Женщина, которая...

Гермиона не знала о ней ничего. Разве можно любить незнакомого человека? Даже если у человека этого большие тёплые ладони, которые касаются нужных мест, распаляя и доводя до безумия. Даже если губы у этого человека тонкие, но мягкие и податливые, дарящие самые прекрасные ласки. В конце концов, если человек этот вытесняет из жизни всех остальных, заполняя всё сердце собой. После нескольких не очень удачных отношений, Гермиона разочаровалась в мужчинах. Ей казалось, сколько бы они ни уделяли внимания ей в постели, на первом месте всё же стояло их удовольствие, их финал. Рон клялся в вечной любви, был милым и чувственным, но долго продержаться для него считалось чуть ли не актом героизма, а уж кончив он отрубался и не был доступен ближайшие пару часов. Виктор, с которым она возобновила общение на последнем курсе, был грубоватым, небрежным, и этого Гермионе хватило для того, чтобы не продолжать встречи. Были ещё молодые люди, но, как правило, эти знакомства прерывались сразу же после первой ночи. Всегда было что-то, что её не устраивало. Она стремилась к совершенству, но не могла достичь его в отношениях с мужчинами. К совершенству она не пришла и с девушками. Точнее, с единственной девушкой. Луна Лавгуд всегда была где-то поблизости, но по-настоящему она вошла в её жизнь только к концу учёбы, когда Гермиона уже успела расстаться с Роном, но ещё не начала встречаться с Виктором. Проводить время с полоумной Лавгуд поначалу не входило в список желаний Гермионы, но они часто пересекались на занятиях, а Луна явно о чём-то догадывалась, да и в целом была неплохой подругой. Спустя год с выпуска, после всех неудачных попыток Гермионы завести кого-нибудь, Лавгуд вдруг пригласила её к себе, пока отец отсутствовал. Поцелуй был неловким: Луна нервничала, путалась в волосах Гермионы своими тонкими пальцами, Гермиона же не знала, куда деть руки. То, что последовало за этим, было мило, приятно, но ужасно скользко и чересчур осторожно. Ко всему прочему, Гермиона сочла крайне негигиеничными действия Луны и, поняв, что от неё ожидают ответной услуги, с трудом справилась с задачей, стараясь как можно меньше задействовать в этом язык. Разумеется, второго раза не случилось. Луна попросила показать ей магловские клубы, о которых Гермиона до этого только слышала краем уха. В одном из таких она и встретила ту женщину. Гермиона в тот прекрасный вечер была чуть более пьяна, чем обычно себе позволяла, а Луна проводила время с новой подружкой, имя которой Гермиона так и не запомнила. — Смотри, у бара, — сказала тогда Луна, махнув рукой в сторону дамы лет тридцати пяти в тёмном платье-футляре с рукавами в три четверти. — Она с секретом, — предупредила подружка Луны. Но Гермиона уже пожирала глазами немного угловатую фигуру, изогнувшуюся у барной стойки. Дама глушила виски стаканами и, кажется, вообще не пьянела. — А что такое «с секретом»? — спросила Луна. — Ну, это когда ты раздеваешь её, а там вместо пиз… прости, детка, вместо женских прелестей настоящий ху… ну, ты поняла. Гермиона отвлеклась от разглядывания женщины и обратила внимание на девушек. — Это правда? — Да ты посмотри на неё! Конечно, я тебе зуб даю на отсечение! Гермиона усмехнулась, не став поправлять глуповатую девушку, и вернулась взглядом к барной стойке. Но женщины там уже не было. — Она, наверное, отправилась в дамскую комнату, — предположила Луна. — А ты подойди к ней, когда вернётся. Женщина вернулась только через четверть часа и сразу же опрокинула ещё один стакан виски. Её тёмные с медным отливом волосы обрамляли лицо, на котором явственно читалось отвращение. — Иди скорее, — подружка Луны пихнула Гермиону локтем, побуждая к действиям. — Она же тебе понравилась! — Она