Я же тебя никогда никому не отдам,
Пело сердечко и плакали гордые льды,
Наши тела бы могли отыскать по следам,
Если бы мы не забыли оставить следы.
Порнофильмы «Я так соскучился»
Потребовалось пять лет осторожных шажков в расследовании, пять лет кропотливой работы, чтобы собрать нужное количество доказательств. Всего, что они за это время нашли, хватило бы, чтобы убить Гуанъяо не задумываясь, так же, как он погубил своего отца, как когда-то без суда и следствия уничтожили Старейшину Илина. Но к делу неожиданно подключился Не Минцзюэ, спасённый от пагубного влияния музыкой Лань Ванцзи, и потребовал, чтобы подлеца судили по всем правилам. За этот долгий срок Вэй Усянь и Не Хуайсан, сумевшие вернуть давние приятельские отношения, додумались до того, как дать помещённой в жертвуемое тело душе возможность вернуть свой прежний облик, как помочь ей пробиться сквозь оковы материальной клети и передать плоти свою истинную внешность. Надо всего лишь правильно подобрать символы, напитав их нужным количеством тёмной энергии... Суд над лицедеем и предателем состоялся во время следующего Совета Кланов. Отвратительное из-за мерзости озвучиваемых преступлений, это заседание длилось почти целый день, на нём обсудили все совершённые злодеяния, начиная от сгоревшего публичного дома в Юньпине и заканчивая уничтожением мелких кланов, якобы убивших маленького Цзинь Жусуна. Вэй Усянь до дрожи, до хруста сжимал от гнева кулаки, рассказывая судьям о том, куда делись осколки Тигриной Печати, кто занимался её восстановлением, куда запропастились самые опасные из оставленных им в пещере ритуалов — не так давно он в теле бумажного человечка пробрался в тайную сокровищницу за медным зеркалом в покоях молодого главы Цзинь и нашёл там много интересных вещей. Пред благородны очи судий из числа самых уважаемых старейшин кланов притащили неизвестно где откопанного Сюэ Яна, который несколько лет считался умершим, швырнули на пол вновь разломанную и оттого бесполезную печать, шлёпнули по столу увесистой стопкой исписанных заклинаниями листов. Помимо отвращения к чужим преступлениям, Вэй Усянь получил неожиданный подарок — имя Старейшины Илина немного очистилось, часть вины перелегла с его плеч на плечи действительного виновника, всплыла правда об истинных мотивах и личности негодяя, наславшего на Цзинь Цзысюня проклятье, о том, сколько же флейт звучало во время неудавшейся засады на тропе Цюнци и кровавой бани Безночного Города. Проводив отправившихся ловить некоего Су Миншаня самых надёжных адептов Лань и Не, многие заклинатели задумались о том, кого же они погубили десять лет назад, кто же погиб, взяв на душу чужие грехи. Заговорили о том, что среди уничтоженных Вэнь не было самосовершенствующихся… Вэй Усяню было тошно это всё слушать, и он, оставив бессовестных ублюдков одних разбираться со всем этим, покинул зал суда. Через несколько часов его, задумчивого, хмурого, забредшего в самый дальний угол сада, нашёл Не Хуайсан и удивил итогами суда. Сюэ Ян был убит Не Минцзюэ прежде, чем озвучили приговор, но такое решение никто оспаривать и осуждать не стал. А старейшины кланов решили, что Ханьгуан-цзюню, как единственному, кто защищал Вэй Усяня, кто пытался хоть как-то образумить сошедших с ума от гнева заклинателей, и решать, что же делать с Мэн Яо. — А что я могу с ним сделать? Убить его? Так они б и без меня справились, — прошептал Вэй Усянь, всё ещё не отошедший от открывшейся гнилой правды. Его сестра погибла потому, что одному мелочному ублюдку захотелось власти. Он сам должен был погибнуть по этой же дурацкой причине, но вмешался Лань Ванцзи и канул в небытие вместо него. Как можно принять такую