Жеребёнок

                  В час быка огромная белоснежная луна окрасилась в алый, напоминая большую лужу крови. Сюэ Ян, безумно улыбнувшись, закинул Цзянцзай на плечо и спрыгнул с крыши. Небольшой двор был усыпан мёртвыми телами учеников храма, а низкая, скрюченная старуха, что стояла напротив мужчины, уже не предпринимала попыток сбежать.       Знала, что умрёт.       Сюэ Ян широко улыбнулся ей, делая неспешные шаги.       — Об учениках Байсюэ ходили слухи, как о непобедимых воинах, — громко начал мужчина, — как опрометчиво. Я один, — он обвёл мечом двор, — положил двадцать человек. И не стыдно тебе, старуха-настоятельница?!       Женщина молчала. Её морщинистое, серое лицо не выражало никаких эмоций. Сюэ Ян, разозлившись, наставил на неё меч и несильно ткнул, намереваясь не столько убить, сколько припугнуть, но старуха и бровью не повела.       — Даже не боишься? Я зарезал здесь всех, каждого мальчишку, которого ты обучала, — зашипел мужчина, — а ты даже не попыталась спасти их.       — Ты будешь расплачиваться за каждую забранную жизнь в Диюэ, — ответила старуха и сделала шаг вперёд, упираясь в меч ещё сильнее. — Хочешь убить — убивай. Нечего тратить на меня время.       Безумно рассмеявшись в ответ, Сюэ Ян сильнее сжал рукоять Цзянцзая, замахнулся и было хотел снести старухе голову, как вдруг из храма выскочил кто-то. Он стремительно пробежал по ступеням и так же стремительно оказался перед Сюэ Яном, закрыв собой старуху.       Перед взором предстал мальчишка, совсем юный, высокий, тоненький, как бамбуковый стебель. Он тяжело дышал, щеки горели румянцем, а розовый рот очаровательно приоткрылся. Задержав взгляд на распахнутых полах нижних одежд, что обнажили узкую мужскую грудь, Сюэ Ян потянул воздух носом и громко рассмеялся. Мальчишка продолжил закрывать собой старуху, несмотря на то, что сам едва стоял на ногах.       — Омега в храме, — сквозь смех воскликнул мужчина. — Ты и его обучала боевым искусствам? Или другому ремеслу, а?       Он продолжал смеяться: громко, безумно, вбирая целые лёгкие воздуха, иногда срываясь на хрип. Мальчишка тем временем что-то сказал старухе, но та в ответ нахмурилась и пихнула того в бок, шикнув грубое:       — Синчень!       Сюэ Ян стремительно оказался рядом с ними, пихнул старуху в сторону, и та опрокинулась на землю, приложившись головой о камни; развернув мальчишку к себе, Сюэ Ян с любопытством вгляделся в лицо напротив.       — Сколько тебе? Пятнадцать? Четырнадцать? — спросил мужчина, проводя пальцем по розовым влажным губам. Лицо было совсем юным. Мальчишка молчал, и тогда Сюэ Ян с силой сжал его подбородок и усмехнулся. — Будешь молчать — убью старуху прямо сейчас.       Нахмурив тонкие брови, сверкнув карими глазами, мальчишка произнёс:       — Семнадцать.       — Какой дрянью она тебя всё это время поила, вытравливая омегу из тебя?       Мальчишка промолчал, лишь неловко качнулся в сторону на дрожащих ногах. Лежащая на земле старуха тихо закряхтела, пытаясь подняться, но попытки были тщетны. Сюэ Ян вновь рассмеялся, возвращая меч в ножны, и толкнул мальчишку на землю. Тот упал спиной на труп, и тут же попытался встать, но сверху навалилось тяжёлое тело и придавило его обратно. Сюэ Ян, не скрывая удовольствия, уткнулся носом в голую омежью грудь, втягивая аромат мальчишечьего вспотевшего тела вперемешку с тяжёлой горечью полыни.       