на папашу Малфоя похожа. Особенно когда вот так кривит рот, — заметила она. — Я не думаю… — Она вообще не похожа, — включилась в разговор Луна. — Уж мне-то поверь, я знаю, как он выглядит. Разумеется, при своей подружке-магле она не могла озвучить причину, но Гермиона всё поняла без объяснений. — Ты слепая? — Гермиона отвлеклась от разглядывания женщины и тут же получила тычок в бок от подружки Луны. — Ну, Малфой же! Да, цвет волос другой, но ты посмотри! — Серьёзно, Гермиона, ты думаешь, мистер Малфой стал бы сидеть в этом клубе? — намекая на взгляды Малфоя, спросила Луна. — Да поняла я! Но… — Быстрее, она уходит! — подтолкнула её Луна. Гермиона встала с диванчика и на слегка ватных ногах направилась прямо наперерез уходящей женщине. Та была достаточно внимательна, чтобы они не столкнулись. — Осторожнее! — бросила она в сторону Гермионы. Росту в ней было футов шесть, да и каблуки, пусть не очень высокие, делали её на добрую голову выше Гермионы. — Хорошо выглядите, — проблеяла она, не понимая, что делает. Женщина посмотрела на неё, прищурившись, и ещё больше напомнила Гермионе Люциуса Малфоя. — Ты выбрала не лучшее время для комплиментов. Без обид. Я не в настроении знакомиться. — Может, я куплю вам ещё виски? Брови женщины взметнулись вверх: она явно не ожидала, что за ней кто-то будет пристально следить. Правда, от выпивки она не отказалась и опрокинула в компании Гермионы ещё пару стаканов, что существенно помогло завязать беседу. — Извини, если обидела, — женщина отсалютовала ей стаканом и проглотила виски, даже не поморщившись. — Меня вывели из себя в туалете. Понимаешь, какое дело… как тебе объяснить?.. — Вас выгнали из женского туалета, и вы пошли в мужской? — догадалась Гермиона, и женщина кивнула. — И что там произошло? — Да как всегда, придурки, которые считают, что раз уж я надела платье, то обязана любить мужчин. В этом клубе собирается какой-то сброд. Жалею, что пришла сюда. — Они ведь ничего вам не сделали? — искренне поинтересовалась Гермиона. Женщина легко рассмеялась, запрокинув голову назад. Она всё меньше походила на Малфоя — было только поразительное внешнее сходство, но вряд ли тот позволял себе такие манеры. — Это я им сделала, — она показала Гермионе сбитые костяшки на левой руке. — Иногда слов недостаточно. Той сразу же захотелось достать палочку, чтобы исцелить их, но пришлось сдержаться. Вместо этого Гермиона накрыла её ладонь своей, осторожно поглаживая пальцы. — Вы правда очень красивая. — Спасибо, — она слегка улыбнулась уголками рта, — ты тоже. — Может… Договорить, да что там договорить — додумать, она не успела. Губы женщины были мягкими, двигались вкрадчиво, изучающе. На вкус они были слегка горькими из-за выпивки, чуть сладкими из-за помады. С трудом разорвав поцелуй, Гермиона отстранилась. — Что-то не так? — женщина до сих пор поглаживала её шею, не спеша убирать руку. — Вы много пили, я видела… — Здесь ужасный разбавленный виски, опьянеть от него довольно трудно, если ты об этом. Или ты уже передумала? Нет? Да? Гермиона помотала головой. Раз она уже едва связывает мысли после первого поцелуя, что же будет дальше?.. А дальше они отправились к женщине домой. Ехали на метро — Гермиона окончательно перестала видеть в своей спутнице Малфоя. Тот никогда в жизни не спустился бы в лондонскую подземку, а женщина спокойно находилась в поезде, иногда позволяя себе осторожные касания: проводила тыльной стороной ладони по коленке и бедру Гермионы, намекая на скорое продолжение. Квартира её являла собой образец минимализма в дизайне: ни одного лишнего предмета мебели, почти полное отсутствие предметов декора, за исключением разве что странной на вид картины, которую Гермиона сочла бесталанной мазнёй. — Как вас