Райто

Далек твой путь: далек, суров. Восходит серп, как острый нож. Ты видишь я. Ты слышишь — зов. Приду: скажу. И ты поймешь. Бушует рожь. Восходит день. И ночь, как тень небытия. С тобой Она. Она, как тень. Как тень твоя. Твоя, твоя.

Андрей Белый

В тренировочном зале пахло ужасно. Так, как только может пахнуть после тренировки двадцати самбистов. Почти все из них уже вышли из раздевалки. Юноша перекидывал чёрного манекена. Захват, бросок через голову. Манекен глухо ударялся. Снова и снова. — Араи, ты что ли? Старый тренер прищурил глаза. Лучи закатного майского солнца, в которых летала сонная пыль, наполняли зал мягким свечением, но не позволяли разглядеть лицо жилистого, сухого юноши с бритой головой. — Уходи. Зал закрывается. Араи кивнул. Он не любил тренироваться и тем более не хотел набиваться в любимчики, изображая чрезмерное трудолюбие. Ему просто некуда было идти. Мать наверняка опять привела клиента. В раздевалке решил позвонить Баху. Ответил прокуренный медленный голос. — Спортсмен, ты что ли? — Сегодня есть чё? — Может и есть, — ответил через паузу. — Только ты мне еще за прошлое не вернул. — Сегодня отдам. — Ну приходи тогда. В душе шумела вода. Мылся Вито, сын тренера. Араи бесшумно открыл его спортивную сумку, проверил внутренний карман. Нашлась наличка. Немного, но должно хватить. Вышел из зала. Понял, что больше сюда не вернется. Воздух, ещё по-весеннему прохладный, приятно остужал. Кровавый закат зловеще разливался по небу. В парке около спортивного комплекса прогуливались семьи с детьми и редкие парочки. На скамейках уже пили пиво местные алкаши, разомлевшие от первого после долгой зимы тепла. Скоро тьма окутает этот грязный город со всеми обитателями. Араи на ходу закурил. Последняя сигарета. По пути отобрал пачку у какого-то малолетки. Бить не пришлось, сам отдал. Дошёл до знакомого района. Поднялся в знакомую комнату общаги. Открыл Бах, пошатываясь. Тоже давно знакомый и всегда накуренный. Щуплый малый с подергивающимся глазом. Араи не знал его настоящего имени. Да и никто не знал. — Чё, принес? — Да. Араи протянул мятые бумажки. — Ну заходи тогда, гостем будешь. В убогой комнате помещалось слишком много людей. Часть уже курила водник, какие-то пили водку на диване. Была даже одна девушка. Вика, кажется. Бах рассказывал, что она проститутка и вроде как чем-то больна. Сейчас она умудрялась сидеть на коленях у двух парней сразу и рассказывала что-то, весело матерясь. Язык заплетался от количества выпитого, юбка задралась, показав бледно-красное бедро с гусиной кожей и край кружевных трусов. Араи, переступая через сидящих, прошел к воднику. Закурил. Гашиш помогал расслабиться, замедлить мысли и уменьшить их количество. Но не думать совсем было невозможно. Слишком сильна ненависть к этому городу и этим людям. Собравшаяся толпа постепенно развеселилась. Открыли балкон, включили музыку. Араи презирал каждого из них, зависимых, жалких, тупых маргиналов. У всех из них был шанс жить нормальной жизнью, который они проебали. У Араи этого шанса никогда не было. Не думать. Ни о чем не думать, кроме расслабления, растекающегося по телу. Пальцы на ногах чуть задрожали, предчувствуя наступление кайфа. Время растягивается и надувается, как пузырь из жвачки. — Блять, менты! — крикнул кто-то из стоящих на балконе. Пузырь лопается. Тело не хочет выходить из приятной полудремы, поэтому требуется большое усилие сознания, чтобы снова начать управлять ими. Араи выбежал на балкон, посмотрел вниз. Из полицейской машины не спеша вышли два толстых мента. Зашли в подъезд. Было неясно, пожаловались ли соседи на громкую музыку, или это был наряд на обыск жилища Баха. Начался переполох. Пьяные и накуренные подростки хватали вещи, выбегали из хаты, Бах судорожно разбирал самодельный бонг. — Сука, возьми это, пожалуйста, у меня и так условка. Пожалуйста, возьми, — Бах трясущимися руками протянул Араи маленький зип-пакет. Было поздно думать. В дверь уже стучали. Араи засунул пакет в карман толстовки, спустился с балкона по пожарной лестнице, спрыгнул. — Э, ты откуда, сука? Из машины вышел третий мент. Араи побежал. Ночь и быстрые ноги помогли скрыться. Через несколько минут запнулся о какой-то поребрик и почувствовал резкую боль в ноге. Кажется, вывихнул. Скинул вес в кусты, натянул капюшон, медленно пошёл домой. Нога ныла. Во всем городе ни души, не считая редких бомжей и таких же, как он. Темнота была его лучшим другом. Обычно люди боятся темноты, вернее, опасности, которую в ней можно встретить. Бояться нечего, если опасность — ты. Дома увидел мать с клиентом… Или не клиентом? Новый собутыльник? В маленькой кухне сидели двое. Женщина с лохматыми волосами и потасканным лицом. В одной руке сигарета, в другой — бокал с винищем. Хихикая невпопад, улыбается своему гостю — лысому мужику в потной футболке, гладящему её ногу. Короткий халат