И станет ясно

Яркие лучики света проходят сквозь занавески, попадают в комнату и пляшут по полу и стенам. За окном наконец-то тает снег, пусть и ужасная слякоть и грязь на улице, но чувствуется скорое наступление тепла. Через открытое окно слышится пение птичек, которое вместе с лучиками солнца заставляет Леви сквозь сон скривить недовольное лицо. Он фыркает, пытаясь вновь погрузится в столь сладкий и глубокий сон и утыкается носом в подушку. С головой зарывается под тёплое одеялко. Давно так хорошо не спал, даже сейчас вставать не хочется, несмотря на работу… Вот только какой-то шум за стеной заставляет исчезнуть всё желание спать дальше. Аккерман медленно открывает глаза и пытается вслушаться в звуки, исходящие с кухни, хмурится. Только проснувшись, слишком сложно вспомнить, что было вчера… «Фильм смотрели… А потом? Заснул? " — мысленно задает он сам себе вопрос и тут же вспоминает. Проснулся ночью от того, что кот уселся на ногах, но сквозь сонное состояние даже не обратил внимания на мирно спящую совсем рядышком гостью. Давно так быстро и легко не засыпал, не было такого крепкого сна. В момент приходит осознание. Спал с коллегой в одной кровати. А что, если не просто уснули, а что-то было? Эта мысль его крайне пугает, только он начинает размышлять на эту тему, на кухне слышится грохот и крик: — Винсент! Ох, вот же вредный кот… — кричит Эрсель, когда кот, проходя по столещнице, роняет кухонную лопатку на пол. А Леви чует приятный запах выпечки. Их пекарни снизу — думает он и встаёт с кровати. Но только выйдя из комнаты, чувствует, что запах идет с кухни. Голова немного кружится от резких движений, из-за чего скорость шага он снижает. Ещё только шагая по коридору, слышит звуки маленьких шагов. Черный кот бежит на встречу ещё сонному хозяину и трётся об его ногу. — о, ты проснулся? — слышится голос девушки, которая уже заметила силуэт детектива в коридоре. Держа в руках кухонную лопатку, выходит в коридор и внимательно на него смотрит, а лицо начинает покрываться румянцем… Не удавалось ей ранее видеть его без уже привычной рубашки или водолазки. «Это ж сколько усилий на это ушло… " — задумывается Эрсель, с интересом и восхищением глядя на Леви. Ещё перед сном был в домашней футболке, а сейчас нет. Подтянутая грудь, мыщцы и пресс виднеются её глазам сейчас. На вид сильные руки поднимают кота, а пальцы аккуратно гладят его. Лицо покрывает ярким румянцем от такого вида, а лопатка чуть ли не падает из её рук. — утро. Готовишь что-то? — интересуется Леви, и на её восхищённый взгляд, полный интереса, особого внимания не обращает. Он держит кота на руках, чешет его за ушком и шагает на кухню, но когда кот начинает лапками слегка царапать грудь и руки, слышится тихая ругань. — черт… Сейчас вернусь. — фыркает Леви и тут же спускает кота с рук. Ещё сонное состояние даёт о себе знать — в зеркало ещё не смотрел, да и как-то позабыл, что в течении долгой ночи снял футболку из-за того, что стало чересчур жарко. — да и так выглядишь симпатично. — хихикает Эрсель с уверенным выражением лица, догадавшись о чем он. На вопрос не отвечает, больше заинтересованная другим. — вот же извращенка. Подожди, скоро вернусь. — продолжает ворчать детектив, но прежде чем уйти, всё же решается дотронуться до рыжих волос. Небрежно, но ласково треплет макушку, заставляя и без того не расчесанные волосы стать похожим на гнездо. На его действие рыжая тихо хихикает, прикрывая рот рукой. — и всё же, без футболки гораздо лучше. — усмехается Эрсель, когда замечает в нескольких шагах от себя хозяина квартиры. Несмотря на то, что хочется увидеть его реакцию на эти слова, от готовки не отрывается и переворачивает блинчик на сковородке. — ты наглая, знала об этом? — еле слышно усмехается Леви, внимательно наблюдая за процессом готовки. — а ты милый, когда спишь. Знал? — хихикает в ответ Эрсель и ставит тарелку с тонкими блинами на стол. Ещё от горячих блинчиков исходит приятный аромат и тепло, а аппетит нарастает у обоих. — я заснул на тебе вечером, верно? — именно. Но я же была совсем не против, так что всё в порядке. А ещё я приготовила нам блинчиков! Надеюсь, что получилось вкусно. Леви с интересом глядит на еду на столе. Давно нормально не завтракал, да и питание из-за стресса совсем не в норме, хороший и здоровый аппетит давно не посещал его. Но при виде домашних блинчиков, аппетит пробирает и живот слегка урчит. — не стоило так утруждаться. Мало того, что у меня осталось из-за того, что уснул, так ещё и готовишь… — тяжело вздыхает он, а в душе уже чувствуется легкий стыд за произошедшее. А улыбка с лица рыжей тут же сползает. Взгляд становится огорчённым, даже обиженным и она поджимает нижнюю губу. — и ты не будешь их есть? Я очень старалась, они точно должны были получится вкусными… — огорченно выдыхает она и садится на стул рядом. — заварю нам чаю и по завтракаем. — отвечает он. Пусть ответ и не четкий, но Эрсель