зовут? — поинтересовалась Гермиона. Мысль о том, что надо бы знать, какое имя выстанывать во время секса, она решила оставить при себе. — Люси, — представилась женщина, протянув Гермионе большую, но изящную ладонь с аккуратным маникюром. — В небесах с бриллиантами? — сомнения вновь закрались в голову Гермионы, — «Люси» было ужасно похоже на сокращение от «Люциус», — и она решила глупо отшутиться, чтобы разрядить внутреннее напряжение. — Что? — Рука отстранилась. Люси завела её за спину. — Это из песни Битлз. — Ах, извини, я такое не слушаю. Мне больше по душе классическая музыка. — Я тоже не слушаю Битлз, но это же почти классика. Все когда-то слышали их песни. Люси снисходительно усмехнулась и вновь подала руку. — И как же тебя зовут? — Гермиона. Но не смейте упоминать Шекспира, это не оригинально, — отметив секундное замешательство женщины и неясную тень в глубине серых глаз, добавила она и сжала протянутую руку, в очередной раз поражаясь тому, какая у неё всё-таки мягкая кожа. — Тогда, если ты не против, — Люси, не отпуская ладонь Гермионы, притянула её к себе. Язык у неё был тёплый и очень проворный. Гермионе даже стало интересно — а как это будет ощущаться там? Люси прихватывала губами кожу на её шее и плече, попутно освобождая их обеих от одежды. В конце концов, на Гермионе остались только джинсы и бельё, а на самой Люси — крошечные трусики из блестящей чёрной ткани, откровенно обтягивающие привставший член. — Это… так странно, — прошептала Гермиона, дотрагиваясь до него сквозь бельё. — Нравится? Кое-как они переместились в спальню, на большую кровать, застеленную белоснежным постельным бельём. Люси была нежна и внимательна: Гермионе казалось, что на её теле не осталось ни одного места, где бы Люси её не поцеловала или не коснулась, а особенный трепет вызывало то, что она действительно интересовалась, хорошо ли Гермионе с ней. Гермиона наконец-то поняла, что рот Люси, а в особенности язык, скользящий между ног, не вызывает у неё никакого отвращения и желания помыться, напротив — доводит до исступления, до хриплых криков, до желания впиться ногтями в чужую голову, лишь бы язык не замедлялся ни на секунду. Она металась на кровати, выкрикивая имя той, кто довёл её до такого состояния, цеплялась за сбившееся под ней одеяло, оттягивала волосы на чужом затылке, пока внутри всё переворачивалось. Люси отстранилась и вновь вернулась к поцелуям, и когда Гермиона вновь была готова, устроилась у неё между ног. И как же она была хороша… Двигаясь то размеренно, то быстро, она подводила Гермиону ко второму за столь короткое время оргазму. Её губы и руки ласкали самые чувствительные места. И Гермиона старалась не оставаться в долгу, оглаживая её спину и сжимая ягодицы, оставляя короткие горячие поцелуи на шее и груди. В момент, когда стало невыносимо, когда захотелось кричать во весь голос, чтобы и соседи, и случайные прохожие на улице знали, как ей хорошо, Люси буквально закрыла ей рот своим, неистово целуя. На самом пике удовольствия Гермиона едва помнила себя. Несколько долгих минут она приходила в себя, пока Люси рядом мастурбировала, стянув с члена презерватив. — Ты не кончила? — удивилась Гермиона, и её будто окатило изнутри ледяной водой. В груди сдавило от чувства благодарности, и она сама потянула руку к руке Люси, мягко отталкивая и предлагая свою помощь. Никогда раньше она не любила брать в рот чужие члены. Однажды только её уломал Рон, но Гермиона предпочитала об этом никогда не вспоминать. Но в этот раз она исключительно добровольно склонилась над членом — ровным, средней длины и толщины, приятного однотонного цвета, с голубыми тонкими венками под кожей и нежной блестящей головкой. Этот член был произведением искусства. Его хотелось