Успеть

05.01.1997 Гермиона снова патрулировала в Хогвартс-экспрессе без Рона, так как они с Гарри переправляются в школу через каминные сети. Со всех купе доносились радостные голоса, видимо ученики успели соскучиться друг по другу. Но мысли Гермионы были заняты тем самым пустым купе, в котором она оказалась одна с Драко Малфоем, кстати, по ее инициативе. Она шла, не обращая внимания даже на нарушителей порядка в поезде, вспоминая тот день. На каникулах она то и дело поддавалась воспоминаниям и мысленно оказывалась рядом с ним в пустом вагоне. Снова и снова Гермиона прокручивала в голове его слова, признание в любви… все это как-то неправильно. Даже мысль о том, чтобы кто-то из них был симпатичен другому казалась неправильной. Не говоря уже о том, что сам Малфой влюбился в нее, в маглорожденную, в своего врага… Девушка даже не заметила, как оказалась у двери вагона, где сидели слизеринцы. Стараясь остаться незамеченной, она обвела глазами ряды сидений. Пэнси Паркинсон о чем-то увлеченно болтает со своими подружками, Гойл с Крэббом над чем-то смеются, Блейз Забини и Теодор Нотт разговаривают между собой, сами они как-то напряжены. А вот Малфоя рядом с ними она не видит. Неужели его и вовсе нет в поезде? Еще раз оглядев присутствующих, Гермиона двинулась обратно в купе для старост. После признания Драко Малфоя, она не могла думать ни о чем другом. Он ворвался в ее спокойную жизнь, когда его не ждали, перевернул все вверх дном и ушел так же внезапно. Гермионе хотелось узнать, когда он обратил на нее внимание в первый раз как на девушку. Что именно повлияло на него? Неужели и правда он готов был предать свои принципы ради нее? Как же ей хотелось увидеть все его глазами… Но кроме этого, она не могла определиться, что сама чувствует. Будто только вчера он наградил ее своим презрительным взглядом, полным отвращения и ненависти, оскорбил ее кровь, ее происхождение, а сейчас буквально обнажил перед ней свою душу, признался, что влюблен в нее. Гермиона чувствовала, что тонет… Она знала, понимала, что грядет война… Гарри все чаще проводил вечера у Дамблдора. Они ищут что-то, что должно помочь уничтожить Волан-де-Морта. А как только они узнают, что это, то сразу же примутся за дело. Начнется сражение. Не на жизнь, а на смерть. Именно поэтому сейчас было бы неправильно допустить Малфоя в свою жизнь, ведь они по разные стороны баррикад. Но стоило только вспомнить его глаза… и у нее замирало сердце. В купе зашел Эрни Макмиллан и Гермиона стыдливо отвернулась, будто страшась того, что он прочтет ее мысли. — Все в порядке, Гермиона? — Да… Я искала свою теплую мантию, не могу найти ее, — слишком нервно воскликнула она, все еще не поворачиваясь лицом к Эрни. — Ну вот же она. Прямо на сидении. Гермиона опустила свой взгляд на сидение, где только что сидела и увидела свою зимнюю мантию. Мерлин, как стыдно… — Спасибо, Эрни! — улыбнулась гриффиндорка, наконец повернувшись к когтевранцу. Макмиллан оглядел ее с ног до головы и вопросительно поднял брови. Что-то придумывать и объяснять Гермионе совсем не хотелось, поэтому она просто продолжала улыбаться ему. — Через пять минут мы приедем в Хогвартс, готовься, — сказал парень и, пройдя внутрь, начал одеваться. Как только Гермиона сошла на станции, ее взгляд сразу же устремился туда, где толпились слизеринцы. Платиновой макушки нигде не было видно.

***

— Два года. — Что? — Два года Драко Малфой питает к тебе любовные чувства. Гермиона и Джинни сидели у камина в гостиной Гриффиндора, на единственном свободном месте. Гарри с Роном сидели в другом конце помещения, читая журнал о квиддиче, поэтому девушкам сейчас никто не мешал. Не выдержав, Грейнджер тут же рассказала о случившемся своей подруге. В письме во время каникул она не могла ей все написать, боясь того, что оно случайно попадет в руки Рона или Гарри. Наблюдая за языками пламени в камине, гриффиндорки гадали, когда же Малфой все-таки положил на нее глаз. — Сама посуди, Гермиона, он ведь сам сказал: «Знай я, какой красивой ты будешь на Святочном балу, я бы ни за что туда не пришел». Это было два года назад, значит все это время Малфой испытывает к тебе чувства! — сказала Джинни, довольно улыбаясь. — Тише ты! — Гермиона устало откинулась на спинку дивана. — Не понимаю, почему ты улыбаешься? Неужели до тебя еще не дошел весь смысл происходящего? Это же какой-то абсурд. Это неправильно! — Мы уже говорили о том, что он не тот, кем хочет казаться. Я считаю, что Драко Малфой не такой уж и придурок, ты же сама заметила, что он больше о тебе плохо не отзывается, ведет себя не как идиот, — Джинни придвинулась ближе к подруге. — Да, сейчас не простое время, пройдет время и нам придется воевать против Сама-Знаешь-Кого и против Пожирателей Смерти, но кто сказал, что Малфой займет их сторону окончательно? Гермиона перевела свой взгляд на Джинни и увидела, что та ей тепло улыбается. Она почувствовала, как Джинни взяла ее руку в свою и легонько сжала. — Люди могут меняться. Грейнджер не нашлась, что сказать и снова откинулась на спинку дивана. Она прокрутила в голове сказанную подругой фразу и поняла, что согласна с ней. У Малфоя своя голова на плечах, он может сам принимать решения, делать выбор, сам строить свою судьбу. Может осознать, что происхождение и кровь не влияет на человека. — А ты случайно не встречала его сегодня? Не видела его? — спросила Гермиона, вспомнив, что так и не видела блондина сегодня в замке. — Нет, говорят, что он и не прибыл в Хогвартс сегодня. После обеда, проходя мимо Снегга и Макгонагалл в вестибюле, я услышала, как они говорили о том, что его не будет какое-то время в школе. — Не будет? Должно быть что-то случилось? Она почувствовала, как что-то неприятное закрутилось в ее животе.

