***
Присутствие на лекциях по истории с каждым годом становилось всё невыносимее. За последнее время студенток ещё больше убавилось; девушки просто не выдерживали насмешек и практически отсутствующего уважения со стороны студентов, разделяющих «новые» взгляды на порядок вещей. Многих студенток просто отчисляли, аргументируя это тем, что им не хватает дисциплины или ума для обучения в университете, но большинство были отправлены в тюрьмы за «неподобающее» поведение и «измену» родине, стоило всего лишь заподозрить их в попытках противостояния новой власти. Ёсан лишился многих верных подруг, и каждая потеря приносила всё больше боли и негодования. Абсурдность происходящего вгоняло его в такое отчаяние, что ночами невозможно было спать. Такое не могло даже в голову придти: что настанут дни, когда женщин снова попытаются опустить до уровня домохозяйки, отнять базовые права и пристыжать за ранее присущее им могущество и привилегии. Ёсану было пятнадцать, когда на улицах города начали появляться листовки с кричащими лозунгами о «равноправии». Это удивляло и смешило одновременно, что в век цифровых технологий кто-то пользовался бумагой, чтобы пробраться в умы граждан. Но как бы комично это ни выглядело в то время, методы прошлого действительно сработали. Никто из окружения Ёсана не обратил внимания на внезапную вспышку негодования среди мужчин, требовавших вернуть власть «сильному полу», ведь за последние десятилетия уровень жизни в стране действительно начал расти, наладились отношения между соседними странами, рождаемость стабилизировалась с помощью искусственного оплодотворения в «капсулах жизни», а институт брака исчерпал себя в угоду освобождения граждан от лишних расходов и улучшения психосоматического здоровья женщин и детей. Волна возмущений начала расти, что привело к рассмотрению животрепещущего вопроса президентом, но это оказалось бесполезным. Возможно, именно это стало пусковым механизмом для восстаний, митингов и порождения новых партий. Привычный мир начал меняться буквально на глазах, причём настолько быстро, что никто не успел опомниться. К тому моменту Ёсан уже поступил в престижный университет, где по крайней мере большинство студентов придерживались старых взглядах, но о том, что происходило на самом деле, он узнал лишь из уст младшей сестры, которая однажды вернулась из школы в слезах. До конца лекции оставались считанные минуты, и Ёсан уже терял всякое терпение. Находиться в стенах университета стало тошно, а слушать нового преподавателя истории, который получил место лишь из-за своих правых взглядов и стремления перевоспитать новое поколение, было уже даже не смешно. Предыдущего преподавателя, как и многих других, отправили в тюрьму ещё в прошлом году. Но несмотря на всё это, Ёсан стойко играл роль примерного студента, тактично уходящего от любых нападков и попыток выяснить его взгляды на меняющуюся власть в стране. У него были дела поважнее пустой болтовни. Дорога до общежития занимала пару минут, но Ёсану предстояло его обойти, да так, чтобы остаться незамеченным армией правопорядка. Первым делом необходимо было дойти до библиотеки, выждать там пару часов, а потом двинуться в сторону кафе кампуса. Затем, выпив кружку пива с одногруппниками, обыграть ударивший в голову хмель и пару раз выкрикнуть привычные лозунги о равноправии, чтобы органы правопорядка точно потеряли к нему всякий интерес. А дальше гуляй смело по городу, заходи в любые магазины, и, ближе к сумеркам, можно разными путями дойти до гаража, где уже находился Уён, как всегда занятый видеоиграми, приносившими ему неплохой доход. — Привет, красавчик, — салютовал ему друг, не отрываясь от экрана, стоило Ёсану закрыть за собой дверь. — Ну что, какие новости? Это был ритуальный вопрос Уёна, который он задавал даже несмотря на то, что новую информацию ребята в основном получали