Вы выжили, но какой ценой?

В заключённом пространстве, где стены кажутся всё ближе с каждым часом изоляции, Ария сталкивается с глубочайшим испытанием своего существования. Открытие первых признаков — озноб и необъяснимая слабость — становится для неё приговором. С каждым днём, когда симптомы усиливаются, она оказывается в лабиринте мыслей и чувств, где каждый поворот омрачён одним — смертью. В попытках убедить себя, что её состояние — не более чем результат обычной простуды от стресса, Ария цепляется за каждый лучик надежды, словно за спасательный круг в штормящем море. Она убеждает себя, что симптомы слишком банальны, чтобы быть признаками чего-то столь зловещего, как заражение вирусом. «Это просто простуда, — повторяет она про себя, пытаясь заглушить внутренний навязчивый голос сомнений. — В такой ситуации кто угодно мог бы заболеть». Но в глубине души она знает, что эти утешения хрупки, как паутина, и что реальность может оказаться гораздо более мрачной. В её разуме начинает разыгрываться драма метаний между отчаянной верой в лучшее и подавляющим осознанием возможной угрозы, которую она теперь представляет для окружающих. С каждым тихим кашлем, с каждым приступом слабости её сердце сжимается от паники, а душа окутывается мраком неопределённости. Ночи становятся бесконечными, когда Ария, погружённая в лихорадочные грёзы, борется с внутренними демонами, которые шепчут ей о неминуемом. Моменты, когда она просыпается в холодном поту, озаряемая бледным светом луны, проникающим сквозь иллюминатор, становятся для неё временем истины. В эти минуты она понимает, что каждый новый день — это исповедь. Ария, словно актриса на сцене, тщательно скрывает истинное состояние от соседей по каюте. Она облачается в маску бодрости и беззаботности, стараясь отвлечь их разговорами о пустяках и будничных радостях, которые кажутся такими далёкими в их мире. Каждое утро для неё становится испытанием: как сохранить всё в секрете, как продолжать улыбаться, когда каждая клетка тела кричит о боли и усталости. — А вы читали ту книгу… — спрашивает она соседей, пытаясь направить разговор в безопасное русло, в то время как её разум полон тоски. — Как вы думаете, когда мы снова сможем увидеть чистое небо? — задаёт она вопросы, которые звучат молитвами, мечтами о свободе и безопасности. Но даже в эти моменты, когда она играет роль оптимистки, её мысли неизменно возвращаются к Эйдену. Она вспоминает его улыбку, голос, каждый момент, проведённый вместе, до того как всё изменилось. Мысли о нём становятся убежищем, тайным садом, где она может на мгновение забыть о боли. «Будь он здесь, он бы знал, что сказать, чтобы успокоить меня», — думает она, чувствуя, как сердце сжимается от желания увидеть его снова, от страха, что это желание никогда не исполнится. Каждый раз, возвращаясь к реальности после кратких моментов мечтаний об Эйдене, Ария чувствует, как её отрезвляет холод реальности. Она понимает, что каждый день приближает её к моменту, когда правда всплывёт наружу, и это понимание вонзает в душу новые кинжалы страха. *** По мере того, как дни в изоляции текут один за другим, Ария начинает замечать некоторое облегчение в своём состоянии. Моменты ясности приходят к ней как неожиданный подарок после долгих дней мучений и тревоги. Утром, пробуждаясь без той привычной лихорадки и озноба, что стали её спутниками с момента заражения, она начинает верить в возможность чудесного выздоровления. «Может быть, это действительно была всего лишь простуда», — думает Ария, ощущая, как силы наполняют тело. Боль и слабость, казавшиеся ей неотъемлемыми спутниками существования последние дни, постепенно отступают, уступая место ощущению здоровья и жизненной энергии. Она начинает активнее участвовать в жизни каюты, вступая в разговоры с соседями, делясь своими мыслями и планами на будущее после окончания карантина. Эти моменты общения приносят ей радость и уверенность в том, что самое худшее уже позади. В своих раздумьях она всё чаще возвращается к Эйдену, задаваясь вопросом, как он справляется с этими днями изоляции. «Он будет так рад узнать, что я в порядке», — мечтательно вздыхает она, представляя их встречу, полную радости. Эти мысли о воссоединении с Эйденом придают ей ещё больше сил. *** Когда через громкоговорители корабля раздаётся объявление о завершении