nori to shi

      В комнате царила полутьма. Футоны были сдвинуты и застелены красивым шёлковым бельём. Ты тихо зашелестела свадебным одеянием, когда уперлась коленями в татами около кромки гладких простыней. Тихо выдохнув от усталости, ты принялась аккуратно вытаскивать канзаши и невидимки из прически, пальцами прочесывая выбившиеся локоны. Эти действия приносили невероятное облегчение и вместе с тем боль, когда заколки запутывались в волосах и приходилось распутывать колтуны.       Монотонные действия успокаивали, и затекшие от напряжения руки хотя бы перестали трястись. Звон падающих на набивку шпилек разрезал тишину и стрекот ночных сверчков, притаившихся в саду.       Ты ждала своего новоиспечённого мужа.       Вы с этим человеком виделись лишь пару раз перед свадьбой, в том числе на смотринах, и ты мало что могла сказать о нём, кроме того, что он красив и серьёзен.       Родителям было всё равно на эти две характеристики, ведь главный фактор, сыгравший решающую роль, был в том, что он является наследником могущественного клана, способного дать много преимуществ вашему. Тебе не хотелось вдаваться в подробности и выслушивать длинный список достоинств, любезно представленный твоей матерью, поэтому ты просто кивала на каждое слово, лишь бы поскорее избавиться от этой назойливой, душной женщины.       Тебе, как никому другому, было ясно, что ты лишь разменная монета в этом мерзком, патриархальном мире, где женщина не может встать у власти. Ты всю жизнь чувствовала это напряжение, навязчивым гулом витающее в воздухе, буквально ощущая сквозивший по полу холод от материнских сухих улыбок. Отец на тебя не смотрел и вовсе. И поэтому, когда спустя много лет мать забеременела вновь, леденеющее презрение нависло над тобой с удвоенной силой.       И недавно оно достигло своего пика — у них родился мальчик. Наследничек, — подумала ты в тот миг, видя на лице матери настоящую, искреннюю улыбку впервые за восемнадцать лет своей жизни.       С тобой не стали долго церемониться, когда среди кланов поплыли слухи о том, что старшему сыну клана Камо подыскивают невесту. Тебе собрали приданое и одели в одежду поярче, напудрив косметикой, и продали подороже, потому что ты оказалась выгодной партией, будучи обладательницей клановой техники, не успевшей раскрыть свой потенциал.       Тебя даже в колледж не отправили. Не тренировали, не развивали, не пожалели ни разу за всю твою жалкую жизнь. Поэтому, покидая родовую усадьбу, ты ни разу не обернулась и вздохнула с облегчением, чувствуя себя чуть-чуть свободнее.       В конце-концов, если бы твой жених оказался подонком, ты могла запросто его убить.       По крайней мере, тебе так казалось.       Твои воспоминания о прошлом прервал звук раздвижной двери — он пришёл. По полу расстелился сквозняк — значит, зашёл через сад. Вы даже на церемонии не обмолвились и словом, и только пару раз ты удостоилась его взгляда сквозь тонкий прищур глаз, поэтому не удивилась вновь повисшей в комнате тишине. Интересно, собирался ли он также молча взять тебя на футоне? Что ж, тогда у тебя для него был прибережен очень интересный сюрприз.       Камо Норитоши. Что он за человек? Читая записи о клане Камо в родовой библиотеке, ты наткнулась на весьма занятные строчки о жившем когда-то мерзком шамане, который ставил жуткие эксперименты. Он был полным его тёзкой, и это пробуждало ряд весьма неприятных предположений, достоверность которых ты бы не хотела проверять.       Но тебе придётся разделить ложе и свою дальнейшую жизнь с этим человеком, и прямо сейчас, в молчании и трели настырных сверчков, тебе почему-то не показалось это страшным. Может, дело было в том, что Камо не спешил протягивать к тебе свои руки, а может, в том, что он был твоим ровесником, и по слухам в колледже, где он учился, у него даже остались друзья. Значит, возможно, он и не плохой вовсе?       — Я не буду прикасаться к тебе, если ты не захочешь.       Его голос пробил огромную трещину в сумраке безмолвия, и тебе почему-то не понравилось то, что он сказал. И в самом деле, этот человек...       — Это всё, что вы можете мне сказать?       — Прошу прощения?       — Я спрашиваю, это действительно те слова, которые вы хотели сказать вашей жене в первую брачную ночь?       Вопреки здравому смыслу, ты подняла на него смелый взгляд. Его лицо покрылось матовым лунным светом из-за не задвинутого сёдзи, и он был необычайно красив в хаори, украшенном родовыми гербами. Его длинные передние локоны были перевязаны белыми шёлковыми лентами, и тонкие нахмуренные брови лишь добавляли его лицу серьёзности и шарма.       Ты не могла как следует разглядеть его ранее — мешали сверлящие затылок взгляды родителей, вынужденных присутствовать на твоей свадебной церемонии вместо того, чтобы баюкать любимого сына дома. Ты не могла и вообразить, что первыми словами твоего мужа будут именно эти — в конце-концов, вас женили не только ради выгоды.       Поэтому тебе казалось, что чем быстрее ты родишь ребёнка, тем лучше. Это то, что тебе прививала твоя мать с самого детства. "А на что ещё ты годишься," — гарканьем прозвучало в голове, и ты усмехнулась, но резко вспомнила, где находишься. Посмотрела на своего собеседника вновь, желая увидеть реакцию.       — Не думал, что у моей жены такой крутой нрав.       — Знали бы, если бы соизволили обмолвиться хоть словом.       — Хо-о, — усмехнулся он, подпирая рукой подбородок, сев в удобную позу, — как интересно.       Кровь забурлила в твоих жилах, и ты на секунду испугалась, не его ли это техника. Неужели убьёт за дерзость?       Но дальше ничего не происходило. Вы сидели напротив друг друга, разделённые шёлковой помпезностью футона, и не сводили друг с друга глаз. Свадебное кимоно давило и душило, и ты была согласна на что угодно, лишь бы его снять. Ночная прохлада мало спасала разгорячённую кожу.       — Вы так и будете вновь молчать? — Раздражённо спросила ты, неестественно сильно расправив плечи.       Камо задумчиво потёр подбородок, прежде чем ответить:       — А что я могу сказать? Я не хотел этого брака, если ты об этом. Подумал, в этом мы схожи. Вряд ли после всех слухов, что обо мне ходят, ты была вне себя от счастья навсегда покинуть родной дом.       — А может, и была, — отрезала ты тоном, не терпящим возражений, видя тень замешательства, мелькнувшую на его лице. — Слухами же можно питаться, но не насытиться. Насколько я слышала, у вас в колледже есть друзья, которым вы всегда прикрываете спину. Или же вы хотите поговорить о природе вашего имени? Так вопросы должны задаваться тому, кто вас так нарёк. Остальное я собиралась узнать лично от уважаемого Норитоши-сана из клана Камо, если бы он соизволил поговорить со своей скромной невестой, а точнее, уже супругой.       — Твои речи жалят, но не оставляют зуда.       — А ваши речи скупее июльского снега.       — Что ж, справедливое замечание. Я прошу за это прощения. Мне действительно стоило уделять своей дорогой супруге больше внимания. Чем я и собираюсь заняться немедленно.       Он небрежно повёл плечами, оставляя расписное хаори позади себя, и одним легким движением перемахнулся на середину футона, протягивая к тебе руки. Дотронулся до дорогого оби знающим, оглаживающим прикосновением. Ты расслабилась, пододвигаясь ближе. Камо замер, недоуменно глядя на тебя. Спросил:       — Почему не боишься?       — А должна?       Небольшая пауза вновь повисла в воздухе.       — То есть, ты хочешь этого?       — Какая жена не возжелает своего мужа?       — Ни к чему лукавить. Мне нужен честный ответ.       — Послушайте, — не выдержала ты, теряя терпение и возводя глаза к небу. Тебе были непонятны его сомнения, — не могу сказать, что влюблена в вас — я совершенно не знаю, какой вы человек, но раз мы теперь связаны узами брака на всю оставшуюся жизнь, то я не собираюсь испытывать к вам неприязнь. Думайте об этом, что хотите. Вы привлекательны, и если бы были так ужасны, как себя преподносите, то давно бы разложили меня на этом футоне, не тревожась о моих чувствах, и как будущий глава были бы правы. Теперь я ваша навечно, нравится вам это или нет, и вы вольны распоряжаться моей судьбой как вам заблагорассудится.       