Литературный критик:
«Дорогой дневник, мне не подобрать слов,
чтобы описать всю боль и унижение,
которые я испытала…».
За несколько часов «до».
На самом деле, во всем был виноват Му Цин. Фэн Синь будет думать так через несколько часов и смотреть в его ехидное лицо, полное желчи и насмешки, и думать так дальше, напрягая челюсть. Но сейчас он размышляет только об одном — как, мать вашу, пригласить Му Цина пообедать с ним. Нет, правда. Если кто-то думает, что пригласить бывшего друга обедать спустя продолжительное время отсутствия общения — это легко, то, прошу вас, подойдите к Фэн Синю, он вам расскажет в красках, что, черт возьми, это вообще не так. И в случае смеха с вашей стороны не удивляйтесь, если вдруг получите в скулу крепким ударом кулака. Му Цин — это кубик рубик. Кубик рубик, части которого специально вынули и сунули совершенно другие, чтобы потом его собрать возможности не было. Фэн Синь по природе своей слаб в головоломках, а этот человек для него хуже таен всего мироздания. Бермудский треугольник, высеченный на его левой груди, поближе к солнечному сплетению. Мужчина пыхтит, поправляя уже отросшие каштановые пряди, и старается сосредоточиться на работе, отвлекаясь от бесполезных мыслей, роящихся в его голове хуже улья из пчел. — Не выспался, Фэн Синь? — Заботливо спрашивает Се Лянь, ставя кофе прямо перед его носом. — Капучино с карамельным сиропом, все как ты любишь. Он несколько раз моргает, прежде чем сфокусировать свой взгляд на стакане, исступленно промычав себе под нос, а затем переводит взгляд на лучшего друга детства, подмечая второй стакан — явно не для него. — Ты же знаешь, что к нему не притронутся из вредности бесячей. Так бы и врезал ему пару раз, — бурчит мужчина, едва сдерживая скрежет зубов. Се Лянь добродушно улыбается, молча ставя акт доброй воли на чужой стол, аккуратно отодвинув в дальний угол внушительную стопку сценариев на грядущие ивенты. Каждый, кто проработал в их отделе, удивлялся педантичности и излишней систематичности Му Цина. — Знаю, — чуть погодя отвечают, возвращаясь к своему месту, — но ничего с собой поделать не могу. Привычка. Фэн Синь неразборчиво рычит очередные ругательства, отпивая любимый напиток и мгновенно успокаивается, чувствуя знакомую сладость, растекающуюся по гортани. Может, и он из-за такой же странной привычки пытается наладить потерянные отношения? Ему не хватает Му Цина как друга? По сути ничего особо и не изменилось: колкие, как иглы, комментарии продолжают сыпаться ему на голову, а вот совместные прогулки, увы, исчезли, будто их вовсе не было, оставляя после себя тоску, как по ушедшим грезам. Исчезли, на самом деле, не только прогулки. Если раньше Фэн Синь, как бы это смешно не звучало для других, чувствовал в колких замечаниях Му Цина дружескую насмешку, то сейчас — лишь холод. Понял он это только тогда, когда они встретились вновь после «того» случая. И, сложно было это признавать, но, кажется, он понял, что Се Лянь имел в виду под словами «ты его плохо знаешь». Да. Так и есть. Фэн Синь слишком плохо знает Му Цина, но это не значит, что он оставит это просто так. У мужчины появился шанс исправиться — и он этим воспользуется. Сейчас, наученный годами рефлексии над ошибками, переосмыслением всех фаз настроения старого друга, изучением под микроскопом изменения мимики лица… Да, Фэн Синю предстоит тяжелый путь. Сквозь токсичные дожди, бурю, снег, на вершину Эвереста, имя которому — доверие Му Цина. Он не имел шанса облажаться. Только не опять. Се Лянь рядом успокаивающе кладет на напряженное плечо Фэн Синя ладонь, похлопывая с целью дать энергии. По крайней мере, он не потерял всех близких друзей — несмотря на то, что в прошлом, из-за навалившихся на Се Ляня проблем, они могли только крайне редко созваниваться и переписываться, дружба от этого менее крепкой не стала. А потом в жизни Се Ляня появилось огромное красное бельмо, и многое поменялось, даже сам Се Лянь, но, удивительно, не в худшую сторону. — Ну-ну. Вы разные, словно Запад и Восток, огонь и вода, воздух и земля… — Он заминается, понимая, что увлекся сравнениями. Трет точку между бровями, стараясь не хмуриться. — Кхм, я веду к тому, что у вас есть шанс прийти к пониманию. Я почти уверен, что… Они вздрагивают, устремляя взгляд в сторону открывшейся двери. По иронии судьбы, оба ожидали, что зайдет тот, о ком они говорили — вспомни солнце, вот и лучик, как говорится. В их случае — вспомни демона, вот и армагеддон, но не суть. Но какое-то странное ощущение горькости поймало в плен, стоило только увидеть Пэй Мина с вальяжной улыбкой на все лицо. — Обо мне говорите? Мужчине отвечают хором: — Нет. Пэй Мин от такой синхронизации подозрительным взглядом осматривает двоих, но, пожав плечами, идет к автомату с едой, насвистывая популярную песню на волнах радио, которая заставляет испытать головную боль — слишком назойливой была. — Если вы ждете Му Цина, — как бы невзначай бросает руководитель через спину, — то он у Линвэнь. Какие-то вопросы касательно нового ивента решает, — а затем звучный щелчок пальцами, заставивший вздрогнуть Фэн Синя и вжать голову в плечи, — объявление для официальных страниц уже готово? Се Лянь с сочувствующей улыбкой посмотрел на друга, усаживаясь на стул рядом, чтобы подготовиться к работе над своей частью, к сожалению, еще даже не начатой. Вдохновение, как ящерица, ускользала из его рук, сбрасывая хвосты, как бы насмехаясь. Но если для него это дело привычное, то для Фэн Синя, переведенного из отдела безопасности — в новинку. — Почти готово, — бесцветно отвечает, глядя на пару предложений в черновике, — я скоро закончу. И этого придурка никто не ждет! Пусть потеряется за стойкой секретаря. Пэй Мин, выбрав по итогу сэндвичи с лососем, звучно засмеялся с реакции стажера. Для него наблюдать за своей командой — это как бесплатный сериал, радующий взор. Именно по этой причине он наотрез отказался обзавестись своим кабинетом, предпочитая сидеть среди коллег. В самом начале, чтобы обзор импровизированной сцены был как на ладони: тут вам и ростки начинающейся любви, интриги, распри, бывают, даже внеплановые бои: спасибо Му Цину и Фэн Синю. Находясь в топе-3 людей в студии по разработке игр, Пэй Мину все равно достается вся «грязная» работа. Если Линвэнь, как главный секретарь, который разгребает все косяки на бумагах, справлялась со своей работой в тени, и тревожить ее никто, кроме Ши Уду, их генерального директора, не смел, то Пэй Мина никто не щадил. На его месте любой бы уже спятил, бросил работу, не желая бороться, но мужик справлялся исправно. Фэн Синь даже зависть мимолетно ловил. Лучшего начальника он придумать не мог, конечно, но ходили в их отделе слухи, что тот — жуткий ловелас, бабник, и… И это в голове не укладывалось. Как ему хватало времени и за юбками бегать, и по работе успевать? В голову приходило только одно: особый вид извращённого искусства, коего в мире пятым местом жуй. Фэн Синь не мог сосредоточиться на работе весь день. Невроз настолько доконал, ударив внезапно и беспощадно. Так сильно, что он начал думать о том, что Пэй Мин человек искусства — от одной только мысли лицо перекашивало. Указательный палец постоянно отбивал ритм по краю стола, скорость наращивалась, но остановиться он не мог — не было мотивации, отвлекающего фактора. Он тяжело вздыхает, утыкаясь лицом