карантина, Эйден встречает эту новость со смешанными чувствами. С одной стороны — облегчение и скорое возобновление обычной жизни, возможность вновь ступить на твёрдую землю полуострова — с другой — в его сердце зарождается тревога перед предстоящим осмотром военными и неопределённостью. Осознание того, что вскоре предстоит покинуть убежище, где он провёл последние несколько тревожных дней, вызывает у Эйдена волнение. В мыслях вихрем кружатся вопросы о том, как изменится жизнь на полуострове после этого принудительного карантина. Подготовка к осмотру военными и последующему выходу из каюты становится для Эйдена моментом сосредоточения. Он тщательно проверяет свои вещи, убеждается, что не забыл ничего важного, одновременно пытаясь подавить волнение, которое всё глубже заползает в его душу. В глубине сердца Эйден понимает, что предстоящий осмотр и возвращение к обычной жизни — это лишь первый шаг на пути к восстановлению после пережитого. Ожидая своей очереди, Эйден пытается собрать волю в кулак, готовясь к встрече с военными. Он понимает важность этой процедуры для обеспечения безопасности всех на борту и на новом месте. В то же время, мысли о скорой свободе и возможности вновь дышать полной грудью свежим воздухом полуострова придают ему силы и уверенности. Когда наконец приходит его очередь ступить за порог каюты, Эйден глубоко вдыхает, стараясь отвлечься от сомнений и опасений. Он напоминает себе, что каждый шаг вперёд — это возможность построить жизнь на этом полуострове заново, на этот раз — более мудро и осознанно. Он выходит в коридор, где его встречает шум голосов. Эйден ждёт очереди на выход из корабля, но его мысли заняты только одним — где Ария? Он подходит к одному из военных, который координирует выход людей. — Простите, вы не знаете, где Ария? — его голос непривычно высок от напряжения. Военный, взглянув на список кают, кивает. — Да, её каюта следующая в списке для осмотра. Мы собираемся туда прямо сейчас. Не теряя ни секунды, Эйден вымаливает: — Пожалуйста, позвольте пойти с вами. Я… я должен увидеть, что она в порядке, — в его голосе слышится отчаянная надежда на положительный ответ. Скептично взглянув на молодого человека, военный вздыхает. — Хорошо, при условии, что не будешь путаться под ногами. С сердцем, бьющимся в унисон с его шагами, Эйден следует за военным к каюте Арии. Этот короткий путь кажется ему вечностью, каждый шаг наполнен ожиданием. *** По мере приближения к каюте военный вдруг останавливается, нахмурившись от неприятного запаха, который становится всё сильнее с каждым шагом. — И что это… — морщится он, не скрывая своего недоумения. Эйден, поглощённый мыслями о встрече, не придаёт значения его словам, его внимание всецело сосредоточено на двери каюты, за которой находится Ария. Когда дверь каюты медленно открывается, они сталкиваются с картиной, которая мгновенно застывает в памяти, как самый страшный кошмар. Это то, что рушит надежду, совершает трещины на самой устойчивой поверхности. Воздух в каюте насыщен тяжёлым, пронизывающим запахом крови и гибели, который вгрызается в сознание, оставляя после себя неизгладимый след. Слабый свет, пробивающийся сквозь иллюминатор, освещает сцену, где каждая деталь кричит о безумии последних моментов. Пол каюты покрыт кровью, которая уже успела частично застыть, образуя тёмные, неровные пятна на поверхности. Тела, лишённые жизни, лежат в беспорядке, создавая впечатление, что перед смертью они вели отчаянную борьбу за существование. Одежда на них порвана и изодрана, словно когти и зубы превратили последние мгновения их жизни в адскую пытку. В углу каюты, склонившись над одним из тел, находится фигура, ужасающе напоминающая Арию. Её внешний вид настолько изменился, что парню трудно поверить своим глазам. Глаза, полные безумия и голода, поднимаются на Эйдена и военного, пробуждая в глубине души самые первобытные страхи. Вокруг её рта — кровавые следы, свидетельствующие о жуткой роли, которую она сыграла в этой трагедии. По всей каюте разбросаны личные вещи, фотографии и книги, словно в последние моменты жизни люди пытались найти спасение, но тщетно. Мрачные тени, играющие на стенах от колеблющегося света, создают иллюзию движения, будто души погибших всё ещё блуждают здесь, ища покоя. Эта каюта превратилась в эпицентр ужаса, где каждый