всё становится понятно. Она радостно хлопает в ладошки, а на лице вновь появляется довольная улыбка. Вид её заставляет и взгляд Леви стать более расслабленным и на миг задуматься: " Такая добрая… Одна улыбка чего стоит» — проскальзывает мысль в голове, заставляя его слегка засмущаться, что внешне совсем не заметно. — ты очень крепко спал сегодня, хе-хе. Тебе хватило место? Ночью я иногда могу пинаться, мало ли ты пострадал от этого. — махая ногами, пока детектив заваривает ей, рассуждает она. С интересом посматривает за его спокойными, но достаточно быстрыми действиями. — вовсе нет. Этой ночью особенно хорошо спал, хоть в последнее время и мучает бессонница. — бессонница? У Ильзы она была ранее и остались некоторые лекарства, которыми она пользовалась и я могу попросить их для тебя. — согласился было бы нагло с моей стороны. Нужно будет — сам куплю. — отвечает Леви и присаживается за стол рядом. Его рука тянется к тарелке с блинами, но в нескольких сантиметрах он её останавливает. — могу взять? — чего спрашиваешь то! Я изначально хотела приготовить только себе, но аппетит появился, когда жарила их. — Эрсель тянется к блинчикам, и не ожидая коллегу, берет верхний и тянет к себе в рот. Только тут же на её колени ловко взбирается кот и тянется к еде. — ох, Винсент! Тебе такое нельзя, фу! — ругается она, пытаясь отвести блинчик по дальше от кота и спустить его на пол. — получилось вкусно. Я… Благодарен тебе за это. — с заметной тяжестью говорит Леви, уже кушая один из блинчиков. Сладкий, но в меру вкус, да ещё и сами блинчики горячие. — не за что, Леви. Мне совсем не сложно, да и сама уже очень голодна! — мы вчера просто уснули, верно? — всё же решается спросить он. Этот вопрос тревожит на протяжении всего разговора, вот только найти нужный момент, чтобы озвучить его, крайне сложно. — ну… Да? Ты уснул на моём плече, я сообщила Ильзе, что сегодня останусь у тебя, ведь не хотела будить. Посмотрела ещё два фильма и сама уснула. А к чему вопрос? Боишься, что что-то было? — хихикает она на последнем вопросе и игриво оглядывает детектива. Так спокойно на душе становится лишь от одного взгляда на него, словно чувствует себя в безопасности… — интерес к тому, как всё было, и не более. Да и я уверен, что ты далеко не такая легкодоступная, как говорил то отродье вчера. — фыркает Леви и с неприязнью вспоминает отвратные фразы. А на лице его гостьи теперь читается чистое недоумение. Вскинув брови, издает удивлённое «а» и встревожено спрашивает: — а что он говорил про меня? — чего только не наплел. Основное из этого — что ты очень легкодоступная и бегаешь за ним. — грубо произносит он и делает несколько глотков горячего чая. — и ты поверил? — ещё чего. Ему верить — себе дороже. — ты правда думаешь, что я не такая?.. — приятно удивляется Эрсель, а в глазах виднеется огонек чистого восхищения, когда она смотрит на коллегу. — он врёт и по нему прекрасно было видно. Только вот интересно, с чего он взял, что ты такая. — недовольно произносит он, а на душе так обидно за всю несправедливость тех слов. Не поверил бы никогда, что та, кто смотрит так по доброму и с заботой, могла бы быть такой, как и говорил Альберт. — он… Раньше, ещё в первый год знакомства, Альберт не был таким. Он очень хорошо ко мне относился и очень нравился мне. Но по видимому, решил воспользоваться нашей дружбой и через время стал меняться, просить не самые пристойные вещи… А я как влюбленная дура соглашалась на всё — с заметной тяжестью в голосе рассказывает Эрсель и от волнения скрепляет руки в замочке. Леви и без подробных описаний всё понятно. Злость нарастает в его душе от вида испуганной коллеги и осознания того, через что ей пришлось пройти. — я это просто так не оставлю. — уверенно произносит он и хмурится, а ладонь свою кладёт на её. Гладит большим пальцем медленно, но так нежно, пытаясь успокоить. — ты… Правда? У тебя и без того много проблем, ещё и с моими хочешь разбираться? — это беспорно касается твоей безопасности, поэтому да. Доедай и будем собираться, нужно допросить мать того придурка. — переводит тему Леви, когда вновь становится тревожно за неё. Уже не первый раз становится так страшно, что что-то произойдёт… Он многозначительно вздыхает и выходит из-за стола. Кружка его, ранее наполненная чаем, теперь пуста, а стопка блинов заметно уменьшилась. — ох… Точно. Адрес я знаю, так что проблем не должно возникнуть! Да и судя по времени, она только недавно вернулась домой. Леви лишь положительно кивает в ответ. Самому интересно стало, кто мог вырастить такого сына, которого полностью презирает он. Несколько секунд детектив поглядывает на нее с огорчением, сочувствием. Обидно, безумно обидно за неё. Даже смотря на неё, даже по её позе прекрасно заметно, насколько она зашугана. Что уж говорить о том, что от каждого резкого движения дёргается вечно и смотрит испуганно на каждого незнакомца, что к ней подойдёт. — значит нужно