Не имея понятия, к чему выпалила всю эту тираду, ты гордо подняла голову, смотря теперь в его открытые, блестящие серой сыростью глаза. Он обдумывал твой ответ, а значит, слушал. Тебе это чувство было в новинку. Всю жизнь твои слова воспринимались, как маловажный бред и игнорировались, а тут вот как.       Твоя новая семья, твой теперь самый близкий человек вёл с тобой диалог.       — И тебя это устраивает? Быть живой куклой в чужих руках? Вещью?       — А у меня есть выбор?       — Есть. Я предоставляю его тебе прямо сейчас.       — Тогда я хочу, чтобы вы остались со мной сегодняшней ночью. И последующие тоже, если это вас не затруднит.       Он поражённо застыл, не в силах понять тебя. Ты буквально ощущала это недоумение, сама не до конца осознавая, что говоришь. Просто ты понимала, что попробуешь принять свою новую, возможно, более счастливую жизнь с этим человеком. И если не в любви, то в уважении. Ты твёрдо решила распрощаться с тяжелым прошлым, давая судьбе второй шанс.       Ведь для построения крепких отношений требовались огромные усилия. И ты была готова их приложить.       — Я могу быть откровенной с вами, Норитоши-сан?       — Да.       — Я ненавижу место, в котором выросла. И ненавижу людей, которые меня вырастили. Поэтому мне бы хотелось, чтобы наши с вами отношения сложились лучше. Я готова стараться и быть примернейшей из жён, если это поможет вам относиться ко мне с должным уважением.       Ты замолкла на мгновение, чтобы робко посмотреть на него вновь. И в этот момент, ты клянёшься, он улыбался. Это была едва заметная, практически неуловимая теплота в уголках слегка приподнявшихся губ, и принятие вкупе с одобрением уместились в морщинках его прищуренных глаз. Не ожидав подобного, ты низко опустила голову, коря себя за потерю прежней смелости.       — Я услышал тебя. Понимаю, что простых слов недостаточно, но обещаю, что ни за что не позволю себе лишнего слова или действия в твой адрес. У нас с тобой, оказывается, гораздо больше общего, чем мы изначально думали.       "Нас" и "мы". Слышать это было многообещающе приятно. Ты согласно кивнула, и он внезапно вспомнил ещё одну вещь, которую, видимо, собирался обсудить:       — Они будут требовать наследника.       — Знаю, — ты улыбнулась так, что он осёкся, развеивая туман сомнений, склонившийся над вашими головами, — когда у нас с вами будет ребёнок, я собираюсь подарить ему всю нежность, на которую только способна. Но, опять же, это пока только слова, поэтому справедливо будет не принимать их во внимание.       — Хорошо, — снова потёр он подбородок, затем складывая руки на груди, — мне нравится твоя позиция. Я всецело поддержу тебя, когда придёт время.       — Рассчитываю на вас, — ты склонилась низко, к самому полу, и он поклонился тебе в ответ, судя по зашуршавшей ткани свадебных одежд.       Когда вы приняли прежнее положение, между вами что-то незримо изменилось. Воздух больше не казался таким спёртым.       — Куда же делась та острая на язык воительница, смело смотревшая мне в глаза пару минут назад? — Не удержался он от колкости, наблюдая, как ты еле заметно прикусила губу.       — Ждёт своего часа, Господин.       — Вот как, — ухмыльнулся он, довольный таким ответом.       Тишина вновь завладела ситуацией, атмосфера плавно накалилась — если обмен любезностями окончен и все темы обговорены, то теперь настала очередь заниматься тем, ради чего ты попросила своего супруга остаться.       — Что ж, — выдохнул Камо, расстилая вашу постель, — тогда спокойной ночи.       У тебя от возмущения дернулась бровь. Либо он так изощрённо издевался, либо и вправду не понял, почему ты попросила его не уходить. Тем временем юноша продолжал методично расправлять одеяло, ослабляя пояс, и ты, не выдержав, решила взять всё в свои руки.       Потянув ворот кимоно, ты ослабила тканевые тиски, облегчённо выдыхая. Затем потянула сильнее, пока не оголила упругую грудь. Камо, случайно бросивший на тебя взгляд вскользь, застыл, каменея.       