целовать, обхватывать губами, вбирать в рот целиком, пропуская в горло. Собственно, всё это Гермиона и делала, одновременно с этим лаская поджатые яички. Люси давала знать, что одобряет её действия: выразительно стонала, гладила лицо и волосы. — М-м-м, нет, стой, — вдруг высоко простонала Люси, пытаясь отстранить Гермиону. — Я… Но та продолжала до тех пор, пока Люси не выкрикнула сдавленным голосом её имя, а рот Гермионы не наполнился вязкой субстанцией. После они лежали обнявшись. Гермиона водила пальцем по плоской груди, задевая маленькие соски. — Ты такая… — она вздохнула от заполнившей сердце нежности. — Совершенство… Идеал… — Ты тоже ничего, — выдала Люси и рассмеялась. — Прости, я так давно не слышала искренних комплиментов. — Не понимаю почему, — Гермиона принялась осыпать мелкими поцелуями её грудь. — Потому что комплименты делают, чтобы затащить женщину в постель, — со знанием дела изрекла Люси и потянулась на тумбочку за сигаретами и пепельницей. — А я уже в постели с тобой. Она чиркнула зажигалкой, и воздух наполнился запахом табачного дыма. Гермиона ничего не имела против курения, поэтому не стала никак комментировать происходящее. — Мы ещё встретимся, Люси? — Думаю, это одноразовая акция, — затянувшись, ответила она. — Кто-то из нас забудет оставить номер телефона или потеряет листок с ним по пути домой. — Я ничего не теряю! — возразила Гермиона. — Как скажешь, — Люси вплела пальцы в её волосы, поглаживая кожу головы. — Останешься до утра? Не хочу отпускать тебя бродить по ночному городу. — Ты ещё и заботливая, — Гермиона потёрлась щекой о её грудь. — Как же мне повезло… Они лежали так, переговариваясь и лениво лаская друг друга, пока не уснули. Люси всю ночь держала Гермиону в объятиях, не отпуская ни на секунду, пока та наслаждалась спокойными добрыми сновидениями. Утренний свет бережно коснулся их переплетённых тел, намекая на скорое пробуждение. Гермиона приоткрыла глаза и обнаружила себя в крепких объятиях. Люси ещё спала: её веки подрагивали, рот был приоткрыт. Попытавшись выбраться из тесной хватки, Гермиона потревожила её — Люси недовольно простонала, сильнее притискивая Гермиону к своей груди. — Люси, задушишь! — запротестовала она. — Просыпайся. — Хм-м, который час? — Люси отпустила её, потягиваясь. — Мы куда-то спешим? — Доброе утро. — Оно было бы ещё добрее, если бы ты не будила меня в… во сколько? — она взяла в руку электронные часы, стоявшие на тумбочке. — В десять утра. Да уж… Извини. — Ну вот, а то начинаешь утро с обвинений, — игриво сказала Гермиона. — Ты всегда такая соня? — Давно не спала так спокойно. Мне снилось, что всё хорошо. А тебе? — Что всё замечательно. Люси притянула Гермиону к себе, касаясь губ мягким нетребовательным поцелуем. — Мы ещё не почистили зубы, — намекнула Гермиона. Но Люси продолжала лениво ласкать её губами, спускаясь всё ниже. Наконец выбравшись из постели, приняв душ и почистив зубы, они переместились на кухню. Гермиона сделала новое открытие — Люси замечательно готовит. Завтрак в её исполнении был великолепным, будто сошедшим с фотографии из меню ресторана. Сама Люси, одетая в один лишь шёлковый халат, за плитой выглядела настолько потрясающе, что Гермиона не сдержалась, прильнула к ней сзади, обвила руками за талию, поцеловала между лопаток и в очередной раз сделала комплимент. — Осторожнее, дорогая, иначе мы останемся без завтрака, — предупредила Люси. Закончив приём пищи, Гермиона решила разобраться с одним незавершённым делом. — Сильно болит? — она тронула её костяшки пальцев, сбитые во вчерашней драке. — Немного, — призналась Люси. — Нужно обработать и перевязать. Когда Люси принесла антисептик и бинт, Гермиона принялась за дело. — Завтра уже не будет болеть, — пообещала