Новенький

— Гэ? Ван Ибо помог Сяо Чжаню стянуть брюки и тут же немного резко развернул его спиной к себе, опускаясь на колени и проводя пальцами по налившемуся от его хватки синяку. — Прости, гэ, я не хотел делать тебе больно. — Бо-ди, — мужчина вздохнул, — я же сказал, что всё в порядке, у меня просто тонкая кожа, от любого касания сразу появляются синяки. — Значит, мне нужно быть нежнее. Когда губы Ибо прижались к его ягодице, Сяо Чжань вздохнул и, желая погасить чувство вины своего диди, прошептал: — Мне иногда нравится резкость и напор, Бо-ди, и даже грубость. Просто я прошу тебя не делать этого прилюдно, у нас могут быть проблемы. У тебя, диди. Резко поднявшись на ноги, Ибо притянул Сяо Чжаня к себе, изо всех сил обнимая и пыхтя ему на ухо, как запыхавшийся ёж: — Только в спальне, гэ. Я люблю тебя! — Как и я тебя, мой Бо-ди. Больше не вини себя, всё хорошо. Знаешь, когда ты укусил меня, а после мы долго не виделись, я гладил этот укус и мне было хорошо. — Серьёзно? — Ибо вспомнил о том случае и улыбнулся. — Буду иметь это в виду, гэ. Но сейчас я обещал тебе очень много поцелуев. И он начал с плеча, мягко касаясь кожи, словно та была хрупкой драгоценностью. Покрыв плечо поцелуями, Ибо перешёл на шею, оттуда на спину и не спеша опустился вдоль неё к пояснице, а затем и на ягодицы. Сяо Чжань трепетал. Нежность Ибо была ему приятна, как и та самоотдача, с которой он приступал к любому делу. Но танцы и учёба — это одно, а ласки — совсем иное. Нежность очень быстро уступила место страсти, и когда его ягодиц коснулись пухлые губы, они уже ничего не стеснялись. Да и руки, которые Ибо поначалу держал за спиной, боясь снова причинить боль, заняли наконец своё законное место на теле Сяо Чжаня. — Бо-ди, — прошептал Сяо Чжань, когда поцелуи кучно посыпались на его ягодицы. Но Ван Ибо уже не слышал. Кровь буквально бурлила по венам, оглушая его. Он развёл упругие ягодицы в стороны и потрогал сжатое местечко, а затем попробовал припасть к нему губами, но было не очень удобно. — Бо-ди, мне бы в душ, — взмолился Сяо Чжань, хотя желание продолжать сводило его с ума. — Идём, — не дал ему ни шанса на уединение Ван Ибо и, резко встав, потащил в ванную комнату. Сяо Чжань снова ощутил себя младше, особенно когда именно Ибо настроил температуру воды, закрыл дверцу в душевой и выдавил гель на мочалку. В такие моменты, когда он был серьёзным и решительным, разница в возрасте уже не бросалась в глаза и не колола, не пугала грядущими разочарованиями и расставанием. Сяо Чжань забывал, что он старше, что их отношение выходят за рамки, их больше не было. — Люблю тебя, — прошептал он, когда Ибо начал намыливать ему руки и грудь. Взгляд, устремлённый в глаза Сяо Чжаню, был красноречивее всех слов, но он всё равно ждал ответа с замиранием сердца. — Я тоже люблю тебя, гэ. Никогда в этом не сомневайся, хорошо? — Почему ты так говоришь? — Потому что ты постоянно думаешь о том, что я стану звездой и брошу тебя. Так вот, моё предложение стать супругами в силе и никогда не изменится. И ты обещал отвезти меня на море, так уж и быть, возьмём с собой Чживэя с Джуном, пусть будут свидетелями. Сяо Чжань тихонько рассмеялся и получил в ответ строгий залом бровей, от которого по сердцу растеклась нежность. — Чживэй не прикопает нас на пляже? — Кто кого ещё