Ничто – все

      — … и ты представляешь? Они намного больше любого динозавра, существовавшего когда-либо на Земле. Мы живем в одно время с такими гигантами!       Эндрю улыбнулся краешком губ, видя бурную жестикуляцию рук и восторг в лазурных глазах. Вечно сползающий шерстяной шарф открывал вид на пунцовые от мороза щеки и чуть обветренные губы. Миньярд цокнул языком и достал из кармана пальто позабытую Джостеном гигиеничку. Тот закатил глаза, но забрал протянутую вещь и кое-как в варежках смог открутить колпачок.       Нил уже четверть часа рассказывал о синих китах, пока они неторопливым шагом продвигались к дому с их ежедневной прогулки.       В воздухе в замысловатом танце порхали белоснежные снежинки. Лед тоненькой корочкой покрыл дорожки, отчего Эндрю часто хватался за болтающуюся руку Джостена. Изначально Нил непонимающе смотрел на мужа, на что тот отмахивался и говорил что-то о «падающих на льду рыжеволосых идиотах».       Но затем омега лукаво улыбнулся, увидев резкое скольжение явно не рыжеволосого идиота, и поспешно подцепил руку Эндрю, пока тот не утянул обоих на холодную землю.       Нил громко смеялся, когда слышал тихие ругательства, и резко останавливался, когда Эндрю чуть не садился на шпагат. Он не боялся упасть, ведь мог держать корпус правильно и вовремя наклоняться так, чтобы предотвратить падение. Эндрю же, наоборот, не доверял своему телу и был весьма зажат.       — Эй, Дрю, — позвал его омега и виновато улыбнулся, видя запыхавшееся лицо Миньярда, — ты должен расслабиться и поверить в себя.       — Я расслаблен, — пробурчал тот, вновь резко взмахивая руками, когда подошва проехалась на особо скользком участке. Нил вовремя успел схватить его за локоть и потянуть на себя. — Если ты упадешь из-за меня…       — Доверься мне, — прошептал рыжеволосый мужчина, поправляя шарф на чужой шее. — Никто не упадет. Я обещаю.       И Эндрю поверил.       — Наклонись корпусом слегка вперед, — попросил Нил, придерживая его за плечо. — Согни ноги в коленях и понемногу начинай скользить. Елочкой. Ты же знаешь, как кататься на коньках?       — Джостен, я вратарь, а не фигурист, — проворчал Миньярд, следуя чужим инструкциям. И почему никто не посыпал тротуар песком?       — О. Тогда я знаю куда мы отправимся на наше свидание после рождения Молы.       — Мы не ходим на свидания.       — На наше первое свидание, — зубастая улыбка исказила искалеченное лицо. — Мы столько лет вместе, а никогда не ходили на настоящее свидание. Истинно: позор!       Шел конец тридцать четвертой недели. Живот стал намного больше и своей тяжестью неприятно давил на поясницу. Иногда Нил шутил, что сломается под весом их Молы, если она не перестанет добивать его позвоночник своими крепкими ножками. Но Эндрю видел, что тому с каждым днем становится все тяжелее. Он часто слышал ночью приглушенные стоны и не раз был свидетелем тому, как омега просыпался от непрекращающихся пинков дочери. После того как их команда вышла в финал, Эндрю ушел в небольшой отпуск до того, как начнется весенний чемпионат. Теперь не нужно включать шум рокочущего океана, ведь рядом есть тот, кто способен успокоить их обоих.       Сейчас Нил чувствовал себя намного бодрее. Двигался живее и так легко стоял на льду, шустро переставлял ноги и изредка подпрыгивал на неровных сколах дороги. Он много улыбался и шутил, делился новыми фактами о подводном мире, вычитанными из пыльной литературы.       Но Эндрю знал, что совсем скоро тот вновь устанет. Отекшие ноги будут протестовать против дальнейшей дороги, поясница неприятно заноет, а всю ситуацию еще больше скрасит переполненный мочевой пузырь. Но Нил никогда не жаловался.       — Это небольшая плата за то, чтобы потом встретиться с нашей Молой, — мягко улыбался он, видя недоверие в ореховых глазах.       Вот и сейчас омега резко остановился и схватился за живот, скрытый под широким пальто. Лицо исказилось в болезненной гримасе, с губ сорвалось тихое шипение. Нил негромко хохотнул, видя обеспокоенность во взгляде мужа, и покачал головой.       — Все хорошо. Просто снова пинается.       Миньярд хмыкнул и отыскал глазами припорошенный снегом участок под огромным голым деревом, после чего потянул партнера за руку. Нил прислонился боком к замерзшей коре, пока Эндрю опустился на колени и замер на уровне живота. Одной рукой он накрыл рыжую варежку, обхватывающую округлость, а вторую положил ближе к ребрам.       — Мола, разве можно быть такой непослушной?       Нил хихикнул, когда пинки резко прекратились.       — Ты ее избаловал. Она теперь постоянно так делает, пока ты не обратишь внимание.       