(Не)фиктивная любовь

      С раннего утра великий визирь находился во дворце. Сегодняшней задачей Рустема было разобрать письма с жалобами народа. Он занимался этим еще тогда, когда был обычным пашой, сам непонимания, почему ему дали конкретно это поручение – он продолжал его выполнять.       Чертов народ жаловался на все, что только мог придумать. При Сулеймане Стамбул расцвел, словно пышная роза в начале июня. Цветущие розы – это цветы, которые получают достаточное количество влаги. Но вот в чем отличие ненасытных граждан и роз? Эти растения вполне могут перенести небольшую засуху, а жители столицы привыкнув к лучшей жизни за десятки лет правления Сулеймана, уже не могут пережить небольшие убытки государства, падения, кие быстро менялись с резкими взлетами. Все они видели только лишь плохое. Чаще всего в письмах писали о пустой казне.       После последнего большого военно-морского и в конце концов успешного похода на Южную Аравию и земли Индии — османы потеряли очень много воинов и инвентаря. Целый год понадобился на то, чтобы все это восстановить, казна потихоньку опустошалась, на что народ стал немедленно реагировать. Радость победы быстро развеялась в тумане негодования. После прочтения почти двухсот писем с таким содержанием, у визиря выявилось огромное желание выйти за пределы дворца и повесить всех тех, кто хоть слово сказал о казне, а тем более уж написал. Он удивлялся глупости этих людей. Такой великий поход, огромные выигранные земли, а им все равно есть к чему придраться.       Письма закончились лишь к позднему вечеру. Дворец уже спал, а Рустем совсем недавно впервые за целый день шагнул за пределы своих рабочих покоев. Мужчина не спеша шел к выходу в полной тишине, от которой визирю становилось плохо. Тишина окружала его уже пару недель и лишь изредка забегающий в покои ага, чтобы донести до Рустема указания султана — нарушал ее. Его шаги разлетались эхом по всем коридорам и развилкам, языки пламени факелов отражались в его глазах, делая совершенно спокойный взгляд устрашающим. Наконец покинув бесконечные, как ему казалось, пролеты замка, визирь направился в конюшню, дабы забрать своего коня и в конечном итоге попасть домой. Дорога до хлева заняла не так много времени, как обычно. Мужчина устал от этого всего и ускорил шаг, дабы побыстрее добраться домой, в мыслях зарождалось предвкушение долгожданного отдыха, который Рустем несомненно заслужил.       Зайдя в конюшню, он зажег свечку стоявшую у входа. Осмотрев помещение, первое, что заметил визирь, так это спящего на большом количестве скучкаватого в углу сена – конюха. Эта картина вернула его в прошлое. Ничего из себя не представляющий конюх Рустем ага, который в конечном итоге обвел судьбу вокруг пальца и все-таки смог ухватиться за последний сантиметр веревки, вытягивающей его из бездны отчаяния. Он стал Великим Визирем, черт побери. Смог этого добиться, хоть не всегда честно, но это его ни капли не волновало, он это сделал и был доволен собой как никто другой. Паша приближенный не только султана, но и его жены, хасеки Хюррем-султан, кая является не менее могущественной в это время. Если Рустем – это правая рука султана, то султанша была всеми остальными частями тела повелителя. Мудрая госпожа была введена в дела политики ровно на таком же уровне, как и правитель, то есть на максимальном. Иногда султан знал даже меньше, чем должен был. В руках Рустема было намного больше власти, чем у обычного великого визиря, благодаря Хюррем-султан, он рос в казалось бы самой высокой должности. Но в долгу мужчина никогда не оставался. Огромное количество дел, провернутых у Сулеймана за спиной по приказу госпожи увенчались успехом.       Будить конюха не было смысла, визирь сам прекрасно справился с запряжением статного животного, кое стоя дремало, поколь его не потревожили. После устроившись на мягком потнике, паша практически бесшумно покинул конюшню. Бутомир, его игреневый конь, который прислуживает ему вот уже пятнадцать лет. Ловким движением ног, Рустем заставил лошадь двигаться быстрее и она уже рысью бежала в сторону дворца подаренного султаном молодоженам.       Всего каких-то двадцать минут и дорога была преодолена. Конь был передан в руки стражника, а мужчина зашел во дворец. Однако вместо затушенных свечей и тишины, он застал Михримах. Девушка сидела на тахте в ночнушке, легком голубом халатике с прозрачными рукавами-фонариками. Немного растрепанные кудри свисали с ее плеч и нашли уютное местечко на груди. Однако когда она увидела мужа, моментально выпрямилась, строгость заполнила ее лицо. Свое удивление он быстро скрыл под расплывающейся на его лице улыбкой. «Она меня все это время ждала?..» — Почему вы еще не спите, Госпожа? – с ходу спросил он. Паше было искренне интересно узнать причину, хотя несложно было догадаться, что причиной этого был он сам. — Как же я могла спокойно спать, если мой муженек не дома? – в очередной раз съязвила султанша, на ее лице читалось сильное недовольство, – Где ты был, Рустем? За окном ночь и ты только сейчас соизволил вернуться!       