Сопротивление бесполезно

            Майкл точно помнит тот момент, когда в голове что-то треснуло. Зарождающее осознание того, что его отец всегда был монстром, вроде тех уродов, которые красовались черно-белым портретом на первых страницах газет, на примере Теда Банди, убивающего детей, или Джеффри Даммера, поедающего плоть своей жертвы. Всех серийных маньяков объединяло одно – милая улыбка, приятный вид и манера речи абсолютного джентльмена: все те черты характера, которыми можно было описать и Уильяма Афтона. Под такой маской дружелюбия всегда скрывается настоящий зверь, и Майкл обязательно будет проклинать себя до конца жизни за то, что не заметил этого раньше. У него взгляд был всегда пожирающий, радужка глаз как будто подсвечивалась в ночной темноте и ловила солнечные блики днём. Отчего-то никого никогда не смущала эта лживая широкая улыбка до самых ушей, люди были ослеплены его актерской игрой порядочного семьянина. Все видели в нём жертву: жена ушла со скандалом, оставила его с несовершеннолетним сыном, оставив за собой лишь звенящую тишину и разбитые сердца двух членов семьи. Женщины на детских площадках всегда собирались в кучку и перешёптывались между собой, стоило им ненароком вспомнить о печально известной семье Афтонов, как будто это были самые бедные люди на свете, и еду надо приносить им, а не голодающим африканским детям.

«Вот уж эта женщина дает!» «Как она могла оставить такого красавчика?» «Я слышала, что она убежала в другой штат вместе с любовником.»

Ничего из этого не было правдой. Клара ушла из семьи потому, что Уильям становился настоящим психопатом, как только входная дверь дома закрывалась за его спиной. Он был достаточно умным, чтобы соседи не услышали звон бьющихся тарелок в сантиметре от лица его жены, но он не был достаточно милосерден, чтобы не давать ей пощёчин. У них давно не было близости; они не разговаривали, не занимались сексом. Малейший контакт они поддерживали лишь тогда, когда Уильям отправлял смс-ку «Какое вино брать?», уже на автомате набирая буквы по клавиатуре. Они могли волноваться друг о друге лишь тогда, когда осколок разбившегося стакана рассекал колено до появления крови. Майкл знал, почему мама иногда наматывала бинты или пудрила лицо до такого состояния, чтобы оно становилось белым полотном. Отец стал чаще поднимать на неё руку, но не злился, когда женщина молча собрала свои вещи и перешагнула через порог дома. Сопротивляться против такого сильного человека, как ее муж, было просто бесполезно – она это знала. Вопрос «почему она не взяла сына с собой» всё ещё висел в воздухе, но вряд ли когда-нибудь она об этом расскажет. Майкл надеется, что никто спрашивать и не станет. Она ушла от монстра – это уже подвиг. – Эй, ты чё задумался? В лоб прилетает тяжелый щелбан, и Майкл принимается растирать больное место до покраснения, одаривая друга сердитым взглядом. – А просто позвать нельзя было? – Так я звал. Друже, ты как в мысли свои залезешь, так тебя оттуда вообще не вытащить. Приятный весенний ветерок играется с отросшими волосами, делая из Майкла настоящее пугало. Инстинктивно он поправляет чёлку, и кидает на семёрку червей восьмёрку той же масти. Отец всегда запрещал ему уходить далеко от дома, но кто же мог подумать, что в Харрикейнзе есть место с открытым видом на чистое зелёное поле. – Знаешь, я даже как-то и поверить не могу, что мы окончили школу. Время пролетело так быстро, как будто я только недавно научился ходить. Джереми подкидывает восьмёрку козырей. Майкл пробегается взглядом по своим картам, в поисках цифры побольше. – Да уж.. Наконец-то мы сможем уехать учиться в другой штат. Этот город такой скучный и серый. – Вступительные экзамены сдать сначала надо. Между ними возникла согласованная тишина, прерываемая лишь шелестом листьев и бьющихся друг об друга глянцевых карт. Джереми покупал эту обновленную колоду где-то месяц назад, но выглядели они настолько хорошо, словно их держали в сейфе и сдували пылинки. Майклу с его лучшим другом очень хорошо. Он был готов сбежать из дома в любой момент, только чтобы увидеться с, возможно, единственным человеком, которого по-настоящему ценит. Они улыбались друг-другу искренне, а не прикрывались маской; помогали друг другу, не ожидая ничего взамен. Майкл бы хотел быть его братом и жить в одной комнате, смеяться под одеялом по ночам, читая какой-нибудь цензурный журнальчик, украденный с прилавка ближайшего магазина. Он всегда мечтал о брате