Утренняя звезда

5 сентября 1998 года. — Может, не стоит? — Уизли взяла Гермиону за руку. Ее голос был обеспокоенным. — Джинни, я должна. Сегодня мой день патрулирования, — девушка пыталась убедить подругу, но та лишь сильнее сжала руку. — Я слышала, что Слизерин сегодня гуляет. Кто знает, что с тобой может случиться в подземельях. — Ничего со мной не будет, — Грейнджер улыбнулась. — Кучка пьяных подростков не страшнее Пожирателей смерти. Гермиона понимала беспокойство подруги, но считала его глупым. То, что девушке пришлось пережить в прошлом учебном году, стирало границы опасности. И она не могла подвести Макгонагалл. Профессор лично попросила провести дежурство, возлагая на Грейнджер большую ответственность. Сегодня Гермионе придется патрулировать одной, так как староста мальчиков плохо себя чувствовал. — Может, мне пойти с тобой? — спросила Уизли. — Не стоит, ты ведь не староста. Займись чем-нибудь более веселым. На самом деле Грейнджер обожала патрулировать. Пустые коридоры любимого Хогвартса помогали погружаться в свои мысли. Девушка воспринимала это занятие как медитацию. Тем более она скучала по этим стенам. Поэтому ничто не могло ее остановить. Она начала свой путь с самого верхнего этажа. За все время патрулирования ей удалось поймать только прячущихся в темном углу второгодок с факультета Пуффендуй. Но Грейнджер, наученная своими же проделками с мальчиками по ночам в этом же возрасте, знала каждый уголок, в котором можно скрыться. Она бродила, держа в руках палочку, на конце которой горел яркий шар света. Тишина была приятной. Слышался только редкий храп, исходящий от картин. И даже это отдавалось теплом в ее сердце. Обойдя все этажи, Гермиона направилась в подземелья. В них всегда было промозгло, поэтому она посильнее укуталась в рукава своей мантии и схватила себя за плечи. Не просто так этот этаж принадлежал змеиному факультету. Он идеально соответствовал их зловещему образу. Грейнджер услышала еле доносящуюся до нее музыку. Звук шел со стороны спален. «Джинни была права», — пронеслось в голове. Но ничего опасного девушка не заметила. Никого в коридорах не было. Чем ближе Гермиона подходила к гостиной Слизерина, тем громче становилась музыка и веселые крики студентов. У Грейнджер это вызвало улыбку. Она не имела предвзятого отношения к слизеринцам. Девушка прекрасно понимала, что это за люди. Поэтому она старалась не думать о них плохо, а, скорее, не думать никак. В последний год многое изменилось. Конечно, на этом факультете было гораздо большее количество мерзавцев, чем на других. Но это не дает право ставить крест. Дойдя до конца коридора, девушка развернулась и пошла обратно в сторону лестниц. Ее патрулирование подходит к концу. Но вдруг до нее стал доноситься звук чужих сбивчивых шагов. Гермиона вгляделась в тьму подземелья и заметила мужской силуэт. Человек шел, пошатываясь и опираясь рукой о стену. — Находиться не в спальне после отбоя запрещено! — прокричала девушка уверенным голосом. Но ответа не последовало. — Эй! Ты меня слышишь? — она вновь обратилась к незнакомцу. Он подходил медленными шагами, еле переставляя ноги. Гермиона прищурилась, чтобы разглядеть получше. — Тебе плохо? — силуэт приближался, поэтому очертания становились все четче. Грейнджер рассмотрела светлые платиновые волосы. Она его узнала. — Малфой? Что с тобой? — Гермиона подбежала к парню и положила руку на его плечо. Она постаралась заглянуть к нему в лицо, но оно было опущено вниз. Неожиданно слизеринец схватил ее за шею и толкнул к стене. Затем он моментально сократил между ними расстояние и прижался к ней всем телом. Грейнджер почувствовала надвигающуюся панику. Она не поняла, что происходит. Он не отвечал ни на одно ее слово, и это настораживало. — Что ты делаешь? — ее палочка выпала из руки от резкого столкновения спины с каменной стеной. — Малфой, прекрати! Он смотрел на нее безжизненными пустыми глазами. Они были почти белого цвета. Малфой прижимался к ней. Грейнджер сделала попытку вырваться. — Отойди! — Гермиона пропищала умоляющим голосом. Слезы стали застилать ее глаза. Что он делает?! Он провел по ее шее своим носом, а затем жадно укусил, при этом его руки бесцеремонно забрались ей под мантию. Грейнджер начала извиваться во все стороны, бить его по спине, по плечам, пинать ногами, но он прижал ее настолько сильно, что она будто оказалась заперта в деревянный ящик, заколоченный со всех сторон гвоздями и с большим замком. Остается только одно. — Остановись, умоляю, остановись! Пожалуйста! — эхо от криков прошлось по всему коридору. Он не реагировал на ее мольбы, продолжая терзать тело холодными руками. Малфой с отвратительным рвущимся звуком сорвал с нее мантию и бросил на пол. Затем он грубым движением развернул ее к себе спиной и прижал лицом в холодную каменную стену. От шершавой поверхности на щеке защипало. Кажется, на коже остались мелкие царапины. Он впился зубами в правую сторону шеи девушки под волосами. В этом месте точно должен остаться шрам. Боль отразилась в висках. Грейнджер стиснула челюсти и застонала. Гермиона услышала звук лязганья