей всё равно пришлось делать дважды. Впрочем, оно того стоило. Теперь у Астры был свой собственный набор рун для гадания, и она регулярно упражнялась, толкуя выпавшие ей комбинации. Значение тут имело всё — взаимное расположение пластин, ориентация рун, дальность разлёта, получившаяся фигура, количество рун и так далее. Работало не хуже герменевтики. К слову, пронести набор в реальный мир оказалось не так-то и сложно. Плати кровью и силой — и бери что хочешь. Правда, чистую силу Тараниса или Смерти этот странный мир принимать в уплату отказывался, приходилось мешать с личной магией. Но даже так каждый раз девочка зарабатывала длительное истощение. Сила Огня Прометея, ставшая уже родной, восполнялась самостоятельно, энергия Смерти тоже, хоть на это и требовалось куда больше времени, а вот ради восстановления дара Тараниса приходилось стараться. Впрочем, отказываться от этой возможности Астра не собиралась, особенно после того, как Катбад уверил её, что поделки с той стороны в реальности работают гораздо эффективнее, чем то, что выполнено из магловских материалов. Аналогичное сырье в магическом мире стоило заоблачно, и пусть Эктор мог позволить это дочери, она пока не желала переходить к этому варианту. Набивать руку гораздо рациональнее было на бесплатных заготовках из мира-во-сне, притаскивая в реальность только удачные амулеты. Таким образом Астра уже получила немало волшебных вещичек для себя и отца, что не замедлило принести свои плоды. Эктор, к примеру, был в восторге от подарка на день рождения — амулета, позволяющего на небольшое время сконцентрировать на себе внимание всех людей в помещении. Очень полезная вещичка, особенно на время лекций или научных конференций. Другая поделка Астры тоже не оставила его равнодушным. Кольцо из рябины позволяло мужчине становиться невидимым для маглов и любой их техники. Сколько попыток и брани ушло на то, чтобы выточить его, пусть и с неспортивным использованием стихийных выбросов, девочка вспоминать не желала, зато результат вышел на славу. Профессор, по крайней мере, был в полном восторге. Астра давно заметила, что Эванс живёт далеко не на профессорскую зарплату, одна его роскошная квартира чего стоила. Впрочем, её это ничуть не беспокоило, как и то, чем отец занимался во время своих многочисленных отъездов и командировок. Астра подозревала чёрную археологию, но не в своё дело лезть не собиралась. Единственное, что она позволила себе, это отдаться на волю паранойи и защитить своего профессора всеми возможными способами. Эктор таскал на себе целую гроздь амулетов, среди которых был портключ в Мунго, продвинутая копия уже показавшего себя трикветра и ещё десятка два других поделок, как купленных на Косой аллее, так и собственноручно изготовленных Астрой. Нападение так и не повторилось, однако оба Эванса бдительности старались не терять. Маленькая волшебница постаралась защитить ещё и их дом, нанеся на косяки и окна защитные цепочки, но этого явно было недостаточно. Все её поделки отлично защищали от маглов, но совершенно неважно — от магов. К несчастью, поскольку Эктор был сквибом, а Астра — несовершеннолетней, заказать у мастеров-чароплётов действительно надёжные охранные чары не было никакой возможности, поэтому оставалось надеяться только на себя. Катбад обещал научить ученицу более сложным и мощным приёмам, но для этого нужно было пройти ещё одно испытание — самостоятельно придумать и воплотить в реальном мире рунный круг, который мог бы запереть внутри себя волшебника. Как и прошлое задание, это было в разы сложнее, чем всё то, чем Астра занималась до этого. И пусть она привыкла не пасовать перед трудностями, поначалу ей даже не удалось придумать, с чего начать. Всё сошлось к концу августа. Тринадцатый череп принёс ей долгожданное знание о том, как поймать воспоминания покойника, а из навыков очередного врага рода девочке досталось глубокое знание рун. Причём Адам Верногенос воспринимал их двойственно — как буквы, каждая из которых несла в себе звук, и как руны, сами по себе несущие смыслы. Это не стало для Астры открытием, зато позволило с другой стороны посмотреть на ситуацию. Если руны — язык богов, а не математические формулы, значит, она может выказать с их помощью свой собственный смысл! Вот и нашёлся ответ на давно мучивший её вопрос — почему рунные цепочки действуют именно так, а не иначе. Ведь девочка могла интерпретировать сочетания смыслов в них десятком разных способов, но работал только один! Всё оказалось до смешного просто — исполнялось именно то, что волшебник держал в голове во время создания рун. Впрочем, форма тоже имела значение, поскольку внедрить в руну «кен» суть руны «винн» Астре так и не удалось. Вооружившись этим знанием, девочка отодвинула стол и роскошный ковёр с центра гостиной и принялась увлечённо портить дорогой паркет. Время было выбрано удачно — за окном шумел ливень, и гостиную заливал тёплый свет светильников и резкие вспышки молний. Астра надеялась, что погода принесёт ей удачу. Нож в руке лежал твёрдо, рука