в раскрытые ладони. Кожа на ощупь кажется горячей, а самочувствие с каждым вздохом делается тяжелее — ощущения не из приятных, даже мимолетное действие кофе идет на спад. — Я могу тебе как-нибудь помочь? — Голос Се Ляня — голос святого, честное слово. Познавший все и вся, предложение помощи от него — ценнее всякого золота. Фэн Синь вновь качает головой и с решительностью отказывается — не маленький, сам справится. Руки-ноги есть, поправит опечатки и выпустит публике, ожидающей новости. Твиттер разрывался от обсуждений, игроки строили догадки, а Фэн Синю, как стажеру, ошибаться и падать в грязь не хотелось — приятное впечатление оставить нужно было. Даже не для них, сколько для самовлюбленного кретина. — Да мне правда немного осталось. Сам справлюсь, не переживай! — Кривая, но широкая улыбка на красном лице Се Ляня не впечатлила и только добавила сомнений. Но Се Ляню, знающего друга, как свою пятерню, оставалось только пожать плечами: — Поступай, как знаешь. — Похвально! — Пэй Мин, как всегда, подает голос неожиданно и поднимает большой палец в воздух. — Так держать, стажер! Не сдавайся и все будет как надо. Се Лянь обреченно посмотрел на обоих. Благо в этот раз руководитель ограничился одним комментарием и не накидал странных цитат в общий чат с коллегами. Фэн Синь их называл волчьими, проникаясь данными высказываниями, словно прочитанной философией Конфуция. Ему же подобное поддавалась с трудом для собственного объяснения. Стоило им обоим посмотреть на экраны своего монитора, чтобы окунуться в работу, как оба вздрагивают от звучного хлопка двери: Му Цин бледный, как смерть, вернувшийся от секретаря, сразу прошел к столу Пэй Мина, кидая папку с подтвержденным и проверенным проектом. — Готово, — коротко и по делу, — ознакомьтесь и дайте обратную связь, — а затем филигранно закатывает глаза от небрежного: «если Линвэнь это одобрила, значит, все в порядке». Му Цин такое отношение понять не мог: у него начинало свербить где-то внутри нутра от негодования и небрежности. За годы работы стоило бы привыкнуть к таким перфомансам, но тот, имея какие-то личные и глубокие принципы, никак не могу переступить через себя и закрыть глаза на подобные явления. — Вы не госпожа Линвэнь, руководитель Пэй, — вздыхает длинноволосый, потерев переносицу, — я не буду переделывать какие-то детали за час до выгрузки обновления. — Да не переживай ты так, разве такое часто происходит, — Пэй Мин откидывается на стул, вскользь мажет взглядом по напряженной спине и слегка приподнимает уголки губ. Что-то вскоре будет. — Вам точным числом или обобщить? Пэй Мину удается скрыть удивление: мало кто позволял себе подобное отношение к его личности, а кто позволял — далее подвергался насмешкам особой степени изощренности. Но Му Цин — это Му Цин. Ему палец в рот не клади, он скажет одно, имеет в виду другое — многие или привыкли к его манере речи, или скрыто ненавидели, но никто не старался исправить. По сути дела, его и исправить невозможно — сломанным не был, всегда находился в «исправности» и приносил только пользу, да помогал на уровне вышеупомянутой Линвэнь. Не считая некоторых стычек, Му Цин большую часть времени оставался «холодным» и собранным, подобно идеально созданной игре, вирусом в которой был только Фэн Синь. Ведь это его призвание — выводить все эмоции Му Цина наружу. Пэй Мин обожал их за это. — Точные числа бывают в математике, а мы сейчас говорим не о ней! — Подмигивая, мужчина задумчиво продолжает, — неужели в бухгалтерию хочешь перевестись? С Ши Уду контактировать тесно — большое дело, благородное! Смелое! Безрассудное… Му Цин, и без того бледный, становится светлее на тон. Закатив