торопится. После ночной смены спать хочется до ужаса, по себе знаю. — отвечает он, на прощание одаривает её взглядом с огорчением, но и какой-то незнакомой, еле заметной искрой в глазах и уходит в сторону спальни. — м-да…на улице прохладно, даже не подумала вчера, что нужно что-то потеплее накинуть. — тяжело вздыхает Эрсель, уже надевая обувь в прихожей. Она быстро застёгивает молнию на ботинках и надевает тонкую накидку, а после, с недовольным выражением лица глядит в зеркало. Ответа не слышится. Леви повязывает серый, мягкий шарф на своей шее и уходит из прихожей, вызвав у рыжей удивлённое «м?», больше похожее на писк. А выходит уже держа в руках тёплый, аккуратно сложенный свитер. — надевай поверх рубашки, так теплее будет. — наконец-то отвечает он и протягивает вещь. Не жалко, да и на болезни сейчас времени нет. Из губ коллеги выходит удивлённое «ох». Она пусть и принимает мягкий, зелёный свитер, но дико стесняется и даже стыдится этого. — тебе точно не сложно? — опустив взгляд в пол, тихонько интересуется она. — сейчас нет времени на болезни, так что не спорь и пойдём. Нам далеко ехать? Эрсель пусть и слушается, на последок глядит на себя в зеркало, но всё равно лёгкое смущение присутствует. Но так тепло становится, даже замёрзшим слегка кончикам пальцев. Она прячет запястье в зелёном, теплом и мягком свитере и чувствует приятный запах. Также пахнет и коллега. Легкий аромат мускуса и чая с бергамотом, который он предпочитает пить. Она с радостью вздыхает его и слегка трет щеку мягким, пусть и с зацепками рукавом. — не особо. С этой улицы до дома Альберта я доезжала примерно за пол часа на автобусе, а на машине будет гораздо быстрее. — у тебя есть номер его матери? — уже открывая перед ней дверь, интересуется Леви. Такой заботе она пусть и слегка смущается, но всё же подходит первая и ожидает рядом, когда он запирает дверь на замок. — сейчас позвоню и оповещу, что мы приедем… С нашей стороны было бы бестактно заявиться без предупреждения, она точно очень волнуется за Альберта. — задумчиво рассуждает она и достаёт из светло бежевой, почти белой сумки телефон. Быстро находит нужный номер, и вскоре слышатся гудки, а после и тихий, женский голос: — Эрсель? — интересуется женщина, а Леви этот разговор внимательно слушает. — я по поводу дела с Альбертом… Ох, мне очень жаль, что приходится напоминать вам об этом, но мы с коллегой хотели бы вас допросить. Вы уже пришли с ночной смены, верно? — по поводу Альберта… Хорошо, буду ждать. Пока поставлю чайник. — слышится огорчённый голос и тяжёлый вздох. — скоро будем, спасибо вам большое за согласие. — радостно отвечает рыжая и сбрасывает, убирает телефон в карман. — что же… Едем к ней, она как раз дома. *** Стук в дверь прерывает почти гробовую тишину в подъезде. За одной из дверей почти сразу слышится лай собаки и голос, судя по всему, её хозяина, который просит ту не лаять. Детектив слегка хмурится, недоверчиво оглядывает весь подъезд. Некомфортно, совсем некомфортно… Весь подъезд исписан надписями, пол и всё остальное совсем старые, даже окна в лестничном пролете деревянные, а краска с них слегка осыпается. Лишь старые, но красивые рисунки животных на стенах хоть как-то успокаивают. И минуты не приходится ждать, как слышутся шаги и дверь открывается. Из-за неё выглядывает женщина — лет сорока, с сонным взглядом и собакой на руках. Светлые волосы собраны в небрежный пучок сзади. — о, Эрсель! Заходите, чайник как раз скипел. А вы?.. — заметив второго гостя рядом, интересуется женщина и удивлённо, но без злости и недоверия глядит на него. — детектив Леви. Мы не на долго. — кратко отвечает он. Фамилию свою, к сожалению, небезизвестную, не произносит. Знает ведь, какой шок и удивление настигнет женщину напротив. Она открывает дверь полностью и даёт им пройти. Детектив придерживает дверь за ручку, позволяя коллеге пройти, а та на ходу быстро снимает с себя накидку. — вы уж простите, что зашли к вам сейчас. Вы после ночной смены, устали наверняка, да и Альберт… Не в лучшем состоянии сейчас, тяжко говорить о нем. — стыдливо притупляет взгляд в пол Эрсель, уже сняв с себя обувь. — Леви, спроси что хотел, я буду записывать. — присаживается за стол рыжая и достаёт из сумки не большой блокнот. Что только у неё не лежит — и бинт, и таблетки, даже блокнот небольшой и черная ручка. Она быстро нажимает на кнопку наверху и открывает одну из ещё чистых страниц в клетку. — расскажите по подробнее, что произошло? Ваш сын отказывается давать показания. — скрестив руки на груди, уверенно и серьёзно спрашивает Аккерман и с интересом оглядывает кухню. Старый пол, на вид уже старая плита и вид, как у кухни в России девяностых годов. И если он в этом особой атмосферы не наблюдает и задумывается о том, сколько пауков сидит за грязной плитой и настенном шкафу, то коллега в уже знакомой кватире находит какую-то приятную атмосферу и с интересом оглядывает кухню, в