именно от него. Но Ёсан уже привык, ведь вопрос на самом деле являлся очень даже полезным: он помогал на некоторое время заглушить царящие внутри переживания и эмоции и задуматься о том, что же произошло в течение дня за пределами гаража. — В университете открыли кабинеты для выборов, — начал отчёт о прожитом дне Ёсан. — Голосовать с помощью чипов запретили, теперь только в сопровождении надзирателей в этих кабинетах. Уён слушал внимательно, наверняка уже строя план, как и где можно найти информацию о нововведениях в организации выборов. Удивляться абсурдности и полному пренебрежению базовыми правами человека не было уже ни времени, ни сил. Ребята давно бросили попытки понять, почему люди подчинялись новым правилам власти, так как это не имело никакой пользы для их дела даже несмотря на то, что Сонхва изучал психологию, а Ёсан — социологию. — На следующей неделе будет встреча студентов с представителем партии правых, где будет проводиться дискуссия, — на последнем слове Ёсан закатил глаза и изобразил пальцами кавычки, — о важности каждого голоса для будущего нашей страны. — Оу, уверен, ты будешь в восторге, — Уён поиграл бровями, явно издеваясь над бедным другом. — Да, всегда мечтал послушать кого-то похуже моих безмозглых преподавателей. Ёсан устало плюхнулся на диван, чтобы перевести дух, но сразу же выпрямился, заметив один немаловажный факт. — А где Сонхва? — Не знаю, может всё ещё в штабе, — ответил Уён, уже начав работу по поиску данных. — В смысле «всё ещё»?! — удивился Ёсан. — Слушай, ну не тупи, — отмахнулся друг, не намереваясь отвлекаться от дела. — Разве ты видел его сегодня в университете? Действительно. Не видел. Но ведь это опасно: причина каждого прогула студента теперь тщательно выяснялась. Конечно, Сонхва с легкостью мог найти веское оправдание своего отсутствия, но это было настолько опасно именно перед выборами, что совладать с беспокойством стало в разы сложнее. Ёсан терял хватку. От сестры всё ещё не было вестей, хотя прошло уже несколько дней, да ещё и новый объект, который вселял лишь ужас при том, что план по его захвату даже в горизонте не маячил. — Мне нужен твой чип, — внезапно объявил Уён и наконец посмотрел на друга. — Не волнуйся, для этого я нашел первоклассного хирурга. — Что, прости? — не поверил своим ушам Ёсан. — На кой хрен тебе понадобился мой чип? И что ещё за первоклассный хирург? Ему можно доверять вообще? Уён сузил глаза, отчего брови чуть нахмурились, но прочитать что-то по чужому лицу было сложно. Ёсан замер, опасаясь за своё здоровье, так как явно ляпнул нечто из ряда вон глупое: сомневаться в намерениях Уёна было действительно провальной затеей. — С тобой всё в порядке? — совершенно спокойно поинтересовался Уён. — Нет, — честно ответил Ёсан. Он знал правила: всё, что его беспокоило, можно было обсудить только с командой, как бы сильно не хотелось это скрывать. — Я всё ещё не знаю, где моя сестра. И жива ли она вообще. — К сожалению, мы узнаем об этом, лишь когда она будет в безопасности. Уён был прав; Ёсан и так об этом знал, просто легче от этого никак не становилось. Отгонять от себя мысли, справится ли со всем этим ужасом шестнадцатилетняя девочка, он уже устал, как и ежедневно убеждать себя в том, что нельзя впадать в уныние ради спасения еще миллиона таких же девочек, которых, кто знает, могут лишить последних прав на получение образования, возможность работать и получать доход, как было буквально два века назад. — Ладно, а у тебя что нового? — Ёсан тряхнул головой и снова привалился к спинке дивана, готовый слушать друга. — Насчёт того, что ты сказал: на встрече с представителем правых наверняка будет и наш объект. Студенты — это самый важный и в то же время опасный слой любого общества. Дядьку точно будут охранять от проблемных студентов, которые могут выкинуть что-нибудь в знак протеста. Ёсан, как