Эндрю отвел взгляд от живота и посмотрел на мужчину.       — И кто мне говорит об этом?       — Эй, я и не отрицаю.       Альфа покачал головой. Мягкими движениями провел ладонью по кашемировому материалу. Не отрывая взгляда от раскрасневшегося сверху лица, он медленно приблизился и невесомо коснулся губами низа живота.       Джостен не был уверен, что загоревшиеся щеки были вызваны резким понижением температуры.       Съехавшая на затылок шапка обнажила покрасневшие уши. Миньярд, уже успевший подняться, нахмурился и двумя руками натянул ее ниже на лоб, закрыв голубые глаза. Нил тихо засмеялся и стал вырываться из удерживающей хватки.       Приподняв шапку с глаз, он замер, когда рядом с его лицом оказалось чужое. Приоткрытый рот выпускал белые клубочки пара в морозный воздух.       — Думаю, нам пора домой, — сглотнул омега, не отрывая взгляда от припухлых губ. — Я уже слегка замерз.       Эндрю ничего не ответил, но кивнул. Словно нехотя, он отвел взгляд и собрался двинуться, как его локоть перехватили.       — Что?       Горячее прикосновение мягкого рта к щеке вызвало бурю из мельтешащих бабочек внизу живота.       — Теперь можем идти, — Нил, скрытый с его поля зрения, вновь зацепился губами за обветренную кожу, а после прикусил выглядывающую из-под копны светлых волос мочку уха. — И желательно быстро.       Миньярд внутренне хмыкнул, услышав озорство в хриплом баритоне.       Они дошли быстро. Нил чуть не тянул мужа, который еле успевал переставлять заплетавшиеся на льду ноги. Вскоре омега сжалился, увидев расширенные от сдерживаемого раздражения ноздри и прищуренные ореховые глаза, метающие молнии. Он рассмеялся, когда услышал громкий вздох, явно от облегчения, стоило им обоим перейти на хрустящую тропинку белоснежного снега.       Уже в доме Эндрю помог снять разношенные им же (для комфорта опухших стоп) ботинки, а после быстро умчался в кухню ставить чайник. Нил сбросил тяжелое пальто и медленно потянулся. Поясница начинала слабо ныть, как и гудящие ноги. Медленно подкрадывающаяся усталость сковывала неповоротливые конечности, приказывала провалиться в сиюминутный сон. Джостен заставил себя бороться, но спустя минуту обнаружил себя прислонившимся к ближайшей стене.       — Нил? — послышался из кухни голос Эндрю, принудивший разлепить неожиданно опустившиеся веки. — Эй, не думай спать здесь.       Нил лениво улыбнулся и протянул руки к поспешно приближающемуся мужу.       — Тогда я усну в твоих объятиях, — произнес он, зарываясь носом в шею и слабо морщась от холода кожи.       — И тут ты не угадал. Нужно подняться наверх.       Омега промычал что-то нечленораздельное, из-за чего Миньярд тихо фыркнул. Спустя секунду голубые глаза резко распахнулись, когда непослушные ноги оторвались от пола и повисли в воздухе. Пальцы крепче впились в сильную шею, пока чужая рука подхватила Нила под колени. Другая ладонь сжала его талию. Ему удалось сдержать писк, когда Эндрю резко обернулся и направился к лестнице, а после не смог задушить смех, вырвавшийся из груди.       — Ты даже на нашей свадьбе такого не делал, — подметил рыжеволосый, разглядывая непроницаемое лицо Миньярда.       — Вижу, ты уже проснулся. Способен дойти дальше?       — О, нет-нет, ты можешь продолжать, — лукавая улыбка исказила шрамированое лицо, пока другое издавало наигранное пыхтение. — Мой муж такой сильный. Мне так с ним повезло.       Улыбка стала шире, когда румянец окрасил некоторые участки ушей, не скрытых за отросшими блондинистыми волосами.       — Хватит болтать, Джостен.       Блаженный стон сорвался с приоткрытых губ, когда голова коснулась подушки, а тело утонуло в мягком синтепоне одеяла.       — Воистину повезло, — с трепетным благоговением прошептал Нил, глядя одним глазом на поджатые губы и крошечную морщинку между светлыми бровями.       Ему удалось подняться на едва держащихся руках, а после горячие губы коснулись нахмуренной кожи. Отстранившись, омега ухмыльнулся, глядя на пунцовую шею, и вовсе рассмеялся, увидев, как его истинный поспешно сбегает из комнаты.       Он вновь упал в подушки и закрыл глаза.       Из легкой дремы его вырвали ощутимые, но безболезненные хлопки по щекам. Веки медленно разлепились, и сонные глаза спустя несколько секунд смогли сфокусироваться на ворчливом лице.       — Нужно выпить чай, — приказным тоном сообщил Эндрю и осторожно потянул мужчину за плечи. — Не хватало, чтобы ты заболел.       — Хорошо, бабуля, — широко зевнул омега, одной рукой потирая глаза.       