Новенький

— Так и будешь дурью маяться или тебя отпустило? — Джун выдохнул облачко пара из вейпа, которое укутало Сяо Чживэя, и тот отмахнулся от него нервным движением. — Зачем ты сюда пришёл? — тихо спросил он, глядя на друга больными глазами. — Ты не был в школе, в вичате не отвечаешь, мало ли, может, мне стоило отправить твоему отчиму венок для похорон? — усмехнулся Джун, но дымить перестал. — Я просто заболел. — Чживэй нервно оглянулся в глубину квартиры, не зная, как быть. Он скучал по Джуну, но не знал, как налаживать отношения после всего, что уже произошло. — Откуда узнал, что меня не было в школе? Ты следишь за мной, что ли? — Больно нужно, — пожал плечами Джун и пошёл к лифту, раз его не собирались приглашать в гости. — А теперь уходишь? — Не буду тебе мешать, раз ты жив и относительно здоров. Зря только тащился в такую даль. — Он поправил тяжёлый рюкзак за спиной. — Слушай, — Чживэй вышел из квартиры, прикрывая за собой дверь, — у тебя что-то случилось? — Ничего такого, что бы тебя касалось. — Парень нажал кнопку лифта и убрал вейп в карман куртки. На улице было холодно, а пойти некуда, вот он и торчал возле школы бывшего друга, рассчитывая перекантоваться у него в память о былых отношениях, но сейчас остро жалел, что не принял предложения от случайного знакомого в парке, который, оказалось, тоже учился с Сяо Чживэем. Цзянь, оказавшийся на самом деле Цзаньцзинем, в чём стыдливо признался позже, увидел его около ограды и приветливо помахал, а затем рассказал, что Чживэй заболел и второй день не ходит в школу. Заметив же большой и явно тяжёлый рюкзак, весьма тактично расспросил, не случилось ли чего, а узнав, что Джун поругался с отчимом, предложил пожить у него. Это было странно, ведь они были не так уж хорошо знакомы. Но, видимо, помогала общая проблема, быть не такими как все не сладко в любом случае. — Ты ушёл из дома? — тихо спросил Чживэй. — Не важно, пока. — Джун шагнул в открывшийся лифт, нажал на кнопку первого этажа, но тут в закрывающиеся дверцы пролез Чживэй. — Пойдём, Чжаня нет дома, поговорим. Хотелось съязвить в ответ и спросить, не боится ли он оставаться наедине с «извращенцем», но Джун сдержался. Он и правда тащился в такую даль не для того, чтобы бездарно посраться, хотя для чего и сам до конца не понимал. Доехав до первого, лифт открылся, но Джун позволил Чживэю нажать на кнопку своего этажа и остался, не став выпендриваться и выходить. Молчание тяготило, но мысль о горячем чае, кофе или вообще чем угодно горячем заставила наступить на горло своей гордости. Замёрз он просто зверски, а ночевать, возможно, предстояло фиг знает где. Цзаньцзинь, конечно, оставил свой номер, но Джун рассматривал этот вариант как пожарный, на самый крайний случай. — Что у вас случилось? Усмехнувшись уголком губ, Джун скинул рюкзак, расстегнул куртку и молча задрал свитер, показывая расцветающие буйным цветом кровоподтеки и ссадины. — Я вертел на хую методы воспитания Го, тем более он наконец признался, что сделает всё, чтобы выжить меня из дома. — А твоя мама? — Как всегда крепко держится за чужой хер и считает, что паршиво меня воспитала. Этот придурок на весь дом вопил, что я извращенец и он меня «перевоспитает». Я дал ему в табло, а пока мать, ни в чём не разобравшись, вызывала ему врачей, собрал вещи и ушёл. Чживэй резко выдохнул и заложил руки за спину, видимо не зная куда их деть. — Поживи пока у нас, Чжань не будет против. Джун слегка нахмурился и окинул бывшего друга пытливым взглядом: — Чжань не будет, а ты? Вдруг я тебя растлю снова, что делать будешь? — Ты охуел?! — Нет, не охуел, я хочу разобраться во всём и избежать недомолвок. — Давай хоть в