правду? — Подумай, Вэй-сюн, — Не Хуайсан, усмехнувшись, опустился на лавку рядом с ним. — Мэн Яо никому не нужен, даже Сичэнь-гэ отказался от него. Да-гэ, кстати, очень быстро куда-то его утащил… Думаю, зализывать душевные раны. А Мэн Яо… О нём никто не станет спрашивать, что бы ты с ним ни сделал. А тебе как раз нужно было тело для ритуала… Вэй Усянь вскинул голову и ошарашенно взглянул на друга. — Что ты на меня так смотришь? — засмеялся Не Хуайсан. — Не я выносил приговор. А теперь… — А теперь я пойду и наконец верну его! — Вэй Усянь подорвался с места, вскочил на меч и направился в сторону зала суда, чтобы забрать осуждённого. — Надеюсь, у тебя всё получится, — прошептал Не Хуайсан, глядя вслед удаляющейся белоснежной спине. — Ты достоин этого, Вэй-сюн.☁︎۞☁︎
В пещере, расположенной недалеко от Гусу, тихо потрескивали играющим на лёгком сквозняке пламенем расставленные по всем выступам стен свечи. Пленник, скованный по рукам и ногам, полностью обездвиженный, лежал посреди магического круга и сосредоточенно наблюдал за тем, как под окровавленной уверенной рукой Лань Ванцзи рождаются магические символы. — Ханьгуан-цзюнь, — вкрадчиво позвал Мэн Яо, за что удостоился короткого ледяного злобного взгляда, после которого Лань Ванцзи вернулся к своей работе. — Ханьгуан-цзюнь, я бы не советовал Вам так рисковать. Кто знает, кого Вы призовёте? Вдруг ошибка какая-то, не туда направленная энергия, не в ту сторону смотрящий хвостик символа... Вы ведь не опытны в использовании тёмной магии… — Заткнись, — оборвал его Лань Ванцзи и хрустнул сжатыми в кулак пальцами чистой, не задействованной в начертании знаков руки. Глаза пленника расширились от шока — разве кто ожидает от благородного господина таких слов? Тем более от человека вроде Второго Нефрита клана Лань, самого благовоспитанного из всех нынеживущих. — Заткни свой поганый лживый рот, — Лань Ванцзи, дочертив последний символ, поднялся с колен, отряхнул небрежным движением полы одежд и вытащил из ножен меч. — Не тебе судить, насколько я опытен. Призвать того, кто мне нужен, я сумею. — Ты не Лань Ванцзи! — с тревогой в голосе воскликнул Мэн Яо, заметивший знакомый жуткий блеск в чужих глазах. Таким взглядом его одарил Старейшина Илина, когда перебрасывался с заклинателями колкими фразами, сидя на крыше Знойного Дворца, так смотрел он, когда Мэн Яо пытался разрешать разворачивающиеся вокруг него конфликты. Лань Ванцзи же даже на пике ярости не изменял своему ледяному взгляду, этот же был горяч, будто только родившаяся в жерле вулкана магма. — Ты… Ты ведь Вэй Усянь, верно? — Ты прав, — Вэй Усянь, подойдя к нему ближе, вспорол лезвием рукав, задев плоть и пустив на изукрашенный символами пол ручеёк крови. Магические знаки тут же загорелись алым огнём, втянули в себя вязковатую жидкость, напитались ей, напились. — Сделай же в своём никчёмном существовании хоть что-то путное, помоги мне вернуть к жизни человека много более достойного, чем ты! Вэй Усянь вышел из магического круга, глядя на корчащегося истекающего кровью человека, и остановился чуть поодаль. Через несколько мгновений Мэн Яо затих, замер, уставился в потолок пещеры мёртвыми стеклянными глазами. А ещё через некоторое время блёклые радужки загорелись ярким золотым светом, он судорожно вдохнул, до отказа наполнив воздухом грудь, и осторожно сел. Рана на руке медленно затянулась, он задумчиво посмотрел на красноватый рубец, оставшийся от неё, и ещё раз вздохнул. — Лань Чжань… — тихо, с ясно слышимой в голосе надеждой позвал Вэй Усянь и опустился на колени рядом с ним. — Лань Чжань, это ведь ты? Золотые глаза медленно переместились на его лицо, оглядели задумчиво точёные