прикопает! Можем и не брать его, но мне показалось это хорошей идеей, чтобы он снова не начал гнать на тебя. — Всё хорошо, Бо-ди. И я ценю твою заботу о нём. Обязательно поедем на море. Я уже отель нашёл с уединённым пляжем, подальше от туристических мест. — Значит, ты принимаешь моё предложение? — Ибо перестал намыливать чужие плечи, внимательно рассматривая спокойное и расслабленное лицо. — Я принимаю твоё предложение, Бо-ди, — торжественно ответил Сяо Чжань и едва не был сбит ног, благо за спиной находилась стена, куда Ибо его и впечатал. Шквал обрушившихся на него поцелуев был сравним со стихийным бедствием, только вот страха не было — только страсть и всепоглощающая любовь, которую они оба, наверное, заслужили. Думать о подарках судьбы Сяо Чжаню оказалось некогда — под напором Ибо можно было только чувствовать и отзывчиво отвечать на ласки и смелые касания. Когда его поразительный любовник оказался перед ним на коленях, Сяо Чжань всхлипнул и уже собрался молить о пощаде, но слова захлебнулись стоном, стоило члену оказаться у Ибо во рту. — Диди… — прозвучало более-менее связно, хрипло и с полной потерей контроля. Сяо Чжань толкался бёдрами вглубь идеального рта и лишь молился, чтобы колени не подкосились. Оставлять без внимания его задницу Ибо тоже не собирался. Сперва на ягодицы легли длинные пальцы, разводя и проникая внутрь, размазывая остатки пены. А когда дело, по мнению Ибо, было сделано, он оторвался от члена Сяо Чжаня и, развернув того к стене лицом, снова припал губами к копчику, чтобы спуститься ниже и тронуть языком. От смущения Сяо Чжань едва не начал сопротивляться, но взял себя в руки. Для Ибо это было сродни сверхновой. Он и раньше целовал Сяо Чжаня развратно и даже больше, но сейчас происходящее стало откровением для них обоих. Он и не думал останавливаться на первом прикосновении и, растянув ягодицы пошире, лизнул языком сжатую дырочку ещё раз. Между тем Сяо Чжань кусал костяшки пальцев, ощущая такое абсолютно развратное и бесстыдное действие. Ему стало жарко, потом тут же холодно и снова жарко. Он был словно в бреду, когда Ибо надавил на дырочку пальцем, предварительно вылизав её и зацеловав. — Бо-ди, — прохрипел Сяо Чжань, помня о том, что кричать нельзя, чтобы не мешать другим. — Бо-ди… Ван Ибо проник пальцем глубже и снова лизнул морщинки вокруг него. Член уже изнывал от желания, но он сдерживался, намереваясь довести своего мужчину до грани, а потом трахать очень долго и вдумчиво. Слегка согнув пальцы, он ввел ещё один и попытался достать как можно глубже, наслаждаясь стонами Сяо Чжаня и его неконтролируемой дрожью. Касаться возлюбленного языком так интимно и смело казалось чем-то особенным, новым для них обоих, и останавливаться Ибо не собирался. Второй рукой он погладил живот Сяо Чжаню и коснулся сочащегося смазкой члена, приласкав совсем немного, прежде чем проникнуть языком глубже и услышать задушенный всхлип. — Бо-ди, не могу больше, пожалуйста! Мысленно усмехнувшись, Ван Ибо ещё несколько раз провел пальцами по изнывающей плоти любимого и принялся с наслаждением вылизывать его с твёрдым намерением не поддаваться провокациям и не слушать мольбы. Долго выдержать такую пытку Сяо Чжань был не в силах и, когда Ибо согнул пальцы под правильным углом, со стоном кончил, пачкая стенку душа и едва удержавшись