please don't let me be misunderstood

Лань Ванцзи знает Вэй Ина уже две недели, и в первый раз видит, как его сбивает машина. Он слишком далеко, чтобы помешать этому случиться, но достаточно близко, чтобы ужаснуться. Вэй Ин прогуливался со своим братом, громогласным, вечно сердитым молодым человеком, который только начал свое обучение на первом курсе университета Гусу и который только и делал, что хмурился на все, что говорил Вэй Ин. Вэй Ина это, как и обычно, не задевало: он по-прежнему продолжал улыбаться и рассказывать что-то, активно при этом жестикулируя, и, когда они с братом добрались до проезжей части, Вэй Ин просто продолжил идти, не удосужившись посмотреть по сторонам. И так уж вышло, что его путь пролегал как раз через маршрут двигающейся машины. Пока взгляд Вэй Ина все еще был обращен на Цзян Чэна, машина въехала прямо в него, и, несмотря на тут же раздавшийся визг тормозов и изначально довольно низкую скорость автомобиля, удар оказался достаточно сильным, чтобы парень перелетел через капот и приложился прямо о лобовое стекло. Лань Ванцзи в ту же секунду бросился вперед, потрясенный, напряженный и испуганный, и совершенно не готовый к тому, что Вэй Ин откатится в сторону от лобового стекла, перекрутится, чтобы приземлиться на землю обеими ногами, и тут же разразится смехом. – Вэй Ин! – Лань Ванцзи не-то-чтобы-кричит, встревоженно нависая над Цзян Чэном, губы которого мгновенно кривятся от отвращения. – С тобой все в порядке? – Да, да, я в порядке! – Вэй Ин снова смеется и делает вид, что отряхивается, хотя ему, при всем усилии, не удается скрыть гримасу боли, когда он двигает правой рукой. К этому моменту водительница машины уже достаточно пришла в себя, чтобы выйти и высоким, отчаянным голосом спросить, не нужна ли Вэй Ину скорая помощь. Она явно студентка, возможно, даже первокурсница, как Цзян Чэн, и, несомненно, самая дрожащая из них. Вэй Ин снова морщится – хотя, надо признать, на этот раз не из-за своей руки – и качает головой. – Я в порядке, прости, это была моя вина. Вот я глупый, даже не посмотрел, куда иду! Ты не сделала ничего плохого, а я всего лишь немного ушибся. Правда, прости. Вот, – и прежде, чем Лань Ванцзи успевает вмешаться, Вэй Ин роется в своем бумажнике, достает несколько банкнот и протягивает их девушке, которая молча принимает их с ошеломленным выражением лица. – Пойди и выпей чашечку чая, или горячего шоколада, или чего угодно, что тебе нравится пить, чтобы немного успокоиться. Я настаиваю. Должно быть, я до смерти перепугал тебя! Девушка при этом выглядит так, будто вот-вот заплачет. – Ты уверен, что я не причинила тебе вреда? – Он уверен, – отвечает за него Цзян Чэн, заговаривая впервые за все время этой сцены. Он закатывает глаза. – Он словно из резины сделан. Поверь мне, такое часто случается. – Что? – переспрашивает Лань Ванцзи. Цзян Чэн моргает, будто впервые замечает его. Затем он вздыхает. – Ты его новый сосед по комнате, верно? Серьезно, ты привыкнешь к подобным ситуациям. Он всегда был таким. Просто, – он взмахивает рукой, как бы указывая на Вэй Ина, машину и всю концепцию дорог и автотранспорта в целом. – Ему невозможно втолковать, как нужно себя вести. – Хорошо, что у меня голова как скала! – весело говорит Вэй Ин. Он машет рукой девушке, когда она садится в свою машину, и продолжает улыбаться, когда она уезжает. Однако улыбка сползает с его губ, когда он видит выражение лица Лань Ванцзи. – Ах, Лань Чжань, прости, что заставил тебя волноваться. Цзян Чэн прав, подобное случается постоянно. – У тебя болит рука, – несколько невпопад говорит Лань Ванцзи. Он делает шаг вперед, тянется к Вэй Ину прежде, чем кто-либо успевает остановить его, нежно берет его запястье одной рукой, а второй осторожно проводит по его локтю, плечу и бицепсу, проверяя степень серьезности его травмы. – Твои ребра и бедро тоже. Нужно приложить лед на ушибы. Цзян Чэн фыркает. – Прекрати нянчиться с ним, – говорит он. – Он и без того просто невыносимый. Вэй Ин хлопает ресницами. – Оуу, Цзян Чэн, но я ведь знаю, что ты любишь меня. – Мерзость. – Нянчиться с