она, обрабатывая ранки. — Только закрой глаза, иначе ничего не получится. — Зачем? — Люси недоверчиво взглянула на неё. — Ну надо. Закрывай и не подглядывай! А лучше вообще отвернись. Только когда Люси отвернулась, Гермиона осторожно достала из кармана палочку и направила на ладонь. — Ты ничего не делаешь. Гермиона очень тихо, одними губами, прошептала заклинание, наблюдая, как ранки затягиваются. Когда всё было готово, она спрятала палочку, наложила на руку Люси бинт и замотала. — До завтра не снимай. — Хорошо, как скажете, доктор. Они обменялись номерами телефонов — у Гермионы был только домашний, Люси сразу занесла его в телефонную книжку своего сотового. У неё был Nokia 7110 изумрудного цвета — недешёвый, около трёх сотен на старте продаж. Гермионе пора было домой, родители наверняка волновались, хотя она предупреждала их, что возможно не будет ночевать дома. С тех пор, как она сразу после войны вернула им воспоминания, они сильно переживали за неё. Больших трудов стоило уговорить Люси не провожать: Гермиона собиралась трансгрессировать, в её планы не входила долгая поездка на метро. Они ещё долго обнимались и целовались в дверях, после чего Люси попросила Гермиону хотя бы позвонить, как доберётся. Гермиона не позвонила. Выйдя из квартиры, она всё же решила немного пройтись, чтобы найти удобный переулок для перемещения, по пути наткнулась на магазинчик, где торговали всякими безделушками, и решила зайти. Там она нашла замечательную подвеску с серым агатом, которую собиралась подарить Люси в следующую встречу. Камень идеально подошёл бы к глазам Люси. Потерю она обнаружила только дома. Позвонить она намеревалась спустя час после возвращения — так было бы правдоподобнее. Но листка не обнаружилось ни в сумке, ни в карманах куртки. Оплачивая покупку, она и не заметила, как листочек с номером телефона, написанным аккуратным почерком Люси, выпал и спланировал на пол магазинчика. Гермиона очень расстроилась: она так надеялась, что их «что-то» продлится дольше, чем одну встречу. Чуть позже, ближе к вечеру, когда она в своей комнате делала уборку — она всегда начинала переставлять и протирать предметы, когда нервничала, — к ней постучалась мама. — Гермиона, там на телефоне какой-то мужчина. Представился как Люси. Что за странных людей ты находишь в этих клубах? — Мам, это женщина, — отозвалась Гермиона, занятая наведением порядка. — Женщина, мужчина… Ты ответишь? Я попросила подождать. Гермиона вдруг поняла: Люси звонит ей, она и правда беспокоится! Она побежала вниз, схватила трубку и запыхавшимся голосом принялась просить прощения за то, что потеряла номер. — Всё, как ты сказала! Боже, да ты предсказательница. — Это было слишком очевидно, — усмешку было слышно даже по телефону. — Ничего страшного. Я не сержусь на тебя. — А я сама сержусь на себя весь день, — призналась Гермиона. — Чуть не потеряла тебя. Пойми, терять что-то не в моих правилах. Люси тепло рассмеялась. Они договорились о встрече на следующей неделе, Гермиона записала номер Люси и пообещала подумать насчёт покупки сотового. На самом деле она побаивалась приобретать какую-либо технику, так как проводила много времени на работе в Министерстве и была не уверена, что магия не повредит электронному устройству. Гермиона ложилась спать в предвкушении долгой рабочей недели, которая окончится желанной встречей. И, что удивительно, больше не думала ни о каком Малфое. В её мыслях была только Люси, и не важно, кем она была, ведь разве может она — такая ласковая, заботливая — быть плохой? Люси оказалась очень романтичной. Кроме того, у неё была безграничная фантазия в организации свиданий. Они побывали и в ресторане, и в кино, и в художественной галерее, и даже были в конце