глаза, он убирает прядь темных волос за ухо и, словно разговора выше не было, ровно спрашивает, метнув острый взгляд в сторону Фэн Синя: — А ты чего смотришь? Заняться нечем? Фэн Синь, подавившись кофе от подобной неожиданности, захлебывается им и пачкает свою белую футболку. Му Цин окидывает его презрительным взглядом, каждый раз удивляясь, как его еще не уволили с позором из их компании. — А ты меня на «заняться нечем» не бери! — Вспыхивает он — во всех смыслах. Мало того, что лицо жаром горело, так теперь и грудь ощущала жжение от недопитой жидкости. А эта футболка, между прочим, была его любимой. — Я обедаю! Обедаю! Тебе тоже советую. — Свои советы знаешь куда… — Куда? Подскажи? Фэн Синь встает со стула, подходит к Му Цину ближе и смотрит прямо, прищурив глаза. Се Лянь пытается вклиниться между ними, но Пэй Мин, покачав головой, прижимает указательный палец к губам и издает тихое «тш-ш». Сделав сложное лицо, Се Лянь с натянутым позитивом спрашивает: — Может, в города поиграем? Ответ «нет» хором позитив превращает в неловкость. Му Цину сложно сдержать эмоции, когда концентрация тупости и непонятливости стоит прямо перед ним. Мужчина тыкает ему длинным пальцем в плечо, заставляя отступить, брезгливо скривив лицо: не хватало ещё, чтобы его единственную белую рубашку замарали влажные отметины кофеина. Подготовив остроумный ответ, хотел было уже сказать, как внимание отвлек грохот и крики со стороны одного из сотрудников. — Ну, что ещё?! — Устало протягивает Му Цин, смотря на Ши Цинсюань. Та замешкалась, неловко стиснув ладонью свою кисть. — Простите, что отвлекла, но… — младшая сестра руководителя возвращает взгляд на экран монитора, поджимая губы, — кто сегодня был ответственен за выгрузку новостей во все официальные страницы? — Ну, я, — рявкает Фэн Синь и замолкает, прогоняя в воспоминаниях момент, когда Му Цин вернулся в кабинет. На чистом лице девушки мелькает что-то между желанием засмеяться, возмутиться и попросту замолчать. Она кусает губы, бегает глазами по комнате — вздохнув, решается с последними силами. — Так это вы генерал большой чл… — Цинсюань неловко замолкает, заливаясь румянцем. Негоже благородной девице такие слова произносить, даже в двадцать первом веке. Но Фэн Синю продолжение не требуется. Сложив дважды два и поймав остановку сердца одновременно, происходит ба-дум. — Твою налево!!! — Взрывается стажер, возвращаясь к своему рабочему месту и запускает пятерни в каштановые волосы, едва сдерживая поток матов от количества комментариев, которые с каждой секундой вдвое увеличивались. Му Цин непонимающе выгибает бровь и берет смартфон в руки, открывая первое, на что упал взгляд — twitter.Возвращаясь на пару минут назад.
Словно в замедленной съемке, капли кофе, пролившиеся изо рта Фэн Синя, пачкают его белую футболку — та, не ожидая предательства, оскорбленно меняет цвет с белого на грязно-коричневый. Руки Фэн Синя — длинные, мускулистые, локоть — острый и весьма точный, жмакает на кнопку «опубликовать пост». Совершенно случайно, без каких-то обстоятельств, которые ослабили бы «натянутость» данного сюжетного поворота — настолько нелепо, насколько это было возможно. И, естественно, ник Фэн Синя, «Генерал Наньян», сменяется на «Генерал Огромный Член». Иероглифы в Китае — штука такая, не щадящая, никого и никогда. Сначала ты был мужественным и стойким генералом, радующий подданных — подписчиков — мужественными, четкими и «коротко по делу» постами, а теперь ты хвастаешься перед людьми размерами члена, набирая лайки на посте больше, чем раньше. И, конечно же, входишь в тренды мемов сетевого масштаба. Возможно, надолго. Возможно, навсегда.Конец флешбека.
