Отцовство

      Её комната была такой же розовой, блестящей и хаотичной, как она сама. Яркие постеры, куча одежды, вываливающейся из шкафа и висящей на креслах, незаправленная кровать, плюшевые игрушки безобразных монстров и демонов. С момента дня истребления, Черри, наконец, решилась переехать в Отель Хазбин… И редко ночевала одна. Как правило, её сопровождал неожиданный любовный интерес, к которому, поначалу, она относилась с достаточным скептицизмом. Энджел ещё помнил, как хихикала Черри, позволяя сэру Пентиусу прибирать весь этот беспорядок. Пентиус был первым, кому, на памяти Энджела, вообще было позволено трогать её вещи, помимо него самого. Энджел помнил, как Черри, всегда такая уверенная и невозмутимая, перебирала весь шкаф, в смущении готовясь к свиданию. Помнил её сбивчивые рассказы о спутнике, ведь она совершенно точно не влюблена. Помнил, как она смеялась от очередного неловкого, но искреннего комплимента Пентиуса, словно любовь исцеляла. Помнил, как Пентиус зацеловывал её лицо, а она даже не отворачивалась, наслаждаясь его нежностями и восхищениями. Это значило многое. И сердце Снежной Королевы, оттаявшее спустя целый век после жизни в мире живых… Было разбито снова. — Я любила его! Правда любила! Любовный интерес, который исчез навсегда. Резко и больно. Сэр Пентиус исчез и оставил жизнь второй раз. Энджел обнял её ещё крепче, прижимая к себе дрожащее от рыданий тело. — Я знаю… Знаю. Терять того, кого ты любишь, всегда очень трудно. Мне жаль, Черри… — прошептал он, имея в виду именно это. — Мне так сильно жаль. — Он… Он обещал! Он сказал, что не бросит меня! Я думала, он другой! — Он другой. Пентиус хотел защитить тебя… Нас. Он бы никогда бросил. Его любовь к тебе никуда не делась. — Черри взвыла, словно раненый зверёк, и Энджел подумал, что впервые видит её такой. Тем не менее, он продолжал быть с ней и останется до конца. Ради Черри, ради сэра Пентиуса, с которыми он был связан первой настоящей дружбой. — Я снова всё испортила. Наказание за мои грехи снова преследует меня. — Вовсе нет. Это не твоя вина. И где бы Пентиус сейчас не был… Поверь, он думает о тебе и рад, что смог защитить. — Такой парень, как он, просто не мог быть со мной… Он слишком хорош для меня. — Забавно, но в начале вашего пути, ты убеждала меня в обратном. — с лёгкой улыбкой напомнил Энджел, потираясь носом о её нос. — Кажется, кто-то говорил, что слишком хорош для такого ханжи. — Ты тоже уйдёшь, Энджи? — её глаз был полон слёз, когда шёпот донесся до него. Он медленно покачал головой, хмуря брови. — Тоже бросишь меня? — Черри уткнулась в его грудь, и расслышать что-то стало затруднительно. — Снова?.. Ты оставишь меня? — Если я и покину этот Отель, то только полностью искупившийся. И даже тогда, я не оставлю моих друзей. Тебя. — убежденно заявил Энджел, снова крепко обнимая её и поглаживая по волосам. Как удобно, когда у тебя больше двух рук. Всхлипы продолжали звучать, почти разрывая собственное сердце от бессилия. С момента знакомства с Черри Бомб, его жизнь изменилась настолько, насколько это было возможно. Черри стала больше, чем лучшей подругой. Она стала самой близкой, стала семьёй, стала кем-то родным, Энджел не мог до конца понять, что за странные тёплые чувства ощущал рядом с ней, но каждый раз был рад видеть, что это чувство взаимно. Они познакомились случайно, в одном из ночных клубов, когда он пытался забыть обо всех прикосновениях Валентино, а она внезапно оказалась рядом и предложила накуриться. Черри так никогда и не сказала, почему в тот вечер подсела именно к нему. Энджел не спрашивал, просто благодарный за то, что в его жизни появился единственный человек, который помогает ему выжить. Их дружба была крепкой и близкой, они могли рассказать друг другу всё, могли накидаться вместе или взорвать чей-то дом. Могли быть слабыми… Энджел чувствовал к Черри тепло, слабость и странную привязанность, которую не мог объяснить. Должно быть, такой и была настоящая дружба?.. Черри знала о его жизни почти всё, хотя сама не любила говорить о прошлом. Но каждый новый факт волновал и казался признаком доверия, которым не обладал больше никто. — Я думала, что влюблена, а из-за Тревиса… Там, в человеческом мире, я стала такой. Стала грешницей. Подсела на наркотики и… Я думала, что люблю его. Я оставалась с ним, несмотря ни на что. Боже, что сказал бы мой… — Черри замолчала, утыкаясь лицом в ладони. Энджел ничего не ответил, зная, что ей нужно выговориться. Он слышал эту историю уже не раз. — Он был ужасно ревнивым и долбанутым уебком. Включил газ, пока я спала, а сам ушёл к новой дурочке. Квартира взорвалась. Я умерла из-за токсичной любви. Сейчас… Внутри… Я умираю из-за настоящей любви. Понимаешь? Энджел кивнул, вытирая слёзы с её щёк и чувствуя, как пелена застилает собственные глаза. — Я понимаю. — Я всегда старалась быть хорошей, с детства, в моей жизни была цель, ради которой я жила. Но любовь… Она испортила меня. Но потом… С этим идиотом… С Пентиусом… — она всхлипнула. — Что не так с любовью? Где он сейчас? Я не могу знать даже этого. Незнание… Что