Миньярд прищелкнул языком и подождал, пока Нил устроится, а затем протянул кружку с рельефным узором ракушек. Рыжеволосый потянул носом, вдыхая цитрусовый аромат, и издал мычащий звук.       — Все, как я люблю, — произнес он, потягивая маленькими глотками горячий чай.       Эндрю ничего не ответил, лишь присел рядом и переложил подтянутые ноги себе на колени. Пусть Нил последние несколько недель и не занимался должными физическими упражнениями, альфа мог позавидовать его стройным бедрам, сохранившим свою мускулистость.       Миньярд стянул шерстяные носки с вялых ног, а после закатал ткань утепленных леггинсов до колен. Джостен чуть не поперхнулся, когда сделал особо резкий вдох при виде рук, обхвативших его стопы.       — Я бы предложил тебе горячую ванную, но что-то мне подсказывает, что ты снова уснешь. Воды набрать не успею, — проговорил мужчина, начав растирать шероховатые пятки.       — М, да мне и тут неплохо, — пожал плечами рыжеволосый, принявшись наблюдать за осторожными плавными движениями.       Между ними воцарилось молчание. Эндрю, не обращавший внимание на сверлящий затылок взгляд, медленно продвигался ладонями вверх, чередуя круговые движения с поглаживанием и легким скольжением. Ловкие пальцы надавливали на особо напряженные точки и мягко потирали их, после чего оставляли расслабленные мышцы в покое и двигались дальше. Нил, словно зачарованный, смотрел, как огрубевшие руки невероятно нежно обходятся с редкими шрамами, встречаемыми на голени. Теплые касания и размеренные движения посылали волну будоражащих мурашек вдоль позвоночника. Позабытое с прогулки желание вспыхнуло яркой искрой и приятным жаром стянуло низ живота.       Нил отпил немного чая в попытке смочить внезапно пересохшее горло.       А Эндрю продолжал своими выверенными движениями распалять слегка нагревшуюся кожу, еще не заметив постепенно накатывающее напряжение партнера. Омега ощутил, как потеплели его щеки, когда кровь прилила не только к окончательно проснувшемуся лицу.       Тем временем руки добрались до колен и принялись растирать суставы. Нил старался дышать глубже и медленнее. Не то, чтобы он или Эндрю возражали против близости, которой не было долгое время. Точнее, были попытки, завершившиеся провалами со стороны Джостена.       Так уж выходило, что во время сеанса разгоряченных поцелуев и трепетных прикосновений он всегда засыпал. В одно мгновение над ним нависшее лицо со сверкающими ореховыми глазами, а в другое — затемненный потолок и едва заметное свечение одинокой луны.       Жгучий стыд и смущение заглушались гневными воплями в подушку.       Каждая попытка извинения была уничтожена в зародыше раздраженным взглядом Эндрю.       Нил осознавал причину собственной сонливости, но не мог избавиться от угрызения совести из-за невозможности осуществления того, чем они занимались раньше. Поэтому старался избегать, чтобы вновь не вызвать взаимное разочарование.       Пусть в глубине души и понимал, что Миньярд ударил бы его за подобные мысли.       Эндрю обернулся и сощурился.       — Твои мысли слишком громкие. Прекрати, — протянул он, оглядев раскрасневшиеся щеки партнера. — Тебе плохо?       — Нет! — вырвалось настолько поспешное, из-за чего светлые брови резко выгнулись. — Не совсем…       — Так что в итоге?       Нил промолчал и непроизвольно опустил взгляд вниз. Эндрю проследил за ним, а спустя секунду уголки его губ изогнулись в кривоватой усмешке.       — Так вот в чем дело, — он вновь посмотрел на румянец, еще больше окрасивший смущенное лицо. — И ты не думал разобраться с этим?       — Нет. Если я снова засну…       — Ты хочешь спать?       — Нет, но…       Обнаженные до колена ноги были аккуратно опущены на одеяло, когда Эндрю практически вплотную придвинулся к приоткрытому рту.       — Нил, да или нет?       Мужчина тяжело вздохнул, взвесил все за и против, а после произнес уверенное «да».              Пылкие губы накрыли податливый рот и слегка надавили, вынудив рыжеволосую голову опуститься на подушки. Нил не помнил, когда у него забрали кружку, но шелковистость светлых волос показалась ему более согревающей, чем тепло лимонного чая.              Он чувствовал дрожь часто сталкивающих зубов и быстрое, жадное скольжение языков.       Сердце трепыхалось в груди, словно забившаяся в клетке птица. Дыхание рваными толчками вырывалось из приоткрытого рта и моментально поглощалось чужими губами, делящимися собственными вздохами.       Эндрю немного отстранился и заглянул в полностью одурманенные голубые глаза. Глупая улыбка исказила лицо Джостена, когда он увидел нескрываемую нежность в родном взгляде.       — Еще не спишь? — едва слышимый шепот прорвался сквозь гул колотящихся сердец.       — Тебе бы лучше поторопиться, Миньярд, — также тихо пробурчал омега, протянув ладонь к белоснежной коже. — Иначе так и случится.       Эндрю не поддался на уловку. Потемневшие глаза переливались бликами янтарных камешков, возникающих в свете прикроватной лампы. Его взгляд не дрогнул под чужим, когда голова медленно опустилась к раскрасневшемуся лицу. Губы коснулись уголка рта, щеки. Медленно язык провел дорожку к тонкой коже под глазом, отчего веки опустились и тени длинных ресниц заплясали по выцветшим шрамам. Зубы мягко прикусили мочку и пососали, тем самым вызвав тихий вздох дрожащего тела.       Также неторопливо поцелуи стали спускаться ниже. Воздушные, как перышко, прикосновения вызывали переполняющий нутро трепет и восторг от нескончаемых эмоций.       — Эндрю, — гортанные звуки вырывались из сжимающего горла, когда задевали особо чувствительные точки. — Черт, Эндрю…       Нил вздрогнул, когда рука внезапно коснулась груди. Мужчина отстранился, почувствовав напряжение партнера, но поспешно был притянут обратно в нуждающиеся объятия.       — Не останавливайся, — попросил омега, касаясь ртом подбородка. — Это было просто неожиданно, ты можешь продолжать.       Его вновь втянули в опьяняющий поцелуй. Нил чувствовал, как сгорает, распадается на миллиарды частиц, вспыхнувших неистовым пламенем, чьи жадные языки обгладывали бушующее сердце. Пепел, возникший на кострище, не развевался по ветру, а взметался вверх мощными взмахами крыльев родившейся из чернеющей золы птицы-феникса.       Подобная буря свирепствовала в его душе. Как бы ни были разрушительны поглощающие чувства, они всегда превращались в нечто по истине прекрасное.       Пальцы захватили блондинистые пряди и притянули ближе приоткрытый рот к ненасытным губам, жаждущим украсть все, что будет им позволено.       На краю одурманенного сознания Нил ощутил прикосновение горячих ладоней, проникших под растянутый свитер. Нетерпеливые пальцы оглаживали каждую выпуклость и царапину, оставленных большинством свирепых рук. Исходящая от них нежность согревало каждую частичку истерзанного полотна.       Нил чувствовал, как жаркие губы сцеловывали миллиметры открытой кожи. Зубы прикусывали бешено пульсирующую артерию на шее и мягко зализывали следы. Слои ненужной ткани стремительно сползали с дрожащего тела.       «Каков парадокс, — шептали уцелевшие крупицы разума, — для тех, кто не знает Эндрю».       Грубые руки дарили лишь нежность и безопасность.       Нил вздрогнул, когда чужой язык оставил влажный след на затвердевших сосках. Спина нетерпеливо выгнулась, потребовав большей ласки и жаждущего тепла. Сквозь полуприкрытые веки виднелись золотистые искры, сыплющиеся с ореховых радужек. Сладостная дрожь продвигалась по разгоряченному телу вместе с дразнящими поцелуями. Осторожные руки зарылись в светлые волосы и несильно сжимали пряди, изредка натягивали их. Ароматы душистой корицы и приторность сладкого меда плотным коконом укрывали их одурманенные головы.       Особо долгие поцелуи были оставлены на рубцах круглого живота. Мягкие поглаживания пальцев и скольжение языка запускали импульсы возбуждения по раскаленным нервам.       Пальцы на ногах поджались, когда спустившаяся ладонь совершила пару пробных движений. Секунда и помутневшие глаза смотрели в солнечные янтари, которые медленно опускались к заалевшей коже.       Поцелуй. И еще один, смазанный от резкости совершаемого действия. Каждый вздох и сдавленный стон поглощались настойчивыми губами. Прилипшие рыжие пряди убирались свободными пальцами.       — Эндрю, — едва слышимое сорвалось с пересохших губ.       Хитрая улыбка зажигала каждый провод оголенных нервов. Еще одно соприкосновение жадных уст, а затем стремительная дорожка, проложенная вниз, резко оборвалась.       Хрупкую тишину окончательно разрушил громкий стон, когда чужой рот стал обволакивать своим жаром нескрываемое возбуждение. Нил не видел, но мог воображать, как слезятся чужие глаза, когда блондинистая голова опускалась ниже. Ему хотелось почувствовать пальцами, как напрягается и расширяется чужое горло от глубины совершаемых действий. Хотелось увидеть, как родные руки ласкают внутреннюю сторону чувствительных бедер. Но ему оставались лишь картинки, мелькающие за плотно закрытыми веками, и низкие звуки, вырывающиеся из нуждающегося рта.       