или сестре, но ему достались отец-урод и сбежавшая мать. – Твой отец, он.. Всё ещё не понял своей ошибки? – Ты имеешь ввиду.. – Да, почему его всё ещё не поймала полиция? Майкл не знал, как ответить на этот вопрос. Без доказательств не может быть и обвинений, даже если ты на сто процентов уверен, что твой родитель является чудовищем. Этому ублюдку никогда не хватало внимания жены, но он не заводил себе любовниц; не засматривался на женщин, даже не вёл с ними долгую беседу. Именно поэтому его считали правильным, а на Клару сразу повесили ярлыки, как только она сбежала. Людям, особенно из маленького городка, присуще распускать грязные слухи, даже не стыдясь того, что у них нет понимания, что на самом деле происходит у кого-то дома. Афтон-младший поёжился. Лучше бы отец заводил себе любовниц. – Не знаю, видимо, мама не стала снимать побои. Я надеюсь, что хотя бы сейчас у неё есть хорошая семья. – Это ужасно, чувак. Я помню ты рассказывал, что у неё всё ещё остались шрамы. Джереми отложил карты в сторону, когда Майкл положил карту в центр. – Если он дотронется до тебя, Майк, обещаю, я переверну весь ваш дом! – Да не тронет он меня. Знает, что я ему не по зубам. Знает, что Майкл может дать отпор, но не станет этого делать даже перед дулом пистолета. Майкл слишком боится и одновременно слишком любит Уильяма. Когда он возвращается домой, то никогда не видит сына, но чувствует запах приготовленной еды. Уильяма это устраивает, потому что он не любит суматоху. Для него гораздо важнее, чтобы все действия повторялись из раза в раз; чтобы всё было также обычно, как и всегда. Уильям привык, что Майкл занял роль поварихи и никогда не появлялся на глазах у отца. Ничего не должно помешать ему совершать то, что он совершает изо дня в день: встаёт рано утром, собирается в пиццерию, возится с бумагами и наблюдает за веселящимися детьми сквозь толстые линзы очков. Взрослые всегда слишком заняты, чтобы приглядывать за своими коротконогими надоедливыми спиногрызами, и это играет на руку потенциальным маньякам. В городе давно висят объявления о пропаже детей, и с каждым месяцем их становится всё больше. Полицейские работники уже устали снимать висящие плакаты, поэтому на старые чёрно-белые фотографии теперь приклеивают свежие. Однажды один труп всё же опознали. Ею оказалась семилетняя девочка по имени Сьюзи со светлыми вьющимися локонами. Раньше её глаза буквально сияли зелёным цветом, но теперь глазницы отсутствовали вообще. Подол розового платья разорвано в клочья; волосы погрязли в болотной плесени, а белые колготки небрежно валялись рядом. Судмедэкспертиза точно выяснила, что перед убийством ребёнка зверски изнасиловали. В маленьком раздробленном влагалище не нашли спермы, но окровавленные стенки явно дали знать, что в детское тело вторгались несколько грубых раз. Ей связывали руки - о чем свидетельствуют багровые отметины на её запястьях. Она должно быть кричала от боли, надрывая голосовые связки, но место было подобрано настолько удачно, что ни одна живая душа не смогла услышать плачь и мольбы о помощи. Должно быть, Сьюзи чем-то очень насолила Уильяму, раз она оказалась его первой жертвой. Майкл помнит те кадры из свежей газеты, и его мир буквально перевернулся с ног на голову. – Ты же не пригласишь отца на свой выпускной, верно? – Нет. Я приду один. Жертв действительно было много, а Отец с каждым разом становился всё удовлетворённее. Майкл поймал его на ошибке, когда Уильям забыл оттереть запёкшуюся кровь на рубашке, и буквально на следующий день появились новые фотографии, на этот раз с пятилетним мальчиком Джошом. «У тебя тут.. Кровь. Ты поранился на работе?» «Ох.. Спасибо, мой мальчик. Аниматроники в последнее время доставляют мне неудобства.» Видимо, у аниматроников есть какая-то способность пускать чужую кровь, при этом не оставляя за собой шрамов. Вот тогда-то у Майкла и треснуло осознание в голове. Все зверские преступления, которые он видел на черно-белых фотографиях и заголовках газет, были делом рук его собственного отца, на которого он когда-то ровнялся. Уильям прервал поток мыслей сына, укладывая свою ладонь на его плече. Он вырос достаточно быстро, поэтому к макушке его головы уже давно не притрагивались. «Давай сегодня вечером поужинаем вместе?» «Вместе?» Это значит, что сегодняшний вечер он посвятит не насилию, а собственному сыну? Если это действительно так, и Майкл может остановить преступление хотя бы на сутки, то такой шанс точно упускать