на ногах. Пришлось подхватить мужчину, усадив себе на колени. — Гэ, — Ибо отвёл мокрую чёлку со лба Сяо Чжаня, — я не отпущу тебя до утра. — Что ты делаешь со мной, Бо-ди? Я ведь уже не молод… Ван Ибо пришлось снова укусить своего глупого гэгэ, на что тот рассмеялся и прижался ещё теснее. — Мне кажется, или ты не отказался бы наказать меня ещё раз? — Тебе не кажется, но на порку у меня нет сил, боюсь, кончу, как только ты ляжешь мне на ноги. — Я могу лечь на постель, — промурчал Сяо Чжань, словно речь шла о невинном массаже. — В постели я тебя просто трахну, а вот в будущем... — И Ибо подвигал бровями, обещая своему гэ самое ужасное наказание. — М-м? Мне стоит бояться? — Нет, но тебе стоит предвкушать что-то интересное, обещаю. — Спасибо, Бо-ди, — прошептал Сяо Чжань и потянулся за поцелуем. Ван Ибо ответил на него. Сейчас он был несказанно рад своей выработанной годами привычке терпеть боль и неудобства. И если раньше это касалось только спорта и танцев, то сейчас он стойко терпел сексуальную неудовлетворённость и даже смог поставить Сяо Чжаня на ноги, домыть его, заодно и сам сполоснулся. И всё это с диким стояком. Ещё и гэ давал жару, то и дело как бы случайно задевая его то пальцами, то бедром. Так что когда они добрались до постели, Ван Ибо уже пылал изнутри. Повалив Сяо Чжаня совершенно неизящным образом, он тут же вздёрнул своего гэ на колени и прижался крепким членом к ягодицам, разводя их ладонями и плавно надавливая, входя без лишней подготовки, на которую уже не было сил. — Бо-ди… — Сяо Чжань почти заскулил, тут же загораясь вновь и чувствуя, как быстро возвращается возбуждение. Замерев, Ван Ибо попытался взять себя в руки, подумав, что его гэ больно, но тот сам двинул бёдрами, насаживаясь до конца, и крышу сорвало окончательно. Войдя в потрясающе узкий и податливый вход Чжань-гэ со скоростью отбойного молотка, Ван Ибо всё же нашёл в себе силы обхватить пальцами член любимого и ласкать его в рваном, бешеном темпе. — Бо-ди, Бо-ди, Бо-ди… — единственное связное, на что был способен Сяо Чжань, подчиняясь чужому напору и распадаясь на молекулы, отдавая себя без остатка. Хватило их обоих ещё на несколько движений, после которых Ван Ибо подумал, что оргазм сродни выходу в космос, и излился внутри Сяо Чжаня, едва сдерживаясь от громкого стона. Только рухнув рядом, он понял, что кончили они одновременно, так как его пальцы были липкие. Сяо Чжань дышал. Рвано, судорожно, едва понимая, что уже можно расслабиться. Он лежал в лужице собственной спермы и осознавал свою жизнь заново, словно складывал пазлы. — Чжань-гэ, — позвал его Ибо, когда вспомнил, как дышать. — Ты как? — Не знаю, — тихо и счастливо ответил Сяо Чжань. — Кажется, что у меня из тела вытащили все кости и я теперь, как Гарри Поттер, должен пережить ночь, чтобы вырастить их обратно. — М-м, мой гэгэ смотрел Гарри Поттера! — тут же полез тискать его Ван Ибо. — Все смотрели Гарри Поттера, диди, даже ты, — вернул ему шпильку Сяо Чжань, и Ибо рассмеялся. — Один-один, гэ. Ты есть не хочешь? — Ужасно хочу, — тут же жалобно ответил Сяо Чжань. — Орешки были вкусные, но это не еда. — Давай доставку закажем? — Давай, но мне нужно время прийти в себя. И у А-Вэя нужно спросить… — Фу, не упоминай его, пока мы лежим голые, — возмутился Ибо и шлёпнул смеющегося Сяо Чжаня по