Фэн Синь, громким от стыда голосом, кричит и едва не рвет пряди волос на голове, желая то ли сквозь землю провалиться, то ли умереть: — Прекратите в твиттер заходить! Все! Живо! Выйдите! Ребята вокруг него замирают в гробовой тишине. Се Лянь не убирает с лица ладони, Пэй Мин не понимает, что ему сделать — одобрительно издать «хо-хо» или переживать за стажера, осознав, ч-т-о устроит Ши Уду ему за такой косяк. Громкий хохот кистью раскрашивает черноту мрачной картины. Му Цин, захватив бок ладонью, сгибается в три погибели, задыхаясь от смеха. Фэн Синь смотрит на него нечитаемым взглядом, пытается понять, какого черта этот придурошный смеется. — Му Цин, ты в порядке?..- Голос Цинсюань звонкой трелью недоумения заставляет окружающих очнуться. — Сошел с ума. — Бесстрастно отвечает Фэн Синь, на мгновение забыв о своей оплошности. — Огромный… Член… Ха-а! — Ты!.. Никто не понимает, каким образом начинается драка — Фэн Синь оказывается сверху Му Цина, держа его за грудки и волоча по полу. Се Лянь, пытающийся их разнять, остается, как всегда, с неудачами. И только Пэй Мин, распивающий удачно остывший чай, остается довольным. — Ребята! — Шикает Цинсюань, косясь в сторону выхода. — Ребята! Брат… То есть, господин Ши Уду здесь… Хэ Сюань, зашедший вместе с Ши Уду, окидывает всех присутствующих разочарованным взглядом. Ши Уду, скривив губы, вместо приветствия, спрашивает только одно. — Кто это — «генерал огромный член»? Му Цин, широко ухмыльнувшись в лицо Фэн Синю, довольно отвечает, тыкая мужчину над собой в щеку. — Он, — и срывается на шокированный визг, — твою мать, ты не в себе что ли? Какого черта ты кусаешь мне палец?! — Нехрен тыкать в меня чем попало, — огрызается Фэн Синь, одергивает свою запачканную футболку и выпрямляется, отважно принимая грядущий кошмар со стороны начальства. Ши Уду оглядывает отдел со скепсисом, но со стороны кажется, что с чувством вязкой брезгливости. Если Ши Цинсюань знает, что это за оттенки на лице брата, то остальные не в курсе и примут на свой счет. Тот на несколько секунд дольше обычного задерживается на Му Цине из-за удивления увиденной картине: не каждый день увидишь удивительно собранного человека лежащим на полу у ног коллеги. — Какой начальник, такой и отдел, — цокает президент компании, переводя взгляд с растерянных макушек на Пэй Мина, — я думаю, что ты уже в курсе, что вместе со своим сотрудником пойдешь ко мне? — Мне нужно привести себя в порядок, что ты так сразу? — Ши Уду вопросительно выгибает бровь, на что Пэй Мин сразу сбрасывает шутку со счетов: тот явно сейчас не оценит. Неловко кашлянув в кулак, продолжил, вставая со своего места, — пошли, Фэн Синь, на ковёр. Ши Цинсюань, выпусти пост-объяснение, но не удаляй. Му Цин поднимается с пола с видимым ликованием, провожая взглядом уходящую свиту, не смотря на то, что в груди непривычно жжется и переворачивается. Он до последнего будет отказываться от того, что испытываемые чувства — это переживания. Ши Уду отчитывает безэмоционально. Расставляет по полочкам все косяки, начинает с его резюме и заканчивает пятном на одежде — злосчастную футболку не оставляют в покое весь день. Фэн Синь даже задумался о том, чтобы отдать ей должное и сжечь, вместо того, чтобы просто выкинуть на мусорку. Мужчина чувствует себя так, словно вернулся обратно, на службу — вытягивается так же в струнку, глядит прямо, принимая град из «тыков» с