Синчень сопротивлялся изо всех сил, дергался, как в припадках, поэтому Сюэ Ян не сильно ударил его в живот.       — Будешь дёргаться — убью старуху, — напомнил он, развязывая шнурок на чужих штанах, продолжая тянуть носом запах чужого тела. Мальчишка больше не шевелился, не издавал никаких звуков, и Сюэ Ян разочарованно цыкнул языком и поднялся к чужому личику. — Воспитывала в тебе добродетель, да? Эта чертова старуха лишает тебя таких удовольствий, малыш.       Мальчишка молчал, отвернув голову и прикрыв глаза. Мокро лизнув его ухо, Сюэ Ян грубо сжал чужое бедро и хмыкнул.       — С такими формами, — улыбаясь, прошептал он, — уходить в монахи грех.       Чужие уши покраснели, и этот румянец стремительно сполз на бледные впалые щеки. Синчень был красив: бледное худое личико, розовые губы бантиком, аккуратный нос, длинный изгиб чёрных ресниц и дрожащие от страха веки Сюэ Ян проворно нырнул рукой под чужие бёдра и провёл ладонью между круглыми ягодицами, собирая густую обильную смазку.       — Маленький обманщик, — шепнул мужчина в чужое ухо. — Выглядишь сдержанно, целомудренно, а из самого льётся, как из ведра.       Мальчишка возмущённо выдохнул, дёрнулся и распахнул глаза. Тёплые карие омуты смотрели испуганно, жалостливо, на дне плескалась едва заметная надежда на спасение. Рассмеявшись, Сюэ Ян впился в его губы жёстким властным поцелуем, проникая внутрь чужого рта языком, заставляя омегу дёргаться. Заломив его руки над головой, Сюэ Ян спешно стянул с себя ханьфу, развязал шнурки на штанах и вжался возбуждённым членом в чужие бёдра.       Тихо хныча в поцелуй, омега уже не дергался лишь лежал безвольной куклой. Оторвавшись от его рта, Сюэ Ян провёл языком по тонкой шее, лизнул косточку ключицы, обвёл языком сначала один, затем второй ореол соска, и с восхищением заметил, как стало отзываться омежье тело на ласки.       — Ты должен благодарить меня за то, что подарю тебе удовольствие, — приставив головку к чужой дырке, Сюэ Ян безумно улыбнулся, стягивая с себя ханьфу до конца. Мальчишка засмущался сильнее и отвернул голову. — Смотри на меня, вряд ли когда-нибудь увидишь обнажённого альфу вновь.       Мальчишка смущался. Не смотрел. Сжимал зубы, пытаясь молчать, пока Сюэ Ян проталкивался в него, закатывая глаза от удовольствия. Узкая горячая дырка приняла его неохотно, сильно сжимая сначала, но, качнувшись несколько раз, стенки ослабили натяжение.       — Не надо, — едва слышно шепнул омега, кусая губу.       Сюэ Ян склонился к его лицу и широко мазнул языком по щеке.       — Брось, малыш. Нам же хорошо.       Размашисто двигая бёдрами, альфа вглядывался в бледное мокрое лицо. Мальчишка хорошо держался, молчал, лишь с силой кусал свои губы. Его маленькое омежье естество выдавало его с потрохами, и Сюэ Ян не смог сдержать смешка, когда, обхватив рукой этот член, вырвал из мальчишечьего горла громкий вскрик.       Белёсые капли украсили его впалый живот, и Сюэ Ян даже на мгновение прекратил двигаться внутри, чтобы подробнее рассмотреть, как дрожит чужая грудь и плечи, как белые капли спешно стекают в ямку пупка, как поджимаются мизинчики на ногах. Сюэ Ян в этот момент думает о том, как сильно мальчишка похож на жеребёнка— новорождённого, с длинными, разъезжающимися в стороны ногами. Усмехнувшись, альфа обхватывает рукой стройную лодыжку и закидывает себе на плечо.       — Старуха не понимает, какой подарок мне преподнесла, — произносит он, склоняясь к омежьему лицу. — Я лишь хотел уничтожить храм Байсюэ, но мне никто не говорил, что меня ждёт здесь такой течный шлюшонок.       Омега тихонько захныкал, пытаясь свести ноги вместе, но альфа не позволил, руками разводя их наоборот шире. Картина была великолепная: широко разведённые ноги, белый от семени живот и снова стоящий торчком небольшой член. Грудь часто-часто вздымалась от дыхания, а ореолы сосков, кажется, стали ещё более розового цвета.       Как лепестки персика.       Сюэ Ян облизнулся, вновь задвигал бёдрами. Чужие ноги разъезжались в стороны, поэтому их приходилось держать. Длинные тёмные волосы, взмокшие от пота, облепили щеки омеги, словно тёмная некрасивая паутина, свитая кровожадным насекомым. Оттолкнув длинные ноги в стороны, Сюэ Ян склонился к лицу мальчишки, смахнул мешающие волосы в стороны и впился в чужие губы поцелуем.       Уже не сопротивляющийся мальчишка возбуждал ещё сильнее. Кусая его белую шею, засасывая нежную кожу в рот, Сюэ Ян надеялся, что эти следы увидят все. Увидят, что мальчишка предавался удовольствию в постели, широко расставляя свои ноги, отдавался охотно, желая близости... Красные следы укусов, засосы слишком хорошо смотрелись на белоснежной коже, словно омега был создан для него, а не для чертова храма на этой горе.       Сюэ Ян не хотел изливаться в него, но чужое нутро так сильно сжалось, что он передумал. Семя из горячей оттраханной дырки лилось наружу, прямо на труп под ними. Рассмеявшись, Сюэ Ян упал на спину, утянув с собой бессознательное тело мальчишки. Умиротворенное лицо было бледным, мокрым от пота и липким. Мазнув пальцами между тонкими бровями, альфа хмыкнул.       Мальчишка был красив.       Таких тонких, нежных обычно охотно покупают в борделях, чтобы сломать и выбросить. Вряд ли конечно они попадают туда добровольно, а если и добровольно, то ради денег. Сюэ Ян пересчитал взглядом веснушки на чужих щеках — одиннадцать — и вновь хмыкнул. После хорошего траха он был в отличном расположение духа, и убивать больше не хотелось. К тому же убивать омегу после потери целомудрия! Этот невообразимый красавчик ещё должен познать все прелести секса, а не тухнуть на этой горе, как затворник.       Когда узел спал, Сюэ Ян отпихнул от себя бессознательное тело и поднялся, чтобы одеться. Тело окутала приятная лёгкостью. Старуха сидела у стены, из рассечённого виска текла кровь. Сюэ Ян широко улыбнулся, направив на неё Цзянцзай, и задумался.       — Издевалась над мальчишкой, да? Лила в него отвары, пытаясь вытравить омегу?       Старуха молча нахмурилась.       — Какая же сука, — фыркнул Сюэ Ян, садясь на корточки рядом с ней. — И многих ты так воспитывала?       — Истинная природа мешает познанию.       Сюэ Ян бешено рассмеялся, сильнее сжимая меч.       — Да ты конченая сука. Истинная природа этого желторотика спасла тебя от смерти, — альфа кивнул туда, где оставил лежать мальчишку. — Я после такого отличного траха не имею желания резать глотки. Тебе на руку.       Убрав меч в ножны, он вернулся к омеге. Оглядел его с ног до головы, провёл рукой по животу, растёр своё семя по его бёдрам и довольно улыбнулся.       Жеребёнок. Длинноногий, маленький жеребёнок.       Мальчишка выглядел, словно его имели во всё дыры, и от этого он был ещё прекраснее. Сюэ Ян напоследок задержал взгляд на его лице, пытаясь запомнить каждую черту, а затем поспешил убраться, чтобы его не застали на месте преступления.