Утренняя звезда

14 ноября 1998 года. Малфой лежал на кровати, увлеченно читая книгу, когда в его ногу прилетело колено Теодора Нотта. Удар был несильный, но неожиданный. Парень зашипел сквозь зубы и потер ушибленное место ладонью. — Ты чего? Совсем охуел? — Так ты не отзываешься, что еще мне оставалось делать? — Тео безразлично пожал плечами, нависая над другом, все еще валяющимся в кровати. Драко понял, что, скорее всего, не услышал, как его звали. Слишком поглотило чтение. — Что ты хочешь? — Малфой устало протянул. — Я? Ничего. А вот твоя ненормальная птица, кажется, хочет сделать в нашем окне дыру. Малфой посмотрел в сторону, которую указал Тео, и увидел, что на подоконнике сидит черный филин из Мэнора. Он нещадно колотил своим клювиком по стеклу. И это сопровождалось отвратительным звонким звуком. Драко удивился, что не услышал это раньше. Осознание, что ему пришло письмо от его семьи, отразилось тревожным ощущением. Ему совершенно не хотелось с ними общаться. Он, наоборот, сбежал в Хогвартс, чтобы убраться подальше от них. Вернее, от отца. Нарцисса писала все свои письма совместно с Люциусом, поэтому Драко так презрительно к ним относился. И сейчас он не ожидал ничего хорошего. Он подошел к окну и забрал у филина дорогой конверт. Малфой презрительно посмотрел на вытесненный на нем герб семейства Малфоев. Этот узор не так давно стал вызывать у него отвращение. Открыв его и развернув находящийся в нем хрустящий пергамент, Драко принялся читать письмо, написанное рукой матери. «Мой любимый сын! 21 ноября мы устраиваем званый ужин в честь дня рождения твоего отца. Твое присутствие обязательно. Люциусу очень нужна поддержка в этот непростой период. Я договорилась с директрисой Макгонагалл, чтобы она предоставила свой камин для перемещения домой в пятницу вечером. Мы ждем тебя. С любовью, твоя мать, Нарцисса Малфой!» Брови Драко сходились на переносице все сильнее и сильнее с каждой новой строчкой. Он небрежно зажал край пергамента между большим и указательным пальцем и преподнес к нему кончик волшебной палочки. — Инсендио, — Малфой выплюнул заклинание, а пергамент в этот момент вспыхнул огнем. Теодор стоял рядом с ним, скрестив руки на груди. Он совершенно не был удивлен выходкой своего друга. — Что на этот раз? — спросил Нотт. — Моя поехавшая семейка хочет в очередной раз устроить концерт на публику, — прошипел Драко. — У отца день рождения. Они устраивают прием. По-любому позвали всю верхушку, чтобы перед ними отличиться, какая мы хорошая и правильная семья. И я, конечно, обязан принять участие в этом абсурде. Драко направился в сторону своей кровати и устало на нее сел, схватив себя за голову двумя ладонями. — Относись проще. Нам всем приходится участвовать в этом. Тебе еще повезло. Моего отца упекли в Азкабан. Лучше навещать семью на богатом приеме, лицемерно улыбаясь, чем в тюрьме. — Лучше бы я навещал отца в Азкабане, где ему самое место. Малфой упал спиной на подушку. — Тебя тоже могли посадить, на тебе ведь также есть метка, — продолжил Тео. — Может, мне там самое место? Я точно не сделал ничего хорошего, чтобы быть на свободе, — Малфой громко выдохнул. — Пойду проветрюсь. Парень встал с кровати и направился в сторону выхода. — Время видел? — спросил Нотт, обращаясь к удаляющейся спине друга. — Ты серьезно? — он обернулся и с улыбкой посмотрел на Тео. — Нет, мне похуй, сваливай куда хочешь. — Придурок, — ответил Малфой и хлопнул дверью. Побыть одному было как нельзя кстати. Несмотря на промозглый холод, Драко направлялся в сторону Астрономической башни. Это было отличное место для размышлений. Он часто туда ходил, особенно посреди ночи. Так же, как и сейчас. Он шел и ощущал разливающуюся по его венам злость. До возрождения Темного Лорда Драко считал устои чистокровных истинно правильными. Но он увидел последствия слепой веры. Веры в того, кто даже не был чистокровным. И это был полнейший бред. Этот факт все обесценивал. Теперь Малфой не питал ни капли уважения к своему отцу, а, скорее, наоборот, разглядел в нем самоуверенного идиота. Страшная