студент, изучавший социологию, не мог не согласиться с этим, но в то же время понимал, что возможность встречи с целью слишком скоро приближалась. Это пугало, но зарождало не меньше интереса. Ведь ему впервые предстояло не просто сблизиться с объектом, но и элементарно выяснить, как тот выглядел. — Понял, — с готовностью ответил Ёсан, удивляясь самому себе. Откуда внезапно вновь появилось это чувство азарта, вытеснившее скопившуюся в течение последних нескольких дней тревожность? — Где будем доставать мой чип? Уёну явно понравился настрой друга. Он аж замурчал от удовольствия, как кот, объевшийся сметаны, пальчиком поманил Ёсана к себе и кивнул в сторону экрана компьютера.***
В здании пахло хлоркой. Ёсан поморщился и взглянул на Уёна, который преспокойно разлёгся на своём стуле, уткнувшись в игровой джойстик. Не найдя поддержки в лице своего друга, пришлось снова взяться за изучение таблички над дверью, перед которой они уже полчаса ждали непонятно кого. В коридоре не было ни души, хотя клиника находилась в центре города, что было очень странно. Ёсан уже терял терпение, нервно дрыгая ногой. Врачей он боялся больше, чем надзирателей. — Господин Кан? — из конца коридора внезапно послышался приятный женский голос. — Вы не могли бы мне помочь, пожалуйста? Ёсан недоумённо хлопал глазами, услышав свою фамилию и странную просьбу из уст женщины, которую видел впервые в жизни, но толчок локтём от Уёна и тихое «иди» заставили его послушно встать со своего места и двинуться в необходимую сторону. Женщина, не переставая мило улыбаться, провела его вверх по лестнице, затем по длинному коридору и остановилась у последней двери без каких-либо опознавательных знаков на ней. — Присаживайтесь, пожалуйста, — пропела она, как только пациент зашёл в кабинет, и вышла, тихо закрыв за собой дверь. Ёсан осмотрелся и, остановившись взглядом на единственном предмете мебели в комнате — кушетке, и сел на неё, как было велено. В кабинете не было даже окон, а искусственный свет слишком слепил глаза. В такие странные ситуации он попадал не раз, но в основном по поручению Сонхва, которому беспрекословно доверял. Когда же дело касалось чего-то, не предусматривающего предварительного обсуждения с лидером, становилось немного не по себе. Нет, Уёну Ёсан тоже доверял, но подобное мероприятие, организованное только с подачи друга, было в новинку. Может, Сонхва на самом деле обо всём в курсе? Поинтересоваться об этом Ёсан не посмел; он и так вел себя слишком непозволительно последние несколько дней. Дверь снова отворилась, но на этот раз в кабинет зашёл врач в белом халате и с медицинским планшетом в руках. Мужчина выглядел молодо, был высоким, широкоплечим и с очень даже стильной прической. Ёсан также заметил небольшую татуировку на шее в виде какого-то символа, который сложно было разглядеть из-за воротника халата. — Господин Кан? — спросил врач, даже не поднимая головы от своего планшета. — Да, — ответил Ёсан, стараясь как можно лучше разглядеть татуировку. Он привык обращать внимание на любые детали во внешности людей, которых встречал: никогда не знаешь, что может понадобиться в работе. — Прошу вас, разденьтесь по пояс и встаньте лицом к стене. Ёсан не стал задавать вопросов, зачем это было нужно, если чип находился на шее прямо за сонной артерией справа. Наверняка врачу в таком положении будет легче его вынуть. Несмотря на все свои опасения, он послушно выполнил всё, что требовалось. — Обопритесь руками об стену и поверните голову влево, пожалуйста, — послышались следующие указания. Не успел Ёсан полностью повернуть голову в необходимую сторону, как его с силой впечатали всем телом в стену и моментально вонзили в шею нечто обжигающее. Хотелось закричать от неистовой боли, но сильная хватка за шею не позволяла. В глазах всё поплыло, а разум начал отключаться. Болевой шок распространился по всему