***
Сонхва оказался в столовой, где обычно обедал со своими однокурсниками. Ёсану было запрещено приближаться к нему в стенах университета и вообще подавать хоть какие-то признаки того, что они были знакомы, в целях безопасности, поэтому один лишь факт того, что их лидер был жив, невредим, а главное, не отчислен, уже сильно радовал. Остаток учебного дня в целом прошёл спокойно, даже отчитаться Уёну было не о чем. Может, хоть в библиотеке удастся узнать что-нибудь о предстоящей на следующей неделе встрече с представителем партии правых. Но и там ничего не вышло: студентов под конец недели в библиотеке не видать, все готовились к долгожданным выходным, чтобы разъехаться кто куда — к родным и близким в другие города. Ёсану некуда было ехать, он родился в столице, родителей никогда не знал, так как был рожден в «капсуле жизни», но его так никто и забрал, поэтому он был передан в детский дом, а оттуда усыновлён замечательной семьёй из двух молодых женщин. Через пять лет в их семье было пополнение: родилась самая красивая, по скромному мнению Ёсана, девочка на свете. Он обожал своих мам и сестру, с которыми проводил много времени, наполненных любовью и поддержкой. Но, поступив в старшую школу, дети лишились мам в авиакатастрофе, которую именовали актом терроризма. Кто бы тогда мог знать, что именно эта трагедия станет пусковым механизмом и первым звонком будущей перемены в истории страны. Народ был в трауре и недоумении, хвалёная безопасность начала подвергаться сомнению, зарождая в обществе страх и ненависть за случившееся. Так Ёсан снова попал в детский дом, но теперь был не один. Благополучие их семьи и ответственность за сестру — вот чем он жил все эти годы, твердо решив поступить в самый престижный университет и обеспечить им лучшую жизнь. Но судьба распорядилась иначе. Теперь Ёсан рисковал всем в память о матерях и ради безопасности сестры, которую власти решили забрать и перевести в новые школы исключительно для девочек. Хочешь изменить умы народа — начни с детей, и, в первую очередь лишённых, родителей. Ёсан по привычке отправился в кафе у кампуса, но по дороге прямо к нему навстречу попался Сонхва. Собрав всё мужество, пришлось сильно постараться не обращать на лидера особого внимания, но неожиданно Сонхва сам врезался в него, выронив портативный компьютер. — Смотри куда прёшь, блондиночка, — рявкнул он в сторону Ёсана. Использовать феминитивы в качестве оскорблений стало особо популярным среди последователей правых, поэтому проходящие мимо правоохранительные органы лишь удовлетворенно засмеялись. Сонхва опустился вниз и дождавшись, пока солдаты уйдут на приличное расстояние слышимости, поднял девайс и тихо сказал: — Встречаемся через час. Срочно. Ёсан не рискнул даже кивнуть в ответ и, накинув на голову капюшон, поспешил в сторону автобусной остановки. Проехав через весь город, он вышел из электробуса, лавирующего по всему мегаполису, и рассеянно начал спрашивать у стоящих на остановке людей дорогу до музея современных технологий. Люди, посчитав его неместным, который впервые приехал в город, начали объяснять, что он сел не на тот автобус, и посоветовали пройти по парку до другой остановки, откуда ходил необходимый ему автобус. Тем самым засветившись на всех необходимых видеорегистраторах, Ёсан добрался до родного гаража, но медлил войти. Страшно было даже подумать, что случилось, раз Сонхва решил собрать их вместе таким образом. И снова Ёсан проявлял слабину, откровенно повёлся на страхи и рисковал испортить всё, к чему так долго шёл. Нет, только не сейчас. Его сёстренке приходилось ещё хуже, нельзя было её подводить. С этими мыслями он смело открыл дверь гаража и зашёл внутрь, твердо решив, что ни в коем случае и никогда не сломается. — Садись, Ёсан, — первое, что он услышал, стоило закрыть за собой дверь и вновь погрузить помещение во мрак. — Уён, введи в курс дела. — Я тут просмотрел все видеорегистраторы у здания мэрии за последние несколько недель и нашёл одну закономерность, — незамедлительно начал Уён. — После того, как заходят мэры других городов в сопровождении своих дипломатов и охраны, последним всегда идёт наш, столичный. Рядом с ним на этот раз не было всеми знакомого господина Чана, по координатам его чипа он всё ещё торчит на границе, но я решил посмотреть дальше, вдруг кто ещё зайдёт, может, на замену. И действительно, где-то