Тон Михримах начал раздражать мужчину, но он пообещал себе не срываться на ней. Уставший после работы Рустем совсем не хотел сейчас, ни ссор, ни разбирательств.. При нем было лишь желание без ног упасть на кровать и провалиться в глубокий сон. — Повелитель снова завалил меня работой, я великий визирь в конце концов, Михримах, – все еще спокойно произнес он. Ни капли лжи, чистая правда в которую госпожа не сильно верила. Или же ей просто навсего не хотелось в это верить. «Волнуется за меня? Или подозревает в чем-то?»       Резко встав с тахты, султанша направилась в сторону мужа. — Чтоб это был последний раз, понял меня? – ненавистно сказала она и сразу же развернулась, чтобы уйти. Но вдруг Рустем ухватился за ее запястье и притянул к себе, после чего взял за плечи и развернул лицом к нему. Сильные мужские руки сжимали предплечья султанши, но так, чтобы она не ощущала никакой боли.       Заглянув прямо в глаза жене, он процедил, словно из последних сил держался, чтоб не начать кричать: — Я имею право задерживаться на работе ровно столько времени, сколько мне понадобится, чтоб закончить все дела государства, – девушка попыталась освободиться из сильной хватки, но визирь ясно давал понять, что он не договорил, – Если твоей душе угодно, можешь сходить к правителю и рассказать о том, как я задерживаюсь во дворце, выполняя его же поручения!       Он отпустил девушку, после чего неспешным шагом направился к себе в покои.       Сразу же по окончанию свадебной церемонии, Михримах отдала приказ о обустройке двух покоев во дворце. Своими действиями она прямо хотела показать жениху, что султанша не собирается жить с ним в одной комнате и в помине соблюдать супружеский долг.       Увидев, как визирь уходит, она уселась обратно на тахту. Больше всего деву раздражало в этой ситуации то, что паша оставался практически идеально спокойным на протяжении всей бессмысленной перепалки.       Из полуоткрытого окна повеял небольшой холодный ветерок, который унес за собой всю злость и ненависть, накопившуюся во время ссоры, да и в общем за последнее время. Но вот на месте пропавших чувств осталась пустота, что так сильно въедалась в душу.       На последние слова Рустема ей было уже наплевать. На слова. Но никак не на него. Думая о нем, внизу живота появлялось некое странное чувство, кое Михримах никогда не ощущала. Даже вспоминая Бали-бея, все было по-другому. Спустя достаточно долгое время госпожа осознала, что тогда она чувствовала лишь симпатию, да и только. Детская влюбленность – это то, что никто не воспринимает всерьез. Правильно делают. Сейчас Михримах никак не может представить себя в чужих руках, только в его. В принципе, даже в руках мужа она себя только представляет, ведь еще ни разу за долгие месяцы госпожа не позволила ему докоснуться до нее в интимном плане. К слову, и Рустем не позволял себе такого, он ждал, смирно ждал, пока султанша наконец примет его. Михримах не могла поверить самой себе. Она взаправду чувствует к мужу что-то помимо отвращения.       Эта личность уже давно и очень сильно прилипла к ней. Личность несчастной, грубой девушки, которую можно сказать насильно выдали замуж. Личность, в кую она превращалась при виде „ненавистного“ ею человека, человека, который терпел все ее выходки, все холодные и бессмысленные разговоры, подразумевающие под собой "лишь бы ты побыстрее отвязался от меня". Иногда ей было даже стыдно за свои поступки, но Михримах никогда этого не показывала, она не смела. Слишком горда. Или стыд за содеянные поступки сковывал ее? Значения это уже не имело, ей лишь хотелось похоронить ту личность, которая доставляла ей столько проблем. Хотелось открыться Рустему и наконец обрести место в его объятиях.       Михримах сама и не заметила, как пролетел час, который она провела полностью погрузившись в мысли, смотря в одну точку. Быстро заметив, что из-за угла за ней наблюдает волнующаяся служанка, не понимая, что ей сейчас делать.. Надо ли подходить к госпоже? Или лучше не отвлекать ее? Благо девушка моментально подскочила с тахты и уходя быстрым шагом, скрылась за дверьми своих покоев. Сон совсем не хотел приходить, султанша была достаточно бодра. Она уселась на краю своей огромной постели. Ей предстояла еще одна одинокая ночь в этой комнате, стены которой так давили на нее. Рустем все никак не покидал ее мысли, пустота в душе так же оставалась на месте. Ей хотелось чувствовать его запах, наслаждаться его теплой улыбкой и взглядом, который он зачастую не мог оторвать от нее. То ли одиночество на нее влияло, то ли и правда чувства к мужу..       Покои Михримах снова опустели. Она покинула их, дабы одиночество покинуло ее. Госпожа подошла к дверям, за которыми в данный момент находился Рустем. Открыв их, она беззвучно выдохнула. Спит. Взгляд прошелся по всему визирю, крепко спал, видимо взаправду устал. Султанша не решилась переступить порог, последнее, чего бы ей сейчас хотелось, так это того, чтобы ее застукали за таким занятием. А еще ей не хотелось бы того, чтобы сам мужчина это видел. У нее появилась слабость. Слабость о которой никто не знал, а Михримах только начала догадываться о ней. Рустем. Рустем ее слабость.