октября в Брикстонской Академии на концерте Placebo — Люси услышала, как Гермиона подпевает их песне, игравшей по радио, и просто спросила: «Хочешь сходим на них?» Как ей удалось за пару дней до концерта достать билеты, осталось тайной. Конечно, Люси потом высказала всё, что думает о Брайане Молко, но в целом ей даже понравилась пара песен. Иногда они оставались дома: Люси готовила ужин, а потом они смотрели кино или играли в настольные игры. Особенно Люси нравились змеи и лестницы. Пару раз они ходили в кофейню, а однажды отправились на долгую прогулку без цели и точного маршрута, чуть не потерялись, ища обратную дорогу по указателям. Гермиона больше всего запомнила это свидание: они обе много смеялись, дурачились и даже пообжимались в тёмном переулке, как подростки. Они никогда не говорили о работе. Гермиона отбрехалась, что Люси будет скучно слушать о том, чем она занимается, а та о своём роде деятельности отозвалась расплывчато — бизнес. Они редко встречались по будням, в основном только на выходных, из чего следовало, что всё остальное время Люси работала. Она была обеспеченной — это замечалось во всём, от одежды до обстановки дома. И, конечно же, она преподносила Гермионе недешёвые подарки. Например, на Рождество та получила новый проигрыватель для виниловых пластинок и пару альбомов любимых исполнителей, которые Люси запомнила, только раз услышав упоминание. Рождество они, тем не менее, провели порознь. Гермиона пока что стеснялась знакомить Люси с родителями, несмотря на то, что они уже знали о ней и даже мельком видели, когда Люси всё-таки проводила Гермиону домой, а та отшутилась, что ей не хочется портить семейный праздник своим присутствием. Гермиона немного переживала, но Люси уверила её — всё в порядке. И, конечно же, у них было много секса. Пусть Гермиона не была такой же страстной, как Люси, им было хорошо вместе. Неискушённость Гермионы компенсировалась тем, что Люси была отличным руководителем — ей не составляло труда организовать процесс так, чтобы было хорошо им обеим. Что удивительно, Люси почти постоянно носила тот первый подарок — подвеску. Она так мило засмущалась, когда Гермиона преподнесла его. Тот вечер был полон нежности: Люси долго благодарила Гермиону за оказанное внимание. Для неё это оказалось важным. В январе, правда, произошло мрачное событие. Гермионе, как правило, не нужно было согласовывать с Люси свои пятничные визиты. Они быстро привыкли, что она сама приезжает, пока Люси готовит ужин или собирается на свидание. В ту пятницу Гермиона долго терзала кнопку звонка. Она уже подумывала стучать в дверь, когда Люси открыла. Она была отвратительно пьяна и не готова к вечеру: на ней был один из её любимых халатов, и тот свалился с одного плеча. — А, Герми… Я забыла… — она смотрела сквозь неё покрасневшими глазами. — Что стряслось? — Долгая история. Как оказалось, Люси пыталась пройти комиссию для смены документов. Она долго не могла решиться на этот тяжёлый шаг, но присутствие Гермионы в её жизни дало уверенность. — Он сказал, что я недостаточно чувствую себя женщиной! — воскликнула Люси. Они устроились на диване, Гермиона прижимала Люси к своей груди, пока та плакала и жаловалась ей на отвратительного врача из комиссии. — Так и сказал? — Нет, он бросался в меня терминами. Дисфория, социали… что-то там, — Люси всхлипнула, Гермиона же принялась гладить её по голове. — Тебе не дали справку? — Нет! Он сказал, что я могу жить, как мужчина… Но я не могу! — Омерзительный тип. Напиши на него жалобу, пусть его уволят, — посоветовала Гермиона. — Спасибо, милая. Спасибо, что ты со мной. — Я тебя не оставлю, — пообещала Гермиона. Они ещё долго так сидели: Люси плакала, Гермиона слушала её жалобы на жизнь и пыталась