Затем повернулся, чтобы посмотреть тебе в глаза, а потом, медленно прочертив путь по тонкой шее вниз к ключицам и грудине, остановился взглядом на крупных бусинках сосков, блеснувших металическими шариками в лунном свете.       — Вот чёрт, — выругался он себе под нос, и тебя обдало кипятком в тот же миг, как потемнели его серые глаза, — как же ты избежала осмотра?       — С помощью иллюзорной техники, Господин, — раскрыла ты карты, переходя на призывной шёпот, внутренне изнывая от того, как поменялся в поведении твой муж.       — И с чего мне верить, что это не игра моего воображения под действием магии?       — Прикоснитесь и узнаете.       Ты услышала, как он сглотнул, и его брови в сосредоточенности сошлись на переносице. И если до этого момента ты была готова разделить с ним ложе лишь по зову долга и смиренного принятия, то теперь и вправду хотела. Невозможно не испытать ответного желания, когда на тебя смотрят так.       — Ты играешь с огнём, — сделал он последнюю попытку остановить то, что собиралось произойти.       — А вы почему ещё не играете с моей грудью?       — Я тебя предупреждал, — тихо рыкнул он, за секунду оказываясь рядом с тобой, — дерзкая девчонка. Не пожалей о своём упрямстве.       Он накрыл твою шею горячими губами, обхватывая большими ладонями грудь, и ты громко всхлипнула, подставляясь. Камо надавил пальцами на соски, и ты вытянулась, прижавшись и застонав, запуталась в складках кимоно. Теперь ты не могла вставить и слова, пока он обводил ореолы и оглаживал теплый от контакта с кожей пирсинг. Ему, судя по всему, доставляло изощрённое удовольствие тянуть соски в разные стороны, ведь на это ты хныкала и металась особенно сильно, пока он удерживал тебя на месте.       Затем Норитоши отпустил тебя, но только для того, чтобы опуститься и, отодвинув одеяния, погрузить нежную кожу в горячий рот. Он обхватил твёрдой рукой твою талию, прижав к себе мощным рывком, и ты осознала, насколько же силён юноша был на самом деле. Все мысли о том, что ты смогла бы убить его в любой момент, канули в лету вместе с тактикой вести себя потише.       Он выпустил из плена мокрый от слюны сосок, только чтобы затем зажать его пальцами, слегка стукнувшись зубами о металлическую штангу второго. Ты не могла сдерживать голос, потому что никто никогда не прикасался к тебе подобным образом, и этого всего было слишком много для одного дня. Ты намокла внизу моментально и почувствовала, как смазка пропитала бельё.       Камо, широко лизнув место укуса напоследок, вновь возвысился над тобой, а затем прижался, заводя крепкие руки тебе за спину. Он развязывал сложный узел оби, уместив подбородок на твоем плече, и ты почувствовала терпкий, древесно-хвойный аромат его одеколона. Тебя повело от этого глубокого шлейфа, и ты, не сдержавшись, слизала эту пряность с бьющейся горячей жилки на его сильной шее. Он моментально напрягся, и ты почувствовала, как окаменели мышцы всего его тела, а в следующий миг послышался треск несчастной ткани.       Юноша голыми руками разорвал дорогущий узорчатый пояс, и он ошмётками остался валяться где-то на татами. Ты моментально оказалась на футоне с распахнутыми полами кимоно, и не успела отследить, когда же бельё оказалось с тебя снято.       В твоей голове не было идей, что сейчас будет происходить, и когда ты подумала, что Камо просто возьмёт и войдёт в тебя без промедлений, мурашки градом вспыхнули и пронеслись по спине и животу, осыпая затвердевшие, мокрые соски взбухшей прохладой.       Он появился перед твоими глазами мгновением позже, прошептав:       — У тебя был сексуальный опыт?       — Нет.       — И откуда ты такая... — Ухмыльнулся он, с иронией рассматривая блестящий от подсыхающей слюны пирсинг.       Ты понимала, о чём он думает: старшая дочь уважаемого клана, без сопровождения не покидающая родовую усадьбу, — девственница с проколотыми сосками.       Чёрные локоны мазнули по твоему животу щекочущей кисточкой, и когда его голова оказалась между твоих бёдер, всё тело выгнулось от первого, незнакомого, приятного прикосновения.       