В плену теней

      Гермиона лежала на боку на каменном холодном полу подземелья в Малфой-мэноре. Вся ее одежда была насквозь мокрой, как и волосы, местами на ткани проступали расплывчатые кровавые разводы. Гриффиндорка лежала лицом к Малфою и лишь отрывисто дышала, ее дыхание было слишком поверхностным. Она была одета в простые магловские джинсы прямого кроя и бежевый легкий лонгслив, от чего кровавые пятна выглядели еще более яркими и пугающими. Одежда была настолько мокрой, что прилипла к телу, очерчивая его рельеф, поэтому, когда Драко приметил 2 выделяющиеся вершины на уровни груди девушки, стыдливо опустил глаза и отошел от этого «окна», вернув камень на место, чтобы не вызвать подозрений. Грейнджер нужна была передышка после пережитого, поэтому он не хотел тревожить ее покой.       «Надо же, как это Поттер и Уизли могли бросить свою любимую грязнокровку на растерзание Пожирателям Смерти?» — подумал про себя слизеринец, ощущая неприятное покалывание в груди при слове грязнокровка. От чего-то ему стало не по себе, когда он подумал так о девушке, оказавшейся в том же положении, что и он, поэтому мысленно Драко пообещал себе, что больше никогда не будет называть ее этим низким словом.       По большому счету, ему давно уже было плевать на все эти предрассудки крови. Это больше не волновало его с тех самых пор, как он случайно едва не убил Кэти Бэлл и этого болвана Уизли на шестом курсе, когда едва не прикончил Директора Хогвартса, хотя все его действия в итоге и привели к смерти Дамблдора и многих других после него. Он еще помнил эти чувства, когда он рыдал в уборной от облегчения и вместе с тем от беспомощности, когда увидел живую и здоровую Кэти в Большом зале замка, пока его не нашел Поттер. Когда в бледных руках парня оказывалась чья-то жизнь, он начинал понимать, что в конечном счете нет никакой разницы в происхождении мага. Даже если речь идет о маглах… Перед смертью все равны. И это осознание являлось ему все более четко с каждым разом, когда он опускал палочку, игнорируя очередной приказ Темного Лорда. Он знал, что этим приближает свою смерть, но отобрать чью-то жизнь так просто, так бездумно и бесцельно лишь по чужой указке он просто не смог, не посмел. И за это он теперь расплачивается, сидя здесь, в подземелье собственного дома. Только бы его мать уцелела, иначе все было зря.       Драко сидел у стены, отделявшей его камеру от камеры Гермионы Грейнджер, и внимательно прислушивался к ее дыханию. Она когда-то и правда волновала его до самых глубин души. Но это было так давно, еще до того, как его судьба оказалась в мертвенно-бледных скользких пальцах Волан-де-морта. Малфой часто с сожалением вспоминал это время, когда самым большим его проступком было оскорбление «вонючей грязнокровки Грейнджер» или мелкие хулиганства в отношении гриффиндорцев. Как бы он хотел вернуться назад и сказать самому себе тогда, что путь отца не приведет ни к чему хорошему, что это лишь разрушит его семью и его самого. Но увы, сделанного не воротишь. Остается только надеяться, что они с Грейнджер вскоре умрут. Надежды на спасение он не питал. А Гермиона была слишком доброй и сильной девушкой, чтобы радоваться ее длительным пыткам, хоть они и были врагами. С этими мыслями парень заснул, откинув голову на стену позади него, за которой лежала измученная девушка.       ***              Когда Драко проснулся, в подземелье все также стояла тишина, которую нарушал лишь звук капель с потолка. Он подскочил на месте, когда понял, что не слышит дыхания в соседней камере. Несмотря на боль и слабость в теле, Малфой быстро вытащил камень из стены, чтобы взглянуть, там ли еще находилась девушка.       — Черт! — прошептал блондин, шокировано разглядывая гриффиндорку.       Гермиона Грейнджер лежала ровно в той же позе, в которой ее оставили Люциус с Беллатрисой. На первый взгляд ничего не изменилось, но Драко заметил, что грудь девушки практически не вздымается на вдохе, лицо стало слишком бледным, а губы слегка посерели. Приглядевшись, он увидел в темноте лужу крови, скрытую на полу под ее руками. Малфой занервничал, запустив руку в волосы. Должно быть, некоторые порезы, оставленные Беллатрисой были слишком глубокими. Он знал об ее страсти помимо Круциатуса к режущему заклинанию.       — Грейнджер! Эй! Грейнджер, очнись! — тщетно звал ее слизеринец, — Грейнджер, ты должна прийти в себя или погибнешь!       Но все возгласы были бессмысленными. Драко стал лихорадочно соображать, как ему поступить. Он нашел маленький камушек под своими ногами и кинул его в Гермиону, поскольку не мог достать до нее рукой. Она даже не пошевелилась. Тогда он по каплям набрал немного воды в свои ладони и постарался максимально протиснуть руки в отверстие, чтобы окатить этой водой девушку. Снова не сработало. Отчаяние затапливало его сознание, ведь отчего-то ему было невыносимо смотреть, как эта грязнокровка, к которой он цеплялся все время обучения, истекает кровью прямо на его глазах. Оставался лишь один выход. Весьма рискованный шаг. Но, раз никто до сих пор не явился ни за ним, ни за ней, быть может, поместье пустует?       — Миппи, — прошептал Пожиратель Смерти.       Тишина…       — Миппи!       Никто не появился. Драко уже отчаялся.       — МИППИ! Ты нужна мне!       С громким хлопком в подземелье прямо перед его камерой появилась довольно возрастная эльфийка в забавном светлом чепчике и фартуке.       — Хозяин Драко звал меня, но я не должна быть здесь! — в огромных круглых глазах отражался испуг, — Молодой Хозяин ранен?       — Нет, все в порядке. Миппи, моя мать здесь?       — Госпожа заперта в своей комнате, ей велено не покидать ее, палочка Госпожи у Хозяина Люциуса, — Миппи соединила руки прямо перед собой и склонила голову.       — А где сам Хозяин? Кто-нибудь еще есть в Малфой-мэнор?       — Господа покинули поместье этим утром. Но Миппи услышала, как они говорили о Гарри Поттере.       — Ясно, — Драко устало потер переносицу, — ты должна помочь мне, Миппи. Достань из моих покоев крововосполняющее зелье и бадьян, ты найдешь их в ящике стола.       — Но молодой Господин сказал, что он не ранен! — спохватилась эльфийка.       — Так и есть, они не для меня, — Миппи с любопытством перевела взгляд сначала на соседнюю камеру и ее пленницу, а затем обратно на Малфоя, — поторопись!       Эльфийка с хлопком исчезла, но через минуту вернулась обратно, виновато потупив голову.       — Миппи не смогла аппарировать через решетку, Хозяин Драко! Миппи не знает таких чар, которые могли бы помешать ей пройти к Господину! Они новые!       — Хорошо-хорошо, я понял, — Драко шумно вздохнул. Это будет труднее, чем казалось, — ты можешь оставить все прямо перед решеткой? Пододвинь так, чтобы я смог дотянуться.       — Но Хозяин обожжется о прутья! Они заколдованы! — пропищала Миппи.       — Делай, что я велю! — прорычал Малфой с раздражением.       Эльфийка послушалась. Прямо перед камерой она оставила на полу 2 маленьких темно-коричневых пузырька, наполненных до краев зельями, а рядом с ними сверток из носовых платков. На вопросительный взгляд Драко, Миппи ответила:       — Это все, что я смогла незаметно достать для Господина и Госпожи, — она кивнула в сторону камеры Грейнджер. Драко вспыхнул.       — Мы с ней не… неважно, уходи отсюда! И никому не говори о том, что я звал тебя! Иначе пострадаем и мы, и ты.       