пряжки ремня. Она уже догадалась, что он хочет сделать. — Пожалуйста, не надо, — она зарыдала, еле выдавливая слова через слезы, — Я… У меня еще не было. Но он будто ее не слышал. Она задыхалась. Грейнджер почувствовала, как он поднял длинную юбку и провел ледяными руками по оголенным бедрам. Она скрестила ноги, но он просунул между ними свое колено и больно сжал ягодицу. Гермиона невольно расслабилась. И он, воспользовавшись этим, раздвинул ее ноги шире. *** Она сидела на полу, смотря в одну точку. Болела каждая клеточка тела. Сердце колотилось. Сил не было даже встать. Малфой выкинул ее, как ненужный мусор. Слезы прекратились. Внутри ощущалась пустота. Так выглядит безысходность и беспомощность. Теперь она ощущала себя другой. Использованной. Малфой смешал ее с грязью. Растоптал гордость. Уничтожил. И просто ушел, как ни в чем не бывало. Она провела на холодном каменном полу, казалось, вечность, при этом не шевелясь. Девушка находилась в своих мыслях, плененная навязчивыми идеями. Мстить. Убить его. Убить себя. Мысли были пропитаны гневом и отчаянием. Но Гермиона не потеряла рассудок. Каждая ужасная идея была выброшена из головы. Однако один вопрос все еще звучал, не прекращаясь. Что делать дальше? Она собрала все свои силы и встала. Это еще не конец. «Жить!» — ответила она на свой же вопрос. Гермиона подняла с пола свои разодранные вещи и, пошатываясь, поплелась в башню старост. Зайдя в ванную комнату, Гермиона облокотилась о раковину и посмотрела на свое отражение. Взлохмаченные волосы, синяки на шее, след от укуса с правой стороны, красные опухшие глаза, кровоподтек на щеке. Внешний вид был ужасен. Девушка открыла кран с холодной водой, чтобы умыться. Поднеся ладони под струю ледяной воды, Гермиона обратила внимание на свои пальцы. Под ногтями скопилась запекшаяся кровь. Она поднесла руки поближе к лицу, чтобы рассмотреть. На внутренней стороне ладоней были глубокие раны в виде полумесяцев. Она так сильно сжимала кулаки, что остались следы. Но в тот момент она этого даже не заметила. Грейнджер судорожно начала отмывать руки. Ей хотелось как можно скорее избавиться от этих унизительных следов. Она полностью разделась и осмотрела свое тело. С внутренней стороны бедер была размазана запекшаяся кровь. На коленях красные пятна от падения. Она зашла в душ и принялась тщательно отмывать свое тело от позора. Гермиона терла кожу со звериной силой. Ей казалось, что она все еще в грязи и у нее не получается отмыться от этого. Но это все было только в ее голове. Девушка избавилась от всех ран и синяков с помощью простейшего лечащего заклинания. Хорошо, что прошло немного времени, иначе пришлось бы идти к мадам Помфри, так как заклинание бы не сработало. А Грейнджер совершенно не хотелось объяснять, откуда у нее следы на шее в форме мужских ладоней. Но ни одно заклинание не способно избавить от шрамов, поэтому на шее возле уха остался белесый отпечаток зубов. Но его можно скрыть за волосами. Никто даже и не заметит. Закончив, Гермиона занялась своей одеждой. У нее не было возможности приобрести себе новую мантию, поэтому придется чинить эту с помощью репаро и продолжать носить ее, обрекая себя на вечное напоминание о сегодняшнем дне. *** 7 сентября 1998 года. Гермиона шла на урок с опущенной головой. Ей было страшно смотреть в глаза проходящих мимо людей. Девушке хотелось спрятаться, испариться. Ее преследовало ощущение, будто каждый знает, что с ней произошло в субботу. А вдруг он всем рассказал? Но нет, Малфой точно не мог это сделать, ведь это унизительно. Он бы не стал марать свою репутацию о грязнокровку. Он точно никому не расскажет. Но параноидальный страх все равно лежал на ее плечах тяжелым грузом. И сейчас как назло был сдвоенный урок со слизерином. Она не знала, как себя вести. Там будет он… Единственный выходной Гермиона провалялась в кровати, не выходя даже поесть. К счастью, она забыла, что такое голод. Девушка боялась с ним столкнуться. Что ей делать, когда они встретятся? Как она поступит? Она лежала и думала. Бесконечно думала. Она не знала: либо расплачется и убежит, либо нападет с проклятиями. Грейнджер боялась своей реакции. А как он отреагирует на нее? Что от него ожидать? Если бы была ее воля, она бы осталась лежать в постели до конца своих дней, но ответственность перевешивала это желание. Поэтому она шла на первый урок как на казнь. Но все равно шла. Гермиона прибыла в аудиторию первая. Специально. Чтобы избежать лишнего внимания. Она села на свое место и открыла учебник, уткнувшись в него. Книга служила щитом от внешнего мира. Гермиона искала в ней защиту. Она смотрела на страницу, но не могла вникнуть ни в строчку, перечитывая снова и снова одну и ту же информацию. Грейнджер слышала, как приходят студенты. Но она боялась появления одного единственного ученика. Каждый раз, когда кто-то входил, девушка с замиранием сердца смотрела в сторону двери. Но это все время был не он. И каждый раз она с облегчением выдыхала и обращалась обратно к книге. Урок начался, но Малфоя так и не было. Этот факт как расслаблял, так и вызывал волнение. Почему