попытках найти то, что изменилось за то время, когда её не было здесь. — ох… С чего бы начать… Альберт давно ищет работу и вечером, перед произошедшим, сказал что нашёл способ заработка. В подробности я не вникала, но была очень рада. На следующий день ушел ближе к вечеру, а вернулся часов в десять, принёс некоторые деньги и половину отдал мне. Он у меня очень хороший, запомнил что я давно хотела купить себе одни серьги и сказал, что это на них… Несколько дней так и приходил домой с деньгами, но уходил от вопросов о том, где теперь работает. Помню только, на балконе одежду после стирки развешивала и видела, что его кто-то провожал до дома. Леви удивлённое вскидывает брови, а после хмурится. Не добрый это знак и он прекрасно это понимает… Поглядывает на блокнотик, в котором коллега быстро записывает всё сказанное, а после резко переводит взгляд на женщину на против. От неё слышатся тихие всхлипы, а из зелёных глаз текут слезы. — знаете… Мне его так жаль. Он у меня хороший, обо мне всегда заботится, на работе навещает. Не понимаю, что за звери так с ним поступили и за что… — сквозь всхлипы продолжает она и руками вытирает слезы с глаз. А коллеги огорченно переглядываются, когда слышат эти слова… Может Альберт и хорошо относится к матери на самом деле, но его поступки это совсем не оправдывает. Эрсель поджимает нижнюю губу, огорченно и разочарованно глядя на Леви, но ещё сильнее расстраивать блондинку не желает. Аккуратно кладет свою руку на её и гладит по костяшкам, так бережено и заботливо — мы прекрасно понимаем, как вам сейчас тяжело… Безусловно, Альберт не заслужил такой учести. Но его перелом зарастает и я уверена, что скоро его уже выпишут и вы сможете видеться чаще. — продолжим? Кто провожал вашего сына? — поглядывая на очень плохо врущую коллегу, переводит тему Леви. Совсем неприятно говорить о столь мерзком для него человеке, хочется поскорее уйти, ведь угнетающая атмосера в квартире давит. А видеть то, как коллега врёт, даже грустно… — особо не разглядела того мужчину, но голос низкий. И помню, что он был в очках, надевал их, когда что-то читал в телефоне Альберта. Может, это он как-то причастен? Ох, я так надеюсь, что хоть как-то помогу делу… — и всё? Точно ничего больше не знаете? — совсем нет… Я бы с радостью сказала вам всё остальное, но ничего не знаю. Стоило обращать большее внимание на те детали… — всё так же сквозь всхлипы невнятно говорит она, а слезы не прекращают капать с щек на колени. — что же… Тогда, на сегодня всё. — тяжело вздыхает Леви и выходит из-за стола. Чай пить совсем нет желания, да и хочется поскорее уйти отсюда… — если будет какая-то информация, я обязательно вам позвоню и сообщу всё новое! Я обещаю, что мы найдём того, кто такое вытворил и он за это поплатиться. — продолжает поддерживать её Эрсель и обнимает сзади, со спины. Аккуратно вытирает слезы с уставшего лица и мягко улыбается. " И как только она вырастила такого идиота… " — задумывается детектив, наблюдая за этим и слегка хмурится. Так обидно за мать Альберта становится, что даже в грудной клетке колит. *** Шаги прерывают тишину в полицейском участке. Леви с Эрсель шагают быстро и уверенно, явно торопясь к кабинету. Переглядываются время от времени, и так неловко становится от этих стеснительных взглядов. Рыжая глядит на него с восхищением, искрой в глазах и нежностью, от чего по телу его проходит легкий холодок. Так по доброму, нежно смотрит и тепло на душе становится, спокойно… В первые за долгое время становится спокойно и чувствуется умиротворение. Они перекидываются несколькими фразами о недавнем допросе, шагая по длинному коридору. Лишь несколько людей проходят мимо них — комиссар Арлерт вместе с помощником, хохочущие Оруо и Петра, и вновь взволнованный чем-то Йегер. Коллеги здороваются с ними и не стесняется переговоров о деле. Наконец-то, придя в комнату, в одно время из их губ выходят облегчённые вздохи. — это было тяжело… — расстроено прерывает молчание Эрсель и встаёт около стены, закинув голову назад. Так погано себя давно не чувствовала, а стыд за враньё становится всё больше и больше с каждой секундой. — а ты молодец. — кратко отвечает ей Леви, потупив взгляд в пол и садится на мягкий стул рядом со столом. — потому что соврала?.. — разочаровано отвечает она и присаживается напротив. — она бы сильно разочаровалась, узнав о том, какой её сын на деле. — получается, мое вранье даже пошло на пользу? — именно. Иногда нужно врать, как бы неприятно это не звучало. — с заметной тяжестью в голосе отвечает Леви и поднимает взгляд усталых глаз на коллегу. Столь подавленно перед ним ещё никогда не выглядела… Она с тревогой поджимает нижнюю губу и сжимает краешек юбки меж пальцами, взгляд карих, грустных и полных разочарования глаз устремлён куда-то в пустоту. Аж у самого сердце сжимается от такого вида, больно становится. Он встаёт со стула, медленно и не спеша обходит стол, проводя