ним, – повторяет Лань Ванцзи, недоверчиво глядя на Цзян Чэна. – Твоего брата только что сбила машина, а ты считаешь, что оказывать ему базовую медицинскую помощь – это «нянчиться»? Цзян Чэну хватает такта смутиться на этих словах. Он переминается с ноги на ногу, и на его щеках даже проступает легкий румянец, а затем он говорит: – Неважно. Мне нужно идти на занятия. Вэй Усянь, постарайся не умереть, пока меня нет, хорошо? И с этими словами он переходит дорогу – в отличие от своего брата, предварительно посмотрев в обе стороны и убедившись, что поблизости нет машин – и поворачивает к корпусам бизнеса и финансов. – Он не лгал, – говорит Вэй Ин. – Такое действительно часто случается. – Это заставляет меня беспокоиться больше, а не меньше. – Ах, Лань Чжань, ну честное слово, – Вэй Ин хватает его за рукав и улыбается, хотя в этой улыбке можно уловить какие-то отголоски усталости. – Ты мой сосед по комнате, я все равно скоро тебе надоем. К тому же, я совершенно ужасный пациент. Не суетись, ладно? Пожалуйста. Лань Ванцзи упрямо складывает руки на груди. – Мы идем в больницу за пакетами со льдом. Вэй Ин пристально смотрит на него, и на его лице то выражение, которое Лань Ванцзи пока не умеет читать. Они оба учатся на втором курсе в университете Гусу, но до того момента, как в этом году они стали соседями по комнате, их пути никогда не пересекались. Учитывая все обстоятельства, это не так уж удивительно: Гусу – огромный университет, и у них нет общих занятий; но Лань Ванцзи внезапно испытывает острую боль при мысли о том, что Вэй Ина точно так же сбила машина в какой-то момент его обучения на первом курсе, когда за ним еще некому было присмотреть. – Лань Чжань, ты не обязан… – Я хочу. – Но я тебе даже не нравлюсь! – в сердцах выпаливает Вэй Ин. Теперь настала очередь Лань Ванцзи вытаращить глаза. – Ты мне нравишься, – говорит он, и его уши горят от этого признания. Вэй Ин смотрит на него, разинув рот. – Но я такой неряха, а ты ненавидишь беспорядок! Я пролил чай на твои ноты! Я не могу перестать щелкать ручкой, когда работаю, и никогда не замолкаю! – Это не означает, что ты мне не нравишься, – говорит Лань Ванцзи, с трудом подбирая слова. – Ты… живой. Интересный. Умный. Да, иногда ты можешь быть слегка раздражающим, – Вэй Ин издает непонятный звук, как бы намекая, что Лань Ванцзи сильно преуменьшает значение оказываемого эффекта. – Но я ведь тоже раздражаю тебя, не так ли? Вэй Ин открывает рот. Снова закрывает его. Теперь он краснеет, не в силах решить, куда ему стоит смотреть. – Возможно, – признает он. – Совсем чуть-чуть. – Совсем чуть-чуть, – губы Лань Ванцзи слегка кривятся в усмешке. – Ты назвал меня старпером. Я просыпаюсь намного раньше тебя и часто невольно нарушаю твой сон. Но… – теперь он колеблется, нахмурив брови, когда понимает, что совсем не уверен в ответе. – …Я ведь не не нравлюсь тебе, не так ли? – Нет! – вскрикивает Вэй Ин. – Нет, ты не… Ты мне нравишься. Лань Ванцзи чувствует небольшой прилив облегчения. – И если бы ты только что увидел, как меня сбивает машина, полагаю, ты бы забеспокоился? – Конечно, но это другое дело! – Вэй Ин лишь машет рукой на его аргумент, морщась, когда инстинктивно использует правую. – Я просто… Я имею в виду… – Вэй Ин. Позволь мне позаботиться о тебе. Вэй Ин сглатывает и вперивает взгляд на тротуар. – Хорошо, – наконец говорит он, подчиняясь тому, что его ведут в больницу, словно заблудшую овечку. Его осматривают спустя пятнадцать минут после их прибытия, и Вэй Ину диагностируют растяжение мышцы правого плеча и ушибы ребер, которые уже приобрели великолепный фиолетовый оттенок. Вэй Ин ведет себя нехарактерно кротко все это время и даже соглашается на то, чтобы Лань Ванцзи отнес его сумку обратно в их комнату в общежитии, лишь самую малость протестуя. Цзян Чэн, к суровому неодобрению Лань Ванцзи, вообще не навещает своего травмированного брата всю следующую неделю, хотя их старшая сестра, которая, очевидно, была в курсе всей ситуации, звонит ему в тот же вечер, чтобы справиться о его здоровье, и пишет сообщения в течение всего периода