В плену теней

      Его участливость в ее самочувствии вызывала крайнее подозрение у Гермионы. Она без лишних вопросов приняла его помощь, поскольку нуждалась в этом как никогда прежде. Да и вокруг больше не было ни единой души, способной вытащить ее из той ситуации, в которой она оказалась после нескольких часов пыток от Лестрейндж. Тем не менее, она не доверяла Малфою. А как можно было? Ведь он был чертовым Пожирателем Смерти, который целый год терроризировал Хогвартс своими атаками, который в итоге организовал вторжение в школу других Пожирателей, который стал причиной смерти самого Альбуса Дамблдора, хоть тот и был убит чужой рукой. Да, Драко Малфой был Пожирателем Смерти и остается им до сих пор. Но почему тогда он здесь? Что они с ним делают? И как давно? Грейнджер изнывала от вопросов.              Ей было совершенно нечем себя занять после пробуждения и лечения в первый день. С тех пор прошли почти сутки, к ним так никто и не приходил, было подозрительно тихо. Судя по едва уловимому сопению, Малфой в соседней камере спал, причем уже давно. Поэтому она не могла воспользоваться ситуацией и потребовать с него ответов на все накопившиеся вопросы. А будить его девушка не хотела, потому что его внешний вид пугал ее. Как бы там ни было, она не была бы рада смерти слизеринца, ведь он помог ей выжить, даже если в итоге она все равно мучительно погибнет в этой тюрьме. Но Гермиона для себя решила, что сдаваться нельзя в любом случае, Гарри никогда бы так не поступил. А с Малфоем шансов на побег куда больше.       При мысли о Гарри и Роне так больно защемило в груди, они так плохо расстались с Роном. В ссоре… Хотя, должно быть, он тоже уже пожалел сто раз о своих словах. Но Грейнджер считала, что поступила правильно, завершив их отношения, все к этому вело. Просто хотелось бы сделать это совершенно иначе, в спокойной обстановке и без лишних истерик и криков с обеих сторон. Но что уже толку сожалеть о содеянном? Остается надеяться, что Уизли не держит зла на нее, ведь возможно, им больше не представится шанса поговорить и извиниться друг перед другом.              Гермиона слегка задрожала, плечи ее дернулись то ли от неприятных мыслей, то ли от здешней сырости и температуры — она еще не успела адаптироваться. В горле неприятно сушило. Она пила воду всего один раз после еды вчера. Ей совсем не хотелось просить Малфоя принести ей воды, потому что прошлый раз был совершенно унизительным, ведь Грейнджер пришлось в прямом смысле пить из рук Малфоя… Из рук Пожирателя Смерти. При одной мысли об этом неприятно скручивало желудок, а по спине проходился холод. Но, увы и ах, по части воды и еды гриффиндорка полностью зависела от слизеринца. Какая ирония!              Ироничным было и то, что Гермиона с одной стороны испытывала неприязнь к парню, но с другой… все никак не могла дождаться его пробуждения. Уснуть в этом месте у нее пока не вышло, а сидеть на холодном зябком полу камеры в компании исключительно своих мыслей ей надоело. Когда нечего делать, в голову сразу лезут всякие глупости, навязчивые и неприятные мысли, анализирование собственных переживаний. А это угнетает. Хочется отвлечься. Кроме Малфоя здесь не было никого, с кем она могла бы поделиться хотя бы чем-то и забрать от него хотя бы что-то.       «Да с чего ты вообще решила, что он будет говорить с тобой?! Глупая! Глупая Грейнджер! Он ведь только и делал, что унижал тебя и насмехался!»       «Но ведь это было в школе! Сейчас уже другая ситуация! Вы оба изменились!»       — Кажется, я схожу с ума, в голове болтаю сама с собой, — произнесла Грейнджер уже шепотом. В соседней камере послышалось копошение.       — Ты что-то говорила?       «Надо же, как чутко он спит!»       — Нет, тебе показалось.       — Ладно.       Снова повисла эта давящая тишина. Только звук падающих капель нарушал ее. Гермиона проглотила болезненный и сухой ком в горле.       — Пить хочешь?       «О, Мерлин! Он и это услышал?!»       — Мне не очень хочется просить тебя.       — Отчего же?       — С тобой никогда не бывает все просто по доброте душевной.       