его нет? Он не пропускал ни одного занятия. Девушка невольно связывала его отсутствие с ней самой, но потом отбрасывала эту идею, как что-то глупое, не схожее с реальностью. Причем тут я? Гермиона не удержалась и посмотрела в сторону его парты. Вдруг она упустила момент его прихода. Однако место пустовало. — Где мистер Малфой? — поинтересовалась профессор Синистра у учеников Слизерина. Гермиона выпрямилась. Она жаждала узнать ответ даже больше, чем преподаватель. — Он в больничном крыле, кажется, с отравлением, — Гойл заговорщически улыбался. Гермиону насторожила эта эмоция. Отравился? Девушка смотрела на Грегори. Он сидел самодовольный. И это было странно. Ведь они были друзьями. И, кажется, он рад, что его друг попал в лазарет. — Драко отравился? — к Гойлу шепотом обратилась Дафна. Грейнджер стала случайным свидетелем их разговора. — Можно и так сказать, — парень ухмыльнулся. — Что с ним случилось? — ее тон был обеспокоенным. — Перепил на тусовке в субботу и куда-то вышел. Мы нашли его утром, валяющимся без сознания на полу в коридоре, — в его голосе не было ни капли сочувствия. Гермиона задумалась. То, что он с ней сделал и как… Он не был похож на человека, способного потерять сознание от передозировки алкоголем. Малфой был слишком силен. Воспоминание в очередной раз кольнуло сердце. Но Грейнджер постаралась откинуть все эмоции и посмотреть на все с холодной головой. Было трудно, но ощущение, что творится что-то странное, заставило ее это сделать. Она неожиданно вспомнила одну немаловажную деталь, которая оставалась незамеченной все это время. Глаза. Его глаза были почти белыми. Причем исчезли даже черные зрачки. Будто их накрыла пелена. И он не реагировал на ее слова. Малфой был похож на зомби из маггловских фильмов. И эта заговорщическая улыбка Грегори. Он точно недоговаривает. Здесь что-то нечисто. После уроков Гермиона решила совершить опрометчивый поступок — отправиться в больничное крыло. Ей невыносимо хотелось его увидеть. Узнать, как он. В каком он состоянии. Может быть, ей удастся найти ответы. Она шла по коридору, а волнение пробирало до дрожи. Ладони потели. Но решимость разобраться с очередной загадкой была сильнее этих чувств. Она уже придумала правдоподобную легенду, что пришла за лекарством от головной боли. Гермиона подошла к больничному крылу. От Малфоя отделяла большая двустворчатая дверь. Девушка медленно подходила, сдерживая ураган эмоций. Она подошла к дверям и уже намеревалась их распахнуть, как услышала знакомый женский голос. Ее сердце пропустило удар. — Долго тебя тут продержат? Гермиона слегка приоткрыла дверь, создав узкую щель, а затем заглянула в помещение. Лишь бы ее никто не увидел… Малфой лежал на кровати. Его кожа была еще более бледной, чем обычно, а лицо осунувшимся, под глазами виднелись синяки. Он выглядел нездоровым. Рядом с ним на краю кровати сидела Пэнси. — Мадам Помфри говорит, что хочет оставить меня на неделю, — он недовольно выдохнул. — Но я не собираюсь оставаться тут так надолго. — Неужели ты сбежишь? — с волнением спросила Паркинсон. Гермиона ощутила неловкость. Будто застала что-то слишком интимное. Она не видела Пэнси такой доброй и спокойной никогда. Похоже, она становилась нормальной только рядом с ним. — Придется, — он откинулся на подушку и положил обе руки под голову. Он выглядел расслабленно. — Не делай глупостей, я же вижу, что тебе слишком плохо, чтобы покинуть больничное крыло. Паркинсон нервно крутила в руках край одеяла. — Со мной все нормально, — Малфой фыркнул. — Драко, мы знакомы всю жизнь, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, — она посмотрела на него задумчиво и выдержала небольшую паузу. — Это странно, что ты единственный отравился огневиски. Не находишь? — Может, я просто не привык пить настолько дешевый алкоголь? — его голос был безразличным, однако, несмотря на это, слышались нотки высокомерия. — Но это все равно странно… — протянула Паркинсон, явно неудовлетворенная его ответом, — Зачем ты вообще вышел из гостиной? Грейнджер напряглась, услышав вопрос. Ей самой безумно хотелось узнать ответ на него. — Кажется, мне стало душно. Я вышел проветриться. Но я вообще не помню, как отключился. Все будто в тумане. Она прислушивалась к его интонации. Не похоже, что он врет. Он звучал слишком правдоподобно. Но Гермиона не может быть в этом полностью уверена. — Я так рада, что с тобой все хорошо. Я заходила к тебе той ночью, но тебя не было. Надо было отправиться на поиски… А если бы что-нибудь случилось. После этих слов Паркинсон нежно обняла его за шею, а он в ответ положил ладони ей на талию. Гермионе становилось отвратительно от открывшейся картины. — Не драматизируй. Ничего ведь не случилось. Грейнджер не стала дослушивать этот разговор. Она решила отправиться в свою комнату. Ее охватила ярость. Ей было неприятно видеть его нежность. Он сломал ее как ненужную куклу и выбросил. При этом с Паркинсон он другой. Она поняла, что Малфой, вероятно, не помнит ничего. Он, скорее всего, был не в себе. Но, несмотря на это, обида засела глубоко. Почему с ней так обращаются? С