смесь. Содержание письма вызывало омерзительное чувство. Драко уже научился понимать ход мыслей отца. И он четко осознавал, кого тот пригласит на свой прием. Скорее всего, это будут все те, кто помог ему остаться на свободе. Он будет перед ними выслуживаться. Люциус поступал так всегда. А родного сына он опять использует для каких-то своих целей. Драко не заметил, как поднялся на самый верх Астрономической башни. Он бесцеремонно оттолкнул дверь, а та со скрипом отворилась. Он сделал шаг вперед и вздрогнул от неожиданности. Перед ним стояла женская фигура. В темноте парень не сразу понял, кто перед ним. Он еле заметно прищурился, чтобы разглядеть. — Грейнджер? — сорвалось с его губ. Она смотрела на него в ответ. Даже в полнейшей темноте он заметил, как ее щеки покраснели. Это выглядело забавно. — Я сюда пришла первая, — Гермиона высокомерно протянула и отвернулась от него. Он уже собирался уходить, но передумал, как только увидел ее реакцию на него. Парень молча направился к ограждению и встал слева от девушки. — Я не уйду. Слизеринец безразлично смотрел на верхушки колышущихся деревьев. Это место было общим, да и идти больше некуда. Ему совершенно не хотелось скитаться по территории Хогвартса, тем более из-за какой-то Грейнджер. Поэтому он стоял рядом с девушкой, не обращая внимание ни на что вокруг, погрузившись в свой собственный мир. Мысли вихрем кружили в его голове. И от них было невозможно убежать. Временами Малфою хотелось отказаться от своей фамилии. Он злился на всех. Но больше всего на себя. Драко ненавидел себя за то, что такой трус и ничтожество. Ему всю жизнь твердили, что носить фамилию Малфой — повод для гордости. Но сейчас рядом с ним стоит девушка, которая была воспитана маглами. И она — героиня войны и умнейшая ведьма магического сообщества. Ее положение в обществе определил не статус крови, а ее собственные заслуги и убеждения. — Каково быть маглорожденной? — вырвалось у него неожиданно для самого себя. Но ему действительно было интересно. Эта девушка — необъяснимый феномен в его хрупком мире. Она разрушает абсолютно все стереотипы, которыми его пичкали с самого детства. Он видел, как Грейнджер вздрогнула. Похоже, она тоже была увлечена собственными размышлениями, а он вдруг посмел ее от них отвлечь. Было любопытно, что в ее голове. — Ч… что? Ну конечно, она его не расслышала. — Я спросил, каково быть маглорожденной? — он сказал чуть громче, чем до этого. — Тяжело. А каково быть чистокровным? Любопытно, к чему этот вопрос. Он прищурил глаза, смотря на девушку. Это было смешно. Ей-то точно было легче, чем ему. Грейнджер все давалось без затруднений. Дружба со знаменитым Гарри Поттером, который его отверг на этапе банального знакомства. Лучшая успеваемость. Отсутствие давящих на нее ожиданий родителей, которое страшно не оправдать. Они точно любили ее просто так, не требуя ничего взамен. По мнению Драко ей и не нужно было ничего доказывать. Она была слишком правильной, слишком идеальной. Он — чистокровный наследник уважаемой фамилии, который носит отвратительную метку на предплечье, определяющую его как отброс общества. А она — презираемая этим же обществом маглорожденная, которая стала героиней. — Вдвойне тяжело. В ответ на это она засмеялась. И это его обескуражило. Что он мог сказать такого, что ее рассмешило? Парень недовольно нахмурился. В ответ на это девушка сообщила, что забавно слышать подобное от такого, как он. И это злило его еще больше. Драко сам не понял, как процитировал высказывание одного знаменитого писателя, а затем девушка удивилась. Что тут, блять, может быть удивительного? Какого она обо мне мнения? — Откуда ты знаешь это выражение? Я думала, ты не читаешь маггловскую литературу и уж тем более не будешь цитировать писателей маглов. Ее ответ поразил. Это был такой бред, что ему было даже обидно слышать про себя такие вещи. — Я не делю литературу по статусу крови писателя. — Я поражена. Он закипал с каждой секундой этого диалога все больше и больше. Такого она мнения? — Грейнджер, у тебя слишком много глупых