***

07.01.1997 Открыв глаза, Драко увидел свою мать, спящую на стуле у его кровати. Казалось, будто количество морщин на ее лице увеличилось, а кожа стала бледнее. Между ее бровями пролегла складка, которая появляется, когда много беспокоятся. Но почему она здесь? Драко попытался встать, но даже после сна он был слаб, тело ломило, поэтому попытка была тщетна. Он положил голову обратно на подушки и последние воспоминания начали возвращаться к нему. Вечер в гостиной, собрание Пожирателей, провинившийся Люциус, ярость Волан-де-Морта… и проклятие насланное на самого Драко… проклятие медленной смерти… Он оглядел комнату: чемоданов уже не было, должно быть Тинки постаралась, его любимые книги на полках, подушки на креслах, метла у стены, наручные часы и кольца на столике, все было на своих местах. Все было так, как он оставил в последний день августа перед отъездом, все как прежде… Но не его жизнь. Его жизнь уже не будет, как прежде. Он злился. Злился на отца за то, что втянул их с Нарциссой в это, выбрал сторону тьмы, из-за него их жизнь обречена. Злился на судьбу, что она так сложилась. Злился на самого себя. За то, что струсил, за то, что не смог противостоять отцу, не отвернулся от него вовремя, не предложил матери сбежать. Но уже слишком поздно. Справа послышалось шуршание и он повернулся к источнику звука. Это Нарцисса начала просыпаться и приходить в себя. Увидев сына, она не смогла сдержать слез и сразу же потянулась к нему. — Драко… — Мама, сколько уже прошло?.. Сколько времени я проспал? — спросил он, пытаясь совладать со своим голосом. Она сморгнула слезы и попыталась успокоиться. — Две недели. Ахренеть. Две недели он лежал здесь, будто в коме, не видя сны, не приходя в себя. Настолько сильно подействовало проклятие. — Чувствую себя неплохо. Удивительно. — Драко, мне так жаль… — Нарцисса больше не могла делать вид, будто с ней все в порядке. Она позволила заплакать себе, позволила тревоге обрушиться на нее. Ну значит дела плохи. — Где Люциус? — спросил Драко холодным тоном. — Л… Люциус? — она замерла на мгновение. — Понимаю, ты не можешь больше звать его отцом. Но Драко… он вне себя от горя… — Не надо. Я не могу слышать от тебя оправданий в его сторону, я не хочу их слышать. Ты прекрасно понимаешь, во что он втянул нас. Он и только он виноват в том, что произошло! — Драко уже переходил на крик. Злость поднималась в нем с новой силой. — Темный лорд решил наслать проклятие на меня, в надежде, что он будет страдать, думая, что я — его слабость. Но он ошибался! Если бы он любил нас, мама, все было бы по другому! Мы были бы сейчас в безопасности! Он ничего не сделал, чтобы защитить нас! Ничего! Он тяжело дышал, пытаясь унять дрожь и боль внутри себя. Нарцисса все так же плакала, опустив голову, боясь посмотреть в его глаза. — Я тоже виновата, Драко, — ее голос дрожал. — Я могла повлиять на него, если бы приложила больше усилий… В конце концов могла сбежать два года назад, но не смогла его бросить. А должна была. Ради тебя и твоего будущего. Прости меня… Драко чувствовал, как сильно он опустошен, чувствовал боль и обиду, но не мог винить свою мать. Не хотел, чтобы единственный близкий человек в его жизни тоже был причастен ко всему этому. — Прекрати, мама. Ты хотела, чтобы я вырос не таким, как мой отец, чтобы я был более человечен, верил в лучшее, в добро, искал во всем светлое. Хотела, чтобы я мог сам выбирать по какому пути мне идти. Но я трус. Я мог бы дать отпор Люциусу и сказать, что я не хочу в этом участвовать. Но испугался, а чего — не знаю. Драко повернул свою голову в сторону окна и посмотрел на небо. На удивление, оно было ясным, кажется, светило солнце, но внутри него был ураган. Вдруг он почувствовал, как кровать чуть прогнулась, а в следующую секунду тепло, исходящую матери. Она легла и прижалась к нему. — Я найду лучшего целителя и мы сбежим отсюда, Драко. Я тебе обещаю. Я больше не боюсь ни твоего отца, ни Темного лорда. Драко не ответил. Он просто смотрел перед собой невидящим взглядом, думая о том, сколько ему еще осталось жить. Сможет ли он найти способ избавиться от этого проклятия и что он будет делать, если не избавится. Теперь его жизнь поделилась на до и после. Но что тогда, что сейчас и в будущем он бы хотел видеть рядом с собой Грейнджер… Проводить с ней время вместе, любоваться ею и обретать силы от одной ее улыбки. Как бы он этого хотел, будь это возможным. Но чего он не хотел — так это того, чтобы она мучилась. Драко прекрасно понимал, что его чувства невзаимны, что она не захочет связывать свою жизнь с ним. Но так оно и лучше для нее самой. Она построит себе лучшее будущее без него, а Драко будет тихо радоваться ее счастью…