распахнулся, обнажив обвисшую грудь. Увидев сына, мать не стала прикрываться. Звонко брякнули брошенные ключи. Внутри накипала злость. Животная злость и отвращение. Отвращение к старой проститутке, которая почему-то родила его семнадцать лет назад, отвращение к её новому хахалю с пивным волосатым пузом, вылезающим из джинсов. — Это что за мудак? — спросил мужчина, кивнув головой в сторону Араи. — Сын, — нехотя ответила женщина. — Сам ты мудак, — выплюнул парень. Злость нашла выход. Араи схватил мужика за шею. Ударил в нос. Потекла кровь. Мужик упал. Араи сел сверху и начал бить. Необходимости в таких сильных ударах не было — человек уже давно потерял сознание. — Что ты делаешь, урод?! Что ты делаешь?! Чмо, говно малолетнее! Мать истерички заплакала. Попыталась оттащить сына. Бесполезно. Через несколько секунд Араи сам понял, что хватит. Увидел, что вместо лица осталось какое-то кровавое месиво с неразличимыми чертами. — Ты убил его! Убил, гад! Нужно было придушить тебя еще тогда, когда ты родился, —женщина села на пол, завыла, начала царапать щёки. В затуманенный злостью и наркотиками ум постепенно пришло осознание, что он сделал. Араи онемевшими руками надел кроссовки. Вышел из квартиры. Следом мать крикнула: — Я вызову полицию. Будешь в тюрьме гнить, как отец. Два уголовника, будьте прокляты, ненавижу, ненавижу… Араи не стал слушать дальше. Ночь встретила безразличной прохладой. Юноша ушёл подальше от дома. Сел на скамейку у какой-то девятиэтажки. Свет горел только в одном окне. Араи подумал, что там, возможно, кто-то поздно вернулся домой с работы. Жена встретила его объятиями и горячим ужином. Или проснулся от кошмара маленький ребенок, и мать, убеждая его, что нет никаких страшных чудищ, включила свет. Может быть, встретились после разлуки двое влюбленных, и теперь не спят, потому что не могут оторваться друг от друга. Холодный ветер забрался под одежду. Замёрзли руки. Араи часто думал, зачем он живёт. Выход был рядом. Последний этаж, недолгий полёт и смерть. Вечная темнота. Она бы с нежностью встретила его в приятном безвременье, в бесконечности, лишенной мыслей и страданий. Впрочем, чего тянуть? Он уже давно решился. Густую тишину внезапно разрезал звонкий детский плач. Юноша обернулся. Перед ним стояла девочка. Лет шести на вид, одета не по погоде, в легкий белый сарафанчик. Босая. Было жутко видеть плачущего среди ночи ребёнка. Араи медленно подошёл, присел рядом, чтобы не напугать. Девочка перестала плакать. Не испугалась и не убежала. Вытерла грязными ладошками слёзы, оставив на щеках тёмные разводы. Что-то всколыхнулось в душе у Араи. Он вспомнил, как ещё мальчишкой плакал и скрёб ногтями дверь в комнату, в которой вот уже час один грузный и особо жесткий в предпочтениях клиент имел его мать. Ребёнок слышал крики и удары и думал, что тот убивает его маму. Через несколько минут мужчина, потеряв возбуждение от детского плача, вышел из комнаты, вытер со лба пот и, не застегивая ремень, поднял мальчишку за шкирку и вынес на улицу. Мать забрала только через сутки. Спустя годы этот день забылся, затерялся среди других. Девочка, стоящая перед Араи, разбудила в его памяти неприятное воспоминание, которое начало кровоточить, как шрам от старой раны, задетой снова. — Как тебя зовут? — Араи, как мог, сделал голос тише и мягче. Девчонка всмотрелась в его лицо. Не подросток и не взрослый. Глубоко впадающие скулы, четкая линия подбородка, едва заметная горбинка на носу. Плотно сжатые губы. Злые, чёрные глаза. Однако он хотел помочь ей. Девочка улыбнулась. — Ааши. — Где твои родители, Ааши? Что случилось? — Меня не пускают домой. — Как так вышло? — Не знаю. Я стучу, никто не открывает дверь, — она снова заплакала. — Не плачь. Покажи, где живёшь. Ааши ткнула пальцем в девятиэтажку. — Пойдём, попробуем вместе постучать, — предложил Араи. — Хорошо. Только возьми меня на руки. Араи растерялся. Ему никогда прежде не приходилось обращаться с маленькими детьми. Он аккуратно поднял Ааши, словно она была не человеком, а скульптурой из льда или хрусталя. — Пойдём быстрее, я хочу домой. Парень, совершивший убийство чуть менее часа назад, и маленькая девочка, смело прижавшаяся к нему, вошли в дом. Араи стучал долго. Ааши все это время висела на нём, но он этого не чувствовал — сказались адреналин и тренированные годами мышцы. В конце концов, решил дернуть за ручку. Дверь поддалась. Араи зашёл в квартиру. Во всех комнатах горел свет. Рефлекторно прижал девчонку сильнее к себе, готовясь защитить от родителей, выкинувших ребенка на улицу ночью. Юноша дёрнулся от неожиданности. Справа от двери стоял черный силуэт. Это был очень странный человек. Мужчина, очень высокого роста, больше двух метров. Чёрный плащ, скрывающий всё тело, кроме белого лица с янтарными глазами и нечеловеческими, узкими, как у кота, зрачками. — Здравствуй, Араи. Я ждал тебя.