предубеждений. Драко не мог поверить в то, что девушка только что ему ответила. Грейнджер обвинила его в том, что она размышляет слишком поверхностно. — Малфой, ты презирал маглов и маглорожденных все то время, сколько я тебя знаю. И сейчас ты мне говоришь, что мои выводы глупые? И тут что-то кольнуло его в грудь. Она права, и именно от этого он испытывал это отвратительное чувство вины. — Я не презирал их, вернее, перестал презирать с определенного момента, — парень замялся. Хотелось, чтобы этот разговор поскорее закончился. — Тогда почему ты все эти годы продолжал называть меня грязнокровкой? Потому что меня так воспитали. Но он не собирался оправдываться перед ней. Не собирался перекладывать ответственность со своих плеч на плечи отца. — Не твое дело, Грейнджер, — Драко сжал кулаки, пытаясь сдержать свои эмоции. — И я давно тебя так не называю. — Что изменилось? Браво, Грейнджер. Решила покопаться в моем внутреннем мире? — Я изменился. И тебе тоже стоит попробовать и перестать быть такой надоедливой. Пора уходить. Она была слишком права и неправа одновременно. Хотелось сбежать. Придя на башню, Драко надеялся расслабиться, но эта назойливая гриффиндорка снова разожгла в нем огонь, подтолкнув его к очередному угнетающему самокопанию. — Стой! — она крикнула, когда Драко уже направлялся к выходу. Малфой остановился и устало посмотрел на девушку. — Что еще? — парень прошипел. — Будь аккуратнее со своими друзьями. Малфой поднял брови и посмотрел на нее вопросительно. — Что ты имеешь в виду? Это замечание удивило. Что она имеет в виду? К кому стоит присмотреться? Грейнджер бы точно не сказала бы это просто так. Она знает о нем то, что он не знает о себе сам. Но она ничего вразумительного не ответила. Они молча смотрели друг на друга. Драко находился в смятении. Спросить еще раз или уйти? Он вглядывался в ее лицо, но по нему было видно сразу, что она не ответит ни на один его вопрос. Малфой развернулся обратно к выходу. *** 15 ноября 1998 года. На следующий день. Драко сидел в Большом зале за столом, под завязку заполненном разнообразными блюдами, и неохотно пытался завтракать. В его голове роились разные мысли. Ему не хотелось отправляться домой. И как бы он не скучал по матери, желание назло отцу остаться в Хогвартсе преобладало. И еще это гребаная Грейнджер со своим предостережением. Что она имела в виду? Драко смотрел на всех тех, кого Грейнджер могла посчитать его друзьями. Рядом сидящий Блейз из числа подозреваемых отпадал автоматически. Ему нет смысла желать зла Драко. И Забини был слишком самодостаточен, чтобы хотеть сделать кому-то плохо. Ему, наоборот, были безразличны все вокруг, и его интересовала только собственная жизнь. Теодор, который сидел напротив, также не сделал бы ничего плохого Малфою. Они дружили семьями, и у них никогда не было конфликтов. Парни всегда относились друг к другу с полным уважением и пониманием. Он мог ему доверять безоговорочно. Драко перевел взгляд на Паркинсон, которая о чем-то активно сплетничала с сестрами Гринграсс. Посмотрев на девушек, Малфой невольно усмехнулся. Паркинсон была слишком влюблена. Причем до такой степени, что сама бы пошла мстить любому за него. А Дафна и Астория испытывали неоспоримое уважение ко всем чистокровным. Да и у них не было точек пересечения, чтобы девушек в чем-то подозревать. Рядом с Ноттом сидел Грегори Гойл. Драко насмешливо посмотрел на парня. От него однозначно не веяло никакой опасностью. Он был слишком глуп и верен Драко. Гойл сидел и жадно поедал жирный кусок курицы. Он делал это так отвратительно, что Малфой незаметно поморщился. Взгляд упал на руки Гойла-младшего. Его пальцы были замараны в чем-то черном. Под ногтями скопилась темная грязь. Драко нахмурился. Он перевел взор на рукава мантии, которые также были испачканы чем-то темным. «Сажа», — неожиданный вывод всплыл у него в голове. Драко вспомнил, что его руки и одежда выглядели точно так же, когда он отбывал наказание у Снейпа. Ему приходилось заниматься чисткой котлов для варки зелий. Но теперь ученики не занимаются