самого первого курса он ее унижал. Гермионе приходилось доказывать свою значимость. Что она тоже чего-то стоит. Девушка старалась быть наравне со всеми. Прилежно училась, была ко всем добра. Выкладывалась больше любого другого студента. Рискнула всем ради сохранения мира, отправившись на поиски крестражей. Но с ней все равно обошлись как с мусором. А если Малфой в тот момент осознавал, что он делает? От этой мысли стало еще хуже. Фантомная боль ударила внизу живота. В его глазах она просто вещь, недостойная даже крупицы собственного мнения. Она просто ничтожество. Он украл ее невинность так, будто она ничего не значит. А сейчас и вовсе все забыл. Гермиона не могла определиться что лучше, чтобы он помнил или, наоборот, не знал, что он сотворил. *** 14 сентября 1998 года. — Рада снова видеть вас на уроке, мистер Малфой. Гермиону будто ударили по голове. Она оторвалась от конспекта и посмотрела перед собой. В аудиторию вошел Малфой. Он выглядел полностью здоровым. Она невольно задержала на нем взгляд. Прошла неделя, и после того случая в лазарете Грейнджер больше его не видела. Она погрузилась в учебу и в дела старостата. Девушка преследовала цель отвлечься, не дать себе ни единой свободной минуты. Ведь стоило расслабиться, как в голову лезли воспоминания. И сейчас она была совершенно не готова выходить из зоны комфорта. Но эта проклятая фамилия, сорвавшаяся с уст профессора Синистры, вернула девушку в реальность. Малфой ничего не ответил и пошел к своему месту. Грейнджер задержала дыхание. Ее плечи напряглись. Это первый раз с того самого момента, как они встретятся. Она ждала чего угодно. Презрительный взгляд. Осуждение. Брезгливость. Ненависть. Но не произошло ничего. Он даже не посмотрел в ее сторону, а просто прошел мимо. Будто ее и не существовало. Полнейшее безразличие. Гермиона находилась в замешательстве. Неужели это правда, он ничего не помнит? Или притворяется. Она повернулась в его сторону и подозрительно прищурилась. Малфой скучающе листал страницы учебника, а рядом сидящая Паркинсон терлась об его плечо. — Чего тебе, Грейнджер? — Паркинсон ядовито протянула ее фамилию. Гермиону вырвало из мыслей. Видимо, девушка задержала взгляд слишком надолго, и это не осталось незамеченным. Она испытала ненависть к ней, при этом не понимая природу этих эмоций. Паркинсон и раньше была неприятной, но не так, как сейчас. Гермиона ничего не ответила. Пэнси хочет вывести ее на конфликт, а Грейнджер выше этого. Она лишь показательно закатила глаза, будто слизеринка сказала полнейшую глупость, не достойную внимания, выпрямила спину и отвернулась со всей гордостью. У нее нет сил вступать в этот диалог. Нет сил на негативные эмоции. — Ты что, испугалась? — продолжила Паркинсон. Ее голос был азартным. И это вызывало отвращение. — Не разговаривай со мной. Вдруг твоя тупость заразна, — Гермиона вложила в свой голос максимум презрения, при этом даже не взглянув в ее сторону. Но внутри горел огонь. Как ее уже достали эти слизеринцы. С нее хватит, она отказывается быть жертвой. — Ты назвала меня глупой, грязнокровка? — Пэнси возмутилась. — И ты это только что подтвердила. Грейнджер обратилась к своему конспекту, будто он самая важная вещь на свете. — Забыла, где твое место? Так я могу тебе напомнить! — она сказала это громче, чем следовало. Гермиона услышала, как начинает отодвигаться ее стул. Паркинсон принялась вставать со своего места. Несколько однокурсников посмотрели в их сторону. — Пэнс, прекрати, — голос Малфоя был раздраженным. Что? Он ее останавливает? Это было странно, ведь раньше он всегда поддерживал свою девушку. Малфой никогда не упускал возможность задеть ее, и побольнее. Паркинсон воспринималась как пищащий над ухом комар, который скорее раздражал, но не устрашал. Но вот Малфой — это совсем другое. У него был особый талант к словесным дуэлям. Что-то явно изменилось. Но вот что… — Драко, но она… — Я сказал, хватит! — он не дал ей договорить, повысив голос. Гермиона в очередной раз посмотрела в их сторону. Любопытство одержало победу над здравым смыслом. Паркинсон обиженно надула губы, а на скулах Малфоя играли желваки. Он бросил в сторону Гермионы пустой взгляд. По спине гриффиндорки пробежали мурашки. То, как он посмотрел… Что значит эта эмоция? *** 30 октября 1998 года. Гермиона с Джинни направлялись на станцию, чтобы встретить Рона и Гарри с поезда. Они не видели их с лета и безумно скучали. Профессор Макгонагалл разрешила им приехать на все выходные. Мальчики не захотели возвращаться в Хогвартс, чтобы закончить обучение. У них и не было такой необходимости. Гарри взяли на работу в Аврорат сразу же, не раздумывая. А Рональд никогда не любил учиться. Тем более сейчас он получал пособия от Министерства, так как являлся героем войны. Поэтому, привыкший жить скромно, Рональд не ощущал потребность в работе. Но временами он все же помогал своему брату Джорджу в магазинчике. Как только поезд приехал, радостные парни выскочили из вагона и набросились на девушек с объятиями. — Мы так скучали по вам! — воскликнула Джинни обнимая по очереди сначала Рона, а затем