предмет, каждая капля крови рассказывает о страданиях. Военный, сохраняя профессиональную хладнокровность, немедленно начинает действовать, призывая подкрепление и пытаясь оценить масштаб угрозы, но для Эйдена время словно остановилось. Он остаётся стоять на пороге, потерянный в глубине неверия. Это и есть крайняя точка, финальный выстрел в душу. *** После того, как дверь каюты была открыта, вскрывая мрачную картину смерти и разрушения внутри, военные принимают решение немедленно закрыть коридор, обозначая как зону высокой угрозы. Следы крови, находящиеся в хаотичном порядке, безжизненные тела, лежащие среди разорванных подушек и листов, создают картину, достойную самых мрачных рассказов. Сквозь тусклый свет коридора корабля фигура военного осторожно открывает дверь каюты, пока другие готовились к утилизации угрозы, которая теперь таится внутри. Воздух пропитуется тяжёлым, металлическим запахом, который смешивается с морской солью. В этот момент Эдвард подбегает к Эйдену, обхватывает плечи того крепкими руками. Парень стоит, как вкопанный, его взгляд утратил фокус, устремлённый в пустоту перед собой. Глаза излучают неимоверную боль и непринятие, как если бы часть его самого была утеряна вместе с той, кого только что признали угрозой. Эдвард, чьё лицо озарялось мягким светом из соседней каюты, произнёс тихие слова утешения. — Я здесь, с тобой, — его голос звучит как маяк в тумане, напоминая о прочной связи, которая существовала между братьями. Взгляд Эйдена медленно поднимается, встречаясь со взглядом Эдварда и тут же опускается, не в силах смотреть на него. Медленно, шаг за шагом, они направились по коридору крейсера. Но Эйдену кажется, шаги эти ведут в конец жизни. *** В медицинском кабинете крейсера, окутанном стерильным светом и заполненном ароматом антисептиков, доктор Моро проводит тщательный осмотр тела Арии. Всё вокруг казалось отстранённым от происходящего ужаса — чистые поверхности, аккуратно уложенные инструменты, мягкое гудение оборудования. Но на столе перед ней лежит трагедия, заключённая в безжизненном теле девушки, которую не так давно звали Арией. — Основываясь на морфологии вирусных частиц это раздел вирусологии, изучающий структуру и форму вирусов на микроскопическом уровне. , обнаруженных в образцах тканей, — начинает доктор Моро, когда в кабинет входит капитан корабля, — можно сделать вывод о мутации строения капсидаэто белковая оболочка, окружающая генетический материал вируса. , что привело к увеличению его вирулентности это способность микроорганизма, включая вирусы, вызывать заболевание. и способности к репликации в нервной ткани… Капитан Адамс, морщит лоб, пытаясь понять научный жаргон. — Доктор, извините, но могли бы вы… объяснить это попроще? Для нас, морских волков, — с ноткой усталости и беспокойства в голосе просит он. Доктор Моро кивает, понимая его замешательство. — Конечно, капитан. Проще говоря, вирус, который заразил Арию, стал ещё более агрессивным и заразным. Мы считаем, что Ария могла заразиться через микроскопические повреждения кожи, не заметные невооружённым глазом. Капитан Адамс, хмурит брови от недоумения, обращается к доктору с вопросом. — Я всегда думал, что через простые царапины и укусы нельзя заразиться. Не так ли? Нам же говорили, что основной путь передачи — это сам вирус и кровь. Как же так случилось? В глазах доктора Моро мелькает что-то вроде сожаления, прежде чем она начинает отвечать. — Да, капитан, до сих пор основным считался именно такой путь заражения. Но, к сожалению, мы столкнулись с чем-то новым. Вирус стал способным проникать в организм человека через наименьшие повреждения кожи. Он адаптировался. Капитан качает головой, пытаясь уложить эту информацию в голове. — Так что же теперь? Как мы можем защититься, если даже самая незначительная царапина может стать смертельной? — Мы работаем над разработкой протоколов безопасности и изоляции, — отвечает доктор Моро. — Каждый, кто был в контакте с Арией, будет помещён под наблюдение. Кроме того, мы усиливаем меры дезинфекции по всему лагерю. Но самое важное сейчас — информировать всех о необходимости соблюдения этих мер. Капитан кивает, полный решимости сделать всё возможное, чтобы защитить своих людей. *** После шокирующего открытия, команда крейсера не может позволить себе ещё раз недооценить риск