выздоровления, чтобы убедиться, что оно протекает хорошо. – Я в порядке, шицзе, – говорит ей Вэй Ин однажды вечером, пока Лань Ванцзи переписывает свои конспекты. – Честное слово. Лань Чжань почти такая же наседка, как и ты. – Тогда передай ему мою благодарность, – отвечает Цзян Яньли, ее голос едва слышен из динамика, несмотря на то, что звонок не по громкой связи. – Тебе пора начинать самому следить за собой. – Шицзе, – тянет Вэй Ин и быстро меняет тему, принимаясь жаловаться на своего профессора по истории. Во второй раз Лань Ванцзи видит, как Вэй Ина сбивает машина, за неделю до промежуточных экзаменов. Лань Ванцзи, у которого есть машина, согласился отвезти Вэй Ина, не имеющего машины, в его любимый ресторанчик, чтобы покушать пельмешки в качестве награды за всю его учебу, и теперь ждал его на стоянке. Прислонившись к бледно-голубой двери того, что раньше было автомобилем Сичэня, Лань Ванцзи прекрасно видит приближающегося Вэй Ина и поднимает руку в знак приветствия, когда Вэй Ин улыбается и издалека машет ему. И тут Вэй Ин выходит прямо на дорогу двигающейся задним ходом машине. Водитель нажимает на тормоза, но не раньше, чем сила удара его капота сбивает Вэй Ина с ног. Лань Ванцзи срывается с места, даже не осознавая этого, и бросается к разъяренному, сбитому с толку водителю, который уже кричит на Вэй Ина за его невнимательность. – Серьезно, что за херня? Будь внимательнее! Ты до смерти меня напугал! – бросает он, обеими руками хватаясь за волосы. Вэй Ин криво улыбается незнакомцу. – Мне очень жаль, – говорит он. Вэй Ин опирается на локоть, поднимаясь, и Лань Ванцзи с ужасом замечает, что на его левом виске, ровно в том месте, которым он ударился о землю, видна рана, а тонкая струйка крови ярко выделяется на фоне мгновенно въевшейся в кожу грязи и гравия. – Это все моя вина, я не посмотрел по сторонам. Незнакомец колеблется. – Но ты же в порядке, верно? – Да, я в порядке, – говорит Вэй Ин. Он улыбается мужчине, но его улыбка становится смущенной, когда Лань Ванцзи наклоняется, чтобы помочь ему подняться. – Я в порядке, Лань Чжань, я на самом деле в порядке, – бормочет он, но не протестует, когда Лань Ванцзи обхватывает его рукой и поднимает. Вэй Ин неуверенно стоит на чуть дрожащих ногах, которые пока не готовы к тому, чтобы полностью выдержать его вес. Лань Ванцзи отводит его подальше от дороги, продолжая удерживать, прижимая теплое тело Вэй Ина к своему собственному, пока водитель, пыхтя, возвращается в свою машину. – Дай угадаю, – говорит Вэй Ин, когда незнакомец отъезжает подальше. – Мы не поедем кушать пельмешки. Лань Ванцзи моргает. – Конечно, мы поедем кушать пельмешки, – говорит он. – Просто сначала нам нужно съездить в больницу, – и затем добавляет, потому что это искренне расстраивает его. – Вэй Ин, у тебя вся голова в крови. – Правда? Ох, – Вэй Ин издает забавный смешок и облокачивается на Лань Ванцзи. – Это не очень классно. – В самом деле, – бормочет Лань Ванцзи, крепче прижимая к себе Вэй Ина. Они едут в больницу, которая находится на противоположной стороне кампуса, и каким-то образом попадают к той же медсестре, что и в прошлый раз. – Снова попал под машину! – восклицает она, услышав о причине их визита. Медсестра – пожилая женщина с серьезным выражением лица, и ее глаза сужаются, когда она замечает царапины Вэй Ина. Она проверяет его на сотрясение мозга – к счастью, его не обнаруживается, хотя под царапиной на виске уже назревает синяк, размером с гусиное яйцо – и дает ему еще один пакет со льдом, который… Хах. – С той же стороны, что и в прошлый раз. – Что? – переспрашивает Вэй Ин. – Оба раза машина врезалась в тебя справа. Лань Ванцзи хмурится, осознавая, что своими словами привлек внимание медсестры. Возможно, это просто совпадение, но что-то внутри подсказывает ему обратное. Из-за чего Вэй Ин может быть уязвим с правой стороны? Вряд ли это из-за зрения – Лань Ванцзи много раз видел, как он с поражающей точностью орудовал всевозможными предметами – но что, если он подумает об этом чуть больше? (А подумать – отстранено осознает он – есть о чем; у него