квартиру вернёмся, я не собираюсь вести подобные разговоры под камерами в лифте. — И Чживэй отвернулся, а затем и первым вышел в коридор. Се Джун последовал за ним, удивляясь переменам, которые просто бросались в глаза. Чживэй не морщил брезгливо нос, не орал, как в последний раз. Хотя, быть может, сказывалась болезнь. Они вошли в квартиру, и он почувствовал тепло, идущее из комнат, а ещё приятный запах еды из кухни. В животе тут же заурчало, и, скинув кроссовки с курткой, а заодно и тяжёлый рюкзак, он пошёл мыть руки, свободно ориентируясь в этом доме. Чживэй ждал его с горячим чайником и накрытым столом, явно собираясь поесть в одиночестве до его прихода. — Доставка? — удивлённо изогнул брови Се Джун. — Ага, Чжаня отпустило несколько месяцев назад, и он стал сам брать еду из доставки. — С чего бы это? — Мне кажется, он трахает моего одноклассника, — пожал плечами Чживэй, делая вид, что ему наплевать на подобное, но при этом внимательно оценивая реакцию друга. — К-какого одноклассника? — запнувшись, уточнил Джун, вспоминая Цзаньцзиня с его ямочками на щеках и доброй улыбкой. — Новенького, Ван Ибо, — он залил кипяток в кружку, куда до этого насыпал кофе и сахар в тех пропорциях, что любил Джун. — Меня окружают одни педики, видать, проклятие какое-то словил. — На хера ты меня тогда в дом пустил, если опять обзываешься? — тут же взвился Се Джун. — Захотел и впустил, — поставил перед ним кружку Чживэй и уселся на высокий табурет. — Мы были друзьями много лет, я хоть и мудак, но не могу оставить тебя на улице, совесть потом замучает. — Какое благородство, — усмехнулся Джун и взялся за кружку, отогревая пальцы и блаженно прикрывая глаза. — Ты, кстати, весьма тих для гомофоба. Даже ничего ещё не разбил. — Стану я портить собственную квартиру, — хмыкнул он, рассматривая чужое лицо. — А, ну да, это у меня можно швыряться, чужое не жалко. — Типа того. — Ладно, спасибо и на этом. Едой поделишься? — Ешь, в холодильнике ещё есть. Этот Ван Ибо жрёт как слон. — Он живёт тут? — удивлённо распахнул глаза Се Джун. — Нет, хотя было дело, жил. Чжань ему квартиру ремонтировал, так он тут неделю отирался, а сейчас шастает как к себе домой. — И ты так спокойно об этом говоришь? — Ну, пока они не трахаются передо мной, я предпочитаю делать вид, что их вообще не существует. — Странно, я думал, что ты будешь искать любой подходящий повод, чтобы отсудить у отчима контрольный пакет. Что случилось? Вы помирились? — Типа того, — Чживэй опустил взгляд в стол, ему было немного плохо из-за температуры, но он решил не упускать случая и всё рассказать, тем более что Джун был когда-то его настоящим и единственным другом. — Он рассказал о маме. Она была в курсе, какой он, доверила ему всё потому, что знала о диагнозе. Я думал, он обманщик и вор, но он просто педик, а вас таких полно, как оказалось. — Охуенно, — заключил Джун и отпил наконец кофе. — Что охуенного-то? — Твоё мнение о нас таких, которых, оказывается, много. Ладно, я не сраться пришёл, — Джун остановил самого себя. — И что, теперь будешь покорно ждать времени вступления в наследство? — Угу. Я порылся у Чжаня в компе и нашел переписку с мамой, он не соврал. Она писала ему уже из больницы и просила сделать всё, как они договаривались, и позаботиться о моём благополучии. В целом Чжань меня больше не прессует, в деньгах не зажимает. Бесит, конечно, иногда, но уже меньше. — Раньше он тебя не просто бесил, ты его всерьез убить хотел. — Тогда я думал, что он обманывал маму. Ну и… эмоции, наверное, я маху дал. Шмыгнув носом, Чживэй потянулся за бумажным платком, а Джун, отставив наполовину пустую кружку, полез в холодильник. — Бинго, здесь есть