минут через двадцать преспокойненько походкой гангстера зашёл вот этот тип. На последних словах Уён указал на световой экран, на котором было изображение спины некого мужчины. Он шёл один, без какого-либо сопровождения, одетый в деловой чёрный костюм, а самодовольная походка и руки в карманах брюк явно были не в стиле обычного дипломата или политика, что говорило о его особом статусе. — Просмотрев остальные записи, оказалось, что всё тот же тип каждый раз заходил самым последним и всегда был один. Но я не нашёл ни одного видео, где можно видеть его лицо. Этот гад наверняка знает, как это скрыть, откуда всегда входить и выходить из здания совершенно неузнаваемым. Ёсан во все глаза смотрел на мужчину, пытаясь как можно лучше запомнить особенности походки, движения плечами, конечностями и головой, в то время как на него самого с особым вниманием смотрел Сонхва. Уён молча дал возможность каждому делать свою работу: одному как можно точнее изучить возможный объект, а второму — удостовериться в том, что его подчиненный действительно готов взяться за это дело. — Что скажешь, Ёсан? — первым нарушил тишину Сонхва, из-за чего Уён аж опустил ниже голову, чтобы ненароком не испортить знаменательный момент. — Рост примерно метр восемьдесят, может, даже выше, — Ёсан начал подытоживать свои наблюдения, которые будто заряжали его стремлением и готовностью как можно скорее изучить объекта, — тёмные волосы, на вид натуральные. Ему вряд ли лет сорок, как предполагал Уён, да и осанка идеально прямая, скажем так… здоровая. Телосложение не сильно накаченное, умеренно худое, трудно даже представить, что он может являться главнокомандующим хоть какого-то отдела в армии. Может быть, его физическая сила кроется в знании какого-то особого вида боевых искусств, которое не преподают в военной академии? — Думаешь, мы ошиблись? — задал вполне логичный вопрос Сонхва, пытаясь вытянуть из Ёсана как можно больше соображений по поводу предполагаемого объекта. — Думаю, именно такой тип мог задержать столько людей, ещё и на казнь отправить. По телу пробежали мурашки, стоило смыслу собственных слов дойти до сознания. Возможно, перед ним был самый опасный человек, гордо носящий имя карателя «предателей» страны, и Ёсану было необходимо наладить с ним контакт, ещё и умудриться при этом остаться в живых, чтобы донести необходимую информацию до друзей и штаба «сопротивления». — На сегодня всё, — внезапно объявил Сонхва и повёл рукой перед лицом притихшего Уёна, чтобы тот выключил световой экран. — Тебе надо поспешить в общежитие, до комендантского часа осталось немного времени. Ёсан растерянно захлопал глазами, но в темноте Сонхва вряд ли это заметил, тем более, судя по топоту ботинок, он уже направлялся в сторону выхода. — Ты куда? — не выдержал Ёсан, стараясь ухватиться за единственного человека, кто был способен вселить уверенность в собственных решениях, но тот впервые сбегал, не давая даже намека на то, что делать дальше. — В штаб, куда же ещё, — послышался в ответ спокойный голос Сонхва, а за ним и звук открывающейся двери гаража. Не успел Ёсан что-либо добавить, как стало поздно: дверь за лидером закрылась, и вместе с ним ушла всякая уверенность в завтрашнем дне.***
Стены университета были обклеены листовками о приходе члена партии правых, и этот самый день наконец настал. Видимо, варварам всё ещё нравилась идея проникать в умы людей с помощью доисторической макулатуры, раз это сработало семь лет назад. Ёсан старался подавить в себе порывы разодрать эти листочки в клочья и засунуть в глотку ректору университета, который так быстро продался новому движению «равноправных», только бы сохранить статус. Была бы на его месте женщина, её давно бы упекли в тюрьму, даже не удосужившись предложить сотрудничество с новой властью. Студентов собрали в самой большой аудитории, обязав перед входом просканировать чип каждого, кто заходил в зал. Учитывая то, что произошло с чипом Ёсана, стоять в очереди на сканирование было очень даже некомфортно и тревожно. А вдруг этот хирург повредил что-то, и теперь парень рисковал запищать, как новогодняя ёлка, прямо на глазах у всех, а главное охраны, среди которой мог оказаться объект. Но Ёсан смог мужественно совладать с глубоким удивлением на своём лице, когда ничего критичного не произошло, и он смог спокойно пройти в аудиторию, чтобы как можно