уже вошло в привычку уделять пристальное внимание своему соседу по комнате). Слух Вэй Ина – это совсем другая история. Он думает о том, что Вэй Ин часто не отвечает в первый и даже второй раз, когда кто-то зовет его по имени; что его стандартная поза, когда он слушает кого-то – сидеть, подперев рукой голову так, чтобы его левое ухо было наклонено к говорящему. Он думает о том, как легко Вэй Ин вздрагивает, когда слышит собачий лай и начинает вертеть головой во все стороны, пытаясь определить, откуда доносится звук, даже если собака совсем рядом; как он постоянно шутит о своей плохой концентрации внимания, чтобы объяснить, почему он, кажется, совсем не слышал, что говорил человек, стоящий рядом с ним. – Ты… – говорит Лань Ванцзи, а затем останавливается. Его вывод кажется слишком самонадеянным, но Вэй Ин продолжает попадать под машины – и если вдруг он прав, то он просто обязан что-то сказать. – Вэй Ин, я думаю, что ты, возможно, ничего не слышишь правым ухом. Вэй Ин смеется, придавая своему смеху наигранную веселость. – Что? Это просто смешно. Ты же знаешь меня, Лань Чжань, я просто плохо умею сосредотачиваться, и… Находясь вне его поля зрения, медсестра щелкает пальцами над правым ухом Вэй Ина. Он никак не реагирует. – …И я всегда был таким, – он запинается, осознавая, что выражение лица Лань Ванцзи резко изменилось. – Что? – Он прав, – произносит медсестра, и ее голос звучит немного удивленно. – Я только что щелкнула пальцами около твоего правого уха, а ты этого даже не заметил, – она складывает руки на груди, размышляя. – Тебе бывает трудно определить, откуда доносится звук, или отличить разговор от фонового шума? Вэй Ин немного бледнеет. Его взгляд умоляюще устремляется на Лань Ванцзи, но через мгновение он коротко, нерешительно кивает. К концу визита Вэй Ину назначается встреча с отоларингологом, а также ставится предварительный диагноз «односторонняя потеря слуха» – предполагается, что эта проблема у него с самого детства, поскольку это явно не недавнее заболевание, но для того, чтобы облегчить себе жизнь, Вэй Ину, возможно, придется приобрести себе слуховой аппарат. Он молчит, когда они идут обратно к машине, и Лань Ванцзи запоздало осознает, что всегда, когда они ходят вместе, Вэй Ин находится справа от него, так что его левое ухо расположено так, чтобы улавливать все, что может сказать Лань Ванцзи. Его желудок невыносимо скручивает: как долго Вэй Ин самостоятельно пытался справиться со всем этим? Почему его семья все это время ничего не замечала? Он достаточно знает о детстве Вэй Ина, чтобы понимать, что его отношения с тетей и дядей – весьма напряженные, сложные, но по крайней мере его сестра глубоко заботится о нем. Он хочет спросить об этом, но это слишком грубый, личный вопрос, и Лань Ванцзи просто не имеет права его задавать. Они на полпути к ресторанчику с пельмешками, когда Вэй Ин наконец заговаривает, и в этот момент его голос звучит слишком странно. Это жуткая смесь беззаботного и абсолютно ровного, как будто он пытается звучать непринужденно, но у него это совсем не получается. – Когда мне было девять, я пробрался в кабинет дяди Цзяна. Я хотел научиться взламывать замки, и мне в голову пришла идея, что его картотечный шкаф был бы идеальной мишенью для практики, – он издает смешок, маленький и пустой. – Ну, я и отпер его. В основном там были довольно скучные вещи, но в глубине нижнего ящика лежала фотография в рамке. Я никогда раньше ее не видел. На ней была моя улыбающаяся мама. Руки Лань Ванцзи сжимаются на руле. – Есть много причин, по которым я никогда не нравился мадам Юй, – говорит Вэй Ин таким тоном, будто они обсуждают погоду. – Но главная из них состоит в том, что дядя Цзян был когда-то влюблен в мою мать. Он начал встречаться с мадам Юй только после того, как мои родители поженились, и даже тогда… Впрочем, неважно. Ей не нравилось, что я жил вместе с ними, потому что дядя Цзян был ко мне добрее, чем ему следовало быть – добрее, чем он большую часть времени был к Цзян Чэну – и она думала, что это потому, что он любил память о моей матери больше, чем