распространения инфекции. Ситуация требует немедленных и решительных действий, чтобы обеспечить безопасность всех. Таким образом, Эйден и Эдвард, оба находившиеся в непосредственной близости к эпицентру заражения, и ещё несколько военных, немедленно помещают и на карантин в отдельной зоне корабля, пока всех остальных под присмотром отправиляют на полуостров, где царствует тишь да гладь благодаря зачистке и построенному забору. Карантинное помещение, хоть и оборудованное всем необходимым для комфортного пребывания, становится для братьев чем-то вроде золотой клетки. Стены, которые вчера казались защитой, сегодня напоминают о том, что свобода их перемещений жёстко ограничена. Иллюминатор предлагает вид на бескрайние просторы, которые теперь казались ещё более недостижимыми. Эйден, чьё сердце ещё плачет от потери Арии, находит в изоляции только мучение. Его душа наполняется беспокойством и вопросами о том, что могло бы быть, если бы ситуация сложилась иначе. Эдвард, всегда стойкий и решительный, пытается поддерживать брата, обеспечивая его не только физическим комфортом, но и моральной поддержкой. Он разговаривает с ним, обсуждает прошлое, настоящее и возможное будущее, пытаясь отгородить брата от мыслей. Медицинская команда регулярно проводит осмотры, внимательно отслеживая любые признаки заражения. Пока же симптомы отсутствуют, но неизвестность держит в напряжении. *** Эйден переживает дни карантина с тяжёлым сердцем, каждый момент наполнен тоской и раздумьями о времени, проведённом с Арией. Он часто погружается в моменты, вспоминая каждую улыбку Арии, каждое её слово, каждый совместно проведённый день. Эти воспоминания являются для него и утешением, и источником нестерпимой боли, ведь они напоминают о том, чего больше никогда не будет. В глубине ночи, когда тишина крейсера становится почти осязаемой, Эйден борется с душераздирающими кошмарами. Во сне он снова и снова переживает момент, когда вошёл в ту каюту, и каждый раз ужасная сцена предстаёт перед его глазами с новыми, мучительными деталями. Он видит Арию, но не ту, которую любил; перед ним монстр, который когда-то был его светом. В эти моменты, пробуждаясь в холодном поту, Эйден чувствует, как его сердце сжимается в тисках безысходности, и дыхание становится тяжёлым, будто воздух исчез. Он лежит в темноте, пытаясь сдержать слёзы, напоминая себе, что это всего лишь сон, пугающе реалистичный сон. Окружающая обстановка в каюте кажется враждебной. Стены, которые должны были служить убежищем, напоминают о тюремной камере, а мерцающий, единственный источник света в темноте, кажется глазами чудовища, наблюдающего за его муками. Эйден ощущает, как каждый шорох, каждый звук на корабле усиливает его паранойю, заставляя сердце биться в унисон с ритмом страха. В моменты бодрствования Эйден иногда ловит себя на мысли, что говорит с Арией. Он шепчет ей на прощание слова, которые никогда не сможет сказать вслух, выражая свою любовь и раскаяние за то, что не смог защитить её от этой участи. Эти монологи, наполненные болезненной нежностью и отчаянием, звучат в пустоте каюты, словно эхо прошлого, которое никогда не найдёт своего отклика. Когда Эдвард или другие члены экипажа разговаривают с ним, Эйден иногда упоминает Арию так, будто она всё ещё с ними. Он может вдруг сказать: «Ария знает, что делать…» или «Ария всегда говорит…» Эти моменты словно останавливают время вокруг, наполняя воздух молчаливой скорбью и пониманием того, что прошлое уже не вернуть. Иногда, в поисках утешения, Эйден берёт в руки какой-нибудь предмет — закладку для книг, найденную между страницами. Держа их в руках, он чувствует не только физическую связь с прошлым, но и острую, пронзительную боль от осознания. Эти моменты становятся для него тёмной, мучительной медитацией на тему потери и одиночества. *** В командном центре (если его можно было так назвать), созданном из подручных средств, на полуострове, где обычно витает атмосфера сосредоточенной работы и динамичных решений, сегодня царила напряжённая тишина. За столом собрались главные лагеря — каждый из них осознавал серьёзность предстоящего разговора. Свет мягко освещал их усталые лица, подчёркивая складки на лбу и глубину взглядов. Капитан Адамс встал, чтобы начать собрание. Его голос был твёрдым, но в нём чувствовалась забота о своих