скорее занять место поближе к кафедре, откуда должен был выступать член партии. Рядом с ним наверняка будет тот тип с видеорегистратора, поэтому необходимо будет хорошенько рассмотреть его лицо, а может, даже попытаться незаметно сделать снимок для своей команды. Прошло немало времени прежде чем все уселись на свои места. К кафедре подошёл полноватый мужчина лет сорока и с доброжелательной улыбкой на лице начал горячо приветствовать студентов. Те не скупились на бурю оваций и свиста одобрения в сторону представителя, боровшегося за «равноправие». — Дорогие друзья! — начал ораторствовать мужчина, поправив мини-микрофон, прикреплённый к рубашке. — Счастлив видеть вас столь воодушевленными и заряженными энергией и благородным желанием добиться справедливости, равноправия и безопасности в нашей глубоко любимой стране! «Сколько пустых и клишированных эпитетов, аж слезы навернулись», — саркастично подумал про себя Ёсан, но при этом вливаясь во всеобщее хлопанье ладошками после каждого сказанного слова спикера. Глаза бегло прошлись по всем присутствующим за спиной мужчины, но никого даже отдаленно похожего на необходимого ему объекта он так и не нашёл. Хорошо бы осмотреться по сторонам, но таким образом можно привлечь к себе лишнее внимание. Хорошо, что он отлично знал уловки, чтобы этого избежать — годы практики не прошли даром. — Эй, а где СонУ? — спросил обеспокоенно Ёсан у парня, который сидел рядом с ним. — Кто такой СонУ? — недоумевал парень, не совсем понимая, кто вообще к нему обратился с таким странным вопросом. — Я же видел, как он зашёл в аудиторию! — чуть громче продолжил игру Ёсан, и начал вертеть головой в поисках «друга», с особой тревожностью разглядывая каждый угол помещения. Никто не сделал ему замечания, наоборот, многие также начали любопытно глядеть по сторонам в попытках понять, что могло произойти. Ёсан бегло осмотрел почти каждого из надзирателей, даже на всякий случай прошёлся взглядом и по студентам, но так и не нашёл, кого искал. Его здесь не было. Ёсан это чувствовал. Вряд ли человек, который всегда оставался незамеченным, будет спокойно стоять рядом с представителем партии, которого и так защищает многочисленная охрана, а искать среди студентов «предателей» в такой ситуации было глупо: задашь неудобный вопрос спикеру — тебя и так выведут из аудитории для профилактического разговора в целях «безопасности». Искать предателей нужно как раз снаружи, среди тех, кто не захотел идти на встречу с членом партии, возможно, в знак протеста. Нужно было сматываться отсюда! Иначе Ёсан рисковал потерять единственный шанс наладить контакт с объектом. — Вот чёрт! — крикнул он громче, привлекая к себе ещё больше внимания. — А вдруг он пошёл не в ту аудиторию! Надо срочно его найти, он ведь так хотел поучаствовать в дискуссии! Ёсан мигом встал с места и, извиняясь за своё поведение, дошёл до выхода из аудитории. Как ни странно, никто не стал останавливать студента, намеревавшегося уйти со встречи с членом партии. Охрана его запомнила и явно посчитала странным, наверняка решив отправить за ним слежку. Пришлось играть роль до конца: у практически каждого, кто встречался на пути, Ёсан с особым беспокойством спрашивал, не видели ли они СонУ, и, игнорируя недоумение на чужих лицах, спешил задать тот же вопрос следующему прохожему. Таким образом он оббежал все аудитории кампуса, заглянул в общежитие и даже в библиотеку. Последним местом для поисков была столовая, куда студент бежал уже с вполне реальными беспокойством и надеждой, потому что объект всё ещё не показал виду. В горле пересохло, дыхание сбилось, а сколько времени Ёсан потерял, пока бегал туда-сюда, даже страшно было представить. Он решил всё-таки остановиться и хотя бы отдышаться нормально. А лучше, дойти до фонтанчика с водой и напиться. Ёсан еле волочил ноги, ужасно вспотел и тяжело дышал. К счастью, у фонтанчиков никого не оказалось, и, стоило приложить чип к регистратору, из одного из них наконец начала литься прохладная вода. Напившись вдоволь, парень решил ополоснуть ещё лицо и волосы, чтобы хоть как-то остыть и привести мысли в порядок. Но стоило ему закончить с этим и поднять голову, как перед лицом оказалась чья-то большая рука, в которой лежал белоснежный платок. Ёсан сглотнул остатки воды во рту и, собрав всю смелость, повернул голову к стоящему рядом мужчине. Тот оказался