такой работой. И сегодня было утро воскресенья. Малфой точно знал, что он ходил сегодня в душ, так как ему пришлось ждать его выхода из кабинки. Где Грегори мог замарать руки? Неожиданное воспоминание всплыло в голове неясной картинкой. Драко вспомнил, что на вечеринке в честь начала учебного года Гойл протягивал ему стакан с огневиски такими же испачканными руками. Тогда он не обратил на это внимание. А затем, когда он выпил содержимое стакана, то ему стало душно, и он вышел в коридор, чтобы проветриться. Тогда-то он и отключился, при этом забыв все, что было тем вечером. И этот недавний случай с еще одним слизеринцем, которого нашли валяющимся в коридоре так же, как и его самого когда-то. Драко думал, что тот парень просто напился. Но сейчас начали возникать сомнения. Ведь рядом с ним в тот момент как раз терся Гойл. — Блейз, — Малфой незаметно шепотом обратился к своему другу, при этом задев его локтем. Тот повернулся в его сторону. — Пошли выйдем. Надо кое-что обсудить, — продолжил Драко. Парни синхронно вышли из-за стола и направились в коридор. Блейз не стал задавать вопросы. Он просто встал и пошел за ним. Его никогда не нужно было уговаривать или убеждать. Забини всегда все видел и понимал сразу. — Выкладывай, — брови Блейза сошлись на переносице. Его лицо выглядело серьезным. — Ты не замечал ничего странного в поведении Гойла в этом году? Забини отвел взгляд, задумавшись. — Ну, он увлекся зельеварением, — ответил Блейз. Малфой вспомнил, что у него и правда повысилась успеваемость. А еще эти вечно испачканные пальцы и рукава мантии. — При этом по умственному развитию он уступает даже флоббер-червю. — Почему тебя он вдруг заинтересовал? Вы же сейчас не общаетесь, — друг, прищурившись, посмотрел на Драко. — Помнишь, после вечеринки в сентябре я загремел в лазарет? — Конечно, помню. Твоя бледная рожа тогда выглядела еще отвратительнее, чем обычно. Такое не забудешь, — Блейз усмехнулся. Драко закатил глаза, но продолжил. — Я думал, что дело было в качестве огневиски. Но сейчас мне кажется, что именно Грегори был к этому причастен. — То, что он вдруг увлекся зельеварением, еще не говорит о том, что он что-то тебе сделал, Драко. С чего вдруг ты вообще решил, что это он виноват в твоей отключке, а не твой слабенький организм? — Блейз, а Шафик? Он тоже сейчас валяется в койке с теми же симптомами. Весь вечер перед тем, как упасть в обморок, рядом с ним все время находился Грегори. И именно Грегори всучил мне тогда тот стакан с огневиски. Не думаешь, что это странное совпадение? Забини засунул руки в карманы брюк и наклонил голову вниз. Его лицо отражало озадаченность. Драко смотрел на друга, ожидая, что же он ответит. — Это недостаточно веская причина его в чем-то подозревать, — Блейз наконец ответил. — Что тебя подтолкнуло именно на эти мысли? Драко задумался, стоит ли говорить о Грейнджер. Но не нашел в этом ничего такого, поэтому будет глупо выдумывать другую версию. — Мне Грейнджер намекнула присмотреться к моему окружению и быть аккуратнее. Она ясно дала понять, что что-то знает, но так и не сказала что. Блейз пристально посмотрел на друга. — Золотая девочка решила взять под свое великодушное крыло Пожирателя смерти? Поздравляю, скоро ты станешь обладателем стильного шарфа и шапки, — Забини широко улыбнулся. Драко скрестил руки на груди и недовольно посмотрел на собеседника. Его совершенно не радовала перспектива стать для нее кем-то вроде домового эльфа. — Блять, Блейз. Мне не до шуток, я серьезно. — И я серьезно. Как она вообще могла тебе передать эту информацию? Не похоже, чтобы вы общались. — Мы случайно столкнулись на башне ночью. Это не имеет значения, — Драко громко выдохнул. — Важно то, что она это сказала. Ей нет смысла что-то выдумывать. Я уверен, она говорила именно про Гойла. Блейз посмотрел на него, приподняв одну бровь. — Ты идиот, ты знал об этом? Драко нахмурился. — Почему это? — парень недовольно протянул. — Потому что тебе стоит всего лишь спросить у нее, чтобы узнать ответ на вопрос, и перестать ломать голову, — Блейз потер