по нему кончиками пальцев. Подходит прямо к Эрсель, а та поднимает испуганный взгляд. Вот-вот заплачет, ощущение, что сейчас встанет и прижмется к нему крепко-крепко — весьма в её стиле. Но она ничего не делает. Лишь смотрит в бездонные, блекло голубые глаза. А в её видно одновременно много и ничего. Ладонь детектива только тянется к рыжим прядям, что-бы вновь растрепать их, хоть как-то проявить заботу, но звонок на телефоне прерывает действия. Мама. Вновь звонит та, чье состояние ухудшается с каждым часом, из-за чьего усталого, но такого родного голоса, так больно на душе. А Леви и не знает что делать… То ли успокоить встревоженную коллегу, которая столько пережила и каждый день словно на иголках, а когда слышит где-то имя «Альберт», вся дрожит. То ли взять трубку и поговорить с матерью, от состояния которой самому каждый день не спокойно… — что-то случилось? — всё же приняв звонок, сразу же спрашивает он и отходит от рыжей по ближе к небольшому окну. Холодок проходит по всему телу, когда слышится сначала хрип матери. Эрсель лишь слышит лишь некоторые слова и пытается вслушаться в разговор, ведь сама волнуется не меньше. — ты не мог бы привезти немного воды? Кулер на нашем этаже сломался, а до ужина еще долго. — по доброму интересуется Кушель, на что слышит положительный ответ: — скоро приеду, подожди немного. — кратко отвечает Аккерман, дожидается от неё ответа, а после заканчивает звонок и убирает телефон в карман штанов. — нужно уехать по делам. — говорит он рыжей, которая удивлённо смотрит. Только подходит к двери и открывает её, а перед ним уже стоят несколько людей. Вид серьёзный и знакомый — пришли с проверкой. — о, детектив Леви. А мы к вам с проверкой… Говорят, вы взяли то дело? — слышится уже хриплый от старости голос от одного из мужчин, а детективу не по себе становится лишь от упоминания того дела. Чертова проверка… Торопится надо, но никуда не денешься. Тревогу на лице коллеги прекрасно замечает Эрсель. Пазл быстро складывается в её голове, ведь часть разговора она слышала, из-за чего и поняла, куда он так торопится. Она быстро встаёт со стула и кладёт ладонь на его плечо. — если ты позволишь, я могу помочь. — уверено говорит она, переводя взгляд то на Леви, что-бы понять его эмоции, то на мужчин на против. Всю неловкость ситуации осознаёт, когда видит на себе недоумевающие взгляды проверяющих, из-за чего с неловкой улыбкой на лице продолжает: — ох, я прошу прощения что отвлекаю! Тут сложилась одна проблемка и если вы не против… — она и закончить не успевает, как слышится серьёзный ответ: — пойдём пока до кабинета бухгалтера, но потом сразу к вам. — спасибо вам большое! Дверь Леви тут же закрывает, когда несколько людей удаляются в глубину длинного коридора, а из губ его выходит облегчённый вздох. — я куплю воду и отнесу твоей маме, договорились? В прошлый раз мы с ней хорошо подружились, думаю, она не будет против. — уверено заявляет Эрсель, а ладонь с плеча его не убирает. Так приятно и спокойно становится лишь от такого обычного прикосновения… А детектив думает. Долго и совсем не зная, что предпринять. Смотрит на коллегу и понимает, что несколько тяжелых бутылок утащит с трудом — более хрупкая и слабая, чем он. Да и у него машина, доехал бы спокойно минуты за пятнадцать, если бы не проверка. Не хочется нагружать ту, у которой и так проблем по горло, но делать нечего… Он достает из кошелька несколько купюр и протягивает их ей, со словами: — купишь на них воду. Если что — звони. — уверено и строго заявляет он. Сразу ясно, что не собирается позволять ей тратить свои деньги на это. Рыжая удивлённо хлопает глазками, глядя на деньги в его руках. Пусть и стесняется, но принимает их и быстро убирает в сумку. — а какой номер палаты? — интересуется она на последок. — триста девятнадцатая. Сейчас как раз время приёма началось. Звуки приближающихся к кабинету шагов слышатся, а оба осознают, что пора прощаться. А ведь столько ещё хочется сказать, что не успели… Эрсель на прощание смотрит прямо в его глаза так по доброму и тихо, спокойно говорит: — удачи с проверкой. А он и отреагировать никак не успевает, как чувствует, что его заключают в крепкие объятья. По привычке, рыжая обнимает за шею, прижимается близко-близко и на пару секунд кладёт голову на плечо, но как только слышится скрип двери, тут же отстраняется и торопится выйти. А в душе у обоих чувствуется огромная недосказанность… *** Эрсель уверено шагает по светлому коридору больницы. Сквозь большие окна проходят солнечные лучи и попадают в глаза, заставляя хмурится и недовольно на это фыркать. Она тяжело дышит и идёт медленно, ведь такую тяжесть не таскала давно. Несколько пяти литровых бутылок трясутся в её руках, а пластиковые ручки натирают внутреннюю сторону ладони. Неприятно, тяжело, да и чувствует себя ужасно устало, но поделать ничего не может, ведь осталось дойти совсем немного! Вот только, разобраться бы, где