достоинством. Пэй Мину стоит отдать должное — он защищает стажера как надо, аргументирует каждый выпад. Будь на его месте сам Фэн Синь — сдулся бы быстро. Уже заранее планируя, как оплатит за помощь, он несколько раз благодарит и заверяет, что такого проступка больше не совершит. Ши Уду вздыхает с тяжестью, окидывая острым взглядом узких глаз. — Поздравляю, — сухой смешок кажется чем-то экзотическим, — генерал огромный член. Теперь ты — звезда нашей компании. Добро пожаловать в команду. В начале он готовился считать звезды из количества выговоров или оскорблений, но не становиться по итогу этой яркой звездой собственного позора. Мысли не сходились друг с другом: он понимал, как это произошло, даже мог предположить и построить план на будущее: как перестать быть шкафом из мышц, который не контролирует движения и сначала действует, а потом думает. Но не знал, почему он так не приглянулся судьбе. Что такого Фэн Синь сделал, чтобы получить от нее настолько больнючий щелбан? Хоть под небом стой и моли Бога, или кого там, небожителя какого-нибудь: за что, отче, ижи есе на небеса, ты так со мной? Чтобы потом получить ответ от «отче» голосом Се Ляня: «за твердолобость твою, дуралей мой милый». Иногда мысли Фэн Синя доходили до запущенной степени абсурдности, порождая фантазии, которым не было места среди нормальных людей. Однажды ему даже представилось, как он и Му Цин — два небожителя, соревнующихся друг с другом за, без шуток, всё и больше. Это было около недели назад, но ощущалось так странно. Му Цин потом не один раз его гнал кислым выражением на лице и «прекрати пялиться, идиот тупой» — словами. Но сейчас не об этом. Фэн Синь стоял, словно громом пораженный. Выходил из кабинета таким же. Пэй Мин, ударив, кажется, со всей силы по его спине, залихватски посмеялся и пожелал удачи, удаляясь по своим делам. Свернув налево, он, направляясь к выходу из приемной генерального директора, натыкается на того, кого меньше всех ожидает увидеть. Му Цин глядит на Фэн Синя со смесью тяжело скрываемого интереса, забавой и еще какой-то эмоцией, которую понять тяжело. Точнее говоря, невозможно, если учитывать случай Фэн Синя. — Чего?.. — Мямлит, скривив лицо. — Посмеяться пришел? Му Цин холодеет взглядом, надёжно пряча истину внутри себя, куда твердолобость Фэн Синя никогда не дотянется, а потом ухмыляется. — А тебе какое дело? Я так, мимо проходил. — Да ну? — Ну да! Оба молчат, пуская искры из глаз. Не выдерживает первым Му Цин. — Ты пропустил обед, — бормочет, закатывая глаза так, словно это понятно и тупому, коим себя Фэн Синь не считал, — а кофе — это не еда. — И что? — Пойдем. — Куда? Му Цин смотрит на него прямо, так, что еще секунда и от Фэн Синя останется только мокрое место, да пыль от костей. — Если ты будешь дальше тупить, я передумаю. — Передумаешь? Что… Стоп, Му Цин, куда пошел! Я с тобой! Фэн Синь кричит громко, догоняет мужчину и хватает за локоть, не церемонясь. Му Цин почти одергивает руку, но в последний момент передумывает — успеет и потом. — Неужели мозги появились. Наконец-то. А я думал, большой у тебя только… — Да, боже, давай только не ты, а? А смех Му Цина, вызывающий в душе Фэн Синя неизвестные чувства, оставляет за ними след из спокойствия. Если итогом кошмарного — дня проблеск редкой искренности, то Фэн Синь был готов ещё несколько раз по ошибке нажать на отправку и опозориться на всю компанию.