намного выше него. В чёрном костюме. С тёмными волосами. — Вытрись, студент. У тебя с волос капает. Платок снова замаячил перед глазами, но Ёсан будто к полу прилип, анализируя весь ужас происходящего с ним. Он ожидал увидеть какое угодно лицо, но только не это. Мужчина оказался… красивым. Непозволительно красивым. Только бездонные глаза, которые с подчёркнутым интересом изучали парня, выдавали в нём настоящего профессионала своего дела — ищейку. Ёсан почувствовал себя размазанным по стеклу материалом под мощным микроскопом, который пытались тщательно рассмотреть со всех сторон. От этого взгляда сложно было укрыться, потому не было никакого желания отвести глаз и спасти свою никчемную жизнь, которую уже наверняка разгадали. — Вы не видели СонУ? — как в бреду прошептал Ёсан, медленно забирая любезно предложенный платок. — Он ведь пропустит дискуссию, если я его не найду. Голос всё-таки дрогнул, а глаза наполнились слезами, то ли от страха, то ли в попытке вжиться в роль до конца. — Ты и сам всё пропустил, пока его искал. Второй раз голос мужчины прозвучал более мягко и даже успокаивающе, но Ёсан в это не поверил. Сейчас его попросят пройти с ним и поведут на допрос. Он сам себя выдал — глупо было с таким отчаянием рваться на поиски объекта, чтобы в конечном итоге тот сам его нашёл. Это было слишком рискованно. И Ёсан поплатится за свое безрассудное поведение. — Пропустил? — прошептал он, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Нет, этого не должно было случиться, только не с ним. Он ведь ни разу не ошибался, продумывал лучшие пути атаки и отхода наперёд, находил язык с любым объектом… однако. Здесь был совершенно иной случай: Ёсан не знал об этом человеке практически ничего. — Как тебя зовут, студент? — Ёсан… Кан Ёсан. Глупо было придумывать новое имя, как было необходимо раньше, ведь объект наверняка уже всё знал про студента: он ведь засветился в аудитории при помощи чипа. Узнать необходимую информацию о беглеце такой опытной ищейке наверняка не составило большого труда. — А меня Юнхо. Чон Юнхо. Давай я проведу тебя до стола, посидишь, отдохнёшь, хорошо? А то выглядишь плохо, не хватало ещё и в обморок упасть, да? Не хочешь перекусить? Я вот жуть какой голодный. Поедим вместе? От внезапного потока речи из уст карателя у Ёсана начала кружиться голова, а, стоило ему оказаться уже сидящим за столом в компании исключительно заботливого объекта, он ощутил прилив адской головной боли. Ёсан всеми силами пытался игнорировать эту боль, чтобы не упустить ни одно услышанное слово. Имя. Теперь у них было имя объекта! Но так просто? Человек, лицо которого невозможно было поймать ни на одном видеорегистраторе города, с такой легкостью выдал своё имя первому попавшемуся студенту? Что-то здесь было не так. Наверняка, имя поддельное, как и нынешнее поведение, явно не соответствующее реальному роду деятельности мужчины. На столе откуда ни возьмись начала появляться еда. Ёсан не успел проследить за происходящим, теперь рискуя либо отравиться сейчас, чтобы таким образом появилась причина вывести его из кампуса и увезти на допрос, либо чуть позже отравиться до летального исхода, а сам допрос его ожидает во время совместной трапезы. — У тебя нет никакой аллергии? Любишь острое? Ешь, не стесняйся, студент Кан Ёсан. Всё это казалось из ряда вон выходящим. Сколько дней Ёсан представлял себе их встречу, продумывал многочисленные варианты развития событий, считал этот случай самым сложным в его карьере наблюдателя, а тут объект сам проявлял столь высокий и, надо сказать, подозрительный интерес. Не к добру всё это. Мужчина не походил на тот предполагаемый портрет, которым в ходе своих исследований обрисовал себе Ёсан. Хотя, на самом деле, и исследовать-то было нечего, только лишь повадки… Точно! Повадки! Нужно было собраться и держаться плана. За столько лет работы наблюдателем, Ёсан ещё давно пришёл к одному неутешительному, но в то же время полезному выводу: все мужчины были одинаковыми, стоит им увидеть смазливое личико. Которым, собственно, и был наделён Ёсан. — Прошу прощения, господин… Чон, верно? — он включился, наконец, в свою роль, искусстно изображая стеснение и робость. — Вы так беспокоитесь обо мне. Спасибо вам. — Пустяки, — махнул рукой мужчина, при этом не переставая есть, и снова взглянул в глаза, будто давая понять, что жертва на крючке. — Тебе