ланьские черты, задержались на лобной ленте. Кем бы ни являлся этот человек, это был уже явно не Мэн Яо. — Вэй Ин, — наконец прошептал он и потянулся к лежащей недалеко руке. — Здравствуй, Вэй Ин. Вэй Усянь почувствовал, как рухнул с души камень, как расслабились плечи, разжала стиснувшие горло кулаки тревога. — Как ты, Вэй Ин? — тихонько спросил Лань Ванцзи, мягко улыбаясь чужими губами, и придвинулся ближе, сплёл неуверенно их пальцы. — Сколько лет прошло? — Десять лет, Лань Чжань, — надломленно выдохнул Вэй Усянь, крепче сжав чужие пальцы. — Ты оставил меня одного с мыслью, что ты меня любишь, на долгие десять лет. Ты забрал себе всё плохое, что у меня было, ты спас меня ценой своей жизни, а я… — А ты оправдал мои надежды и вернул меня, — Лань Ванцзи неловко обнял несколько превосходящего его теперь по росту Вэй Усяня, приложившись лбом к обтянутому белым плечу. — Так странно обнимать своё тело… — Точно! — воскликнул Вэй Усянь, потянулся за отброшенным ранее прочь мечом и полоснул по собственной ладони — та царапина, из которой он брал кровь для начертания символов на полу, давно затянулась, омываемая мощным потоком духовной энергии. — Дай руку, Лань Чжань! Лань Ванцзи без колебаний протянул ему ладонь, вздохнул, когда кожу вспороло лезвие, и удивлённо глядел на то, как Вэй Усянь прижимает их порезы друг к другу. — Закрой глаза, Лань Чжань, — попросил он, и Ванцзи беспрекословно выполнил его просьбу. — Не открывай, пока я не скажу, — Вэй Усянь принялся свободной рукой, испачканной в крови, чертить на их запястьях символы. Тело окутало странное ощущение, что-то сжалось в животе, а потом запульсировала знакомая сила родного золотого ядра. Захотелось распахнуть глаза, крепче обнять Вэй Ина, но ведь он просил не смотреть… Вдруг чужая ладонь выскользнула из его пальцев, Вэй Усянь цокнул недовольно себе под нос, забормотал какие-то ругательства и затих, сосредоточенно пыхтя. Лань Ванцзи едва сдержал желание хмыкнуть — слишком велика была радость от долгожданного воссоединения. Как душа повреждённая, неполноценная, получившая часть чужой души и отдавшая взамен часть своей, он не мог покинуть этот мир, не мог попасть в мир демонов, не мог уйти на перерождение. Все эти годы он скитался здесь, стараясь быть рядом с Вэй Ином, внимательно следил за происходящим, только иногда впадал в долгие сны. Он терпеть не мог эти спячки — когда приходил в себя, в мире случалось множество событий, и приходилось долго рыскать, чтобы по кусочкам собрать правду. Так он благополучно проспал суд над Мэн Яо. — Открывай, Лань Чжань, — заговорил спустя несколько минут Вэй Усянь, и Лань Ванцзи вздрогнул, услышав давно знакомый и любимый голос. Стоило ему распахнуть веки, он увидел Вэй Ина — с глазами-грозами, непослушными волосами, шалой полуулыбкой и вэньским клеймом, выглядывающим из-за ворота резко ставших маловатыми одежд. — Неужели… — дрожаще выдохнул Лань Ванцзи, обхватил ладонями любимое лицо и заглянул в глаза. На такое он и надеяться не смел. — Неужели мы снова мы? — Да, Лань Чжань! — улыбнулся тот и обхватил его ладони. — И теперь я наконец могу ответить тебе! Я так долго ждал, чтобы вновь посмотреть в твои глаза и сказать тебе это… Я люблю тебя, Лань Чжань! Лань Ванцзи задышал громко, сглотнул, задрожали его губы, и он, не в силах терпеть это в одиночку, наклонился, прижался лбом ко лбу Вэй Усяня, покатилась по его щеке одинокая слеза. — Ты — снова ты, а я — снова я, так? — прошептал он, обжигая дыханием чужие губы. — Да, Лань Чжань, не пла… — но Лань Ванцзи не дал ему договорить, переместил руки на плечи и крепко-крепко сжал. — И ты меня любишь, правда? — Верно, Лань Чжань, — мягко улыбнулся Вэй Усянь и потянулся, чтобы оставить осторожный поцелуй на влажной от слёз щеке. Лань Ванцзи дёрнулся, рванулся в его руках, едва не повалив обоих на пол, и впился в давно желанные губы. — Целуй меня, Вэй Ин, — заполошно бомортал он, на короткие мгновения отрываясь от чужих губ. — Целуй, чтоб у меня не было сомнений… чтобы это было единственным, во что я верю…☁︎۞☁︎