Эльфийка поклонилась и с громким хлопком исчезла. Драко сделал несколько глубоких вдохов, приближаясь к решетке. Прутья располагались недостаточно далеко друг от друга, чтобы между ними протиснулась его рука, не задевая их. Он стиснул зубы.       «Это будет неприятно.»       Закатав грязные и пропитанные кровью рукава рубаки выше локтей, он набрал полную грудь воздуха и через силу протолкнул руку между прутьями решетки, чтобы схватить оба зелья разом. Боль прожгла кисть от кончиков пальцев и поднялась дальше, пока он пытался ухватиться за склянки. Драко зашипел, еще сильнее сжав челюсти. Когда он уже тянул руку обратно сквозь прутья, пузырек с бадьяном выскользнул между пальцев и упал прямо между прутьев.       — ЧЕРТ! — Драко замер, наблюдая, но склянка уцелела. Тогда он подтянул ее за кончик деревянного колпачка и расслабленно откинулся прямо на пол, сжимая обо зелья уцелевшей рукой. Он быстро и тяжело дышал, пытаясь игнорировать болезненные ощущения в правой руке. Подняв ее к лицу, Малфой увидел, как кожа от пальцев до локтя побагровела, в некоторых местах верхние ткани начали отслаиваться с руки. Было похоже на сильный ожог, но без волдырей. Что ж, это можно пережить. Оставалось достать сверток. Блондин все гадал, оставить ли ему хотя бы одну руку в целости и добить правую или воспользоваться левой? Решив, что симметричный ожог вызовет меньше подозрений, Драко резко сел, игнорируя головокружение и слабость от истощения, и на вдохе просунул левую руку с меткой меж прутьев. Во второй раз боль обжигала не меньше, чем в первый, но сверток было достать легче, чем два пузырька.       Когда боль немного притупилась, Малфой с воодушевлением развернул ворох платков и обнаружил внутри 2 ломтя ржаного хлеба, 2 половинки маленького яблока и несколько кусочков сыра. Он улыбнулся сам себе. Это определенно было лучшим, что он видел за последний месяц. Он не мог вспомнить, когда последний раз ел, подозревая, что от голодной смерти его спасала мать, тайком накладывавшая на него заклятия или отправлявшая к нему домовиков, пока он был без сознания после очередных пыток Беллатрисы. Иного объяснения он найти не мог. Оставалось только добраться до Грейнджер. Он понимал, что нужно что-то посущественнее легких брызг воды или маленького легкого камня, чтобы пробудить ее. К счастью, она лежала так, что ее лицо было довольно близко к отверстию в стене, а Миппи передала аж целых 4 платка, словно зная, что все они пригодятся. За неимением других подручных материалов, Драко связал платки между собой и закинул эту гирлянду в лужу, натекшую каплями с потолка камеры. Через пару минут платки впитали в себя всю влагу с пола и стали довольно увесистыми кроме того, что были мокрыми и ледяными.       «Если это не поможет, у меня больше нет вариантов, кроме как швырнуть в нее один из пузырьков, но велик шанс, что он разобьется. Хотя есть еще конечно еда, но кусочки слишком легкие.»       Драко просунул правую руку в отверстие и приложился к стене так, чтобы высунуть ее практически до плеча. Между пальцев была зажата связка из платков. Он изо всех сил размахнулся, на сколько это позволяли обстоятельства, и ударил в сторону лица гриффиндорки, но не достал. Надо было протиснуться дальше. Он с силой преодолевал острые края отверстия в стене, вонзающиеся в кожу плеча и шеи, и повторил движение. На этот раз у него получилось, но по другую сторону стены было все также тихо. Еще один взмах. Тишина.       — Проклятье, Грейнджер! Приди в себя! Ох. если бы у меня только была при себе палочка, — в отчаянии застонал Малфой, а затем продолжил, — Ну же, Грейнджер! Открой глаза. ГЕРМИОНА!       