Камо раздвинул твои ноги шире, мокро вылизывая влажную от смазки слизистую, и тебе вдруг стало неловко за свою раскрытую позу, показывающую тебя перед ним полностью. Возбуждение накапливалось и стучало в виске, когда он накрыл горячим ртом клитор, обводя его языком быстрыми, мокрыми мазками. Тебя вело и потряхивало на сбившихся от ёрзаний простынях, и когда юноша грубо сжал вершинки груди пальцами, поднырнув руками под твои бёдра, сдерживать громкий голос стало невозможно.       Пусть весь чёртов клан знает, что он с тобой делает. Пусть знают, как он вбирает в рот пульсирующую кожу, широко разлизывая, быстро обводя из стороны в сторону. Ты понятия не имела, где он этому научился, и тебя в этот момент не волновало вообще ничего. Только то, как зрел и бух узел в низу живота, готовый развязаться в любой момент, и как горели покрасневшие бусины ореолов от его цепких пальцев.       Когда он ускорил движения языка, беспощадным щипком оттянув чувствительные соски сильнее, ты вцепилась в его мягкие волосы крепкой хваткой и затряслась от прошившего насквозь удовольствия.       — Господин! — Выкрикнула ты, содрогнувшись в оргазме, чувствуя влагу и пульсирующее удовольствие во всех точках своего лона.       Позабыв об этикете, уважительном обращении, своём стыде, ты откинулась на простыни, громко переводя дыхание. Обнажённая, покрасневшая, с испариной на обласканной луной коже, ты смотрела на своего мужа, вытершего рот тыльной стороной ладони. Он же смотрел в ответ, задерживаясь взглядом на особо интересных для него местах.       Ты поняла, что его очень впечатлила твоя грудь, судя по томным искрам, пробегающим по склере его цирконовых глаз. Тебе подумалось, что сюрприз удался, потому что отпускать даже после оргазма тебя никто не собирался.       Он поднял твое расслабленное тело, как пушинку, и развернул к себе спиной, чтобы ты опёрлась о его твёрдую, широкую грудь. Сердце набатом застучало о рёбра, когда он спустил с твоих тонких плеч распахнутое кимоно и ладонью сдвинул рассыпанные по спине локоны на одну из сторон.       Ты чувствовала его дыхание на своём затылке, и мурашки от тёплого воздуха щекоткой побежали по обнажённым позвонкам вниз, к стыку лопаток. Даже сквозь плотную ткань хакама ощущалась горячая, пульсирующая плоть, упирающаяся в твою поясницу.       Камо оставил влажный поцелуй на границе между плечом и шеей, и ты тихо пискнула, когда он вобрал в рот нежную кожу, оставляя краснеющую отметину.       Затем юноша просунул ладонь под твою руку и собственнически сжал одну из грудей, вырывая из тебя ещё один всхлип. Его пальцы медленно спускались по стройному животу, прежде чем исчезнуть во влажных складках твоего лона. Он приставил палец ко входу, как следует смазав его.       Ты хрипло задышала, поджимая пальцы на ногах, когда он погрузил фалангу внутрь, не спеша продвигаясь глубже. После оргазма ощущения казались острее, чем когда ты занималась этим наедине с собой, и Камо определённо делал это приятнее, деликатнее. Его пальцы были длиннее и толще, с сухо очерченными костяшками на усыпанном взбухшими венами запястье. Ты почувствовала, как он оглаживает нежные стенки, и не смогла сдержать лёгкое потряхивание, цепляясь за ворот его кимоно.       Над ухом раздалось томное, иронично-дразнящее замечание:       — Куда же ты лезешь, упёртая женщина, если трясёшься, как осиновый лист от одного моего пальца внутри себя?       От интонации его голоса тебя затрясло сильнее и словно обдало кипятком, будто он опоил тебя афродизиаком. Ты не думала, что можешь так остро реагировать на безобидную издёвку, но против воли сжалась вокруг фаланги, этим действием провоцируя юношу на судорожный вздох.       Кем бы он не хотел показаться, но и у его терпения имелись лимиты. Ты знала, что он находится точно в таком же давящем напряжении, но всё равно не спеша подготавливает тебя, не забывая стимулировать грудь и клитор.       Когда он почувствовал достаточное расслабление с твоей стороны, то добавил второй палец, не встречая никакого сопротивления. Тебе понравились эти ощущения настолько, что ты закинула голову ему на плечо, и посмотрела умоляюще, в страдательной истоме заламывая брови.       