В шляпе Росселанда

Все чище становилось на полках, а паутина в углах не могла устоять против безжалостной метлы. Паркет сверкал, благодаря пушистой швабре, что любезно смывала любые следы грязи. В воздухе пахло свежестью мыла, а возле двери кладовки стояло ведро с густой мыльной пеной. В коридор вылетали частички пыли, изнутри маленькой комнатушки доносились звуки выжимания грязной тряпки, негромкий шорох и утомленное пыхтение. Кладовую неярко освещал маленький светильник. Клубки пыли слетали с полок, таяли под неуемным натиском влажной тряпки, изредка слышался писк мышей – новая работа для Росселанда. Паучки, только-только свившие себе узорную сеточку, в страхе уползали от беспощадной тряпки, торопливо прячась под плинтус. В Доме Очага уборки были частыми, недопустимо было отлынивать от своих обязанностей по хозяйству, но за кладовую мало кто хотел браться, предпочитая закрыть на это место глаза и оправдаться тем, что едва ли ей кто пользовался. Однако Лини было любопытно изучить, чем жил особняк раньше, какие диковинные вещицы могли быть забыты в пыльных коробках, сколько памятных фотографий хранили старинные альбомы. Он рассматривал сундуки со старыми вещами, из которых уже все его братья и сестры выросли, рассматривал древние свитки и книги рецептов, обхаживал стеллажи с коробками, где хранилась история Дома. В некоторые он мог заглянуть, находя старые и якобы ненужные игрушки, с чем Лини был в корне несогласен. Огромная коробка приземлилась на пол, подняв густое витиеватое облако пыли, от чего Лини тяжело закашлялся, прикрывая рот ладонью. Махнув рукой, рассеивая пыльную дымку, Лини ни капли не усомнился, что оно того стоило, ведь внутри коробки обнаружилась целая коллекция чудесных заводных игрушек: пингвины, которые забавно шевелили крылышками, осьминоги с извивающимися щупальцами, маленькие, будто бы летящие скаты, семья крохотных морских коньков и их родители. Лини рассматривал каждую из игрушек: каждая была особенной, расписанная с неповторимым изяществом и мастерством. Когда все заводные создания были расставлены в ряд на полу кладовой, на дне коробки оставалась лежать последняя игрушка. То была фигурка мальчика с водолазным шлемом на голове, в руках он держал большой тяжелый меч, которым, несомненно, отважно сражался с остроскатами и бронекрабами, что посмели побеспокоить его верных друзей. Повертев игрушку в руках, Лини заметил маленькую вышивку на рукаве: «Фремине». – Так вот как тебя зовут: Фремине, – Лини тепло улыбнулся, про себя повторяя имя куклы, – тебе очень подходит, а меня зовут Лини. Приятно познакомиться, получается? На вопрос Лини ему ответила только тишина, нисколь не огорчив его этим. Огласив коридор важным «мяу!», Росселанд направлялся прямиком к Лини, отвлекая его внимание на себя. – И ты тут, – Лини рассмеялся, почесывая за ушком Росселанда. – Смотри, это наш новый друг, познакомьтесь: Росселанд – Фремине, Фремине – Росселанд. Хрипло мяукнув в знак приветствия, Росселанд любопытно обнюхал Фремине, однако спустя мгновение громко чихнул от количества пыли. Это было вполне ожидаемо, но самого Росселанда повергло в истовое недовольство и, ворчливо закряхтев, он выбежал из кладовки, оставляя хохочущего Лини наедине с Фремине. Отсмеявшись и вытерев выступившие слезы в уголках глаз, Лини довольно осмотрел все свои находки, но все так же вернулся взглядом к Фремине. Фигурка была на редкость изящна, тонкой детальной работы, настолько хрупкая и нежная, что Лини опасался ее ненароком повредить. А ведь напрасно – она была изготовлена из довольно прочного материала. Сзади, как и у всех игрушек, был заводной ключ. Как и весь Фремине, ключ был невероятно утонченным, с витиеватыми узорами, золотой, пусть и покрытый легким налетом старины он все еще выглядел волшебно. Недолго думая, Лини провернул его как можно больше раз и поставил Фремине на пол. Маленький водолаз мгновенно ожил. Он взмахнул своим мечом пару раз и спрятал за спину в маленькую петельку, предназначенную