не дрожала, и намеченные карандашом руны вскоре стали достаточно глубоки. Следом в ход пошло заранее сваренное зелье, разумеется, опять на крови волшебницы. Кровная привязка была необходима — не хотелось бы самой влипнуть в ловушку. Третьим на очереди было наполнение вязи силой. Девочке пришлось выложиться до донышка, чтобы круг слабо засветился бордовым. Ей предстоял ещё не один подход, чтобы заполнить его полностью, но на активацию пока хватило. Оттащив на место ковёр, прикрыв безобразие на паркете, Астра принялась за стол — в отличие от обычной шестилетки, ей на это сил вполне хватало. В этот момент в дверном проёме появилась миссис Баффет, и гостиную прорезал возмущённый возглас женщины: — Что это вы делаете, мисс? Стоит признать, экономка невзлюбила Астру почти сразу же, как только та появилась в доме Эванса. Девочка подозревала, что причиной был банальный страх — миссис занимала место не только экономки, но и любовницы профессора и, вероятно, опасалась, что новоявленная дочь мужчины разрушит её уютный мирок. Честно говоря, Астра не понимала, что Эктор нашёл в миссис Баффет, но влезать в чужие отношения не собиралась. Скорее всего, миссис просто была не особо требовательна, зато достаточно миловидна, пусть и немолода. С ней не нужно было напрягаться, каждый раз искать кого-то нового для снятия напряжения, добиваться и уделять внимание, тратить слишком много денег. Она всегда была под боком и не слишком капала на мозги. К несчастью, Эванс нарушил важное правило — не смешивать личные и рабочие отношения. Привело это к предсказуемому результату. Убедившись, что в постели профессора она прописалась на постоянной основе, миссис решила, что может позволить себе больше. А именно — командовать Астрой. Разумеется, с колдуньей этот номер не прошёл, одним взглядом экономка была послана на четыре американские буквы. Тогда миссис Баффет решила зайти со стороны Эктора. Когда тот за ужином аккуратно поинтересовался, не желает ли дочь познакомиться на практике с ведением хозяйства, Астра сразу поняла, откуда дует ветер, и достаточно жёстко отбрила: — В школе святой Екатерины Сиенской, где я имела честь обучаться, нам преподавали и бытовую экономику, и принципы управления, и домоводство. Уверяю вас, практики у меня хватает. Примером этому может служить идеальный порядок в моей комнате, которую я убираю самостоятельно, и мой гардероб, за которым так же слежу я одна. Разумеется, я могла бы взять на себя и готовку, и уборку, и стирку, и необходимые закупки, но в таком случае надобность в экономке отпадёт, а на роль любовницы можно подыскать кого-нибудь помоложе и поумнее. — Ты знаешь? — замер профессор. — Разумеется, — выгнула бровь Астра. — И меня это совершенно не трогало бы, если бы миссис Баффет не пыталась взять на себя роль моей не то матери, не то мачехи. — Я понял. Просто подумал, может быть, тебе будет интересно… — пожал плечами мужчина. Как ни странно, это не было притворством, Эктор действительно допускал, что домашние дела могут быть интересны дочери. Он вообще не пытался навешивать на неё каких-либо ярлыков или решать за неё — в полном соответствии с клятвой, которую он принёс. Это было так странно и неожиданно, что первое время Астра постоянно искала в словах профессора подвох. Сказать по правде, подвох частенько там был, но по совершенно другим поводам — хорошие шутки мужчина ценил. С другой стороны, он всегда чувствовал, когда они неуместны, и в каких-то моментах был серьёзен, как гоблин, которого пытаются разыграть с помощью лепреконского золота. Несмотря на порывистость и резкость, которые многим казались признаком непостоянства и взбалмошности, профессор был отличным отцом. Он, пожалуй, стал первым, кто смог воспринимать Астру без оглядки на возраст. Они могли не видеться неделями, живя в одной квартире, а могли проводить часы, сцепившись языками на любой подвернувшейся теме. С Эктором можно было спорить до хрипоты, цепляясь к словам, подкалывать и шутить, зная, что он не обидится, только пошутит в ответ. Это могло бы стать источником затяжных конфликтов, где каждый стремится укусить оппонента побольнее, но только не для Эвансов. Каждый из них умел вовремя останавливаться и не перегибать палку, а если это всё-таки случилось — извиняться. И это было потрясающе. Они сошлись, как две шестерёнки, идеально подходящие друг другу. Это были странные отношения двух взрослых и «проработанных» личностей, чему девочка не могла найти объяснения. И любого, кто попытался бы их разрушить, Астра была готова стереть в порошок. Единственное, что её останавливало — боязнь стать чудовищем в глазах своего профессора. Только поэтому она терпела сейчас миссис Баффет. — Зачем вы двигаете стол? Неужели думаете, что вам удастся сдвинуть его с места? Что это вам в голову пришло? Экономка широким шагом двинулась к столу и придирчиво оглядела его лакированную поверхность. Потом обернулась и двинулась к отставленным в сторону стульям. Занесла ногу, но шаг сделать так и не смогла, осев на пол в глубоком обмороке.