заветная триста девятнадцатая палата… Наконец-то облегченно выдохнув, она ставит бутылки на белую плитку и неуверенно спрашивает у одной из медсестёр, стоящей около палаты: — а не подскажете… Где триста девятнадцатая? — ой, так здесь она! Номерки со всех палат сняли, старые уже. А вы зачем? На лице рыжей тут же появляется искренняя улыбка. Тащить тяжелые бутылки на третий этаж было далеко не легко, несмотря на усталость, готова за прыгать на месте от радости, но пытается более сдержанно ответить: — спасибо вам большое… А я тут воду принесла еле как, ха-ха. В ответ слышится лишь тихий смешок и девушка тут же уходит в даль, удаляясь в дверях другой палаты. А Эрсель остаётся наедине со своими мыслями… И дверью. По стучаться до ужаса страшно. Только тянет руку, как дверь открывается перед носом. Женщина, лет сорока пяти, даже подпрыгивает слегка: явно не ожидала увидеть именно коллегу сына в дверях уже привычной палаты. — ох… Кушель, простите что напугала! Леви сейчас занят и не может приехать, а я вызвалась помочь и принесла воды. — с неловкой улыбкой на лице начинает разговор рыжая и стыдливо отводит взгляд в сторону. Несмотря на всю неловкость ситуация, берет в руки бутылки, пусть и с трудом. — оу, он и не предупреждал об этом… Но я рада твоему приходу. Кроме Леви почти никто не заходит, да и в палате я одна, поэтому скучновато. — сквозь кашель отвечает женщина и пропускает новую «гостью» в небольшую, но уютную палату. Эрсель шагает медленно, еле находит в себе силы дойти до кровати и поставить бутылки с водой рядом с ней, а после с облегчением выдыхает. Кушель же внимательно изучает её — естественно, увидеть в живую гораздо приятнее и интереснее. — в прошлый раз, когда мы разговаривали по звонку, мне так было приятно с вами познакомиться! Хотя, честно говоря, я изначально побаивалась… — м? Ха-ха, какой ужас. Меня не стоит бояться. Я пусть и ужасно похудела за время пребывания в больнице, но выгляжу не настолько ужасно. — присаживаясь на край кровати, хриплым голосом отвечает ей женщина и с мягкой, нежной улыбкой изучает черты лица собеседницы. Та стесняется немного, но всё равно отвечает: — даже не думайте о таком! Вы выглядите очень красиво и молодо, а вес, я уверена, ещё можно будет набрать! — ого, вот это неожиданность! Давно мне такого не говорили, только Леви. Что же… Я рада познакомиться с моей будущей невесткой. — с усмешкой произносит Кушель. Большую часть времени то проводит одна, совсем скучно, а тут наконец-то навестили! Да и новая коллега сына пришлась весьма по душе. А от этих слов лицо Эрсель румянцем покрывается… Она прикрывает спущенное личико и неуверенно отвечает: — мы с Леви просто коллеги! Я и не метила на место его девушки… Работа ведь, как-то не до этого сейчас. — ну-ну, а мне ты пришлась по душе. — всё с такой же довольной улыбкой продолжает брюнетка и тискает гостью за мягкие щёчки. — а щечки у вас обоих мягкие и пухлые. Всё же, Эрсель решается открыть лицо и поднять взгляд на неё. Пусть и худая, измученная болезнью, но красивая… Яркий солнечный свет создает ещё более приятное ощущение. Цвет ярко голубых глаз так выделяется на фоне всего бледного вокруг. Даже кожа ее бледна, как стены в больнице. Рыжая заворожено смотрит, а восхищение заметно в её взгляде. — знаете… Если вы скажете, чем болеете, я вполне могу попробовать попросить помощи у кое-кого. — неуверенно произносит девушка, всё так же внимательно смотря на Кушель. А та тяжело вздыхая, отвечает: — рак лёгких. От короткой, но пугающей фразы бросает в дрожь и самой Эрсель страшно становится. «Какой ужас» — проскаивает в её голове и только сейчас она осознает, что ради помощи придётся созвониться с отцом… Но как бы не было тяжело, здоровье женщины её волнует больше, из-за чего она отвечает так уверено: — я постараюсь договориться и если будут новости — передам через Леви. Я очень хочу, что бы вам стало лучше… — правда? Это приятно слышать. Пусть иногда меня и покидает надежда, что мою болезнь ещё можно вылечить, но от таких слов становится спокойнее… — вы вырастили прекрасного сына и хотя бы за это я вам очень благодарна. Я очень желаю помочь и постараюсь всё сделать для этого. — она улыбается ласково, говоря эти слова и смотрит в яркие глаза женщины напротив. Такая добрая, несмотря на тяжесть жизни… — время приема ещё не окончено, а мне бы не хотелось вновь грустить. Расскажешь что-нибудь интересное? — переводит тему Кушель, чувствуя уже привычную больную тяжесть на душе. — точно! Недавно Леви завел кота и мы решили назвать его Винсентом, и я сделала немного фотографий. Показать вам? Он просто прелесть! — с радостью гляну те фотографии. — с улыбкой на лице отвечает Кушель и садится ближе, когда собеседница уже ищет фотографии в галерее. *** Уютные и спокойные часы за разговорами в палате Кушель сменяются тревожным вечером. Эрсель шагает быстро, прекрасно зная, в каком районе живёт. До дома осталось