телу, подавая мозгу сигналы сопротивляться что есть силы, но это оказалось бесполезным. Ёсан был слишком слаб к этому моменту и быстро потерял сознание. Очнулся он, лежа на кушетке. Никакой боли он уже не чувствовал, но стоило сквозь пелену в глазах заметить над собой врача, сразу же пришёл в себя и попытался подняться. Это была большая ошибка — голова внезапно начала кружиться, а сил, чтобы совладать над своим телом, всё ещё было недостаточно. Врач улыбнулся на опрометчивые попытки сопротивляться и мягко надавил на плечи пациента, чтобы тот снова лег. — Всё в порядке, господин Кан. Чип мы уже извлекли, ваш друг над ним немного поколдовал, и мы вернули его обратно. Ёсан незамедлительно хотел притронуться к своей шее, но снова был остановлен крепкой рукой врача. — Не трогайте пока, ране нужно несколько часов, чтобы зажить полностью. И не волнуйтесь, даже следа не останется, — врач улыбнулся в попытках успокоить пациента. — Несколько часов? — слабо прошептал Ёсан. — А сколько времени я уже здесь нахожусь? — Почти пять часов, — ответил врач, предварительно взглянув на свой планшет. — Максимальное действие геля десять часов, но у вас всё заживает на удивление быстро. Ёсан зажмурился и постарался не впадать в панику раньше времени. Они приехали в клинику вечером, прошло пять часов, значит, уже настала ночь, а ему лежать тут ещё несколько часов. Как же он тогда попадёт в общежитие в столь поздний час? Наверняка, у Уёна есть адекватный план на этот счёт, иначе Ёсан его убьёт, как только увидит. — Как вы себя чувствуете, господин Кан? — поинтересовался врач, нащупав пульс пациента в области запястья. — Паршиво, — честно ответил Ёсан и открыл глаза, чтобы вновь посмотреть на врача. Взгляд снова зацепился за татуировку, которую всё ещё было не разглядеть за воротником, но любопытство так и распирало узнать, что же она из себя представляла. — Это эмблема моей любимой метал-группы, — усмехнувшись, выдал врач и потянул воротник вниз, чтобы получше продемонстрировать татуировку. — Не волнуйтесь, я не состою в группировке или что ещё вы могли подумать. — Скинете название группировки? Ой, я хотел сказать, группы, — попытался пошутить Ёсан, дабы развеять неловкость беседы. У него это получилось: врач тихо засмеялся и пошутил в ответ. — Не волнуйтесь, пока вы были в отключке, я уже вытатуировал её вам тоже. Теперь вы один из нас. Через несколько часов Ёсана даже покормили каким-то густым супом и дали выпить лекарства для укрепления организма. По крайней мере, ему так объяснили. Уёна он застал на том же месте, будто и не прошло семи часов после их расставания. Хотя, это не сильно удивляло: Уён мог рубиться в игры днями напролет. — Хёрин зовёт нас на какую-то вечеринку, — сходу начал Уён, стоило периферийным взглядом заметить приближение друга. — Если хочешь, могу тебя подбросить. — А ты не пойдешь? — Я ещё не научился справляться с рвотным рефлексом при виде этой парочки. Ёсан ехидно засмеялся, прекрасно зная непереносимость друга к компании влюблённых Сана и Хёрин. Свою неприязнь тот объяснял лишь одним словом — «бесят», и на этом как бы всё, дальше выпытывать что-либо бесполезно. По-хорошему, можно действительно переждать наступления утра у пары, так как в общежитие Ёсану вход уже был воспрещён, но с другой стороны, хотелось бы обсудить с Сонхва, что вообще здесь произошло и каков дальнейший план действий. Но если Уён не предложил вернуться обратно в гараж, значит, Сонхва там точно нет. — Уверен, там есть халявная еда. Чем не аргумент побороть рвотный рефлекс, не правда ли? Уён лишь раздраженно повёл плечом и обиженно надул губы, потом подумал немного и, махнув рукой в знак поражения, встал со стула. — Чёрт с тобой. Но знай, я иду только ради халявной еды! — Да, да, конечно, мой милый друг, — издевательски протянул Ёсан и зашагал вслед за ним в сторону выхода из клиники.