успокоить. В тот день в постели они только спали. Люси всю ночь мучили кошмары. Они встречались несколько месяцев, так и не дав названия тому, что между ними происходило. Гермионе было не столь важно, пара они или нет, но всё же иногда хотелось определённости. И она настала в день влюблённых. Люси не могла отказаться от встречи с Гермионой, хотя они обычно не виделись по будням, поэтому, когда они обе освободились после работы, смогли увидеться в одном ресторане. Люси была одета в мужской костюм — не успела переодеться после офиса. Волосы у неё были убраны в хвостик: длина позволяла проводить подобные манипуляции. В глазах других людей в этот день они выглядели как обычная пара, разве что Люси выглядела как несколько метросексуальный мужчина. Немного странно было видеть Люси такой. И впервые за долгое время она вновь увидела в ней Люциуса Малфоя, но постаралась отбросить эти мысли. Они уже вышли из ресторана и собирались продолжить вечер, как вдруг всё разрушила одна фраза. — Добрый вечер, мистер Малфой, — к ним подошёл немолодой мужчина, видимо, какой-нибудь партнёр по бизнесу. Люси с натянутой улыбкой поздоровалась. Её голос звучал гораздо ниже, чем обычно, а у Гермионы внутри всё сжалось и тут же как будто взорвалось. Ей стало дурно — хуже, чем когда-либо. Сквозь шум в ушах до неё едва доносился обмен любезностями. — Вы, вижу, наконец-то со спутницей, — ехидно заметил мужчина. — Гермиона — моя невеста, — представила её Люси. — Гермиона, это… — Люциус, мне что-то нехорошо… — Гермиона взглянула на неё, и та поняла всё без лишних объяснений. Распрощавшись с мужчиной, они прошли чуть дальше, и Гермиона потянула Люси в какой-то переулок. — Во-первых, я не помню предложения руки и сердца. — Мне нужно было тебя достойно представить. — смущённо ответила Люси. — Прости, я собиралась, честно. — Чёрт возьми, заткнись. Я же сразу заметила. Но гнала эти мысли, убеждала себя, что ты — не Люциус Малфой, что мне это показалось, мало ли похожих людей на свете. Я просто не допускала, что Люциус Малфой будет рядиться в женское платье и называть себя Люси! — Я тоже тебя узнала, — заметила Малфой. — Правда, не сразу, а когда ты представилась. Ты всё-таки изменилась, повзрослела с нашей последней встречи. А окончательно я убедилась, когда ты исцелила мою руку. Но ты же так усиленно делала вид, что не знаешь меня, что я подумала, это мой второй шанс. А потом… я так полюбила тебя, что мне стало страшно тебя потерять. — Второй шанс? — Гермиона вспыхнула, прослушав половину того, что говорила Люси. — Тебе и первого не положено! После всех твоих преступлений, после всего, ты ещё думаешь о каких-то шансах? — Гермиона, пожалуйста… — Люси протянула к ней руку. — Не надо, Люси. Ты достаточно сделала. Точнее, не сделала. Не призналась мне сразу во всём, чтобы мы и не начинали эти отношения. Когда ты собиралась мне сказать? В день свадьбы? Отличный был бы подарок! — Гермиона… — Я не знала о тебе ничего — ни фамилии, ни возраста, ни дня рождения! Не знала ничего о твоём прошлом! А теперь всё это как снег на голову! — Выслушай меня, — попросила Люси. — Нет. Всё кончено. И не смей преследовать меня! Катись к чёрту, Люси! Гермиона, возможно, отдавала себе отчёт в том, что поддалась эмоциям, но уже не могла остановиться. — Пожалуйста, милая, — в глазах Люси стояли слёзы, а губы дрожали. — Не бросай меня. Она предприняла ещё одну попытку остановить Гермиону, но та ударила её по руке и, резко развернувшись, трансгрессировала домой, оставив Люси в том переулке. Её не остановили ни выкрикнутое имя, ни судорожные рыдания за спиной. Вернувшись домой, Гермиона упала на кровать и заплакала, осознавая, какую ошибку она допустила. Ей никогда не стоило знакомиться с Люси Малфой.