людях. — Коллеги, мы здесь, чтобы обсудить наш дальнейший план. Ситуация, с которой мы столкнулись, потребовала от нас немедленных и эффективных действий. И я хочу выразить свою благодарность каждому из вас за ваш вклад, — начал он. Доктор Моро, главный врач корабля, кивает в знак согласия. Она была женщиной сильной воли, что отражается в её решительном взгляде и спокойной манере повествования. — Капитан, я подготовила отчёт о медицинских аспектах инцидента. После тщательного тестирования мы не обнаружили дополнительных случаев заражения среди экипажа и пассажиров. Однако это не означает, что мы можем снижать уровень бдительности, — с уверенностью произносит она. Капитан кивает, обращаясь к доктору Моро: — Какие меры вы предлагаете, чтобы предотвратить подобные инциденты в будущем? Доктор Моро разворачивает на столе электронный планшет, отображающий диаграммы и графики. — Мы должны усилить наши программы обучения. Необходимо, чтобы каждый знал, как действовать в чрезвычайных ситуациях, как использовать средства индивидуальной защиты и как оказать первую помощь. Офицер по безопасности, мужчина с решительным взглядом и крепким телосложением, вступает в разговор: — Я согласен с доктором Моро. Также предлагаю провести серию учений по эвакуации и самообороне. Нам нужно быть готовыми к любым угрозам, не только вирусным. — Отлично, мы примем эти меры. Безопасность наших людей — наш приоритет, — решительно произносит Адамс, оглядывая свою команду. *** Маргарет ждёт на берегу полуострова, сердце её замирает от нетерпения и радости, когда она увидит своих сыновей. Когда же Эйден и Эдвард наконец выходят, её глаза наполняются слезами счастья. — Мои мальчики, — шепчет она, сжимая их в объятиях, словно боясь, что они снова исчезнут. — Как я рада видеть вас здесь, целыми и невредимыми. Эдвард улыбается, обнимая мать в ответ. — Мы тоже рады видеть тебя, мама, — говорит он, чувствуя, как долгожданное облегчение начинает распространяться по телу. Взгляд Маргарет скользит к Эйдену, и она замечает, как он старается улыбнуться, но его глаза выдают внутреннюю распри. Он кажется отстранённым, его взгляд блуждает, словно он не может полностью ощутить радость встречи. Маргарет чувствует, как её сердце сжимается от боли за сына — она тонко чувствует его эмоциональное состояние, понимая, что всё, через что он прошёл, оставило глубокий след. — Эйден, мой дорогой, — мягко начинает она, стараясь привлечь его внимание, — я здесь, Эдвард здесь — не бойся делиться переживаниями. Эйден кивает, стараясь сдержать эмоции, и плотнее прижимается к матери. Маргарет обнимает его ещё трепетней, давая понять, что независимо от всего, они будут вместе преодолевать все трудности. Возвращение Эйдена на полуостров окутано мрачными тенями утраты, несмотря на неприкосновенность лагеря. Смерть Арии оставила в его душе пустоту, превратив каждый луч света в напоминание о безвозвратно потерянном. Лагерь, когда-то полный жизни и тепла из-за девушки, теперь кажется ему местом, где витает эхо ушедших дней. Парень бродит по знакомым тропам, и каждый угол, каждое дерево будто шепчет о времени, когда счастье казалось вечным. Но теперь эти места наполнены лишь отголосками прошлого, делая его одиночество ещё более ощутимым. Он ищет утешения в окружающей природе, но даже шелест листьев и пение птиц напоминают о той, кого больше нет. В глубинах ночи, Эйден погружается в мир снов, где Ария вновь с ним. Она приходит к нему — яркая и живая, как будто между ними не встала вечность разлуки. Её смех наполняет его сны, обещая мир, который уже невозможен. Но каждое пробуждение — это возвращение к жестокой реальности, где её нет. Слезы, скатывающиеся по его щекам в тишине утра, становятся молчаливыми свидетелями его нескончаемой боли. Эдвард находит его таким, сбитым с толку и уязвимым в первых лучах утреннего света. Обнимая, он словно пытается собрать Эйдена по кусочкам, вновь и вновь. *** Эдвард находит новые способы провести время с Эйденом, пытаясь вернуть брата к жизни, от которой он отстранился. Он организовывает совместные прогулки, игры и даже ночные посиделки у костра, рассказывая истории, чтобы напомнить Эйдену о днях, когда беда ещё не коснулась его. Маргарет поддерживает эти усилия, готовя любимые блюда Эйдена и создавая вокруг него атмосферу любви и понимания. Она часто ведёт