может быть хуже? Если… Если он переродился или вроде того? Увижу ли я его снова? — Вы ещё обязательно встретитесь, в этом случае. Даже в больших городах такое случается. — Энджел фыркнул. — Знала бы, что творилось в Нью-Йорке, когда я там жил. — Ты говоришь это человеку, который родился в Нью-Йорке. — закатила глаз Черри, хотя на губах её была заметна ответная ухмылка. — Я знаю, какой хаос там был. — Разве? — Энджел недоуменно на неё посмотрел, склонив голову на бок. — Я думал, ты говорила, что из Австралии. Черри смотрела на него пару секунд… А затем вдруг резко отвернулась, демонстративно кашляя. — Д-да, я… Я родилась в Нью-Йорке. Но потом… Оказалась в… Переехала… В Австралию. Ха-ха… Эт-то… Забавная история. — Допустим?.. Ты переехала туда с семьёй, когда была ребёнком? Это достаточно далеко. — Ну, моя жизнь уже была не сахар с тех пор, как мне исполнилось… Я бы не сказала, что я хотела ехать или… Ха… — Черри коснулась волос, отворачиваясь, и Энджел промолчал, не понимая, что могло вызвать такую реакцию. Они лежали в объятиях друг друга некоторое время, не проронив ни слова. — Почему ты не сказал, что у тебя есть дочь? — неожиданно спросила она, и Энджелу показалось, будто из него выбили дух. Особенно, когда Черри, явно борясь с собой, обернулась, глядя прямо на него. Изабелла… И снова, он погрузился в воспоминания, как в холодную воду. Ладонь Черри, сжавшая его ладонь, немного привела в чувства. Энджел заморгал, стараясь прийти в себя. — Откуда ты?.. Ну, конечно. — разговор с Хаском всплыл в голове. — Ты подслушивала. — Когда мы только познакомились, я спросила, есть ли у тебя дочь. Дети. — огрызнулась она. — Ты сказал, что нет. — И я всё ещё считаю, что это странный первый вопрос при знакомстве. Не самый тактичный. — Ты солгал мне. — обвинила Черри, и по какой-то причине, Энджел в самом деле ощутил вину… Об этом было трудно говорить. — Да. Её звали Изабелла Джойс. Но я не говорю о ней первым встречным, а потом… Ты не заводила тему, а я не желал вспоминать. — Да… Я понимаю… — Черри легла на его грудь, глядя куда-то в сторону. Кажется, она выглядела расстроенной, и Энджел почувствовал укол сожаления, что опечалил её. Хоть и не до конца понял, что произошло. — Расскажи о ней. Какой она была? — Она была… Ярким лучиком солнца. Самый невинный и чистый ребёнок, которого я совершенно не заслуживал… — Энджел грустно улыбнулся. — И которого справедливо лишился. Она пропала без вести. Изабелла… Воспоминания стираются, я хватаюсь за них изо всех сил. Ей нравилось читать книги, нравилось петь… Хотя, едва я входил в комнату, она замолкала. Думаю, я был далёк от того, чтобы выстроить доверительные отношения с дочерью. Я и не заслуживал этого. Черри закатила глаз. — Она делала это не потому, что не доверяла, а потому что ты жаловался, что у тебя болит голова, и она не хотела шуметь. — Что?.. — То есть… — она тут же прикусила язык. — Я тоже была ребёнком, и мой отец тоже пил. Нетрудно догадаться, а Изабелла кажется милым ребёнком. Думаю, именно это она и делала. — Не знаю… — Энджел отвёл взгляд, грустно хмуря брови. — Возможно. Но я уже никогда не узнаю. Я был довольно дерьмовым отцом. — Знаешь… — Черри приподнялась на локтях, словно сделав над собой усилие. — Я не думаю, что ты был плохим отцом. Бывало и хуже, гораздо хуже. И, думаю, она любила тебя… В школе… Одноклассники часто рассказывали истории про родителей, которые были жестоки, наказывали по любому поводу… А ты… Даже будучи пьяным в стельку, никогда не повышал голос. Ты вспоминаешь только плохое. А вспомни… Сколько раз сидел с ней, пока она болела. — послышался всхлип. — Сколько раз заплетал ей волосы? Играл с ней в её глупые игры? Водил смотреть фейерверк в Новый Год и позволял выбрать любую куклу? Учил писать? — Я делал большинство из этих вещей, будучи накуренным… Эй… — его глаза расширились. — Стой, откуда ты знаешь? — Предположила. — Черри прикусила губу, переворачиваясь на спину и уставившись в потолок. — И, может… Однажды… Ты же знаешь, Энджи, всякое бывает… — с явным трудом продолжила она. — Ты бы увидел её… И тогда… Что бы ты сделал? Если бы это было возможно, что бы ты сказал Изабелле? — Я бы сказал, что она — это самое дорогое, что было в моей жизни. И всё ещё. И что я люблю её так сильно… — Энджел вытер глаза тыльной стороной ладони. — Но… Прошло уже достаточно времени. Мы бы прошли мимо и даже не узнали друг друга. — Ты бы не узнал. — Черри уткнулась в подушку. — А она бы да. Ты умер молодым и почти не изменился. То есть… Ты сам говорил. — Я гребаный паук. Черри ничего не ответила. Так они и лежали, плечом к плечу, глядя в потолок и думая о своём. Прошло около часа, когда Энджел, наконец, отлучился, чтобы покормить Наггетса. Без его присутствия, без присутствия Пентиуса, Черри вдруг почувствовала себя невероятно маленькой и беззащитной. Совсем, как тогда. Совсем, как когда была живой. — Не имеет значения, насколько ты изменился, для девочки, которая потратила всю жизнь и даже больше, чтобы вернуться к тебе. — прошептала она, глядя на закрывшуюся за её отцом дверь.