пальцами переносицу, показывая свою утомляемость. — Как ты себе это представляешь? — Так и представляю. Ты просто подойдешь и спросишь. Уверен, она ответит, иначе зачем бы ей предупреждать тебя, — Забини говорил так, будто это были самые очевидные вещи. *** Драко шел по темному коридору, мысленно коря себя за то, что он собирается сделать. Весь день парень размышлял над словами друга. Он был прав. Достаточно просто спросить, чтобы узнать ответ. Но Малфоя что-то останавливало это сделать. Он сам для себя не смог определиться, что именно. Это был коктейль из разных оправданий. Либо его останавливала гордость, либо волнение перед ней. При последнем разговоре он видел ее напряжение от того, что им пришлось находиться рядом друг с другом. И Драко не мог понять причину ее отвращения. Девушка убивала его уверенность в себе. Ну конечно она относится к нему с презрением. Он ведь жалкий Пожиратель. Не ее уровень. Но интерес к ее же словам не исчезал, а наоборот, подталкивал к тому, что Драко намеревался сейчас совершить. Пять шагов до цели. Три шага. Один. Драко нервно постучал по деревянной двери и сделал короткий шаг назад. Была уже поздняя ночь, и поэтому Драко надеялся, что Грейнджер не спит. Ведь он и без того ощущал себя глупо. И еще более глупо будет, если она не откроет. Но за дверью, ведущей в башню старост, послышался какой-то звук. Малфой услышал отчетливые женские короткие шаги. Это точно была Грейнджер, а не Майкл Корнер. — Кто там? — прокричала девушка усталым голосом. — Это Малфой. Открывай! Тишина. Ни звука открывающейся двери, ни ее колких фраз. Так длилось несколько секунд. — Нет, уходи, — теперь в ее голосе отчетливо слышалась злость. «Ну конечно», — Драко закатил глаза. — Нам нужно поговорить, открывай давай! — Завтра, — она сказала так, будто ставит точку в этом разговоре через закрытую дверь. Послышались удаляющиеся шаги. Он должен ее остановить. Ему не хотелось ждать до завтра. — Если ты сейчас не откроешь, я снесу дверь бомбардой, — парень сказал первое, что пришло ему в голову. — Не посмеешь! — Ты меня плохо знаешь, Грейнджер. Через три секунды эта дверь разлетится к хуям. Три, — он начал считать, при этом стараясь делать свой голос более серьезным. — Два. Шаги прекратились. Дверь открылась. Из-за нее выглянула взлохмаченная гриффиндорка, кутающаяся по горло в мантию. У нее было опухшее лицо и красные глаза. «Она плакала?» — подумал Драко. — Что с тобой? — вырвалось из него. Она презрительно посмотрела на него. В ее взгляде читалась ненависть. — Не твое дело, Малфой, — она зашипела. — О чем ты хочешь поговорить? Давай скорее. Грейнджер вышла в коридор. — Не здесь же. Я знаю, что у вас есть своя гостиная. Пошли туда. Ее глаза расширились от удивления. Она скрестила руки на груди и вздернула подбородок. — Это исключено, говори здесь! Она это сказала так, что складывалось ощущение, будто девушка вот-вот топнет ножкой. Как бы сильно ей не хотелось выглядеть устрашающе, у нее не получалось. Уголки губ парня еле заметно дернулись вверх. — Грейнджер. Не думаю, что ты бы хотела, чтобы нас кто-нибудь мог подслушать. — Тогда я ухожу. Девушка развернулась и пошла внутрь. Дверь начала закрываться, но Драко вовремя перехватил ее рукой. Гермиона снова недовольно посмотрела на Драко, а тот, не обратив никакого внимания на ее взгляд, молча обошел девушку и сам пошел внутрь. — Вот теперь можешь закрывать, — он двинулся вперед, поднимаясь по лестнице. — Нахальный павлин, — послышалось из-за спины. От этих слов он улыбнулся еще шире. Поднявшись наверх, парень оказался в небольшой комнате с камином, в котором сейчас горел огонь. Напротив него стоял узкий диван, на котором были подушки и помятый плед. Все выглядело так, будто Гермиона только что здесь лежала, при этом рыдая. Малфой бесцеремонно уселся на диван, взяв в руки пушистый плед девушки. Затем он огляделся по сторонам. В помещении стоял письменный стол с разложенными на нем пергаментами; стеллажи с библиотечными книгами; на стенах висели гобелены; на полу лежал яркий красный ковер с незамысловатыми