Юноша сглотнул от открывшегося зрелища, не в силах отвести глаз от твоего томного личика, исказившегося в удовольствии. Это было против правил ещё и потому, что по ключицам вниз, огибая взглядом упругие холмики груди, можно было наткнуться на призывно стоящие, набухшие соски, украшенные всё тем же металлическим бисером.       Это было выше его сил, ты поняла это по усилившейся хватке на коже, и в следующий миг он сочно прижался к твоим пухлым губами, оставляя пару вкусных чмоков на пробу. Твоё лоно изнывало от трения и стимуляции, выделяя ещё больше смазки, и ты послушно насаживалась на пальцы в ответ, ощущая первые лопающиеся искры внизу живота.       Когда он добавил третий палец, твоё терпение начало таять. И пусть ты ещё не совсем готова, тебе просто хотелось уже поскорее завладеть им, как следует рассмотрев его без одежды. Камо же не торопился, гладил и трогал, сжимал и тянул, оставляя свои отметины на тех местах, до которых мог дотянуться, и прижимал к себе крепко, этим говоря, что не отпустит просто так.       И ты не возражала: горела и плавилась, млела и сжималась, стонала и хныкала, пока он медленно доводил тебя до исступления, не давая наслаждению растечься по телу вновь. Камо кусался мягко, но ощутимо, и тебе нравилась его подавляющая сила, его пряность хвойных игл шлейфом на коже, мощный захват умелых рук.       Затем он остановился, вынимая пальцы, и ты поняла, что это время настало. Он отстранился, зашуршав тканью, и ты, не выдержав, повернулась к нему, нетерпеливо схватившись за пояс его хакама непослушными пальцами.       — Господин, позвольте вам помочь.       Камо увидел лихорадочный блеск твоих глаз, спертое дыхание и порозовевшую в местах укусов кожу, и удовлетворённо хмыкнул, уступая инициативу раздеть его тебе. Ты отдалась гулу в ушах, и трясущиеся от нетерпения руки практически безукоризненно тебя слушались, пока ты с толикой выученной плавности избавляла своего мужа от одежды.       Когда сквозь ослабленный ворот кимоно появилась ложбинка грудины, ты громко сглотнула, желая провести по этому месту языком. Камо же не стал томить тебя, грубым рывком сбрасывая одежду в сторону, давая твоему взгляду больше простора для рассмотрения. Его широкая, укреплённая тренированными мышцами грудь, была испещрена шрамами, и это нисколько не портило её вид. Давно зажившие раны уходили вниз, перечеркивая и опоясывая рельеф крепкого торса.       Боги, как же он красив. Ты потянулась к складкам хакама, не понимая, как собралась стягивать с него штаны, но юноша предусмотрительно перехватил твои руки, уверяя, что дальше справится сам. Он уложил тебя на простыни, и ты осталась смотреть в потолок, дрожа от предвкушения и прохлады летнего сквозняка.       Ощущение его тёплых ладоней, раздвигающих твои ноги, было уже таким привычным и правильным, что ты подчинялась каждому его действию, показывая своё повиновение и покорность. Его подсвеченное лунной мраморностью лицо вновь предстало перед твоими глазами, когда он склонился поближе к твоему лицу и приставил горячую, упругую головку ко входу.       Ты опустила глаза, увидев воочию его полностью обнажённым, и спустилась взглядом дальше к пупку, затем прошлась по выпуклым тазовым косточкам к гладкому, усыпанному витиеватыми венами сгибу лобка, перетекающего в...       Резко подняв глаза обратно к его лицу, ты густо покраснела, сама не понимая природу своей реакции. Это зрелище настолько захватило тебя, что из-за горящих щёк ты не заметила его поднявшуюся от веселья бровь.       Он ждал, пока ты как следует насмотришься.       И когда ваш зрительный контакт был восстановлен, он мягко толкнулся, замирая, ожидая твоей реакции. Шло туго, несмотря на долгую, по твоим меркам, подготовку, но боли не было, просто узость доставляла небольшой дискомфорт. Смазка значительно облегчала ситуацию, и ты с выдохом прикрыла глаза, привыкая к новым ощущениям.       — Господин...       — Норитоши. Называй меня по имени, когда мы наедине.       