нравится? — Д-да, — Ёсан с трудом смог проглотить предложенную пищу, всё ещё опасаясь за свою жизнь, но положение было безвыходное: нельзя было давать повода для каких-либо сомнений в его невинности и простодушии. — Здесь очень хорошо готовят. А вам понравилась еда в нашей столовой? Между прочим, лучшей в городе… по крайней мере, так говорит наш ректор. Ёсан попытался пошутить, чтобы расположить к себе объекта, но над его шуткой посмеялся лишь он сам, в то время, как собеседник, не переставая, смотрел прямо в глаза, словно имел способность читать по чужой сетчатке. От этого стало не по себе, но Ёсан продолжал глупо улыбаться и немного стушевался, изображая неловкость. Между ними повисла тишина; отвечать на вопрос Ёсана никто не спешил, а извиняться за свою шутку он не собирался. Лучше помалкивать, это всегда срабатывало: в конечном итоге объект всегда начинал говорить сам. — Есть можно, — ответил наконец мужчина, но таким низким тоном, что Ёсан сначала растерялся. Был ли это ответ на заданный вопрос или приказ продолжать есть. — Что ты изучаешь, студент? Ёсан еле сдержался, чтобы саркастично не выдать «тебя», поскольку игры в доминанта ему начали порядком надоедать. Как и постоянное чувство тревоги. Перед ним сидел человек, из-за которого столько смелых и интеллигентных людей сейчас сидели за решёткой, а самые отважные были лишены не только работы, статуса и свободы, но и жизни. Ёсан ненавидел его всем сердцем. Всех, кто отнял у него возможность прожить счастливую жизнь вместе с сестрой, вынуждая скрываться, жить в постоянном страхе, вдали от любимого человека, что всё ещё неизвестно, где находился, и был ли жив вообще. Внутри начали бурлить жгучая ненависть и распирающее внутренности желание уничтожить мужчину, сидящего напротив, каким бы устрашающим и жестоким он не был. Ёсан твердо решил, что с него хватит: пора браться за дело, но в этот раз с особым наслаждением и энтузиазмом. — Социологию, — тихо ответил Ёсан, но теперь с долей отрешённости, будто собеседник ему наскучил неоригинальностью вопроса, и, выдохнув, напоследок добавил, будто на автомате. — Социологию культуры и коммуникаций. Такая манипуляция всегда срабатывала: собеседник теперь сделает всё, чтобы вернуть к себе внимание, тем более, такой напыщенный эгоист, как эта ищейка. А то, что тот был именно таким, Ёсан теперь даже не сомневался: повадки этого человека говорили сами за себя. — Интересно, — мужчина усмехнулся в ответ и как ни в чем не бывало продолжил есть. И снова тишина. Чего добивался объект своим нестандартным поведением, было не совсем ясно, но Ёсан решил заняться тем, ради чего вообще здесь находился, — наблюдением. Волосы мужчины были натурального чёрного цвета, с редкой сединой, возможно, возраст был ближе к тридцати. Пальцы рук были длинными и изящными, даже не скажешь, что они могли держать оружие. Осанка идеально прямая, даже во время еды. Костюм был явно сшит на заказ — идеально сидел и выглядел просто безупречно. На коже Ёсан не заметил никаких особенностей, даже родинок. Внезапно он вспомнил про платок, который ему предложили ещё у фонтанчиков. Куда он делся, кстати? Ёсан напряг память, чтобы прокрутить в голове всё, что происходило с ним, когда он находился в стадии оцепенения после неожиданной встречи с объектом. Он вспомнил, как взял платок, потом, кажется, вытер им лоб и глаза, а дальше…. Ёсан инстинктивно, но как можно незаметней, провёл рукой по карманам своих брюк. Нашёлся. Удивительно, у него оказалась и вещь объекта! Уён будет в шоке, когда это увидит! Если, конечно, Ёсану удастся выйти отсюда живым. Внезапно мужчина встал с места, что сильно напугало Ёсана. Неужели объект что-то заметил и сейчас потребует вернуть свою вещь? Или прикажет пройти за ним — и поминай как звали. Ёсан даже толком не успел ничего изучить, а поведение объекта шло вразрез с любым из выработанных сценариев, и это непредсказуемость ещё сильней вгоняла в ступор. — Приходи ко мне в следующую субботу, в десять вечера, — неожиданно произнес мужчина, смотря прямо в глаза, отчего по телу пробежали мурашки, а руки вцепились в ткань брюк. — Адрес написан на платке. Последнее объект озвучил чуть тише и поравнявшись с Ёсаном, который теперь сидел за столом один. Мужчина ушёл, а студент поймал себя на мысли, что до сих пор оставался целым и невредимым. Но это наверняка было ненадолго.