нельзя. Всё должно быть вылизано до блеска. Уильям очень ценит порядок и вкусную еду, поэтому Майклу следует достаточно постараться, чтобы не вывести монстра из себя. Он доставал все возможные средства для уборки, поспрашивал насчет рецептов у пожилой соседки, и та, умилённая рвением подростка обрадовать своего родителя, решилась помочь на их кухне. Афтон-младший успел всё к шести часам, при этом не забыв поблагодарить весёлую женщину за помощь. На столе уже красовалась целая жаренная курица и запечённый картофель. Достаточно привычный, но безумно вкусный ужин точно должен подействовать на Уильяма должным образом. Тишина на кухне прерывалась лишь звоном приборов. Майкл украдкой поглядывал на Уильяма, делая вид, что он тоже пробует курицу, хоть кусок в горло совсем не лез. Вилка в его руке разламывает белое мясо точно также, как Уильям разрезает конечности своим маленьким жертвам, и от этого становится только отвратнее. Знание о том, что перед ним находится серийный убийца, которого ты не можешь остановить, буквально разъедало стенки желудка и давило на лёгкие тяжелым камнем, но держаться надо так, как будто ты ничего не знаешь. Если ему не тяжело расправляться с чужими детьми, так в чём будет тягость грязно притронуться и к собственному сыну? Майкла точно никто не будет искать, потому что Уильям придумает гениальное оправдание, что его забрала мать. Клару не любят в Харрикейнзе, поэтому никто не станет выяснять, где на самом деле их сын. А Майкл, скорее всего, будет лежать мёртвым телом где-нибудь в канаве. – Как дела в школе, мальчик мой? Вилка случайно падает и ударяется об тарелку от такого неожиданного вопроса. Отец поднимает взгляд, а Майкл быстро хватает прибор, стараясь держать каменное выражение лица. – Всё в порядке. Учусь на отлично. Меня хвалят. Одобрительная улыбка. Можно продолжать монолог. – Я хочу поступить в престижный университет, поэтому думаю устроиться на подработку в ночную смену. – Брось, Майкл. У меня нет проблем с деньгами, мы же не бедствуем. Я вполне в состоянии оплатить твоё обучение. Собираешься поступить в ближайший к нашему городу университет? Он собирался уехать в другой штат, но об этом точно не стоит говорить Отцу, иначе его убьют гораздо быстрее назначенного времени. Просто запрут в комнате как зверушку. – Да, думаю, что так и сделаю. Но мне неловко, что ты будешь тратиться на меня. Я могу позаботиться о себе сам. – Я уже давно заметил, что ты у меня взрослый парень, но поддержку принимать нужно. Тем более, в будущем, я хочу видеть тебя на своём месте в Афтон Роботикс. – Я делаю всё что нужно, чтобы не разочаровать тебя, Отец. – Похвально, мальчик мой. Я ценю это. Как коршун Уильям наблюдал за Майклом всю его сознательную жизнь. Вместо мамы именно он всегда подвозил и забирал своего сына со школы; всегда следил где и с кем он гуляет, всегда знал, кто его друзья. Собственничество распространяется не только на какие-то предметы, но ещё и на человека, которого ты зачал сам. Майкла вполне можно было бы сравнить с той самой драгоценной вещью Уильяма, осталось лишь повесить полочку и посадить его туда как украшение. – Я видел твои наброски для моих аниматроников. Хочу сказать, что это гениально, Майкл. Ты такой же, как и я, если не ещё лучше. Конечно, Уильям роется в вещах Майкла. У него действительно был альбом с чертежами, в которых нередко можно было встретить модернизированные версии главной четвёрки пиццерии, ведь парня это привлекало. Его затягивало в процесс создания и улучшения, но он не мог придумать что-то свое, предпочитая оставаться в тени отца, потому что того это могло разозлить. Майкл боялся, что Уильям заревнует свою идею к собственному сыну, поэтому никогда не делился с ним предложениями. – Правда? Мне кажется, это глупое занятие не сравнится с тем, что делаешь ты. Уильяму нужно потакать, нужно хвалить его, чтобы тот оставался довольным. Нужно принижать себя на его фоне. Нужно, нужно, нужно. – Майкл, ты мой сын. Ты не противоположность мне, ты – моя копия. Я рад, что у меня родился ты, а не другой глупый мальчик. Именно поэтому я говорю тебе, что твои идеи мне нравятся. Нож чуть было не выскользнул из другой руки. Уильям никогда прежде не говорил, что рад появлению Майкла в своей жизни, но не стоит зацикливать на этом внимание, потому что этот человек всё ещё может изнасиловать тебя. – Давай, не стесняйся. Поделись со мной своим мнением. – Я был бы рад показать тебе ещё пару чертежей. В тот вечер