Кулон с подвеской в виде буквы «А»

Он снова здесь. Снова в на оживленной улице в этом проклятом неизвестном городе, где нет ни одного цвета. Серое небо, серые панельные дома с такими же серыми окнами, нет ни одной витрины, ни одного опознавательного знака. Вокруг - толпа спешащих по своим делам людей, но… у них нет лиц. И он один здесь. Он не может выдавить ни слова, как бы не хотелось кричать от ужаса. Он не знает, где находится, и как покинуть это место, потому что в какую бы сторону он не шел, он оказывается на том же самом месте. Он будто в ловушке. И ему страшно. До безумия, до дрожи, до сжимания внутренностей. В панике он крутит головой, пытаясь увидеть хоть что-то, хоть кого-то живого, но все безуспешно. Пока вдалеке резко не появляется что-то яркое, и он, приглядевшись, видит, что это человек в цветной одежде. И он бежит к этому свету, машет руками, пытается кричать, и его замечают! Он не видит лица человека, но интуиция подсказывает, что это парень. Тот привлекает к себе внимание, махая ладонями и подзывая к себе. Он на подсознании чувствует, что рядом с этим парнем безопасно, что он поможет выбраться отсюда. И вот он почти доходит, свет падает на лицо парня, он поднимает взгляд… — Арс! Арс, слышь! — голос Сережи выдергивает его из царства Морфея. Арсений открывает глаза и трясет головой, окончательно просыпаясь. Сердце ходит ходуном где-то в горле, на лбу капельки испарины, и совсем не от жары. Снова блядский кошмар, преследующий его каждую ночь на протяжении недели. Всё повторяется из раза в раз, и это уже не столько пугает, сколько утомляет. — Эй, я тут, — снова напоминает о своем присутствии Матвиенко, — да что с тобой такое? Ты в норме вообще? — Кошмар, — хрипло и коротко поясняет Попов, потянувшись за бутылкой воды. — Как ты вообще умудрился заснуть в Сапсане? Я вот пробовал - нихера, не могу и всё тут. Не хватает подушки и пледа хотя бы. — И симпатичной девочки под боком, — ехидничает Арсений, потягиваясь. — Не без этого конечно, — друг ухмыляется, и помолчав, аккуратно спрашивает, — че думаешь насчет всего этого вообще? Выгорит, нет? Может, ну его нахер? — Самое время решать такие вопросы, когда мы уже подъезжаем к Москве, Сереж. Черт его знает, выгорит или нет. Знаешь же, мне просто Паша позвонил, нихрена толком не объяснил, сказал, что запускают шоу на Ютубе, там два каких-то уже известных парня, и еще двое нужны, которые за долю секунды шутку с нихуя могут взять, импрвизация короткой формы в общем. А он же был у нас в театре, вот и вспомнил, позвонил. Все на месте узнаем. И с парнями заодно познакомимся, они нас и встречают кстати. Матвиенко в ответ задумчиво угукнул, и остальная часть дороги прошла в тишине. Точнее, в тишине между ними, но никак не в голове Арсения. Потому что мысли, словно разоренныц улей воспламеняли мозг, сменяя одну другой. Хоть он и не показывал другу, но внутри Попова нарастала тихая паника, потому что что-то новое, неизведанное, новые люди, другой город, непонимание сути, зачем и для чего они едут. Слава всем богам, что Серега поехал с ним, а не послал его в жопу, потому что один бы Арсений никуда не поехал — или поехал, но тут же взял бы обратный билет до Питера, не выходя из Сапсана. Не то, что бы он трусом был, нет, просто неизвестность очень сильно настораживала, и к тому же глубоко внутри ощущалось предчувствие чего-то глобального, что поменяет его жизнь на «до» и «после» И лишь бы это было что-то хорошее, а не наоборот.

***

Выйдя из душного вагона (Серега всю дорогу гундел, что душно не от погоды, а от Арсения), они будто попали в другую реальность, наполненную нескончаемым потоком людей, гулом голосов, шумом катящихся чемоданов и полностью прогазованным воздухом. Всё-таки, в Питере та же самая реальность разительно отличается от Московской. В интеллигентном Петербурге люди как будто никуда не торопятся, размеренно высаживаются с поезда, неторопливо вызывают такси, успевая найти кофейню и попить крепкий экспрессо после долгой дороги. В столице – по-другому, здесь все куда-то вечно опаздывают по ощущениям, поэтому и делают все чуть ли не бегом. Поэтому и кажется, что окружающие - сплошная масса постоянно бегущих взрослых, детей и стариков. И к такому ритму нужно привыкнуть, приучиться жить вприпрыжку, потому что по-другому тут не умеют, потому что тут Москва, здесь все так живут. Именно по этой причине Арсений даже за бесплатно никогда не посетит Нью-Йорк — от из ритма жизни он окончательно ебнется. Выйдя на оживленную магистраль и примостившись чуть поодаль от основного потока прохожих, Арсений достал телефон и еще раз пробежался взглядом по тексту смс с незнакомого номера «Добрый день, Арсений. Это Стас, креативный продюсер. Мы будем ждать вас с Сергеем напротив вокзала, около кафе «Три толстяка» будет припаркован черный Шевроле, номер 830. До встречи.» — Серёг, видишь кафешку через дорогу? Нам туда. Нас уже ожидают. — Хоть бы они оказались нормальными пацанами, а не припизднутыми «супер-звездами», которые на нас как на гавно будут свысока смотреть. Ты знаешь, Арс, я нахуй пошлю и не поморщусь. И хер я клал на договоренности, на твоего Пашу и из ютуб шоу. — Мы еще даже не познакомились, а ты уже раздумываешь, кого куда и про каких обстоятельствах слать. Очень умно, Серый, — лениво отбил пас Арсений и вдруг резко замер будто в стену врезался. В метрах 100 от них была припаркована огромная черная Тахо, а около нее курили двое мужчин, о чем-то громко переговариваясь. Силуэт одного из них был смутно - нет, нихуя не смутно - узнаваем, а голос… Этот голос Попов распознал бы из тысячи других. — О, наконец-то, а вот и вы! — раздается позади Арсения с Сережей, и обладатель голоса разворачивается всем корпусом. Нет, нет, нет, блять, пожалуйста, только не ты. Судьба не может быть такой сукой. Пожалуйста… И голубые глаза резко врезаются взглядом в давно забытые, но по-прежнему такие родные зеленые. Спасибо, блять.