лимоны. Сейчас сделаю тебе супер-напиток, чтобы ты пропотел. Только имбирь нужен. — Отравить меня хочешь? Имбирь в ящике, у Чжаня всегда жратвы навалом, хотя он и готовит теперь реже. — Тогда спасибо запасливому Чжаню. И, кстати, я рад, что вы помирились. Я тебе ещё тогда говорил, что вряд ли он такое говно, как ты думаешь. Покромсав и выдавив лимон в кувшин, Джун почистил и кинул туда же убойную дозу имбиря, а после сыпанул немного сахара, чтобы у Чживэя глаза из орбит не вылезли. — Всё, через пять минут настоится и нужно выпить. — Спасибо, добрая тётушка. — Пожалуйста, бедненькая племянница. Чживэй открыл было рот, чтобы возмутиться, но захлопнул его, решив не поднимать снова гендерных тем и не обсуждать чужую ориентацию. — За бедненькую в табло пропи… — оглушительно чихнув, Чживэй не смог продолжить. — Ладно, богатенькая. Сейчас выпьешь и иди ложись, посуду сам помою. Как долго я могу остаться? — Ты вообще обратно не собираешься? — Не хотелось бы. Он добился своего, я свалил. Мать уже даже не жалко, она этого мудака больше меня ценит. Раньше думал свалить к деду, но отчим всем уже растрепал, что я гей, и все приняли меня так же, как и ты. Благо только не просили показать, а потом ничем не швырялись. — Да, блядь, обязательно было это вспоминать сейчас? — взвился Чживэй. — Необязательно, но память я себе не стирал. А вот дружбу просрал, это, знаешь ли, невесело вообще. И ведь я просил тебя остановиться, не доводить до греха. Сяо Чживэй опустил взгляд. Се Джун действительно просил. Они напились, и он первым начал к нему приставать, так хотелось понять, что такого находят мужики друг в друге. Он даже думал, что ничего не выйдет, а Джун вдруг возбудился и даже кончил от пары его прикосновений. Тогда правда и заколола. Лучший друг оказался геем, и он бросил в него настольную лампу, а потом убежал в уборную, где его и стошнило. — Думаешь, мне весело? — Чживэй так и не поднял взгляд, но давил из себя слова, чтобы хоть в чём-то разобраться. — Как дружить-то, когда я теперь не знаю, не стоит ли у тебя на меня. — Ну ты и придурок! Просто законченный. Не будешь лапать меня и стоять не будет, ясно? У тебя, между прочим, тоже встал. Вскинув на Джуна бешеный взгляд, Сяо Чживэй сжал кулаки. Вот об этом лучше было вообще не упоминать, потому что блевал он больше от своей неадекватной реакции и отвращения. — И что, ты правда на меня видов не имел и это чисто из-за ручного управления? Джун криво усмехнулся, но ответил поспешно, даже подозрительно поспешно: — Я с тобой дружил вообще-то, а не в койку тебя тащил, чтобы кинуть потом. — Да прекращай! — Чживэй саданул кулаком по столу. — Мы были пьяные, и я хотел понять, какого хрена этот мир сошёл с ума. — Ну как, понял? — Блядь. Нет, не понял! И ты прав, просрал дружбу, а это обидно. — Если ты думаешь, что я с тобой с детства дружил и лелеял мысль, как бы тебе засадить, то ты не просто гомофоб, а кретин конченый. Да, у меня на тебя встал, я гей, у меня встаёт на голых парней, которые меня трогают. И это нормально. Но если бы ты после всего этого не начал меня обвинять во всём, а просто сказал, что это было ошибкой, то ничего бы не просрал. — Ты так намекаешь, чтобы я извинился? — Я тебе в лоб говорю, что ты получил только то, чего сам просил. Ты хотел проверить, ты проверил. Ты гомофоб, а я гей, получи и распишись. Если тебе претит дружить с геем, то я ничего с этим поделать не могу. Я свалю, как только решу куда. — Се Джун встал и пошёл в коридор. Идея пожить какое-то время у Цзаньцзиня уже не казалась ему такой плохой. В конце концов парень тоже гей, у которого не складываются отношения в реале. Может, это вообще их общий шанс найти друг