Гарри. Но последние объятия закончились коротким, но чувственным поцелуем. Гермиона также обнялась с Роном, однако, когда парень потянулся к ней губами, Гермиона сделала вид, будто не заметила этот жест и отвернулась. Почему-то она почувствовала легкое отвращение и надвигающуюся панику. От этих объятий она не испытала ни толики положительного. А наоборот, тело пронзила дрожь. — Как вы доехали? — Грейнджер обратилась к парням. Они с Роном были в отношениях, и Гермиона вначале думала, что это любовь, Рональд — тот единственный, который ей нужен. Но все изменилось в этот злополучный сентябрь, когда Малфой украл ее девственность. Когда это произошло, Гермиона испытывала стыд перед Роном. Он должен был стать у нее первым. Но сейчас это уже неважно. Ценность потеряна навсегда. Что-то в ней изменилось. Она перестала испытывать влечение к Уизли. Девушка просто перестала о нем думать. При этом ее пугали все парни. Гермиона их боялась, обходила стороной. Общалась только с Джинни. С того момента она даже перестала патрулировать в одиночестве, хотя это когда-то было одно из самых любимых занятий. Теперь девушка боялась даже выключенного света. Она периодически засыпала в гостиной башни на неудобном узком диване, только потому, что там был камин. Возле него Гермиона ощущала себя защищеннее. Безусловно, она скучала по нему, но как по другу. Чувства прошли. Но Гермиона не собиралась списывать со счетов отношения. Она понимала, что то, с чем ей пришлось столкнуться, безусловно, оставило след на моральном здоровье, и именно это влияет на нее. Девушка хотела дать шанс Рону. Они не виделись с лета, поэтому, когда Грейнджер узнала, что мальчики собираются навестить ее с Джинни, она увидела в этом возможность все исправить. Может быть, если она снова увидится с парнем, чувства вновь вспыхнут. У нее не было причин его бояться так, как других. И она когда-нибудь сможет с ним поделиться о том, что с ней случилось. Но вот он рядом, счастливый. Держит Гермиону за руку. В их отношениях ничего не изменилось. Но изменилась она. Сердце не бьется быстрее, как это было раньше. Пульс ровный. А от его прикосновения ощущается нестерпимый страх. «Он только приехал, не все сразу», — успокаивала себя Грейнджер, пока они шли в Хогвартс. *** — Ты собралась? — Джинни обратилась к Гермионе. Грейнджер в это время смотрела на свое отражение в зеркале, сидя на стуле и поправляя прическу. Она теперь не могла сделать высокий хвост или небрежный пучок. Ведь на шее красовался шрам в форме укуса. Хотя раньше она обожала делать такие прически. Но все изменилось. Подобное девушка могла позволить только в своей комнате в полном одиночестве. — Да, — ответила недовольная Грейнджер, вставая с места. Сегодня вечером будет вечеринка в одной из неиспользуемых аудиторий. Ее организовали студенты Слизерина. И, конечно, никто не мог упустить такое важное событие. Каждый год слизеринцы устраивают лучшую тусовку на Хэллоуин. И этот год не исключение. Гермиона уже была наслышана о том, как все красиво украшено. В гостиной Гриффиндора девочки только это и обсуждают, не затыкаясь. Несмотря на то, что Хэллоуин только завтра, было принято решение сделать тайную вечеринку сегодня, так как ежегодно 31 октября в Хогвартсе проходит пир, поэтому в этот день нет возможности организовать ее. На Хэллоуин принято надевать костюм, но в этом году Гермионе совершенно не хотелось выделяться. Она собиралась одеться как обычно, в повседневную одежду. Но Джинни, конечно же, помешала. Подруга сама создала ей образ, при этом не принимая никакие возражения. И именно поэтому Гермиона стояла перед зеркалом и смотрела на себя в образе кошечки. И это было так глупо и нелепо. На Грейнджер была надета черная короткая юбка, обтягивающая водолазка с длинными рукавами, на руках перчатки с обрезанными пальцами и черные капроновые колготки. Джинни даже удалось найти пушистые ушки и длинный хвост. Гермиона стояла и смотрела на себя, не зная, как ей реагировать. Кажется, Уизли даже и не догадывается, что ее образ больше походил на униформу девушки древнейшей профессии, чем на костюм кошки. — Может, мне лучше одеться ведьмой? — протянула ошарашенная Гермиона. Джинни показательно закатила глаза. — Для этого не нужен костюм, ты и так ведьма, — Джинни приподняла бровь, смотря прямо на подругу. — Ты выглядишь хорошо, даже слишком. Рон точно оценит. Рон оценит… А хочется ли ей этого? Хочется ли ей, чтобы ее оценивал хоть кто-то? Точно нет. Гермиона не хотела, чтобы она выглядела доступно и раскрепощенно. — Я не смогу в этом пойти, Джинни. Это слишком. — Позволь себе расслабиться. Ты очень много думаешь, — Уизли сказала так, будто это что-то плохое. Но Грейнджер не могла не думать. Человеку дан мозг, чтобы им пользоваться. — Давай хотя бы юбку удлиним? — неуверенно протянула Гермиона. Джинни посмотрела на нее задумчиво. — Юбку можно. Уизли взмахнула палочкой, и через мгновение юбка стала чуть ниже колена. Гермиона взглянула на себя в зеркало и заулыбалась. Так намного лучше. Теперь ей нравилось ее отражение. Девушки направились в аудиторию, в которой должна