бедру. — Диди, у тебя все-таки есть любовь к наказаниям, да? Признайся честно! — Счастливый смех сдерживать не было смысла, а возмущённый взгляд Ван Ибо только раззадоривал. Демонстративно сопя, юноша попытался отстраниться, но тут же был сцапан в крепкие объятия: — Ну давай же, Бо-ди, не будь букой и признайся! Твой гэгэ совсем не против наказаний. Покраснев до кончиков ушей, Ван Ибо в отместку за издевательства укусил Сяо Чжаня в плечо, тут же прижимаясь губами к пострадавшему месту. — Всё-всё, больше не дразню моего дикого зверя. Что заказать? Всё-таки лучше не соваться в комнату к А-Вэю, а то мало ли… — Да уж! Хочешь, я сам схожу? — Вид у Ван Ибо был до того грозным, что Сяо Чжань снова расхохотался. — Нет, я не хочу тратиться на психотерапевта ни для тебя, ни для Чживэя, лучше напишу ему сообщение. Ответ не заставил себя долго ждать, и Сяо Чжань рассмеялся пуще прежнего. — Чего он там тебе прислал? Свою пипирку? — хмуро поинтересовался Ибо, не желая, чтобы прекрасный смех Сяо Чжаня был вызван каким-то там Чживэем. — Они уже заказали доставку с расчётом на нас. И даже твои любимые сяо лун бао. Видишь, какой он заботливый? Ван Ибо не видел, предпочитая заботиться о себе сам, но оценил попытку примириться за едой. Звонок в домофон раздался, когда они с Сяо Чжанем спускались по лестнице вниз, и довольный Чживэй поскакал козликом, чтобы забрать огромные пакеты. — Вы просто наши спасители, — приговаривал Сяо Чжань, помогая распаковывать еду и раскладывать её по тарелкам, чтобы сервировать стол. — Мы сами чуть с голоду не умерли. — Се Джун провёл медиатором по струнам и внимательно присмотрелся к отчиму своего парня. У того на шее расцветал весьма явный укус, но он не собирался это комментировать. Оставалось надеяться, что Чживэй ничего не заметит и не бросится снова защищать Чжаня, который явно в этом не нуждается. Наверное. — Я тут песню новую набросал, послушаете? Сяо Чжань замер, перестав сервировать стол, но Джун тут же его успокоил: — Не нужно садиться как в зале, я спою и надеюсь поесть. Увидев, что мужчина понял его правильно, Джун принялся наигрывать новую мелодию, настраиваясь и пытаясь скрыть волнение. Эту песню он написал про Чживэя, но говорить ему об этом пока опасался. Прикрыв глаза, Джун отрешился от всего происходящего вокруг и тихонько запел, вспоминая их с Чживэем историю и поневоле начиная улыбаться на гитарных проигрышах, вкладывая все свои чувства в исполнение и мелодию. Переглянувшись с Ибо, Сяо Чжань ослепительно улыбнулся, еле сдерживая порыв поднять вверх большой палец. Он прекрасно видел чувства, которые испытывают друг к другу два юноши, и очень надеялся, что всё в их жизни сложится. А пока с теплом в душе смотрел на распахнувшего глаза пасынка, зная, что потом тот будет долго ворчать и вредничать, просто потому что привык так защищать свои ранимые чувства. Сяо Чжань был рад, что ему в итоге встретился именно такой парень, как Се Джун, а сам Чживэй однажды здорово повздорил с новеньким в классе. Оглядываясь на прожитые годы, Сяо Чжань мог с уверенностью сказать самому себе, что всё в его жизни было не зря, всё вело его к огромному, чистому чувству. К его взрослому и наивно-простому парню Ван Ибо. Ради этого были все испытания и преграды. И сколько бы их ещё ни было в будущем, вместе они всё преодолеют.