друга, завязать отношения и жить долго и счастливо. — Какого хера? — раздался рядом шипящий вопрос, а затем Чживэй закашлялся. — Выпей кипяток и ложись в кровать, я захлопну дверь, — отмахнулся от него Джун, протягивая руку за курткой. — И куда ты пойдёшь? — прохрипел Чживэй, когда смог откашляться. — Неважно, найду кого-нибудь из приятелей, кому будет не тошно на меня смотреть. Бывай, — он поднял рюкзак с пола, когда сзади на него навалилось горячее тело. — Ты ебанулся? — Никуда я тебя не отпущу, — безапелляционно заявил Чживэй. — Скоро ночь, на вокзале собрался ночевать? — Думаешь, у меня, кроме тебя, друзей нет? Кто-нибудь да приютит. Тут в замочной скважине послышался скрежет ключа, замок щёлкнул и на пороге возник Сяо Чжань, который удивлённо замер, а затем радостно улыбнулся при виде Се Джуна. — Добрый вечер, мальчики. А-Джун, рад тебя видеть. — Добрый вечер, господин Сяо. — Ты только пришёл? Разувайся, проходи. — Я вообще-то ухожу. — Ох как жаль, я думал, ты с ночёвкой. — И он выразительно посмотрел на рюкзак. — Не сложилось. — Кончай дурить, — прохрипел Чживэй, борясь с кашлем. — Чжань, он из дома ушёл, его отчим избил. — Что? Мама знает? — Знает, она на его стороне, потому что я неправильный, — пожал плечами Джун. — Разувайся, я тебя никуда на ночь глядя не отпущу, — Сяо Чжань демонстративно запер дверь. — Гостевая комната свободна, иди и располагайся. Тебе врач не нужен? — Нет, всё в порядке, я дал отпор. — Мне жаль, что у вас до этого дошло. Если хочешь, оставайся у нас столько, сколько нужно. — Я до завтра. Спасибо, господин Сяо. Возмущённый невниманием, Чживэй саданул кулаком в плечо Джуна и снова закашлялся. — А-Вэй, — Сяо Чжань достал из сумки пакетик из аптеки, — я купил таблетки от кашля и хорошие капли в нос. Не дерись, пожалуйста, с Джуном, ему и так досталось. Джун, а ты не торопись уходить от нас, в квартире полно места и ты никого не стеснишь. И если ты не против, я бы хотел поговорить с госпожой Се. — Не стоит. Мама никогда меня не примет таким, а я не хочу находиться рядом с теми, кому противен. Джун стрельнул глазами в Сяо Чживэя, но куртку снял и, вернувшись на кухню, налил напиток из лимона и имбиря в любимую кружку бывшего друга. — Это нужно выпить! — Вернувшись в коридор, он пихнул посуду в руки Чживэя. Тот лишь обиженно насупился, но резких движений делать не стал, только тихо проворчал что-то непечатное себе под нос. — А-Джун, — Сяо Чжань попытался снова, — я бы всё же очень хотел тебе помочь. Если не разговором с твоей мамой, то с тобой. Не сегодня, но хотя бы завтра, хорошо? Пообещай не уходить, пока мы не поговорим. — Хорошо, господин Сяо, спасибо. Джун шмыгнул носом, чувствуя, что четыре часа на улице даром не прошли. — Кажется, у нас намечается лазарет, — покачал головой Сяо Чжань. — А-Вэй, что ты пьёшь? — он принюхался и одобрительно кивнул. — Отлично, А-Джун, ты сделал? Выпей тоже и погрейся в ванне, если замёрз. Я включу обогреватель в гостевой комнате, идём. Развив бурную деятельность по устройству гостя и лечению пасынка, Сяо Чжань едва не опоздал на встречу с Ибо после тренировки. Юноша работал буквально на износ, попав, ко всему прочему, в школьную сборную по спортивным соревнованиям. И Сяо Чжань возил его по вечерам домой, давая хотя бы лишние полчаса на сон. К тому же это был прекрасный предлог, чтобы хоть как-то видеться в столь жёстком режиме. Уже выбегая из дома, он написал сообщение, что опаздывает, и попросил подождать его возле школы танцев. «Если я буду спать, гэ, то не буди, просто засунь в машину», — попросил его Ибо, и Сяо Чжань едва не забыл запереть дверь, оставляя дома двух насупившихся друг на друга друзей.