пройти совсем немного, через гаражи… Чертовы гаражи. Ноги подкашиваются, но она пытается ускорять шаг, когда проходит мимо железных дверей, в основном коричневого, черного или серого цвета. По обе стороны дороги эти небольшие, но длинные здания, которые как ей кажется, с её шагом лишь сужаются всё больше и больше, и вот-вот сожмут её и поглотят… Колени дрожат, и лишь свитер Аккермана хоть чуть-чуть греет замёрзшее тело. Она прячет руки в тёплых и мягких рукавах, в попытках согреться, а сердце бешено колотиться от страха… Сколько бы раз она не проходила здесь, а всё равно страшно. Сколько неприятных ситуаций было. Звонкий смех позади. Голоса сливаются воедино и парни позади, примерно в десяти метрах, радостно хохочут и кричат, а её бросает в дрожь. Только не это… Испуганно она оглядывается назад, так медленно, не желая верить своим ушам. Но и глаза не врут. Испуганные карие глазки видят позади знакомую компанию. «Только не это, нет… " — задумывается она, а по всему телу не угасает дрожь. Страшно, до ужаса страшно. А ещё сильнее страх нарастает, когда её узнают и кричат в след имя… Она продолжает шагать в перед, почти бежит, но уставшие, дрожащие ноги и страх, тревога, не позволяют бежать. Её догоняют, один из них руку кладёт на хрупкое плечо. По сравнению с ней просто громадины… Трое парней из компании Альберта ухмыляются ей, один кладёт руку на плечо и неприятно сжимает край тёплого свитера. — не узнала нас что-ли? Чего убегаешь? — извините, ребята… Я после работы, очень устала, тороплюсь домой… — неуверенно отвечает она и дрожащими, холодными ладонями пытается скинуть руку парня с плеча, но это не получается сделать. Тот с хохотом завлекает её в объятья одной рукой и уверенно шагает вперёд, в сторону её дома. Явно не намерен отпускать… Неприятный запах алкоголя от него пробирает до самых костей, он пугает и дурманит в плохом смысле, рыжей кажется, что она вот-вот упадёт в обморок от страха, и она только рада этому, лишь бы не видеть, что будет дальше. Но к сожалению, продолжает слышать громкий голос: — мы уж не просто так к тебе, и так дела есть. Можешь передать Альберту это? Нас уже в больницу не пускают, уж больно занудливые врачи в больнице, выгоняют уже который раз на дню, ментов угрожали вызвать. — с уверенностью интересуется он, шагая вперёд, в сторону дома девушки. В руке лежит электронная сигарета голубого цвета. Он протягивает её девушке, в уверенностью ожидая, что та примет, а друзья позади продолжают громко над чем то смеяться, иногда шепчутся меж собой, а тот оборачивается, глядя на них с хитростью и мерзкой улыбкой на лице. — извини, но я не собиралась больше заходить к Альберту… Мне сейчас совсем не до этого, много работы, да и с расследованием тянуть нельзя. А у него и без того проблемы с лёгкими, ему не рекомендуются даже электронные сигареты. — с тяжестью и тревогой говорит Эрсель, но облегченно выдыхает, когда видит совсем неподалёку нужный третий подъезд… Вот бы только выбраться из грубой хватки шатена и убежать, убежать и не выходить никуда больше, не видеть эти мерзкие рожи. Но он держит слишком крепко. Как бы по дружески обнимает, а на деле посматривает как хищник. Он хлопает её по плечу и хохочет так радостно, прежде чем ответить. — да вранье всё это! На Альберте всё как на собаке заживает, ему уже можно. Отнеси, дело то на пять минут! — прости, не могу… Меня дома ждут, нужно идти. Отпусти, пожалуйста. — уже умоляюще произносит она и чувствует, как слезы начинают литься из глаз. Страшно, до безумия страшно, а в голове проскакивает мысль: «Был бы здесь Леви… " Эрсель глядит на каждую проезжающую мимо машину, надеясь, что это может быть кто-то из соседей. Она не слышит слова и просьбы тех парней, что не дают ей уйти домой, все словно в тумане… — устала сегодня на работе, верно? — с усмешкой говорит один из них и и хитро поглядывает на неё. Рыжая лишь положительно кивает в ответ, и ответить «угу» боится. Страшно до ужаса. — может отдохнём сегодня вместе? Альберт наверняка будет не против, что его подруга прогуляется с нами. Весело будет, обещаем. Из губ шатена, который прижимает к себе испуганную девушку, выходит недовольное цоканье. Взглядом он прожигает друга, явно не довольный его фразе. Не по плану всё идет… Вот только шум мотора машины совсем рядом прерывает их разговор, и если компания парней не обращает особого внимания на неё, но у Эрсель искра надежда в глаза загорается, когда сквозь лобовое стекло она видит, кто за рулём. Аккерман, еще подъезжая к нужному дому, заприметил знакомую рыжую макушку и страх самого пробрал до глубины души. Он быстро выходит из машины, от злости сильно хлопнув двери. Выглядит сурово — брови сведены к переносице и щадить тех, кто довёл коллегу до столь испуганного состояния, совсем не собирается. Идёт уверено, взглядов суровым прожигая шатена, что с такой дикостью глядит на испуганную девушку. — Леви! — восклицает Эрсель, когда