цветочными узорами. В гостиной было уютнее, чем в подземельях. — Тут мило, — Драко расслабленно откинулся на спинку дивана. Девушка сделала неуверенные шаги в центр помещения и села в кресло напротив парня. Драко заметил, что она была вся напряжена, а ее правая ладонь была спрятана в кармане мантии. — Ты об этом хотел поговорить? Об интерьере гостиной? — она недовольно посмотрела на парня. Он улыбнулся, смотря ей в глаза. — Я хотел поговорить о том, что ты мне сказала прошлой ночью на Астрономической башне. — Тут нечего обсуждать, — фыркнула девушка. Он поднял одну бровь и наклонил голову вбок. — Раз нечего, тогда зачем ты меня предупредила? Грейнджер отвела глаза и опустила голову. — Просто так. Он видел, что она его обманывает. Как бы ему хотелось применить легилименцию, но его навыки еще не были отточены до совершенства, и Грейнджер его точно почувствует и выбросит из головы. Но она же об этом не знает, правильно? Шальная мысль закралась в его голове. Вдруг сработает, как с угрозой бомбарда. — Грейнджер, либо ты мне все рассказываешь, либо я использую легилименцию и выясню все сам. Когда он это произнес, Грейнджер вздрогнула. Она посмотрела на него большими испуганными глазами. Ее лицо приобрело землисто-серый оттенок. Губы гриффиндорки подрагивали. Малфой прищурился. Стало любопытно, какие секреты скрывает эта девушка. — Ты такая мразь, Малфой, — она сжала челюсти, а в ее глазах сверкнул гневный огонек. — Я вижу, мы договорились, — парень хитро улыбнулся. Она разочарованно выдохнула, а затем начала свой рассказ. — В пятницу на дежурстве я случайно подслушала разговор Гойла и Дафны. Грегори распространяет маггловские наркотики по школе, — девушка замолчала. Его эта информация не удивила. Грегори был похож на того, кто на это способен. И это объясняло его заинтересованность в варке зелий. Но причем тут Драко? — Грейнджер, ты мне сказала быть аккуратнее, потому что боялась, что я попаду в дурную компанию? — парень ухмыльнулся, совершенно не понимая, что она от него хотела тогда на башне. Она недовольно на него посмотрела, сощурив глаза. — Помнишь, в сентябре тебя положили в лазарет? Это из-за Гойла. И из-за него то же самое случилось и с Генри Шафиком. — Что значит «из-за него»? — Грегори на вечеринке подмешал тебе наркотик, чтобы наказать. Тебе стало плохо, потому что ты чистокровный, а это маггловская дрянь. У Малфоя закралось подозрение, за что он мог мстить. Он вспомнил тех пять человек, которых сдал его отец на своем слушании в Визенгамоте взамен на свободу. — Гойл говорил, за что? — все былое веселье стерлось с его лица. — Кажется, он говорил что-то про Азкабан. Что твой отец подставил его отца. Еще то, что ты на свободе, а должен быть в тюрьме. Он сказал, что ты этого не заслуживаешь. Голос Грейнджер стал мягче, как только она заговорила об этом. Малфой наклонился вперед и оперся локтями о колени. Его догадка подтвердилась. Гребаный отец. В тот момент, когда он узнал о цене свободы, было ощущение, что это как-то отразится на их жизни. И было страшно представить, кто еще может точить зуб на Малфоев. Гойлы были слишком глупы. Но Люциус перешел дорогу многим. — Хорошо, что Гойл придурок и не смог придумать ничего оригинальнее, — отметил Драко и улыбнулся только одним уголком губ. Теперь было не до веселья. — Малфой, — обратилась Гермиона. Он посмотрел на нее. Она выглядела расстроенной. — Ты собираешься мстить? Парень задумался. Ведь на самом деле Грегори понять можно. Его отец сейчас в Азкабане. У него есть все причины ненавидеть Драко. Слизеринец и сам себя порой ненавидел. И у него не хватило мозгов сделать что-то серьезнее. — Нет. Девушка удивленно посмотрела на него. — Опять поражена? — он припомнил ее же слова. — Да. Это неожиданно. Парень обратил внимание, что девушка была растеряна. — Я уже говорил про предрассудки? — Малфой, — она проигнорировала его вопрос. — Не говори никому о том, что я тебе только что рассказала. Я не хочу, чтобы обо мне узнали. Он приподнял бровь. Было видно, что она чего-то боится. — Хорошо, Грейнджер. Не буду.