Ты послушно закивала, умещая руки на его плечах, и попробовала снова, с придыханием и чувственностью:       — Норитоши.       Он оставил одобрительный поцелуй на влажных губах, и толкнулся глубже, утыкаясь носом в стык плеча и шеи. Ты прижала его к себе, зарываясь пальцами в смоль его мягких локонов. Юноша медлил, опасаясь забыться и причинить ненароком боль, но ты была подготовлена достаточно хорошо, чтобы суметь принять его полностью. Ты сказала, опалив его ухо тёплым дыханием:       — Всё в порядке.       И он услышал тебя, принимаясь плавно двигаться, избегая слишком глубоких толчков, и спустя пару движений ты начала чувствовать знакомые всполохи пока ещё слабого, но ощутимого удовольствия, перетекающего в немеющее напряжение.       Оглаживая мощные мышцы напрягшейся спины, ты шептала о том, как тебе хорошо, и просила не останавливаться. Тебе нравилось, с какими контрастами вы двое сталкивались, общаясь друг с другом.       Тебе было и жарко, и холодно, и он вдогонку то обдавал тебя кипящей страстью и своей игривой насмешливостью, то леденеющей изморосью остужал одним своим хмурым взглядом. Хотелось узнать его. Приблизиться, изучить, понять.       Впервые в жизни хотелось довериться: найти в этом человеке опору, настоящего спутника собственной жизни, а не скреплённое клановой печатью бумажное лицо. И ты была готова соблюдать любые требования, если Норитоши в ответ будет вот так скреплять ваши узы по ночам, если дальше вы будете идти рука об руку в этом серьёзном, беспощадном шаманском мире. Если он захочет быть с тобой так в ответ.       Ты громко вскрикнула, когда Камо чуть сменил угол проникновения, и уверила его в полубреду, что он делает всё как нельзя лучше. Он же слушал, впитывал в себя каждое слово, исполнял мольбы и отвечал размашистыми толчками сполна, выбивая из тебя стоны всё громче и громче.       Приятные ощущения начали усиливаться, хоть иногда юноша входил слишком глубоко, упираясь прямо в матку, принося этим острые вспышки мимолётной переполненности. Ты чувствовала, как тебя распирает, когда он двигается глубоко внутри тебя, и на особо сильных рывках в отместку впивалась ногтями в гладкую кожу усыпанной мышечными буграми спины.       Камо шипел от неожиданности, резко втягивая воздух сквозь плотно сжатые зубы, но послушно замедлялся, смягчая толчки, и расцеловывал шею в извиняющемся жесте.       Ты млела от этих прикосновений, придавленная его весом, закрытая от остального мира его тренированным, сложенным телом. Он испещрил тебя метками всю, и ключицы, грудь, шея просто плавились и пухли фиолетовыми синяками.       Через время, проведённое в мареве ощущений, ты, сжимаясь от его движений, почувствовала, как внутри пульсирует его член, зрея и увеличиваясь, по интуиции понимая, что это значит.       И спустя пару секунд Норитоши рвано выдохнул, смыкая челюсть на твоем плече, и ты вскрикнула не от боли, а от неожиданности, ощущая его сбившиеся, последние и размашистые толчки.       Комната вновь обрела смутные очертания, появился назойливый стрекот садовых сверчков. Ночная жизнь стелилась по полу сквозняком, когда он покидал твоё тело и укладывался рядом, не спеша уходить. Ты надеялась, что он останется до утра.       Переводя дыхание, ты почти не могла пошевелиться, понимая, как же сильно на следующий день будет болеть тело. Промежность горела, ключицы пульсировали и пестрили следами от зубов. Камо, проведя пальцем по твоей скуле, обратил на себя внимание:       — Так рвалась быть моей — представь, если бы так было каждую ночь.       — Не вижу минусов, Господин.       На твою реплику он цыкнул, не сумев сдержать весёлую улыбку.       — Как же ты любишь нарываться... Госпожа.       Внизу живота появилось щекочущее, воздушное ощущение. Госпожа. Да, теперь вы навсегда связаны, теперь вы супруги, семья. Знание этого факта сделало тебя смелее, решительнее.       Сегодняшней ночью ты осознала, что твоя жизнь действительно навсегда изменится, и что ты приложишь все силы, чтобы ваши переплетённые судьбы нашли свой совместный путь.       Норитоши остался с тобой до утра.