Костры пылают в новолуние

      

* * *

      Звук капающей воды неимоверно раздражал. Каждую минуту с заросшего мхом потолка срывалась крупная капля и разбивалась на мелкие брызги об дно старой жестяной миски. Йоль прекрасно видела её сквозь прутья камеры и каждый раз надеялась, что новая капля упадёт в уже накопившуюся воду, которая сможет заглушить этот противный звук. Но, похоже, у миски было пробито дно, и девушка продолжала морщиться в раздражении.       В груди разгорался пожар бешенства, но выплеснуть его было некуда. Крошечная камера не располагала к активным движениям. Холодные стены, маленькое окошко под самым потолком, в которое периодически задувал ветер, старый истасканный матрас с торчащей из него сероой соломой, и ведро в противоположном углу. Йоль не была уверена, что сможет побороть в себе брезгливость им воспользоваться, но оно хотя бы не воняло.       Ночной морозный ветер проникал сквозь тонкую нательную рубаху. Ей даже не позволили ночью одеться. В чём была, так и притащили в храм. Все вещи изъяли. Даже тонкое колечко из прутиков — некий символ и маленький накопитель, и то сорвали с пальца. В момент тщательного осмотра Йоль порадовалась, что у неё не проколоты уши, иначе она могла остаться без мочек с их варварскими методами. С ней почти не разговаривали, только резкие приказы и толчки. Девушка старалась молчать и покорно выполняла всё, что требовали. Её не стали допрашивать сразу, оставив мариноваться в камере.       Остаток ночи Йоль тряслась от холода и страха, безуспешно прячась под тонким шерстяным одеялом, которое нашлось на матрасе. Утром, когда лучи солнца заглянули в форточку, в помещение вошла монашка. Юная девчушка, закутанная в одежды с ног до головы, принесла «завтрак». Она поставила посудину в специальное отверстие в решетке и поспешно сбежала. В глубокой деревянной миске была жидкая каша, совершенно безвкусная, холодная. Она комом встала в горле. Йоль почувствовала, что ещё чуть-чуть, и она заплачет. Пара горячих слезинок скользнула по щекам, но девушка стёрла их резким движением, не позволяя себе разреветься. Они только и ждут, когда она впадёт в отчаяние и признается в том, чего не совершала.       Йоль вновь вспомнила плачущую Берту, которую успела увидеть лишь краем глаза, когда её выводили из таверны. Женщина рыдала в голос, согнувшись, а рядом стояла чёртова повитуха. Девушке даже показалось, что та торжествующе на неё посмотрела. Но всё произошло так быстро, что уверенности не было.       Минута текла за минутой, пятно солнечного света сдвигалось всё дальше и дальше, пока окончательно не исчезло. Темница погрузилась в полумрак. Йоль сидела, поджав колени, невидящим взглядом уставившись сквозь решётку на стену основной комнаты. Развешенные на ней пыточные инструменты, клешни, пилы и расставленные по комнате жуткие приспособления она разглядела уже давно. Нетрудно было догадаться, что всё это предназначалось для предполагаемых ведьм. Церковь поступала довольно мудро: боли и смерти боялись почти все, и, проведя день в камере с видом на эту коллекцию, многие наверняка сдавались ещё до начала пыток. Девушка погрузилась в размышления о том, сколько невинных женщин было загублено на этих станках.       Настоящих ведьм очень мало, и Луна, как может, бережёт своих последователей. Ни в одной стране континента нет таких жёстких гонений.       «А ведь мы своей силой помогаем людям, лечим, избавляем от страданий… Почему мы должны идти на костер только из-за того, что черпаем силу у другого божества?» — размышления и сожаления прервал звук громко открывшейся двери. Зашли пара мужчин в одеяниях младших церковников. Один — громадина — вставил в кольцо-держатель факел и остался стоять у двери. Второй же — более щуплый, низкий, с мерзкой ухмылкой на лице — достал связку ключей и отпёр разделяющую их решётку.       — Ну что, — он окинул Йоль сальным взглядом, заставляя ту съёжиться, — приступим к допросу. Выходи.       Йоль послушно вышла и замерла, прижав руки к груди в тщетной попытке защититься от липкого взгляда мужчины.       — Борг, — церковник кивнул напарнику, безмолвно стоящему у двери, — начнём с лёгкого, подвесь её.       Громила в два широких шага оказался рядом с Йоль и резким движением схватил за руку, вытаскивая из-за спины кандалы. Металл обжёг кожу холодом. Борг потянул за цепь, словно корову на бойню. На секунду она захотела воспротивиться и рискнуть освободиться, но тут же поняла, что силы неравны, с двумя ей никак не сладить. Прежде, чем она поняла, что он собирается делать, Борг зацепил к оковам крюк, свисающий с потолка, и дёрнул цепь. Девушка не смогла сдержать испуганного вскрика. Пальцы ног едва касались пола. Руки моментально заныли, вывернутые в плечах, в кисти впился металл, раздирая кожу.       — Чуть ниже, Борг, пусть сможет стоять, — мужчина, не стесняясь, рассматривал Йоль с откровенно садистской улыбкой. — Мы же только начали. Не хочу, чтобы наша гостья быстро сдалась.       Церковник позади угукнул, и Йоль снова почувствовала пол всей стопой, но руки всё ещё были вывернуты на полную, причиняя дискомфорт.       — Что ж, начнем. Я — Младший сын Солнца Ансель, и мой напарник Борг, проведём твой допрос. Отвечай на все вопросы чётко и честно. Всё ясно? — девушка попыталась кивнуть, но получилось плохо из-за затекшей шеи. — Ты Йоль из Бьярга — начинающий лекарь медной ступени, так?       — Да.       Голос Анселя, обманчиво тихий и спокойный, вызвал толпу мурашек, пробежавших от уже онемевших пальцев рук до груди и ниже.       — Вчера днём ты приняла роды в таверне «Трёхногий осёл»?       — Да.       — Зачем ты после убила мать и младенца?       — Что?! Шелли мертва? — Йоль шокированно уставилась на церковника, осознав, в каком именно убийстве её обвиняют. — Это не я!       — Неправильный ответ.       Едва заметное движение руки, и тонкий удар кнутом прошёлся вдоль лопаток, распарывая ткань и кожу. Девушка вскрикнула от неожиданности и резкой боли, дернувшись вперёд, и буквально повисла на руках.       — Я спрошу ещё раз: как и зачем ты их убила?       Ансель не сдвинулся ни на шаг, но его аура словно разрослась по комнате, внушая страх.       — Я ничего не делала. — Йоль сморгнула слезы, выступившие после удара, — это наверняка всё грёбаная повитуха.       — Жаль, что ты не хочешь признаваться. Борг, освежи ей память.       Удары посыпались один за другим, каждый сильнее предыдущего. Девушка задергалась в попытках хоть как-то увернуться от кнута, но только ещё сильнее разодрала запястья. Боль ослепляла, горло саднило от криков, после десятого удара она уже просто стонала, бессильно повиснув на цепях, ноги уже не держали.       — Ну что, Йоль? Ты вспомнила правильный ответ?       Пальцы Анселя впились в лицо девушки, приподнимая его.       — Я не виновата…        — Какой крепкий у нас сегодня орешек. Борг, на стул её.       Цепь ослабла, и Йоль кулем свалилась на холодный пол, не в силах держаться на ногах. Борг рывком, словно мешок с картошкой, подхватил не сопротивляющуюся девушку и кинул на стул. Удар об спинку задел раны, и боль новой волной прокатилась по телу. Йоль безразлично смотрела на то, как ловко Борг раскрывает кандалы и закрепляет растерзанные и распухшие запястья в ремнях.       В это время Ансель с серьёзным видом проходился вдоль стен, выбирая и снимая инструменты. Вероятно, это всё нужно было, чтобы ещё больше запугать пленницу, но после унизительной порки девушка словно находилась в трансе. Всё вокруг замедлилось и было похоже на дурной сон.       «Ещё чуть-чуть, и всё закончится», — твердила она сама себе в то время, как мужчина набрал уже кучу щипцов, ножей и пил на специальный стол и, видимо, теперь определялся: с какого инструмента начать.       — Ну что ж, лёгкого признания получить не удалось… — тонкий узкий нож в руках Анселя отбросил блик от пламени факела, притягивая взгляд. — Значит, зайдём с другой стороны. Ты ведь ведьма, Йоль?       — Нет…       — Йоль, ну зачем ты упрямишься? — тон снова сменился с жёсткого на мягкий и убаюкивающий. — Я ведь могу позвать инквизитора. Он быстро увидит твой источник. Или ты думаешь, что раз спрятала метку, то получится нас провести?       Девушка молчала. Ненависть к этому человеку уже превышала все границы. Его она убьёт первым, когда будет бежать из города. Если переживёт эту ночь.       — Я вижу, как в твоих глазах полыхает злость, — Ансель положил нож обратно к инструментам и взял щипцы. — Замечательное чувство. Чувство зверя, запертого в клетке. А знаешь, что делают с непослушными зверьми?.. — мужчина аккуратно взялся за мизинец Йоль на правой руке и, продолжая смотреть ей в глаза, продолжил. — Им вырывают когти!       Движение — и окровавленная пластина летит на пол под вой девушки и смех мужчины. Тело словно пронзила молния. Палец пульсировал от боли.       — У дикой кошки осталось девять коготков, — Ансель сжал мизинец щипцами, усиливая болевые ощущения. — Готова сдаться?       — Иди к чёрту!       Пытка продолжилась, раз за разом церковник повторял вопросы, но Йоль отказывалась отвечать. Они не хотели слушать правду, но и она не давала им лживое признание. Голос давно сорвался, всё тело болело и пылало, сознание плыло, но девушка из последних сил держалась.       — Упрямая сука!       Рука в перчатке с металлическими нашивками отвесила пощёчину. От силы удара голову мотнуло в сторону, рот наполнился кровью. Йоль сплюнула её, пытаясь попасть в Анселя, но тот уже отступил.       — Всё ещё огрызаешься? Славно. Борг, позови мастера, пусть он её выпотрошит.       За спиной со скрипом захлопнулась дверь. Вот и всё, осталось совсем чуть-чуть, и костёр. Мерзкий святоша прав, спрятать источник от инквизитора не получится. Она без сил и едва держится в сознании, защититься не получится, весь её внутренний мир, воспоминания и чувства будут как на ладони.       Сквозь пелену слёз Йоль следила за метаниями Анселя. Тот со злостью шагал из угла в угол, хватал и бросал инструменты. Его явно бесил факт, что она не созналась. Злорадный смешок вырвался сам собой, обжигая губы. Мужчина резко обернулся к ней с ножом в руках.       — Давно не видел таких мерзких, наглых глаз, — стремительным движением он оказался рядом, и острие клинка буквально упёрлось в зрачок. — Дёрнись, и одним станет меньше.       Его рука не дрожала, глаза полыхали ненавистью. Йоль чувствовала эти искры бешенства так же отчетливо, как вонь из его поганого рта. Он словно боролся с собой, один хороший удар, и допрашивать уже будет некого.       — Оставь её. Теперь это моя забота.       В этот раз дверь не издала ни звука, впуская пришедших. Стук каблуков по полу. Йоль надеялась, что ошиблась. Инквизитор вошёл в поле зрения, слегка отталкивая Анселя. Высокий, в белой расшитой золотистыми нитями мантии, медальон в виде солнца, тёмные волосы, заплетённые в косу, и маленький шрам под глазом — тот, кого она хотела больше никогда не встречать.       Веллин скользнул по ней безразличным холодным взглядом. Ни тени узнавания. На лице скука, лишь слегка прикрытая дежурной полуулыбкой.       — И вот эта кроха доставила вам проблем? — полный пренебрежения вопрос. — Мне казалось, вы раскалывали и более матерых жертв?       Ансель замялся, пытаясь оправдаться, но инквизитор прервал поток слов.       — Сейчас посмотрим, что у неё внутри…       В груди Йоль словно разбился ледяной айсберг, осколки царапали кожу изнутри, в ушах стучала кровь. Тёплые, слегка шершавые пальцы инквизитора коснулись её груди, шеи, висков, лба, словно ставя невидимые точки. От страха девушка буквально перестала дышать, хотелось сжаться в комок. Горячие губы Веллина коснулись уха буквально на секунду, обжигая дыханием.       — Не бойся, больно не будет.       Прежде чем она успела хоть что-то осознать, мир затопило солнце. Яркий свет ослепил, тепло распространилось от макушки до кончиков ног, от края до края перед глазами внезапно раскинулось поле с одуванчиками. Крупные жёлтые цветки качались под лёгкими порывами ветра. Хотелось упасть в траву, раскинув руки, и устремить взгляд на безграничное синее небо, но Йоль не могла пошевелиться. Видение прервалось так же резко, как и началось. Тягучая боль вновь разлилась по телу.       — Мастер Веллин, Вы уверены?       Лицо Анселя выражало весь спектр эмоций: от злости до недоумения.       — С каких пор ты не доверяешь мне?       Ладонь инквизитора уверенно лежала на хрупком плече, второй рукой он перебирал волосы, уже спутанные в колтуны. Начало разговора было упущено. Йоль не пыталась вырваться, сосредоточившись на фразах.       — Прошу прощения, — церковник поклонился, — я не хотел сомневаться в Ваших словах, но предложенное Вами не по правилам.       Борг, смиренно стоявший в углу, согласно угукнул.       — Дорогой Брат, ты ещё многого не знаешь, — уверенной походкой Веллин приблизился к нему. Разница в росте вынудила Анселя смотреть на инквизитора снизу вверх. — Церковь на самом деле очень много зарабатывает на продаже людей. Тебе же нужны деньги на свадьбу сына?       Йоль уже ничего не понимала. Её собираются продать? А как же костёр и обвинение в ведьмовстве? Голова раскалывалась от недавнего вторжения инквизитора, пока она пыталась остаться в сознании, упустила момент, когда диалог закончился. Веллин направился к дверям, на секунду он обернулся, и девушке показалось, что его снисходительная улыбка сменилась на ободряющую, но, скорее всего, это был лишь отблеск факела. Как только за ним закрылась дверь, Борг подошёл к стулу и начал расстегивать ремни. Затёкшие конечности закололо сотнями игл. Он помог подняться, держа её, как котенка, за шиворот. Несколько шагов до решётки показались сотнями метров, ноги отказывались держать. Йоль привалилась к металлу прутьев, пока Ансель открывал дверь. Грубый толчок, и она улетела на пол, обдирая колени и ладони. Боль в спине, слегка утихнувшая, вспыхнула с новой силой.       — Сладких снов, Йоль. — Ансель погано ухмылялся, наблюдая, как она подползает к матрасу. — Надеюсь, ты сможешь спать под крики. Они как раз скоро начнутся.       Девушка проигнорировала его, уткнувшись носом в тюфяк. Не дождавшись реакции, священник выматерился вполголоса и, пнув по пути стул, покинул помещение. Борг последовал за ним.       Поганый святоша оказался прав, сначала она услышала женский плач. Йоль не знала, сколько времени прошло с того момента, как они ушли. Она то впадала в беспамятство от боли и жара, то тряслась от озноба. Плач сменился криками, ветер донёс в темницу запах гари. Желудок взбунтовался, не в силах себя сдержать, Йоль вырвало на пол. Слёзы потекли непрекращающимся потоком, словно лопнула плотина, преграждающая путь эмоциям.       Девушка завыла от боли и отчаянья, она оплакивала себя и всех, кто попался в руки церкви. Из последних сил она воззвала к Богине, умоляя ту приютить души погибших сегодня от рук инквизиции. Пальцами она вцепилась в волосы, пытаясь успокоиться. Что-то скользнуло по пряди и упало на пол с легким стуком. Света факела хватило, чтобы найти предмет. Приблизив его к глазам, Йоль поняла, что в руках она держала ключ к свободе — изъятое при аресте кольцо.