свою собственную жену, – он сглатывает. – В любом случае. Я хотел уйти из его кабинета, но эта фотография… Вошла мадам Юй. Она увидела, что я держу ее, и поняла, откуда она, должно быть, взялась. Выражение ее лица, Лань Чжань… Я никогда этого не забуду. Она выхватила у меня фотографию, и я попытался встать, но она просто… Ударила меня ей. Ударила меня фоторамкой прямо по уху. Лань Ванцзи резко выдыхает. – Вэй Ин… – Я не думаю, что она на самом деле хотела сделать это, правда. По крайней мере, она не думала, что получится так сильно. Но она была такой… И я пошевелился, и рамка… Это была тяжелая рамка, прочная, и она ударила меня прямо по уху, словно обухом по голове, и это сбило меня с ног. Я даже сознание потерял. А когда очнулся, у меня из уха текла кровь, а когда я вернулся в постель, мадам Юй склонилась надо мной, как она делала это только для Цзян Чэна, вытирая кровь с моего уха и суетясь. И она сказала мне, что меня вообще не должно было быть в том кабинете, что взламывать замки – неправильно, но если я никому не расскажу о том, что был там, то и она никому не расскажет. Так что я ничего не говорил, и она тоже не говорила, но после этого случая мой слух справа стал нечетким. Я все ждал, что станет лучше, но этого так и не произошло. И через некоторое время… – он пожимает плечами, не в силах встретиться взглядом с Лань Ванцзи. – Я просто привык к этому. Большую часть времени я даже не вспоминаю об этом. Но ты… Никто никогда раньше этого не замечал, Лань Чжань, – он смотрит на него, вкладывая в эти слова, в этот взгляд очень большой смысл. – Как так вышло, что ты заметил? – Я заметил, Вэй Ин, – говорит Лань Ванцзи. Это выходит хрипло; он видит свободное парковочное место и резко останавливает машину, хотя до ресторанчика с пельмешками остается еще два квартала. Глаза Вэй Ина расширяются, когда Лань Ванцзи протягивает руку и обхватывает его ладони, сжимая их. – Вэй Ин, – говорит он дрожащим от того, сколько всего он сейчас чувствует, голосом. – Этого никогда не должно было случиться с тобой. То, что она сделала, было неправильно. А ты… Все это время, почему ты не обращал на это внимания? Вэй Ин смотрит на их сплетенные руки, и в его голосе слышится легкая дрожь. – Я просто… Не хотел быть обузой. Я не хотел объяснять, как это произошло, или заставлять шицзе чувствовать себя виноватой за то, что она никогда этого не замечала. Она бы точно стала винить себя, а я этого не хотел. И еще я боялся, наверное. – Боялся? – Что во мне изменится что-то еще, – он заставляет себя улыбнуться. – Я гей, к тому же, сирота. Это уже достаточно странно, понимаешь? – Вэй Ин, – беспомощно произносит Лань Ванцзи. – То же самое можно сказать и обо мне. Он поднимает руку и касается щеки Вэй Ина, и его сердце бешено колотится от этого внезапного признания. Они смотрят друг на друга, и Лань Ванцзи не знает, кто из них двигается первым, но внезапно они целуются, и их тела неловко наклоняются над центральной консолью, натягивая пристегнутые ремни безопасности. Лань Ванцзи как раз хватает времени, чтобы ощутить приятное тепло губ Вэй Ина, услышать тихий звук, который он издает горлом, прежде чем они снова отрываются друг от друга. А затем Вэй Ин смеется, широко улыбаясь и размахивая руками между ними, и Ванцзи готов поклясться, что это самый прекрасный звук в мире. С наигранной серьезностью Лань Ванцзи отстегивает свой ремень, проделывает то же самое с ремнем Вэй Ина, а затем они снова тянутся друг к другу, такие нетерпеливые, отчаянные и – невероятно идеально – улыбающиеся друг другу. – Черт, – выдыхает Вэй Ин. – Пожалуйста, скажи мне, что это не было поцелуем из жалости, потому что… – Поход за пельмешками может стать свиданием, – говорит Лань Ванцзи. Он чувствует себя абсолютно сбитым с толку, у него кружится голова, и он осознает, что полностью утратил свое обычное красноречие, но на этот раз ему все равно, потому что он просто очарован сияющей улыбкой Вэй Ина. – Я имею в виду, первым свиданием. С пельмешками. Сейчас. Мы можем сделать это, если ты хочешь… – Да, – выдыхает Вэй Ин и снова целует его.