***

— Ибо, — голос матери был напряжён и дрогнул на последнем звуке его имени. Ван Ибо внимательно присмотрелся и, скинув кроссовки, не обуваясь в тапочки подошёл к Ван Цай Хун. — Что-то случилось? — Наверное, — кивнула женщина и пошла на кухню. Здесь стоял шоколадный торт, украшенный опалённой меренгой, которая уже начала подтекать с одного края, и Ибо почувствовал укол совести, что так надолго задержался у Сяо Чжаня, откладывая отъезд домой то на минуточку, то ещё на пять. Мама ждала его, чтобы поздравить, а он целовался с парнем, забыв обо всём на свете. Резко стало стыдно за своё пренебрежение, и, догнав мать, он обнял её сзади, утыкаясь в плечо подбородком. — Прости, мам. Я ужасный сын. — Прощаю, но нам нужно поговорить, — она повела плечами, чтобы выпутаться из захвата, и первая села за стол. — Я многие месяцы закрывала на всё глаза. Новое место, куча работы, а ты хоть и не без проблем, но довольно успешно со всем справлялся. Но я начала замечать странные моменты в твоём поведении, которые тревожат меня. Ты всегда был разумным ребёнком, я горжусь твоими успехами и всем, чего ты достиг в столь юном возрасте, но как мать… я переживаю, понимаешь? Слегка нахмурившись, Ибо серьёзно кивнул и, решив, что врать матери нехорошо, даже непорядочно, будто в омут с головой бросился: — Я люблю его и хочу никогда не расставаться. Наши отношения не баловство и не шутка, я знаю о последствиях, но хочу быть с ним всю жизнь. Закончив тираду, Ван Ибо, почти не моргая, уставился на мать, ожидая её реакции. Губы Ван Цай Хун едва заметно дрожали, и она выдохнула на грани слышимости: — Значит, я не ошиблась. Ибо, сынок, как же так вышло? Тебе ведь никогда не нравились мальчики. — Мне никогда и никто не нравился, а его я люблю. Мам, я уже взрослый и всё понимаю, прими мой выбор. — А что об этом думает господин Сяо? Он ведь знает о вас? Глаза Ибо распахнулись от удивления, он даже дар речи потерял, пытаясь осознать, что спросила его мама и о чём подумала. — БоБо, он ведь не просто так ездит к нам настолько часто, заботится о тебе как о сыне. Он знает о вас с Сяо Чживэем и поддерживает? Ван Ибо впервые в жизни не знал, что ответить, и не понимал, с чего у матери вообще такие мысли? — Я и Чживэй? — получилось немного с отвращением, и мама посмотрела на него с недоумением. — Я ошиблась? Ох, БоБо, это второй мальчик? Се Джун? — Мам, — прервал это гадание Ибо и набрав в лёгкие побольше воздуха, через секунду сдулся и просто сел рядом. — Мам, это не они. Это Сяо Чжань. Эмоции на лице мамы пугали Ибо с каждой секундой. Шок, неверие, попытка осмыслить его слова, а затем паника. Этого он боялся больше всего, потому бросился тараторить: — Мам, только не думай про него плохо, он меня не совращал, ничего такого. Я просто влюбился, точнее это на всю жизнь. Понимаешь? Тут ему пришлось вскочить, чтобы налить воды для хватающей ртом воздух Ван Цай Хун. Когда мама закашлялась, сделав глоток, Ибо запаниковал окончательно и с перепугу двинул ладонью ей по спине. А когда она задышала нормально, снова затараторил что есть мочи: — Мам, я знаю, как это может выглядеть, но всё совсем не так! Чжань-гэ бегал от меня, отказывал, говорил, что так нельзя! Это я его соблазнил, а не он меня, понимаешь? Он самый лучший, самый замечательный, мне никто, кроме него, не нужен! Обретя дар речи, Ван Цай Хун выдохнула: — Как он мог связаться со школьником? Он, взрослый мужчина, что он с тобой сделал? Ибо! Ты понимаешь, какое он имеет на тебя влияние? Ты, поддавшись эмоциям, позволяешь ему все эти вещи, — женщина едва не закашлялась снова, захлебнувшись воздухом, — а он просто берет то, что может, задурив тебе голову?! Ты любишь его, я верю, а о чём думает он? Что делает он? Я должна поговорить с ним! Испугавшись до полуобморочного состояния, Ван Ибо выставил вперёд руки и замотал головой: — Нет! Он будет в панике, если узнает, что я рассказал! Мам, пожалуйста, просто позволь мне быть с Чжань-гэ! Он не дурит мне голову и ничего такого со мной не делает! Это, — Ибо вспыхнул, но был вынужден сказать и об этом, — я с ним всё делаю, и он был против, но я настаивал очень сильно. Ван Цай Хун смотрела в немом шоке, а затем медленно перевела взгляд на торт и вздохнула. — Мне нужно выпить. Достань из холодильника шампанское, пожалуйста. — Может, не стоит? — неуверенно спросил Ибо и тут же бросился к холодильнику. Его мама редко пила, можно сказать, никогда. И тот факт, что она купила шампанское, испекла торт и вообще подготовилась, говорил о том, что она предвидела тяжесть разговора, но в итоге всё равно не смогла всего предусмотреть. Ван Ибо надеялся только, что мама справится. И достал из шкафчика два бокала.