с ним долгие и откровенные разговоры, пытаясь донести, что вместе они сильнее любых невзгод. Но, несмотря на все их старания, глубоко внутри Эйдена остаётся неизлечимая рана. Понимая это, Эдвард приходит к решению, что физическая активность и чувство цели могут стать тем лекарством, которое поможет брату. Он узнает о тренировках, устраиваемых военными для обучения местного населения методам самообороны против зомби. Считая, что такое занятие позволит Эйдену отвлечься от своих размышлений и сосредоточиться на чём-то, требующем полной отдачи, Эдвард предлагает ему присоединиться. Тренировки проводятся на открытом воздухе, где простор полуострова обеспечивает достаточно места для интенсивных упражнений. Военные, владеющие как классическими, так и импровизированными методами борьбы, обучают участников различным техникам самообороны — от рукопашного боя до меткой стрельбы из луков (сделанных собственноручно) и огнестрельного оружия (но очень редко из-за количества патронов). Упражнения нацелены на развитие физической выносливости, ловкости и быстроты реакции, что крайне необходимо для выживания в условиях потенциальной угрозы зомби. Каждый день тренировок начинается с разминки, включающей в себя бег, прыжки и упражнения на растяжку, после чего следуют спарринги и симуляции боевых ситуаций, где участники отрабатывают приёмы в парах или группах. Важной частью обучения является также изучение тактики группового взаимодействия и способов организации обороны лагеря. Эдвард и Эйден проводят долгие часы, совершенствуя своё мастерство под пристальным взглядом инструкторов, и с каждым днём Эйден чувствует, как его тело становится крепче, а мысли о прошлом — менее навязчивы. В тени полуострова, где ветры несут шёпот ушедших дней, Эйден и Эдвард следуют за призывом, который может стать для них и исцелением, и испытанием. Тренировочная площадка, устроенная военными, превращается в арену, где каждый удар, каждое движение отгоняет призраки прошлого, оставляя место только для дыхания, сосредоточенности и борьбы. С рассвета и до заката, под жгучим солнцем или в леденящем дожде, Эйден обнаруживает в себе силы, о существовании которых не подозревал. Руки, обмотанные бинтами, взмывают вверх в защите и опускаются в точных, решительных ударах. Его тело, привыкшее к усталости и большой физической нагрузке, постепенно преображается, становясь инструментом воли и выживания. Каждая тренировка — это путь к самопознанию через болезненные уроки, каждый выстрел — напоминание о том, что мишенью может быть не только макет зомби, но и собственные страхи. Эдвард, наблюдая за преобразованием брата, находит момент радости. Он видит, как Эйден, постепенно отпускающий тяжесть прошлого, обретает уверенность в каждом движении. Маргарет, в свою очередь, поддерживает их обоих, её вера в их силу и справедливость выбранного пути несёт их через самые тёмные моменты. После очередной изнурительной тренировки, когда тени длинных ветвей уже начали скрывать землю под собой, Эдвард находит Эйдена одного, сидящего на старом пеньке у края леса. Воздух насыщен запахом свежести после дождя, и тишина между братьями полна невысказанных слов. — Ты как? — начинает Эдвард, осторожно присаживаясь рядом. — Заметил, что ты стал лучше спать. Эйден медленно поднял глаза, в которых читается усталость, но и благодарность. — Да, тренировки помогают. Не остаётся времени на то, чтобы думать о… — он замялся, не договаривая. — О прошлом? — тихо подсказывает Эдвард, кладя руку ему на плечо. Эйден кивнул, взгляд его мрачнеет от воспоминаний. — Это не избавляет от боли, но хотя бы на время даёт забыть. Я чувствую себя… живым, когда мы тренируемся. Как будто снова нахожу себя. Эдвард улыбается, его глаза отражают гордость и нежность одновременно. — Иногда мне кажется, что Ария все ещё здесь, рядом. Словно она наблюдает за мной, поддерживает. Эдвард кивает, понимая боль брата. Он знает, что Ария была частью его жизни, важной и незаменимой. — Ария всегда будет с тобой, — тихо проговаривает Эдвард. — В твоих воспоминаниях, в твоём сердце. И я верю, она хотела бы видеть тебя сильным, Эйден. Эйден медленно кивает, в его глазах появляются слезы. — Иногда мне кажется, я слышу её смех в ветре… Она была такой светлой… — Эдвард обнимает Эйдена, слушая тихие рыдания, и закрывает усталые глаза.