была быть вечеринка. Эта картина выглядела странно. Гермиона в образе черной кошки, а Джинни нарядилась русалкой. Только ее зеленый костюм был более открытый. Уизли была одета в короткую юбку, обшитую перламутровыми пайетками, имитирующими чешую. Сверху был надет изумрудный топ с узкими лямками, а на нем тонкая прозрачная белая кофточка с вязкой в форме сетки. В волосы Джинни вплела серебряные нити. Зеленый цвет красиво контрастировал с огненно-рыжими волосами. Костюм девушки можно было использовать вместо зеркального шара, ведь при попадании на нее прямых лучей света отскакивает солнечные зайчики. В коридоре стояла полнейшая тишина, но как только девушки открыли дверь и вошли, их оглушила громкая музыка. Аудитория была расширена с помощью магии, поэтому в ней без проблем умещались ученики со всех факультетов. Все были распределены на группы. Гермиона и Джинни направились искать Гриффиндорцев. Пока они шли, Гермионе удалось рассмотреть почти каждого из присутствующих. Многие были в разных неповторяющихся костюмах. Кто-то выбрал образ феи с изящными крылышками или костюм огненного феникса. Одна девушка умудрилась соорудить костюм мандрагоры, надев на себя длинное платье землистого цвета, а сверху шляпу с длинными искусственными зелеными листьями. Но парни выглядели попроще. Кто-то додумался обойтись лишь формой для игры в квиддич. Девушки нашли Рона и Гарри, стоящих возле стола с закусками. Конечно, они там. Где еще им быть? Тем более Рону. Как только они подошли, парни вручили им по стакану. В них были намешаны алкогольные коктейли. Гермиона до этого почти никогда не пила. Ей было достаточно небольшого количества, чтобы опьянеть. Но к ее удивлению, идея выпить привлекала. Два месяца мучений в реальном мире подталкивали поддаться искушению уйти от реальности. А алкоголь был как нельзя кстати. — Ты очень красивая, — замялся Рональд. Его голос был неуверенный, а щеки краснели. Он редко делал ей комплименты, и Гермиона понимала, что он просто стесняется. Но его восхищение выдавали огоньки в глазах. Ему правда нравится ее образ. Девушка оглядела парня в ответ. Он был одет в черные брюки и белую рубашку, забрызганную красной краской, имитирующей кровь. Довольно простенько, но ему шло. — Ты тоже отлично выглядишь, — Гермиона улыбнулась. Рональд приобнял ее за талию, а Грейнджер вздрогнула всем телом. Но она старалась не снимать с себя улыбающуюся маску. Ей хотелось скинуть с себя его ладонь. Чужое прикосновение вызывало сковывающий ужас. В голове возник образ темного коридора, шершавой стены и чужих ледяных рук, прикасающихся к ней. Но это не ледяные руки, это теплые ладони того, кому она может доверять. Они направились в сторону диванов, находящихся посередине аудитории. Весь путь Гермиона шла напряженно, но не убирая руку парня. «Я привыкну, все будет хорошо», — убеждала она себя. Они сели, и Рон наконец убрал ладонь. Гермиона тут же выдохнула от облегчения. Она молилась Мерлину, чтобы Уизли не заметил ее состояние. Они сидели молча, Грейнджер медленно пила алкогольный коктейль и оглядывала зал, чтобы отвлечь свое внимание. Слизеринцы и правда постарались. Жуткие тыквы, расставленные по углам; темные занавески, обмотанные искусственной паутиной; тусклое освещение, делающее атмосферу мрачной и пугающей; на столах с напитками и закусками стояли канделябры со свечами; по полу расстилалась белая пелена из наколдованного тумана. В такой обстановке можно было бы снимать фильмы ужасов. — Как проходит учеба? — поинтересовался Рон. Он решил прервать молчание дежурным вопросом. Это почти то же самое, что спросить про погоду. — Вполне… неплохо, — сказала Гермиона, не смотря в его сторону. Ее взгляд был устремлен куда угодно, но не на него. — У тебя как дела? — Нормально, — протянул он. — Джордж разрабатывает новые формулы зелий для продажи. Я ему в этом помогаю. Сказав это, Рональд чуть ближе подсел к Гермионе. Девушка слегка отклонилась от него. — Это замечательно. Джорджу не помешает твоя поддержка, — сказала Грейнджер с дрожью в голосе. Смерть Фреда была потрясением и для нее. Рональд положил ладонь на оголенное колено Гермионы. Она задержала дыхание, но руку не убрала. Терпи! Гермиона выпила содержимое своего стакана до дна. Может, это ей поможет. Алкоголь был не крепким, поэтому она может себе это позволить. — Принесешь мне еще? — обратилась она к Рону и протянула стакан. Он удивленно посмотрел на девушку. — Ты же не пьешь, что вдруг нашло на тебя? — спросил он, недоумевая. Но при этом в его интонации не было осуждения, лишь любопытство и интерес. — Хочу расслабиться, — улыбнулась она ему. — Без проблем, я мигом, — сказал он и отправился в сторону стола. Гермиона выдохнула. Привыкать нужно по чуть-чуть, не сразу. Ей хотелось хоть минутку побыть со своими мыслями наедине. Переосмыслить все. Ничего страшного не случится! Рону можно доверять. Все будет хорошо. Он меня любит. Она повторяла про себя одни и те же фразы, надеясь, что это поможет. — Образ драной кошки. Любопытно… — над ухом прозвучал ехидный голос. Грейнджер напряглась. Перед ней в кресле села Паркинсон, кокетливо