Майкл был начеку постоянно. Дрожал от каждого одобрительного кивка или похлапывания по плечу, но всё же, постепенно его начало затягивать. Они сидели на полу, Майкл начинал заикаться во время рассказа, но вовремя осекал себя, давая Отцу возможность сказать самому. – Я настаиваю на том, чтобы ты завтра отправился в пиццерию вместе со мной. – В последний выходной? – А разве ты там не отдохнёшь? – Нет. Конечно отдохну. По спине пробежали мурашки от собственного вопроса. Он слишком расслабился и позволил себе такой грубый вопрос, но Уильям, кажется, был доволен ответом. – Теперь время спать, дорогой. Тебе нужно выспаться перед первой работой. Майкл согнул колени и уставился в пол, совершенно не желая отправляться в постель, потому что Уильям первый, кто похвалил его за идеи. Он ожидал услышать похвалу от учителей или Джереми, но никогда бы не подумал, что Отец у него будет первым. Может быть даже во всех аспектах. Афтон-младший складывал бумагу в альбом, нутром чувствуя, как Уильям разглядывал его сверху вниз, и, видимо, расстегивал кожаный ремень наручных часов. – Майкл.. Он моментально поднял голову, выпучив голубые глаза. Как в старом замедленном кино, Уильям опускался перед ним на одно колено, чтобы их лица были примерно на одном уровне. Майкл подумал - «Это началось», и его руки сомкнулись в кулаки. Бежать было некуда – этот момент настал бы рано или поздно, ведь сложно сдержаться, когда с тобой в одном доме живёт ещё одна жертва, чуть старше чем остальные, зато, наверное, самая желанная, потому что соткана из твоей плоти и крови. Должно быть, Уильям был настоящим нарциссом, раз назвал сына собственной копией и решил воспользоваться им таким образом. Майкл бы согласился стать домработницей, кухаркой, подставкой для ног, лишь бы ему не делал больно собственный папа. Он смотрит блестящими глазами в глаза Уильяма, пока расстояние между ними сокращается все больше и больше. — Ты действительно настолько идеален, Майкл, или просто ведешь себя так ради меня? Уильям останавливается в паре сантиметров от Майкла. У него все ладони вспотели и спина затекла от такого неподвижного положения, но надо стараться делать вид, что все в порядке. Даже если опасность уже близко, не стоит играть с огнем, нужно вести себя прилежно, чтобы не нарваться на ярость человека, который может разорвать тебя в щепки. — Я не идеален. Майкл не был хлюпиком. Его тело сформировалось достаточно хорошо, чтобы начать сопротивление человеку крупнее него, и, если постараться, можно было бы одержать победу. Но Афтона дрессировали как собаку, которая должна была запомнить, что на хозяина бросаться нельзя. Ты можешь покусать кого угодно, можешь разгрызть себе хвост, но если ты притронешься к кормящей руке – ты труп. — Было бы славно, будь ты идеальным только для меня. Шершавые губы сворачиваются в небольшую трубочку и прикасаются к уголку губ Майкла, пока тот сидит ровно. Поцелуй был недолгим, чуть слюнявым, но не казалось, будто бы это обычный родительский жест. Майкл почувствовал приятное жжение на оставленном месте, и его язык сам потянулся к уголку, чтобы расчувствовать вкус отцовской слюны. — Подъем в семь часов утра. Не проспи. Уильям оставил за собой такую же звенящую тишину как и Клара, но лишь на эту ночь. Майкл сидел также оцепенело, но грудь закипела адским пламенем непонимания и удовольствия. Отец должен был ударить его, заломать руки, прижать щекой к полу, но вместо этого подарил поцелуй на ночь. Этот жест был странным, в какой-то степени омерзительным, но после него стало немного теплее на душе. Неужели Уильям просто оттягивал удовольствие? — Планета Афтон, вы на связи? Майкл, ты опять задумался! По телу пробежала небольшая дрожь от прохладного вечернего ветра. Майкл похлопал глазами, наконец-то обращая внимание на сидящего рядом друга. — Да слышу я тебя! — Ты в последнее время все чаще отключаешься от этого мира. Филосовствуешь в своей голове, а? — Да, может быть. Дома не удается побыть наедине с собой. Возможно, переезд в другой штат должен организоваться как можно скорее, потому что Майкл все больше и больше думает о том, чтобы остаться. Он не хочет бросать своего друга, хочет отправиться в новый этап своей жизни вместе с ним, но старый отпускать пока ещё не готов. Причина, по которой Майкл задумывается насчёт отмены переезда сейчас сидит дома и ждёт его. Если Уильям все же захочет поиграть в изнасилование, то Майкл обязательно изобразит бесполезное сопротивление.