Драко усмехнулся.       — Грейнджер, ты упряма как ослица, — вновь послышался смешок, девушка фыркнула, — этот псевдогероизм — это такая отличительная черта Гриффиндора?       — Не понимаю, о чем ты, — процедила сквозь зубы Гермиона и сложила руки на груди. Сама она все также сидела возле стены, разделяющей камеры.       — Да брось, я не думаю, что ты считаешь меня таким уж чудовищем, что готова умереть от жажды, лишь бы не просить меня ни о чем, чтобы не остаться в долгу.       — Вот именно, Малфой, в долгу! Ты не способен быть бескорыстным.       — А ты рискни и проверь это! — он мастерски играл словами, растягивая их, словно рекламируя что-то, что Гермиона определенно обязана была купить, — Или ты боишься меня? А, Грейнджер? — это была красная тряпка для быка. Гермиона шумно выдохнула, понимая, что не готова проигнорировать этот наглый вызов.       «Боюсь тебя? О, да ты, должно быть, спятил, Малфой!»       — Хорошо.       — Что хорошо? Яснее, Грейнджер, — этот ехидный голос выводил из себя.       — Малфой, не мог бы ты… — «вдох-выдох, ты сможешь, Гермиона», — пожалуйста, — ее голос треснул, — принести мне немного воды?       За стеной снова послышалась эта дерзкая усмешка, выводившая девушку из себя. Затем стена дрогнула возле того места, где сейчас сидела девушка, после чего со стуком камень отодвинули, и Гермиона смогла снова рассмотреть блондина. Стальные глаза с непонятными ей эмоциями глядели на нее в ответ.       — Дерьмо выглядишь, Грейнджер.       Гермиона лишь закатила глаза и поднялась на ноги. Малфой набирал воду в свои ладони, кажется, уже целую вечность. Когда он, наконец появился, Грейнджер мысленно успела уже сотню раз проклясть себя за то, что ввязалась в это. Лицо блондина было настолько самодовольным, что ее пробила тошнота. Драко насмешливо изогнул брови, глядя на девушку.       — Мне что, на колени встать перед тобой?       — Было бы забавно понаблюдать за этим, — он задумчиво склонил голову набок, его оценивающий взгляд проскользил по телу шатенки, на что та лишь обняла себя руками, словно защищаясь, Малфой усмехнулся, — может быть, в другой раз, — и просунул сквозь отверстие в стене свои сложенные вместе ладони, образующие «чашу», в которых была вода.              Девушка жадно припала к его рукам, опуская лицо и с характерным звуком принялась сербать воду из ладоней, обхватив их своими для удобства. От этого прикосновения Малфой неожиданно для себя вздрогнул. Гермиона пила слишком быстро, чтобы не позволить этому «гадкому Пожирателю» упиваться ее беспомощностью слишком долго. Все это время Драко неотрывно следил за ее действиями. Когда девушка отпрянула от его рук и подняла лицо, он заметил промелькнувшее в ее глазах чувство облегчения и стекающие по лицу капли воды, обрамляющие ее губы и стекающие по подбородку куда-то… дальше. Затем она поспешно вытерла рот рукавом своей кофты.       — Хорошая девочка, — не удержал в себе парень.       — Ах ты… — Драко вопросительно поднял брови, улыбка красовалась на его бледном лице, — неважно!       Грейнджер отвернулась и вновь села на пол. Малфой не стал возвращать камень на место, а просто разлегся на полу прямо навстречу каплям, которые стекали ему прямо в рот. Спустя пару минут Гермиона вновь услышала его голос.       — Ну ты же понимаешь, что могла бы просто подставить свои ладони, и я бы перелил в них всю воду из своих рук. Пила бы сама, — он снова нараспев растягивал слова и говорил таким снисходительным тоном, что Гермиона просто вспыхнула гневом.       — Ах ты, мерзавец! — «Дура! Дура! Ну какая же ты дура, Гермиона!»       — А я думал, что ты там самая умная среди идиотов Гриффиндора. Какая досада! — продолжал издеваться слизеринец.       — Ох, заткнись, Малфой, просто заткнись!       — Грубо! Могла бы и поблагодарить!       — Еще чего!       — Вас в Гриффиндоре совершенно не обучают хорошим манерам? Если ты захочешь еще, ты можешь только попросить меня, Грейнджер, — его елейный голос просто стал последней каплей.       — Тебе обязательно быть таким придурком и издеваться надо мной в такой ситуации?! — воскликнула шатенка.       — К сожалению, здесь нет других интересных занятий, когда тебя не пытают, или ты не корчишься на полу от боли. Приходится довольствоваться малым. Хотя есть еще одна забавная вещь здесь! Рассказать?       — А у меня есть выбор?       — Я едва ли удерживаю себя от громкого хохота каждый раз, когда ты слышишь, как я хожу по нужде, и брезгливо вздыхаешь. Но еще смешнее ты пыхтишь, когда ходишь сама!       «О черт! Он все слышал, а я все ждала, когда он заснет, чтобы сделать это!»       Гермиона густо покраснела и была рада, что этот козел сейчас не видит ее лица. А он невозмутимо продолжил.       — Скажи еще спасибо, что тут хотя бы эти отверстия в полу имеются, иначе вышло бы совсем скверно.       — О да, не Малфой-мэнор, а просто Хилтон какой-то! — фыркнула Гермиона.       — Что такое Хилтон?       — Не бери в голову, — девушка раздраженно закатила глаза, а затем решила не упускать такой шанс, раз Малфой решил поболтать, — так значит, тебя много пытали? Как часто?       — Почти каждый день.       — Беллатриса?       — Не только она, нет… но сейчас кроме нее никто не приходит.       — А кто был до нее?       Молчание.       — Что с тобой было? Круциатус?       Пауза.       — Ты не захочешь этого знать, поверь.       Гермиона встала, чтобы посмотреть на Малфоя и обнаружила его лежащим прямо под каплями воды, его глаза были закрыты, а лицо сплошь мокрое, капли стекали с острых скул дорожками на шею, плечи, виски и терялись в светлых волосах.       — Мне жаль.       — Да ну? Уверена? — взгляд серых глаз полный скепсиса вдруг блеснул в темноте его камеры.       Девушка замялась, поджав губы. Уверена, но не совсем. Она отвернулась и вновь села, опершись спиной на разделяющую их стену.       — Вот то-то и оно, — послышался приглушенный шепот. Ей показалось, или в нем проскользнула обида? — Послушай, Грейнджер. То, что к нам столько времени никто не приходит, не сулит нам ничего хорошего. Но рано или поздно, кто-нибудь придет. Она вернется. На меня у них другой приказ, но тебя они убьют. Как только получат всю информацию, которую только смогут вытащить у тебя Легилименцией. А затем убьют. И я сомневаюсь, что это будет быстро. Ты можешь попытать удачу и постараться растянуть время, пока она вытаскивает воспоминания. Возможно, нам удастся что-нибудь придумать.       — Почему ты так заинтересован в этом, если они не собираются убивать тебя?       — Потому что я не разделяю их мнения насчет собственной участи, раз я оказался здесь, разве не очевидно? О, Салазар, а я действительно думал, что ты умная!       — Можно поконкретнее? — съязвила Гермиона.              — Отвали, Грейнджер! Лучше приготовься к тому, что тебя ожидает.       На этом их разговор окончился. Остаток дня они провели в молчании, но девушка слышала, что Малфой не спал.       «Годрик, как бы я хотела узнать, что творится сейчас в его голове! Хотя… зачем мне это?»       ***       Резкий стук разбудил Гермиону, она мигом подскочила, словно ее облили кипятком, и испуганно начала озираться по сторонам. Когда сознание прояснилось, она начала различать уже такую знакомую обстановку ее камеры. Она лежала на полу прямо возле стены, отделяющей ее от соседней камеры. Она глянула в отверстие в стене. Малфой стоял очень близко к решетке своей камеры и внимательно вглядывался во что-то вверху лестницы, ведущей из подземелья.       — Что происходит?       Он резко обернулся к девушке и поднес указательный палец правой руки к губам, призывая молчать. Девушка смогла разглядеть в тусклом свете его ожоги на руке, ставшие чуть менее выраженными. Неожиданно сверху послышался грохот, а затем крик, но слов было не разобрать. Малфой бросился в сторону отверстия в стене. Гриффиндорка отпрянула от неожиданности, когда его лицо в мгновение оказалось так близко к ней. Он заговорил так быстро, что Гермиона с трудом разбирала слова и вникала в их смысл:       — Послушай внимательно, Грейнджер. Наверху происходит что-то очень нехорошее. Готов поставить сотню галлеонов, что сейчас они придут за тобой, а не за мной. Если Беллатриса поведет тебя в особую комнату, не предпринимай попыток сбежать, хотя тебе будет казаться, что ты сможешь. Поверь мне, она будет ждать этого, а потом накажет тебя еще сильнее. Легилименция и Круциатус хотя бы кровоточащих ран не оставляют, в отличие от ее любимого режущего заклинания. Не провоцируй ее. Просто расслабься и прими неизбежное.       — Ты что, спятил, Малфой? — девушка истерически засмеялась.       — Не будь идиоткой, делай, что говорю! Расслабься, думай о чем-то приятном, отвлеченном, не показывай ей те воспоминания, которые хочешь спрятать, блокируй их.       — Но Гарри говорил, что нужно сконцентрироваться и… — неуверенно начала Гермиона.       — И что? Поттеру сильно это помогало? — сорвался Драко, гриффиндорка опустила голову, — Слушай меня, если ты хочешь умереть НЕ сегодня. Постарайся осмотреть комнату, запомни детали. Я думаю, именно через нее мы сможем выбраться.       Она кивнула. С минуту они молча смотрели друг другу в глаза. Он видел ее страх, отчего-то и его сердце колотилось с непривычной быстротой, хотя он уже давно должен был привыкнуть к ожиданию и пыткам. Ему передался ее страх. На секунду Гермиона подумала, что Малфой собирался сказать что-то еще, но он резко дернулся на новый громкий звук и с трудом вернул камень обратно в отверстие в стене. Не прошло и минуты, как на лестнице послышались быстрые звонкие шаги. Драко вернулся к своему излюбленному месту — самой темной части камеры и сел, опершись спиной на стену.       Гермиона была настолько парализована охватившим ее страхом, что не смогла и пошевелиться. Она так и осталась стоять у стены, лишь повернувшись на звук. Каждый шаг, раздающийся со стороны лестницы, отдавался в ее ушах оглушающим грохотом, заставляя стынуть кровь в жилах. Но когда она услышала этот голос, тело так сильно задрожало, что девушка подумала про себя, можно ли в принципе умереть от страха.       — Где ты, грязнокровка? — пропела Беллатриса, волосы на затылке Гермионы встали дыбом, — Сейчас ты все мне расскажешь! Поговорим с тобой? Как девчонка с девчонкой?       Шаги замедлились, растянулись, словно в танце. А спустя мгновение она увидела безумное лицо Беллатрисы Лестрейндж. Гермиона инстинктивно сделала шаг назад, но наткнулась спиной на еще одну стену. Пульс отбивал такой ритм, что сердце готово было разлететься вдребезги. Пожирательница Смерти неожиданно подняла руки и схватилась за прутья решетки, ее ладони охватило бледно-желтое свечение, но она не отпрянула от камеры, магия, наложенная на решетку, не причиняла вреда женщине. Беллатриса пристально смотрела на гриффиндорку, склонив голову.       — В прошлый раз ты была не так и бесполезна, как выяснилось, дорогая, — ее нарочито нежный голос сбивал с толку, в горле пересохло, на висках выступил липкий пот от волнения.       «Что смогла увидеть в прошлый раз? Только бы они не поймали никого!»       — Ты готова продолжить?       Гермиона испуганно всхлипнула, что не укрылось от женщины. Беллатриса расхохоталась, звук ее смеха отскакивал от стен подземелья и повторялся эхом. Она отошла от решетки и взмахнула палочкой — прутья со скрежетом раздвинулись, но Лестрейндж не зашла.       — Прогуляемся? Ну же, не будь такой недружелюбной, грязнокровка, тебе понравится!       Гермиона попятилась вдоль стены, не отрывая от нее ладоней, она просто хотела оказаться как можно дальше от этой безумной женщины и от той боли, которую она может и хочет ей причинить. Но послышался еще один взмах палочкой, и Гермиона поняла, что больше не в силах контролировать свое тело. Она с грохотом упала на грязный ледяной пол левой стороной лица, боль пронзила скулу и висок. А затем пол пришел в движение, царапая и стесывая ее кожу — Беллатриса с помощью палочки волокла девушку прямо по каменной кладке. Все, что могла делать Грейнджер — это дышать и беспомощно вращать глазами. Она видела, как ее тело проскользило мимо решетки и прежде, чем ее развернуло, Гермиона на миг встретилась с пронзительными серыми глазами, напряженно наблюдающими за ней.