перекинув ногу на ногу и откинувшись на спинку. Она была одна. Ее лицо выражало самодовольство. Грейнджер оглядела костюм однокурсницы. На ней было надето узкое черное платье с глубоким декольте и корсетом. На ногах высокие ботфорты на шнуровке. На плечи накинута черная полупрозрачная длинная накидка. Темные короткие волосы слегка завиты, а на голове надет красивый ведьминский колпак. Ярким акцентом стала кроваво-красная помада на губах слизеринки. Она решила одеться в клишированный костюм ведьмы. Джинни высмеяла эту идею, когда ее предложила Гермиона. Правда, она бы не стала одеваться так вульгарно. — Оригинальный костюм, Паркинсон. Ведьмы — такая редкость в нашем мире, — съязвила Грейнджер. — В твоем мире точно редкость, Грейнджер, — Пэнси оскалилась. — В моем мире, если бы ты вышла на улицу именно в этом, то тебя бы посчитали точно не ведьмой. Хотя знаешь, — Грейнджер наклонилась вперед и посмотрела прямо в глаза Пэнси, — Наши миры не так уж и отличаются, тут тебя видят точно так же. Паркинсон, на удивление, никак не отреагировала, хотя обычно у нее была другая реакция. — Грейнджер, это называется красота и сексуальность. Лучше быть такой, чем одеваться, как монахиня. Ты даже на Хэллоуин умудрилась напялить тряпки чьей-то покойной бабушки, посчитав это костюмом. Ни один нормальный парень на тебя никогда не посмотрит. Тебе повезло, что хоть Уизли ты интересна, — Паркинсон звонко усмехнулась. Грейнджер сжала кулаки. — Мне его даже жалко. Ему, наверно, приходится трахать тебя с выключенным светом. Хотя нет, уверена, что и так на тебя не встанет. Гермиона злилась. Ее лицо краснело, а брови хмурились. Ей было безразлично многое из того, что сказала Пэнси, но слова о том, что ее не захочет даже Рон, больно ударили по больному. — Гермиона, держи, — перед лицом Грейнджер возник стакан. Она подняла голову и увидела растерянное лицо Уизли. — А вот и парень твой пришел, — Пэнси довольно улыбалась, расслабленно раскинувшись в кресле. — Что тут происходит? — спросил Рональд. — Мы тут общаемся на женские темы, — она хихикнула. — Скажи, Уизли, кого ты представляешь, когда трахаешь Гермиону? Рональд приоткрыл рот от удивления, его щеки покраснели. Гермиона вспыхнула, как спичка. Ярость оглушила. И поэтому Грейнджер не видела ничего вокруг себя. Она вскочила со своего места, выхватила стакан у парня и резким движением выплеснула содержимое в лицо сидящей напротив Паркинсон. Вид растекающейся косметики по щекам слизеринки и стоящего в глазах шока доставили упоительное наслаждение. Паркинсон заверещала и начала махать руками. Гермиона будто оказалась на вершине, на которую не могла взобраться долгие годы, и у нее это, наконец, получилось. Гермиона теперь искренне улыбалась, впервые за весь вечер. — Как ты посмела, грязнокровка! — Пэнси встала со своего места, ее лицо покраснело, платье безнадежно испорчено. — Ты это заслужила! — Грейнджер с удовольствием растягивала каждое слово. — Что случилось? — к Пэнси подошел Малфой в сопровождении Забини. Парни выглядели спокойно, ничуть не удивленные этой картиной. — Грязнокровка облила меня! Малфой оглядел Пэнси с ног до головы, но не стал к ней прикасаться. — Ничего страшного не случилось, высохнет, — протянул Малфой скучающим голосом. Ликование от маленькой победы прекратилось. Грейнджер скрестила руки на груди и настороженно посмотрела на происходящее. Его неожиданное появление омрачило за мгновение. — Не высохнет! Она испортила мне платье! — Паркинсон обиженно оглядела свое тело, а затем посмотрела на Грейнджер яростными глазами. — Ты хоть знаешь, сколько оно стоит? Ты никогда в жизни не сможешь даже близко увидеть такие деньги! — она кричала на гриффиндорку. Паркинсон сделала резкий шаг в сторону Гермионы, но Малфой крепко схватил ее за руку, останавливая. Опять он ее остановил. Зачем? — Успокойся! Купишь новое, — Малфой был строг. В его голосе читалось раздражение. Паркинсон громко фыркнула, вздернула подбородок и, гордо развернувшись, направилась в сторону выхода. Малфой не пошел за ней. Он вместе с Блейзом сел на соседний диван. Толпа любопытных студентов разошлась по своим делам, когда спектакль закончился. Гермиона решила последовать его примеру и измученно рухнула на мягкое сидение. Она положила голову на спинку и прикрыла глаза. Девушка почувствовала, как рядом кто-то сел. Вероятнее всего, это был Рон. Но она не нашла в себе силы открыть глаза. Она сидела и пыталась осмыслить все произошедшее. Малфой сводил ее с ума. Она его не понимала. Не понимала, что происходит, почему он себя так ведет. Ей до сих пор не был известен ответ на вопрос, помнит ли он о том, что с ней сделал. Он не дал ни единого повода думать, что он в курсе. Но это же полный бред. Как можно такое не помнить. Да и как можно решиться на подобный поступок? Складывалось впечатление, что он просто ненормальный. Но, смотря на него со стороны, вырисовывалось обратное мнение. В этом году он спокоен и сдержан. Грейнджер не слышала ни единого случая, чтобы он задирал кого-то из студентов. Хотя в прошлые годы обучения не проходило ни дня, чтобы он