Кулон с подвеской в виде буквы «А»

Да ладно блять? — Не может быть! — Дима неожиданно проявляет совсем не свойственные ему бурные эмоции. — Арс?! Арс. А.Р.С. Арсений. Ему не почудилось. Не показалось. По голове словно ударили пыльным мешком. В ушах стоит противный писк, а сердце заходится в приступе стенокардии. Он не может сделать вдох и отвести взгляд от голубых, словно воды Байкала, глаз, в которых изумление постепенно сменяется тихой яростью, пока лицо все также остается непроницаемым. Но я же всегда умел читать тебя. Схватку взглядов первым прекращает Арсений, отвлекаясь на то, чтобы поприветствовать подошедшего Поза. Антон наконец находит в себе силы выдохнуть, и все эмоции от этой встречи накрывают его разом: удивление, непонимание, страх, тоска, злость — все смешивается в единый болезненный ком внутри, и он зажмуривается, пытаясь избавиться от будто ощущаемой физически тяжести в груди. — Здравствуй, Антон, — он дергается, слыша свое имя из его уст спустя 7 лет. Но это «Антон» — не то. Это «Антон» — не так. Это имя Арсений мурлыкал, шептал, рычал, кричал, стонал, но никогда — никогда до сегодняшнего момента — оно не звучало из его губ так надменно, так холодно. Так, словно само имя вызывало неприязнь. И от этого почему-то на душе скребет будто наждачкой. — Привет, — имя он так и не произносит, до сих пор не осознавая реальность происходящего. — Мы едем, нет? Грубость выходит неосознанно, скорее в целях защиты, но объяснять и извиняться перед кем-то Антон не собирается, лишь фыркает в ответ на недоуменный взгляд Димы Будто ты не понимаешь, Поз. Будто ты не знаешь. Уже в машине Стас пытается завести непринужденную светскую беседу с незнакомыми для него парнями, заодно пытаясь выведать об их знакомстве, Дима с беспокойством поглядывает на самого Шастуна, а последний, сцепив зубы, делает вид, что крайне увлечен дорогой, и даже не пытается принять участия в разговоре хотя бы из-за долбаной вежливости. Нацепив солнцезащитные очки, он всё-таки позволяет себе одну слабость — рассмотреть Арсения хотя бы через зеркало заднего вида. Он почти не изменился. Повзрослел, да, возраст ему к лицу. Небольшая двухдневная щетина придает мужественности, а немного расстрепанные волосы с небольшой челкой, которую он постоянно убирает со лба, делают его более стильным. И глаза... Бушующие раннее яркие океаны, в которых Антон когда-то спасение свое видел,  покрылись толстым слоем льда, через которые не видно света. И Шастун шестым чувством ощущает себя причастным к этому изменению. Атмосфера в машине оставляет желать лучшего. Слишком возбужденный, а от того раздражающий Стас пытается втянуть всех присутствующих в беседу, Дима, хоть и вяло участвует в ней, но явно больше заинтересован в состоянии Антона сейчас, потому что время от времени кидает на него пристальный взгляд — «я с тобой, Антош, помнишь?» — и Шаст действительно благодарен, но... ему бы самому разобраться сначала. Он растерян. Он в ахуе. Он в шаге от истеричного «Какого хуя ты здесь делаешь блять?!». Он сжимает руку на руле с такой силой, чтобы не было заметно трясущихся пальцев. Он не понимает, действительна ли эта реальность, или просто дурной сон. Он не знает, что будет, когда они выйдут из машины и как будут взаимодействовать. В его голове столько мыслей сейчас, что похожи на рой разбуженных пчел, которые не перестают жалить и так воспаленный мозг. Он снова и снова смотрит на Попова, чтобы увидеть в чужих глазах ответ. Знал ли ты, что мы встретимся вот так?