— Здравствуй, брат, — улыбнулся ласково Лань Сичэнь, когда Вэй Усянь, ведя под руку Лань Ванцзи, появился на пороге покоев главы клана. Никто из троих не знал точно, кого именно приветствовал, зовя братом, Лань Сичэнь, но всех троих всё устраивало. — Я рад, что снова могу разговаривать с тобой, А-Ин, и не видеть перед глазами А-Чжаня, — хмыкнул глава, осторожно разливая по чашкам чай, когда все трое уселись за маленький столик. — Это было довольно утомительно. Особенно эти твои ухмылочки… — Что ты, брат, — рассмеялся Вэй Усянь и тихонько, пряча руки под рукавами, переплёл с Ванцзи пальцы. — Думаю, теперь, когда ухмыляться будет сам Лань Чжань, тебе будет ещё тяжелее. Лань Сичэнь рассмеялся, с теплом в глазах глядя на счастливых братьев, на миг засмотревшись на довольную улыбку, застывшую на губах Лань Ванцзи. — Надеюсь, я быстро сумею к этому привыкнуть, — покачал он головой. — Но это потом. Мне кажется, кое-кто вас заждался. Двери распахнулись, и в покои влетел мальчишка-подросток. Застав всех троих за столом, он остановился, как вкопанный, попытался поправить одежду и привести себя в благопристойный вид, но быстро махнул рукой на это дело и, не стесняясь, рухнул за спинами сидящих напротив главы мужчин. — Папа! Богач-гэгэ! — счастливо засмеялся юноша, одной рукой обхватывая шею Лань Ванцзи, а второй — плечи Вэй Усяня. — Я так рад, что вы снова вместе! Что мы снова вместе! — Здравствуй, А-Юань, — пропитанным теплом голосом сказал Лань Ванцзи. — Ты так вырос… — А тебя так долго не было! Я так соскучился! Знаешь, как мне было страшно, когда папа впервые сверкнул с твоего лица своими глазищами? Мне это до сих пор в кошмарах снится! — юноша ещё крепче прижался к нему. — Ну, будет тебе, А-Юань, — засмеялся Вэй Усянь и потянул парня на себя, стараясь отцепить от Лань Ванцзи и в глубине души боясь, что тот может исчезнуть, рассыпаться от такой неосторожности. — Садись лучше с нами, попей чаю.☁︎۞☁︎
О Мэн Яо действительно никто так и не вспомнил. Только Не Минцзюэ задумчиво переглянулся с Лань Сичэнем, но увидел в его глазах что-то такое, что убедило его смолчать и не вмешиваться. Некоторое время после проведения ритуала Лань Ванцзи и Вэй Усянь старались лишний раз не высовываться из цзинши, чтобы слухи не поползли раньше времени. Но, запертые в четырёх стенах, они не унывали — многолетняя накопленная любовь требовала выхода, и почти всё время они проводили в объятиях друг друга, раз за разом убеждаясь, что это всё — правда, что даже спустя столько неприятностей и лет они наконец вместе. Время от времени к ним забегал А-Юань, подолгу обнимавший обоих, и захаживал Лань Сичэнь, старающийся наверстать упущенное общение с родным братом. А на ближайшем совете кланов они появились вдвоём, плечом к плечу, и рассказали заклинателям, как всё было на самом деле, и глядели на с каждым словом увеличивающиеся ошарашенные глаза и вытягивающиеся лица. А потом ушли, оставив благочестивых господ переваривать правду, ушли так, как любил Вэй Усянь — оставив за спинами недовольный ропот и волны удивления. Ушли, чтобы странствовать подальше от грешного мира совершенствования, чтобы совершить три поклона в захудалом храме, спрятавшемся среди лесов, чтобы спасать простых людей от зла и просто быть счастливыми рядом друг с другом.