Едва заметные капельки крови выступали на прикушенной губе, когда его теплые щеки алели под томным взглядом, изредка встречающимся с синей голубизной напротив. Каждое сглатывание давалось тяжелее. Скатывающийся с виска пот убирали подрагивающие пальцы.       Дыхание участилось, как и сердцебиение во вздымающейся груди. Отсчет пошел на секунды, когда чужая рука исчезла из поля зрения. Еще один приглушенный стон разбавил гул царивших звуков.       Тихий зов имени привлек внимание другого. Затем Эндрю отстранился и взялся за протянутую руку. Вновь легкий поцелуй, оставленный на подбородке, а после шрамированая ладонь обхватила запястье.       — Можно?       Неторопливый кивок. Искусанные губы прикоснулись к белесым царапинам. Быстрое скольжение горячего рта по предплечью, едва ощутимое, внимательное ко всем реакциям замершего тела. Каждый отголосок боли, скрытый в старых шрамах, был заглушен трепетом от оставленного поцелуя.       — Нил…       Подняв взгляд, Нил задохнулся от бушующих эмоций в потемневших ореховых глазах.       Эндрю стремительно привлек его к себе. Их потные лбы соприкоснулись, пальцы рук переплелись в надежном замке. Язык легонько лизнул приоткрытые губы и тут же был захвачен другим ртом. Нил слабо поморщился от горечи собственного вкуса, но то быстро забылось, когда рука Эндрю за пару резких движений обездвижила и без того ватные конечности.       Ослепленный, Нил увлек в глубокий поцелуй припухлые губы и слегка прикусил, чтобы скрыть громкий вздох, разрывающий грудную клетку.       — Все, — обещание, произнесенное шепотом, способное потрясти весь мир.       — Все, — согласие и заверение, что так оно и будет.

***

      В потемневшем стекле, раскрашенном голубыми и бирюзовыми красками, он видел собственное отражение. Взлохмаченные волосы, кругловатое лицо, тонкий, слегка вздернутый нос. Множество слоев теплой одежды, не скрывающей выпирающий живот.       Нил смотрел и не мог поверить, что его жизнь такая. Сомнения в существующей реальности были частыми гостями в смятенном сознании. Вся жизнь после Балтимора казалась ярким и счастливым сном.       И даже если так оно и было, он не хотел просыпаться.       Отражение исчезло, когда на смену ему возник проплывающий черно-белый скат. Рыба медленно взмахивала темными плавниками и, описав небольшой круг, уплыла прочь. Множество разноцветных рыбешек, чья чешуя радужными бликами отсвечивала падающий свет, ошивалось рядом с морским дьяволом. Когда они подплывали ближе, скат резко взмахивал хвостом и отгонял их, но те вновь, как стая голодных псов, возвращались к своей жертве.       Нил усмехнулся и бросил мимолетный взгляд на Эндрю.       Тот скучающе смотрел на разворачивающую картину подводного мира. Голубоватое свечение окрашивало его кожу в нежные цвета лазури. Нил на секунду вообразил того русалом или мерфолком.       Он вновь посмотрел на стекло.       — Собирайся, — бросил Эндрю и поспешно скрылся за входными дверями. Тогда Нил недоуменно посмотрел ему вслед, но поднялся с кровати и открыл шкаф.       Предрождественское утро было настоящей катастрофой. Взрослые, обмотанные по уши в шарфы, бежали за не докупленными подарками. Дети громко смеялись и лепили снеговиков. Усыпанные снегом люди, поющие рождественские колядки, стояли под навесом украшенных пекарен.       Когда Нил после трехчасового молчания все-таки решился нарушить тишину и задать волнующий вопрос, Эндрю бросил что-то вроде:       — Свидание.       Изначально мужчина подумал, что ослышался. Но когда они приехали в океанариум, расположенный в соседнем городе, понял, что Эндрю не шутил.       Каждый год в канун Рождества они выбирались в разные места и создавали новые воспоминания, вместо тех, что повлекли за собой пребывания в Эверморе и Истхейвене. Эту идею когда-то подкинула Бетси, и Эндрю не преминул ею воспользоваться. Не важно: будь то просмотр рождественских фильмов, поездка на излюбленной Мазерати или путешествие в экзотические страны. Главное — результат в виде приятных впечатлений и незабываемых положительных эмоций.       Чаще всего инициатором их вылазок становился Эндрю. Он никогда не называл это свиданиями и всячески избегал всего, что могло бы сподвигнуть Нила на ту мысль.       Сейчас же Эндрю выглядел весьма нарядно: черная рубашка и в тон ей брюки, начищенные ботинки. Нил на секунду раскрыл рот, когда увидел лак на уложенных волосах.       Даже на церемонии бракосочетания Эндрю, как и Нил, был одет совершенно обыденно. Но и их свадебный день нельзя было посчитать каким-либо праздничным событием. Пару подписей и штамп, клятвы, данные накануне. Никаких колец и изысканных костюмов. Это устраивало обоих.       