видит уже знакомое, миловидное личико детектива. Парень, что так уверено держал её в объятьях раньше, и сейчас хватку не ослабляет и не собирается выпускать её. — отвянь. Увижу ещё раз рядом с ней — получишь по морде и не один раз. — слышится строгий, уверенный голос Аккермана. Шатен сильнее испуганной девушки, которая на голову ниже его, но не сильнее детектива. Последний быстро вырывает коллегу из крепких «объятий», отводит её по дальше, лишь бы мерзкие прикосновения больше не чувствовала она. — да ладно, мы ж ничего не сделали! Помощи попросили, вот друг у нас в больничке лежит. — сквозь усмешку говорит он. Только заикается, что-бы что-то добавить, но чувствует жгучую боль на щеке. Леви без страха, без волнения, ударяет того ладонью по лицу, слышится смачный удар, а щека в миг краснеет. Тихое, недовольное шипение слышится от «пострадавшего», а от друзей лишь удивлённые охи. А Эрсель и вовсе не до этого… Страх пусть и исчезает, но так медленно, что хочется вновь заплакать. Она обвивает руку Леви своими двумя, прижимается так близко, как только может. Страшно ведь, ужасно страшно… Холодные руки дрожат и это она контролировать не может. Не желая ничего слушать, утыкается носом в его тёплое плечо и тяжело дышит. Стоит только набраться сил, чтобы прийти в себя и оглянуться по сторонам, а друзей бедняги Альберта уже и нет. Лишь их громкие разговоры слышны не подалеку, с каждой секундой всё меньше и меньше. А детектив времени терять не собирается, прекрасно понимая её тревогу. Медленно, аккуратно, лишь бы не причинить лишней боли усаживает на лавку и сам садится рядом. — ты в норме? Что им было нужно? — спрашивает он, а в голосе слышится еле заметная тревога. С волнением смотрит на то, как её руки дрожат и ожидает ответа, но Эрсель вместо этого прижимается. Обнимает его крепко, боясь отпустить и чувствуя себя так под защитой. Трётся щекой о теплое плечо и прижимается близко, боясь отпустить. Но всё-же, слышится тихий ответ: — просили Альберту отнести электронку, а потом приставать начали… Не отпускали… — смотри на меня, ведьма. — так тихо и успокаивающе говорит Леви. Тон не приказной, а наоборот, добрый и заботливый. Он поднимает её личико аккуратно, большим пальцем проводит по мягкой щеке, усыпанной веснушками и смотрит с такой заботой и одновременным страхом… — они больше тебя не тронут, слышишь? Это я тебе обещаю. — правда? — всё в норме, ведьма. Я рядом. — прозвище это он произносит так ласково, выделяя среди других слов. Аккуратно, желая хоть как-то успокоить, треплет её по голове и позволяет обнимать, пусть и такие тёплые, нежные объятья совсем непривычны. — если бы не ты, не знаю, смогла бы дойти сегодня до дома… Кстати, а зачем ты приехал? Что-то новое по поводу расследования? — уже более спокойно интересуется она, но из крепких объятий его не выпускает. Уж слишком хорошо рядом… — держи. Это за то, что помогла сегодня с мамой. — более неуверенно, будто бы немного стесняясь, отвечает Леви и достает шоколадку из кармана пальто. Молочный с клубникой, от фирмы Schogetten. Запомнил ведь при просмотре фильма, какие сладости та предпочитает. Эрсель удивленно смотрит на шоколад в его руках и хлопает глазками, а вскоре удивление сменяется восхищением. Улыбка нежная появляется на её лице, а в глазах словно по две искры загораются. — ты запомнил, какой шоколад я люблю? — всё же приняв подарок, с восхищением спрашивает она. — мелочь. Не заостряй на этом внимания. — с ноткой недовольствия отвечает детектив и отводит смущённый взгляд в сторону. — я очень хочу чмокнуть тебя в щёчку! Леви, ты просто прелесть… — ну-ну, хватит сопли разводить. Время позднее, пора бы кому-то домой. — хи-хи, ты волнуешься за меня? — если бы не волновался, то точно бы не спас от этих идиотов. — я очень благодарна тебе за то, что ты помог… Время и вправду позднее, но на прощание я бы хотела кое-что сделать. — так загадочно произносит она и хитро смотрит на детектива. «Черты лица такие прекрасные… " — задумывается она, с искрой в глазах глядя на него. — и что же? — настороженно спрашивает он, но ответа не слышится. Прежде чем сделать желаемое, она достаёт из сумки ключи от квартиры и домофона, а уже потом пытается набраться смелости… Она облегченно выдыхает и тянется к такой мягкой на вид щеке и оставляет на ней короткий, но приятный и мягкий поцелуй. — пока-пока, Леви! Это в качестве благодарности. — хихикает она и встаёт с лавки. А Леви и сообразить не успевает, как дверь, ведущая в подъезд перед ним закрывается. А столь проблемная, но добрая и заботливая коллега оставляет его наедине со своими мыслями… И следом от помады на щеке. *** — что сегодня нового, Эрен? — интересуется мужчина, стоя на балконе. Вид с окна выдаётся прекрасный, почти на самый центр Кёльна. — они допрашивали мать того парня сегодня. Нужно что-то с этим делать, верно? — именно. И у меня уже есть идея, которая может сработать нам на руку.