не вступил с кем-нибудь в конфликт. Сейчас, наоборот, Малфой старается не высовываться. И каждый раз, когда Паркинсон решает показать свой гнусный характер, он всегда ее уравновешивает. Грейнджер отметила странность их отношений. Он стал с ней холоден. Хотя раньше во время дежурств она постоянно встречала его в компании Паркинсон. В эти моменты они старались съесть друг друга, наплевав на то, что находятся на общей территории и их могут поймать. Но, несмотря на его холодность и отстраненность, слизеринка всегда была рядом с ним, где бы он ни оказался. Была бы возможность с ним поговорить. Но это нереально даже представить. А что она скажет? Если Грейнджер подойдет к Малфою и напрямую спросит, помнит ли он об изнасиловании и окажется, что не помнит, то Гермиона будет выглядеть полнейшей идиоткой. Любой вопрос, который она могла бы ему задать, будет неуместен. Безвыходная ситуация. — Как ты? — Рон вывел ее из размышлений. Девушке хотелось промолчать, но парень ни в чем не виноват. Он не заслуживает плохого отношения к себе. — Все нормально, — она устало выдохнула. — Эта ситуация меня вымотала. — Пэнси всегда была невыносимой, но сейчас ее будто с цепи сорвало. Превзошла саму себя. Гермиона открыла глаза и села прямо, посмотрев на Уизли. — Это точно. В этом году она стала отвратительнее, — девушка улыбнулась ему. Лицо парня потеплело. — Как ты терпишь это все? — Я знаю, на что ты намекаешь, и не надейся! — он явно хотел, чтобы она ушла из школы, как это сделали они с Гарри. Он сел ближе. — Тебе можно и не учиться, в Министерстве тебя уже ждут. Мне Гарри рассказал об этом. Гермиона рассматривала такой вариант событий, но это было неправильно. Получить образование было обязательным пунктом для выполнения. — Рон, я уже все решила. Я хочу закончить учебу. А Паркинсон я уж как-нибудь перетерплю. Рональд опустил глаза. Он выглядел неуверенно и смущенно. Затем он вновь посмотрел на нее и положил ладонь на щеку девушки. Гермиона вздрогнула так, будто ее ударило током. — Знаешь, я так скучаю по тебе. Ты тут, я там. Мне тебя не хватает, — он гладил ее щеку, а Грейнджер смотрела на него. Это похоже на какое-то заболевание. Она не чувствовала от него угрозу. Ей даже было комфортно. Но когда он прикасался, страх охватывал. Это было необъяснимое чувство. Неужели она теперь никогда не сможет к себе никого подпустить? Травма засела в подсознании. Глубоко внутри. Несмотря на безусловное доверие, организм Грейнджер кричал: «Беги!». И она не могла противиться этому. Она взяла его руку и убрала со своего лица, при этом испытав облегчение. Грейнджер бессильна, никакие шансы тут не помогут. Это не просто отсутствие чувств, это панический страх перед мужским полом. Рональд не стал исключением. Даже его теплые руки она не могла терпеть. Выход только один. — Рон, — она замялась на секунду, но решение принято, — Нам нужно расстаться. Уизли замер, а его глаза округлились. На лице играли разные эмоции. И от каждой сердце девушки колола обида. — Что? — он еле выдавил из себя это единственное слово. А что отвечать? — Я не могу так. Кое-что произошло… В общем, нам нельзя быть вместе. Грейнджер встала. Ей захотелось сбежать. — Что произошло? Я думал, ты любишь меня. Ты мне сама это говорила, — Рон также встал, слегка пошатываясь. В его глазах Гермиона видела боль. Пляшущие искры отчаяния. — Люблю, но… — У тебя появился другой? — голос Рона стал жестче, он напрягся всем телом. — Нет, конечно, нет, — Гермиона задумалась, а что ему сказать? Глупая ситуация. Он ведь не оставит ее в покое. Это не в его характере. — То есть да, другой. Прости меня. Умоляю, прости! На последней фразе ее голос сорвался. Она не может тут находиться. Не может смотреть в его глаза. В них она увидела возникшую ненависть. Гермиона развернулась и ринулась к выходу. Она бежала. Вокруг не существовало никого. Она бежала, не зная куда. В висках пульсировало, сердце колотилось. Гермионе казалось, что, если она остановится, то случится что-то непоправимое, она умрет на месте. Это было больно. Очень больно. Осознание, что она потеряла любимого человека из-за панических атак, ударило по голове. Девушка добежала до женского туалета. Там она открыла холодную воду и принялась умываться. Ей нужно было охладиться, ведь щеки невыносимо пылали. Но нестерпимая ярость от происходящего вокруг обрушилась на нее. Она закричала. Истошно. Громко. Вкладывая все свои накопившиеся эмоции. Выплескивая всю боль, что разъедала ее изнутри. — Ненавижу! — она не останавливалась. — Ненавижу! Ненавижу! Гермиона ощущала себя пробудившимся вулканом, который спал тысячелетия и вот проснулся, обрушив всю свою потаенную мощь на ближайшие города. Грейнджер ударила по зеркалу кулаком, поставив точку в своей истерике. Оно звонко разлетелось на осколки. А потом она обессиленно рухнула на пол рядом с ними и прижала колени к груди. По руке стекала кровь. Но это не имело никакого значения. Гермиона ощущала, как ее жизнь начала меняться. И с этим ничего не поделать. Сегодня она упала во второй раз. И было неясно, сколько еще падений сможет выдержать ее сердце.