именно для этого действия. Ручки Фремине потянулись к шлему, который осторожно был снят, Лини замер и присмотрелся поближе: светлые волосы, голубые глаза смотрели куда-то вдаль, лицо мальчика было задумчивым, но когда он собирался вернуть шлем на голову, механизм остановился. Взяв фигурку, Лини аккуратно провел рукой по волосам. Ему так понравился этот маленький водолаз, что он решил оставить его себе, захватив и остальных его друзей, чтобы не было скучно. В комнате, поставив Фремине на самое видное место, Лини отошел на несколько шагов, чтобы увидеть, насколько ожила его спальня с присутствием маленького водолаза и его морской компании. Фремине был серьезен, а Лини даже не пытался подавить счастливую улыбку, что не сходила с его лица. – Фремине, у меня еще дела по дому, вынужден тебя ненадолго оставить, но я скоро вернусь, поэтому не скучай, – Лини обернулся на все такую же неподвижную фигурку водолаза, прежде чем все-таки покинуть комнату. Отныне, помимо Линетт, верным другом Лини стал еще и Фремине. Утро всегда становилось добрым, стоило Лини завести механизм Фремине, чтобы он разогнал всех морских чудовищ, а потом бы послушал о том, что Лини снилось этой ночью. Сам Фремине был немногословен – чаще всего он просто молчаливо слушал Лини, но Лини не сомневался, что когда-нибудь Фремине непременно все ему расскажет о себе и своих снах. – Фремине, если вдруг ты решишь навестить меня в моем сне, то обязательно поговори со мной, обещаешь? – Лини, сощурив глаза, пристально всматривался в сиреневые глаза Фремине. – Значит, договорились. Еще Фремине очень нравилось наблюдать за трюками Лини. Лини теперь каждый вечер показывал ему свои новые фокусы, рассказывал о задумках для представлений и новых идеях. Он готов был поклясться, что любимыми были фокусы с голубем и букетом цветов. Лини в этом убедился, когда в его сне, он увидел, как крохотный Фремине улыбается ему с полки и радостно хлопает в ладоши, когда из шляпы Лини выпорхнул белоснежный кучерявый голубь. Подорвавшись с постели, Лини еще не совсем разобрал: где кончаются грезы, а где начинается явь. Он подскочил к полке, чтобы своими глазами увидеть, как уголки губ игрушечного водолаза, казалось, были приподняты в подобии улыбки. Лини смотрел в упор до тех пор, пока глаза не начало печь. Стоило моргнуть, и нежной улыбки как ни бывало: Фремине стоял серьезной фигуркой, среди морских коньков, смотрел вперед, мимо Лини, и совсем не улыбался. Лини измученно вздохнул и прикрыл лицо руками, стараясь прогнать остатки сна. В горле пересохло, а сердце часто-часто ударялось о грудную клетку. Лини почти поверил. Некоторое время он продолжал стоять посреди комнаты, озаренной только-только восходящим солнцем, пряча лицо в ладонях. Когда Лини вновь взглянул на Фремине, то лишь убедился, что его лицо осталось неизменным. – Мой Фремине… Было бы так здорово, будь ты живым, – Лини склонил голову вбок, любуясь изящной игрушкой. На собственных губах играла печальная улыбка. – Я бы сделал что угодно, чтобы ты улыбался чаще. Лини медленно приблизился к книжной полке почти вплотную, чтобы у Фремине не было возможности скрыться от его взгляда. – Ты думаешь, я не заметил? – Лини озорно улыбнулся, взглядом бегая по лицу Фремине. – Тебе так идёт улыбка, ты же знаешь? Лини не сумел подавить смешок – Фремине такой стеснительный. Он перевел взгляд на другие игрушки – октопусов, морских коньков и пингвинят – провел по ним пальцами, а после все же вернул все свое нераздельное внимание Лини, чтобы замереть в удивлении. Уголки губ Фремине были приподняты, а солнечный луч освещал его по-кукольному черные зрачки, зародив в его взгляде искру жизни. Лини глазам не мог поверить, ведь улыбка Фремине не сходила с его румяного веснушчатого лица, сколько бы Лини ни тер глаза. Спустя несколько мгновений Лини прижал дрожащие руки к груди, чтобы его сердце не так сильно стремилось вырваться наружу, и на выдохе прошептал: – Что же тебе снилось, мой дорогой Фремине?