Звук ее имени, слетевший с его губ, был слишком диковинным, чтобы сразу осознать, что произошло. Драко замер, а девушка распахнула глаза. Малфой тут же вернул свою руку в камеру, чтобы освободить себе обзор и взглянуть на шатенку. Она все также лежала на боку, по лицу стекала грязь от мокрого платка, попавшего на пыль на ее щеках. Гермиона была совершенно дезориентирована, взгляд ее карих глаз никак не мог сфокусироваться, она растеряно смотрела по сторонам, но не замечала присутствия. Когда она приподняла голову и попыталась встать, с ее губ слетел болезненный хриплый стон, и девушка рефлекторно опустила глаза туда, где чувствовала сильнейшую боль. И тут Драко понял, откуда было столько крови. Левый бок Грейнджер был рассечен в районе талии, одежда в этом месте была разорвана и пропитана кровью, которая все еще обильно вытекала из тонкого, но длинного и, по всей видимости, глубокого пореза.              — Грейнджер!       Девушка резко вздрогнула всем телом и отскочила назад подальше от возникшего звука. Она пыталась сфокусироваться на лице говорившего, но совершенно не понимала кто это был. Сделав пару неуверенных вздохов и проглотив застывший в горле сухой ком, она предприняла еще одну попытку рассмотреть незнакомца.       — Я не причиню тебе вреда, Грейнджер. Посмотри на меня! Ты узнаешь меня? — вот теперь, когда разум вернулся к ней, она узнала его голос.       — Малфой, — сквозь зубы тихо произнесла девушка, Драко коротко кивнул ей, — где мы? Что произошло?       — Давай позже обсудим это. Сейчас нам нужно помочь тебе, у тебя серьезная рана и ты потеряла много крови. И продолжаешь терять ее.       Гриффиндорка с недоверием смотрела на Малфоя через отверстие в стене, на что он поднял обожженные руки и потряс ими в воздухе, демонстрируя 2 пузырька с зельями. Не трудно было догадаться, что они должны были помочь ей. Но Грейнджер все еще не двигалась с места.       — Гермиона, — при звуке ее имени у обоих пробежал холодок по спине, настолько это было непривычно и странно, — у тебя нет ни единой причины, чтобы довериться мне, я знаю. Но я не желаю тебе смерти.       — Почему же? — ее голос был слишком слабым, парню пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова даже в этой тишине подземелья, — ты чертов Пожиратель Смерти, с каких пор тебе есть дело до какой-то грязнокровки вроде меня?! — добавила она уже чуть громче.       От ее презрительного тона все внутри Малфоя похолодело, и он прижал подбородок к груди.       — Хотя бы потому, что вдвоем у нас больше шансов выбраться отсюда. Как ты могла заметить, я точно также заточен, как и ты, — он лукавил, это была не единственная и вовсе не первая причина, почему он решил помочь ей.       Она все еще смотрела ему в глаза, пытаясь что-то отыскать в них, ее тело слабо покачивалось из стороны в сторону, ей было трудно удерживать равновесие, оперевшись руками в пол. Но, судя по всему, она нашла ответы на свои вопросы в этих серебристых мерцающих в темноте радужках его глаз и коротко кивнула. Он с облегчением выдохнул.       — Хорошо. Ты должна приблизится ко мне. Я боюсь давать тебе зелья, потому что ты слаба, у тебя руки трусятся, с большой вероятностью ты либо разобьешь склянки, либо прольешь эликсиры. У нас слишком ограниченный запас.       Девушка послушно двинулась ползком прямо к нему, потому что понимала, что он прав — ей не справиться без его помощи. Он видел, как тяжело ей дается каждое движение, и как она морщится, хватаясь за раненый бок, но продолжает двигаться в его сторону. Когда она вплотную приблизилась к стене и предприняла попытку встать, слабость во всем теле и боль буквально пригвоздили ее к полу, и она рухнула обратно на колени.       — Подожди, сейчас, — Драко захрипел, вновь протискиваясь рукой в отверстие, — хватайся! — Гермиона тупо уставилась на протянутую руку, — Ну же, Грейнджер! — Малфой нетерпеливо взмахнул раскрытой ладонью, в которую колеблющаяся девушка все же вложила свою, — Осторожно, без резких движений.       Парень слегка потянул девушку вверх. Она сперва ойкнула, схватившись за бок, но затем положила окровавленную ладонь на край отверстия в стене и помогла Драко подтянуть ее. Наконец, ей удалось принять вертикальное положение и кое-как удерживать его. С такого незначительного близкого расстояния Малфой смог детальнее рассмотреть ее лицо: глубокие тени под глазами и осунувшееся лицо указывало на то, что она давно нормально не отдыхала и не ела, серые губы были сильно искусаны и иссушены, кожу лица полосовали мелкие, но довольно глубокие шрамы, как и все остальное тело, повсюду то и дело виднелись кровоподтеки, особенно большой был на левой скуле. Тень сожаления исказила его утонченное лицо, он поджал губы.       — Ты можешь задрать кофту и повернуться? — нерешительно прошептал Драко.       — Что? — Гермиона ошарашенно подняла на него взгляд. Теперь и она смогла заметить, как сильно изменился его внешний вид с их последней встречи. И без того заостренное лицо выглядело еще более изможденным и угловатым, губы были пронизаны глубокими лопнувшими порезами от чрезмерной сухости, кожа была слишком бледной, что было заметно даже под слоем запекшейся крови и пыли, цвет его волос был едва различим под покрывавшем их слоем грязи; окровавленная разодранная рубашка и многочисленные порезы, а еще эти ожоги на руках… Не удивительно, что она его сперва не узнала.       — Твой порез, — Малфой указал пальцем в сторону ее раны, — нужно обработать его, а для этого потребуется поднять кофту, — он говорил так нарочито медленно, растягивая слова, словно она была умственно-отсталой.       Гермиона раздраженно стиснула зубы, чтобы не выплеснуть на него свой яд. Все-таки он пытался помочь, хотя его истинные мотивы были ей совершенно непонятны. Она нехотя повернулась к нему левым боком и дрожащими руками приподняла окровавленный лонгслив почти до груди, оголяя глубокую кровоточащую рану. Из-под поднятого лонгслива слегка виднелось молочное кружево ее топа, заляпанное кровью. Девушка отвернулась, чтобы Малфой не увидел ее смущения.              Руки Драко тоже тряслись, но он уверенно откупорил пузырек с этикеткой «Экстракт бадьяна» и кинул быстрый взгляд на лицо Грейнджер — она смотрела в противоположную сторону. Он вновь просунул руку в отверстие в стене, держа в ней открытый пузырек. Все действия проводились медленно, чтобы ненароком не разлить зелье. Малфой занес руку с экстрактом прямо над зияющей раной в тонкой девичьей коже, на мгновение замер, а затем слегка наклонил флакон, и настойка каплями стала осыпать порез Грейнджер, тут же закипая и издавая шипение. Девушка издала хриплый вскрик и тут же прикусила рукав своей кофты, другой рукой она все еще держалась за стену. Все ее тело пробила неконтролируемая дрожь, потому что лечение этим зельем хоть и было действенным, но крайне болезненным.       — Потерпи, нужно больше экстракта, — Драко еще раз наклонил пузырек, и новая порция тут же зашипела на коже девушки, заставляя ту измученно стонать себе в рукав от боли, но рана постепенно затягивалась прямо на глазах, — лучше? — она не ответила, — посмотри на меня, Грейнджер.       Гермиона повернулась и подняла взгляд на юношу, ее красные опухшие глаза выдавали желание разрыдаться прямо сейчас, но она сдержалась, и он это уважал. Драко протянул руку к ее лицу и едва коснулся подушечками пальцев ее скулы, отчего гриффиндорка вздрогнула, а затем замерла и задержала дыхание. Она в смятении ожидала, как он поступит дальше и снова проглотила сухой ком в горле. Малфой смутился, он вовсе не это имел в виду, когда протягивал руку.       — У тебя здесь тоже сильный порез, предлагаю обработать, — она кивнула, а он немного смочил свой палец настойкой, от чего краснота на нем вмиг испарилась, и слегка прижал палец к скуле девушки. Гермиона даже не заметила, как рана с шипением затянулась, все еще пристально всматриваясь в холодные серые глаза юноши.       Когда он, наконец, закончил, она стремительно, на сколько позволяла дрожь в руках, одернула край своей кофты и сделала вид, что очень занята разглядыванием носов своих кед. Повисла неловкая пауза, которую нарушил лишь звук вылетевшей крышки из другого пузырька.       — Это крововостанавливающее зелье, тебе сразу станет легче.       — Я в курсе.       — Сама сможешь? — она неуверенно кивнула, протягивая к нему дрожащие руки, на что Драко лишь закатил глаза и всучил ей раскрытый пузырек зелья, а затем помог ей сделать первый глоток, удерживая ее руки в своих ладонях, пока она держала флакончик. Вышло крайне неудобно, поскольку ему едва ли хватало места в отверстии, чтобы протиснуть туда обе руки и что-то ими делать. Плечи болели от того, как сильно он вжимался в края камня, поддаваясь вперед.       — Твои руки тоже нужно залечить, — она указала взглядом на него, когда опустошила флакон с зельем, и он отпустил ее. Руки Грейнджер перестали дрожать, бледность немного отступила, возвращая намек на румянец, а губы больше не выглядели такими серыми.       — Не стоит, это быстро пройдет.       Она пожала плечами.       — Я припрячу бадьян в стене. Думаю, он еще может пригодиться.       — Ладно.       Гермиона присела на пол в своей камере и откинулась спиной на стену так, что камера Драко находилась по левую руку от нее. Она могла бы коснуться ладонью края дыры в стене между их клетками, если бы захотела. Драко сел ровно также, но со своей стороны.       — Есть хочешь?       — У тебя есть еда? Откуда?       — Пока ты была в отключке я призвал домовика своей матери, и она принесла сюда все, что смогла достать. По правде говоря, я просил ее только о целебных зельях, но она предусмотрительно захватила вот это, — в отверстии появилась рука с зажатым в ней белым грязным платком. Девушка приняла его и поспешно развернула: внутри лежал ломоть хлеба, половинка яблока и пару кусочкой сыра — скромный набор на вес золота в данной ситуации. Желудок предательски заурчал — она ела в последний раз ранним утром, когда они покидали магловский пригород пару дней назад.       — Ты уверен, что хотел бы со мной делиться? — слизеринец вновь закатил глаза.       — Ешь уже.       Драко и сам не понимал мотивов своего поведения. Возможно, так он хотел притупить свое чувство вины за все, что натворил в прошлом и чему стал причиной.       — А вода? Тебе хотя бы что-то приносили? Как давно ты здесь сидишь? Почему тебя заперли? Кто…       — Хватит! — рыкнул Малфой, — я отвечу на твои вопросы потом. Может быть. Дай спокойно поесть, я не видел еды целый месяц, — Гермиона фыркнула.       «Все это так странно. Зачем он спас меня? Был бы отсюда выход, он бы давно нашел его. А теперь меня вновь будет пытать эта женщина… или еще что похуже» — Грейнджер передернуло от одной только мысли, что с ней могут сделать Пожиратели Смерти, если Беллатриса Лестрейндж захочет отдать ее им, — «Может быть, не стоило спасать?»       Сидящий через стенку Драко Малфой сейчас, держа в руке кусок хлеба, думал ровно о том же. Его взгляд не выражал ничего, кроме сожаления и тоски.       «Она ведь просто могла истечь кровью, умереть во сне…без страданий. Она бы больше никогда не узнала боли. Но я вернул ее назад, чтобы они снова пытали ее. Боже…»