Но сейчас, глядя на Эндрю, Нил осознавал всю реальность происходящего. Настоящее первое свидание. Шутливое предложение, брошенное им пару недель назад, было воспринято всерьез. Нил не смог сдержать улыбки, широко растянувшей рот.       Он погладил слегка пинающийся живот и негромко произнес:       — Видишь, Мола, как старается папа? Он впервые привел меня на свидание, так еще и куда? Тебе бы тут понравилось.       Губы едва дрогнули, когда он заметил внимательный взгляд Эндрю.       — Идем, — бросил тот и стремительно удалился.       Рыжеволосый мужчина не смог сдержать тихого смешка, когда увидел покрасневшие уши, выглядывающие из-под светлых волос.       Океанариум, напоминающий снаружи ничем не примечательную картонную коробку, внутри оказался целым скопищем хрустальных комнат. В голубом сиянии воды мелькала сверкающая чешуя неторопливых рыб. Неспешно прогуливающаяся парочка громко восклицала, когда рядом с их лицами проплывала морская черепаха. Группы шумных подростков скапливались у аквариумов с яркими рыбами и делали совместные фотографии.       — Папа, смотри, Дори! — кричала маленькая девочка, указывая на синюю рыбу с ярко-желтым хвостовым плавником.       Нил и Эндрю также неторопливо осматривали каждый барьер и молча восхищались парящими существами. Могучие акулы внушали страх, когда клацанье зубов посылало легкую вибрацию по стеклу. Морские коньки кружили небольшими стайками у спутанных водорослей. Медузы, напоминающие воздушные облачка, отталкивались от воды и скрывались в темных местах при приближающихся людях. Морские звезды, совершенно равнодушные к происходящему вокруг, плотными скоплениями облепляли стекла.       Эндрю остановился у одного из аквариумов и выжидающе уставился на поспевающего за ним Джостена. Тот придерживал рукой слегка ноющую поясницу и поглаживал ее круговыми движениями. Чужая ладонь легла на его талию и заменила его кисть собственной.       — Смотри внимательно, — прошептал на ухо Эндрю, соприкоснувшись грудью со спиной омеги.       Нил пригляделся к темным водам аквариума. Мгновение спустя удалось выловить крупный силуэт у дальней стены. По мере приближения свет освещал белое туловище и рюшевый хвостовой плавник. Ненамеренно Нил подошел ближе и положил руку на прохладное стекло. Дисковидное тело, отливающее блестящим золотом, приблизилось вплотную к ладони и замерло. Черные глаза бессмысленно смотрели на замерших по ту сторону стеклянного барьера.       — Это же…       — Рыба-голова, — закончил Эндрю, разглядывая без чешуйчатую кожу. — А также рыба-луна или рыба-солнце.       — Мола, — улыбнулся Нил, проводя пальцами по очертаниям рыбьей головы. — Эндрю, ты…       — Нил Джостен? — чарующую атмосферу разрушил посторонний голос. Омега напрягся, когда догадался о нарушителе их приятного времяпрепровождения. Пусть и не совсем намеренно, но всю беременность ему удавалось их избегать. Однако, когда срок подходил к концу тридцать шестой недели, они объявились.       — Простите, я Чад Уилсон, репортер, — продолжал за спиной говорить человек, пока Нил и Эндрю совместными усилиями пытались удержать рассыпающийся островок спокойствия. — Позвольте задать вам пару вопросов.       — Простите, но нет, — твердо произнес Нил, продолжая смотреть на силуэт уплывающей рыбы. Едва заметное разочарование кольнуло его внутренности, когда он убрал руку. — Я не желаю говорить с вами.       — Но ваш внезапный уход так потряс весь мир экси. Стартовый нападающий Национальной Сборной почти со стопроцентной статистикой неожиданно делает заявление об ухудшении здоровья, а после уходит. Но я встречаю вас здесь в канун Рождества, — омега слышал стук подступающих шагов, — в полном здравии. Как бы вы могли прокомментировать это? Ваше состояние нормализовалось?       В одно мгновение Нил почувствовал, как тепло ладони исчезло с поясницы, и легкий ветерок охладил его затылок. Он чуть обернулся и наткнулся взглядом на блондинистую макушку.       — Он сказал нет, — рявкнул Эндрю, полностью закрыв партнера от цепкого взгляда журналиста.       Нил развернулся. Мужчина-бета был не примечательным: морщинистое лицо, маленькие черные глазки, зализанные назад волосы, костюм скромного покроя. Худощавые руки сжимали крошечный диктофон.       Совершенно незапоминающийся и блеклый в толпе.       Однако внимание привлекали бегающий взгляд и часто зажимающиеся зубами губы. Нил знал таких журналистов: не успешных, но жаждущих сделать абсолютно все, лишь бы раздобыть сенсацию и сделать собственную карьеру.       — Вам лучше уйти, пока мы не позвали охрану, — медленно отчеканил Нил, вкладывая всю сталь и холод в произнесенные слова.       — Всего лишь два вопроса, — продолжал настаивать журналист, немного приблизившись. — Ваши фанаты заслуживают знать, что с их кумиром, вернется ли он в спорт…       — Я больше повторять не буду, — выступил вперед омега, а после замер, когда осознал свою оплошность.       Черные глаза расширились, а губы растянулись в кривоватой усмешке, когда взгляд наткнулся на раздутый живот.       — Это будет сенсация, — благоговейно произнес бета и увернулся в последнюю секунду от резко взмахнувшей руки. Эндрю вновь попытался отобрать записывающий диктофон, когда его запястье сжали в осторожной хватке.       — Эндрю, — шепот нагнал напряженные плечи, — не надо.       Нил видел, как стремительно собирается толпа, и никак не мог позволить, чтобы не разобравшиеся люди обвинили в чем-то его мужа, а наглый репортер вышел сухим из воды.       — Мистер Уилсон, насколько я помню? — Нил медленно приближался к отступающему журналисту. — Вам же лучше удалить запись и оставить диктофон нам. Вы не получали разрешение, поэтому попрошу вежливо оставить нас в покое.       Он отпустил руку партнера и бросил на него быстрый взгляд через плечо. Нил видел желваки, играющие на сжатых челюстях, и медленно закипающую ярость в потемневших глазах. Однако он знал, что Эндрю не будет вмешиваться, пока Джостен того не позволит, поэтому смело развернулся к замершему у стены журналисту.       — Мистер Уилсон, мы не давали разрешение на запись, — холод голубых глаз обжег любопытствующие взгляды и понемногу стал разгонять нарастающую толпу. — И уж точно не позволим, чтобы она вышла за пределы нашей беседы.       Нил приблизился вплотную к побелевшему лицу.       — Я более чем уверен, что вы прекрасно осведомлены о нашем прошлом, — слова, прозвучавшие не громче шепота. — И вы сможете догадаться о последствиях в случае отказа. Чего бы я на вашем месте не делал, тщательно не обдумав.       — Вы мне угрожаете? — просипел мужчина, слегка оттянув ворот рубашки под внимательным взглядом лазурных глаз.       — Ох нет же. Это личная демонстрация предупреждения для некомпетентных журналишек, которые поступают так, как им вздумается. А вот что делать в итоге — решать только им.       Окончательно слабую решимость мужчины пошатнул хищный оскал, обнаживший ровный ряд зубов. Журналист тяжело сглотнул и не хотя протянул диктофон. Нил моментально выхватил его из подрагивающих рук и, не глядя, передал Эндрю.       — Надеюсь, больше не увидимся, — бросил напоследок он и, развернувшись, направился к мужу. Тот спрятал крошечное устройство во внутренний карман пальто, а после вопросительно взглянул на партнера. Нил качнул головой и слабо улыбнулся.       — Мы еще не были у каракатиц? — поинтересовался он, и Эндрю кивнул. Омега посмотрел себе под ноги и ненадолго задумался, отчего не успел вовремя среагировать.       Легкий толчок в спину и уставшие ноги подкосились под весом тяжелого тела. В одно мгновение он обнаружил себя лежащим на прохладной плитке. Не понимающий взгляд осмотрелся вокруг, пока не заметил спину Эндрю, который прижимал кричащего журналиста к стене. Перехваченная им рука была заломана до неприятного хруста костей.       Нил хотел окликнуть мужа, увидев поступающую толпу и услышав возгласы, зовущие охрану. Собирался подняться, как сильная боль пронзила живот острыми иглами. Невольно с губ сорвался тихий вздох, напоминающий всхлип. Нил не знал, почему руки тряслись, когда коснулись низа живота. Дыхание стало учащаться по мере возрастания боли.       Резкий окрик заставил вздрогнуть. Рядом показалось незнакомое лицо, искаженное внезапно помутневшим зрением.       — Вы меня слышите? — кричала женщина, беглым взглядом окидывая его побелевшие скулы. — Скорая вот-вот будет тут. Продолжайте дышать.       «Скорая?» — пронеслось в притупленном сознании. Голубые глаза вновь наткнулись на живот, когда руки еще крепче обхватили его. Нил не понимающе смотрел на незнакомку, после попытался отыскать Эндрю, который исчез за стеной окруживших людей. Огромное множество чужих запахов забивало чувствительный нос. Глаза стали слезиться от нарастающего давления внизу живота.       Только когда Нил заметил багровую лужу под собственным телом, он осознал, что происходит. Кровь.       Омега моментально подскочил на подрагивающие колени и тут же согнулся мостиком внутрь от ощутимого давления. Ослабевшая рука упиралась в пол, пока вторая обхватила живот. Боль становилась невыносимой, и ему не удалось сдержать сорвавшегося с губ вскрика.       — Эндрю, — панически прошептал он, подняв голову и оглянувшись на столпившихся незнакомцев. — Эндрю!       Нависшая над ним незнакомка попыталась коснуться его плеча, но Нил дернулся и поспешно отпрянул. Резкое движение отозвалось новой порцией колющих ощущений, отчего зубы на секунду крепко сжались.       — Эндрю, — шептал словно в бреду он, вновь пытаясь подняться. — Эндрю, где ты…       — Пожалуйста, не двигайтесь, — взмолилась незнакомка, вновь попытавшись коснуться омеги. Тот резко взмахнул рукой и отбил надоевшую ладонь.       — Не трогай, — прошипел Нил, продолжая оглядывать сквозь изредка расплывающееся зрение чужие лица. Ледяной пот заливал затуманенные глаза. Рваное дыхание и колотящееся, как у загнанного зверя, сердце разрывали грудную клетку своей интенсивностью.       — Прошу, вы же навредите себе, — попыталась женщина вновь, и снова ее рука была отвергнута.       Протяжный вой сорвался с часто открывающего рта, а лоб уткнулся в прохладу плитки в попытке прогнать нарастающий жар.       — Эндрю, — сиплое и жалобное, протянутое обезумевшим от боли. Нил перестал чувствовать руку, сжимающую живот. Костяшки пальцев побелели от прилагаемых усилий.       — Нил! Нил!       Три буквы пробились сквозь дурман рассеянного сознания, и мужчина смог поднять тяжелую голову. Глаза уловили стремительно приближающийся силуэт, который без раздумий упал на колени рядом с скрюченным туловищем. Тело являлось сплошным эпицентром боли, но Нилу было все равно, когда крепкие руки сжали в спасительных объятиях.       — Эндрю, — неверяще прохрипел Нил, невидящим взглядом уставившись в тонкие ореховые диски, едва выглядывающие из-за расширенных зрачков. Выпущенный запах кофе, призывающий к успокоению, был непривычно сладок, хоть удерживающие руки било ощутимой дрожью.       — Да, Нил, это я. Я здесь, — быстро отвечал тот, вытирая мокрый лоб. — Я рядом.       Сквозь развеявшуюся дымку омега подметил синяк, расплывающийся под глазом, и коснулся отяжелевшими пальцами нежной кожи.       — Охрана пришла не вовремя, — объяснение в ответ на непонимание в меркнувшей голубизне.       Нил вновь зашипел и уткнулся носом в часто вздымающуюся крепкую грудь.       — Мола…       — С ней все будет хорошо. С вами. Сейчас приедут врачи, слышишь, Нил? Нил?       — Больно…       Просипел тот, кусая зубами твердую ткань чужого пальто.       — Я знаю, Нил. Скоро все закончится, — приговаривал он, поцеловав рыжую макушку и пригладив ладонью дрожащую спину.       Он слушал, но не слышал. Слова отскакивали от толщи воды, в которую была погружена свинцовая голова. Закупоренные уши улавливали лишь обрывочные фразы, непонятные и сложные. На секунду он задумался о неизвестном языке, который продолжал что-то яростно нашептывать у его макушки.       — …ил!.. ся. Слыш… Не отключайся!       Нил не мог вспомнить, как лицо отстранили от надежного убежища теплого пальто. Легкие хлопки по щекам вынудили подняться усталым векам и сконцентрироваться на часто двигающих губах напротив.       — Джостен, смотри на меня. Давай, Нил, — он повиновался и встретился с чернилами, сокрывшими ореховые цвета. — Вот так. Продолжай смотреть, — рука накрыла тыльную сторону обожженной ладони. Инстинктивно пальцы высвободились и переплелись с чужими. — Слушай мой голос. Еще немного, Нил.       — Эндрю, — задыхающийся голос едва был слышен из-за гула взволнованной толпы.       — В случае чего… С-спаси ее. Не меня, — он тяжело сглотнул. — Ее.       — Нет, — категоричное и твердое, не требующее обсуждений. — Вы вернетесь. Оба.       — Эндрю…       — Ты просил остаться, — зло прошипел Миньярд, сжав руку в мертвой хватке. — Так оставайся, черт возьми. Иначе из-под земли достану, Джостен. Ты меня понял?       Особо мучительная судорога пронзила низ живота. Пальцы омертвели от силы, прикладываемой в попытке прогнать колющую боль.       — Нил?       Омега подавил всхлип в сжатых губах. Прислонился потным лбом к изгибу чужих ключиц и сжал свободной рукой пальто Эндрю.       — Я не хочу уходить, — наконец выдохнул он, когда боль ненадолго отступила.       — Тогда оставайся, — Нил прижался к ладони, зарывшейся в его волосы. — Да или нет, Нил?       — Да, Дрю. С тобой да, — судорожный вздох. — Я останусь.       — Дениз.       Нил внезапно отстранился.       — Ее имя Дениз, — выдохнул Эндрю, и омега увидел, сколько усилий было приложено, чтобы удержать маску спокойствия на лице. — Я подумал.       Побелевшее лицо исказила слабая улыбка.       — Дениз, — повторили пересохшие губы. Прозвучавшее слово приятно легло на кончик языка. — Я вернусь вместе с Дениз.