***

Утро началось с заложенного носа и першения в горле. Се Джун поблагодарил самого себя за настойку из имбиря, благодаря которой не разболелся всерьёз и с высокой температурой. Вылезать из постели было лениво, и он снова уснул, предварительно закапав себе в нос капли, так предусмотрительно оставленные Сяо Чжанем. Следующее пробуждение случилось из-за громко плюхнувшегося на тумбочку подноса и пинка по ножке кровати: — Вставай, мне Чжань весь мозг вынес на тему того, что тебе нужно принять лекарства и поесть. Горестно застонав, Джун попытался накрыться подушкой, но её тут же отобрали. — Уже два, ты себе пролежни заработаешь! Фыркнув, Джун всё-таки заставил себя подняться и глянул на поднос: там лежали подгоревшие оладьи с джемом, стоял стакан сока, а в углу была таблетница, полная каких-то пилюль. — Эти оладьи повидали некоторое дерьмо, да? — Не нравится, не ешь! — Чживэй взвился тут же. — Я ему готовил, старался, а он пи… нос воротит! — Ладно, прости, хозяюшка, жрать хочу, а пахнет вкусно, спасибо. — Ещё раз так меня назовёшь и получишь по яйцам, — прошипел Чживэй, зло сжав кулаки. — Я всего лишь оценил твоё гостеприимство, кончай себя накручивать и во всём подтекст видеть, а то вместо нервного срыва от гаокао заработаешь его же из-за своей подозрительности. У меня даже утреннего стояка нет. — И он откинул одеяло, чтобы продемонстрировать отсутствие оного. Чживэя замкнуло, и он уставился на чужие ноги, голубые семейники и отсутствие стояка в них. Затем взгляд пробежался выше, по плоскому животу с кубиками пресса, налившемуся за ночь жуткому синяку, груди с небольшими сосками и остановился на безмятежном лице. Встретившись глазами с Джуном, он судорожно сглотнул, понимая, что в собственных пижамных штанах становится не всё так же спокойно, как у друга. — Бесишь, — процедил он и вылетел из спальни. Джун на это только головой покачал, а затем застонал от пронзившей её боли. Болезнь была сейчас совсем некстати, но он был рад, что хотя бы не сидит в подворотне, а вполне комфортно лежит, ещё и поест. Ровно сев, он поморщился уже от боли в боку, но роптать не стал. Оладьи оказались хоть и горелыми, но весьма вкусными, поэтому он их с удовольствием съел, запивая соком. Таблетки он тоже проглотил, надеясь, что они сразу же помогут и избавят хотя бы от одного вида боли. День обещал быть весьма заурядным, но в его положении это даже к лучшему. Сделать перерыв в поисках выхода, просто растянуться на кровати, сыто поглаживая живот, и ни о чём не думать. Когда-то он мечтал, что вырвется в другую жизнь, сможет найти свой путь и стать кем-то значимым если не для семьи, то хотя бы для самого себя. Но никакие успехи в школе, никакие достижения в музыке не приближали его к заветной цели. Он не мог позволить себе всего лишь быть самим собой, такая малость на фоне проблем мирового масштаба, но ему было наплевать на весь мир. Через час Чживэй не выдержал и заглянул к нему, таща с собой приставку и кучу снеков. Джун, пытавшийся безуспешно подремать, обрадовался этой идее и привстал на локтях, наблюдая за другом. — Пижаму надень, — буркнул Чживэй, подключая приставку к огромной плазме напротив кровати. — В шкафу всегда есть новая, будто не знаешь. — Мне было жарко, — пожал плечами Джун, но послушно встал и дошёл до шкафа, где действительно всегда лежали новые пижамы, хотя в этом доме давно не было гостей, насколько он знал. — Во что будем играть? — Не знаю, садись, сейчас выберем. — Чживэй скинул на пол все подушки с кресел и уселся первым, включая телевизор и ища настройки. Это напоминало их детские ночёвки друг у друга, когда ещё не было ссор из-за сексуальной ориентации, планов на жизнь, но их объединяло одно общее горе — смерть отцов. И пусть то время не было таким уж и счастливым, Джун находил его лучшим, бережно храня воспоминания.