И станет ясно

— просто идите за мной. Я вас отсюда выведу. — слышится еле слышный голос Эрена, пока он шагает по узкому, длинному коридору, схватив обоих пойманных за руки. Он нервно оборачивается назад, оглядывая товарищей, которые сидят возле пострадавшего парня, пытаясь привести его в сознание. Дела уже нет до того, как Йегер поступит, куда их поведёт. Слишком они ему доверяют, за время прибытия здесь стал весьма важным человеком. — руку её отпусти. Твой сумасшедший брат ей не вывернул. — несмотря на тревогу отзывается Леви. Между ним и любимой коллегой Эрен, что не дает ему хорошо её развидеть, но понять то, что парень держит её за больную руку удаётся. Она же жалобно скулит, но сама не просит отпустить. То ли ещё не понимает всего происходящего, находясь в шоке, то ли боится. Йегер послушно кивает. Ладонь девушки отпускает, прекрасно понимая, что она сейчас ничего сделать не сможет без оружия, каких либо вещей и в таком измученном состоянии. — Эрен, что происходит? Ты заодно с ними но всё равно нам помогаешь? Прошу тебя, объясни, что творится. — жалобно скулит Эрсель, испуганным и полным ужаса взгляда смотря на их спасителя. А тот всё также идет вперёд, с не менее серьезным лицом, чем ранее. — времени нет. Приходите завтра в участок и я дам все показания. — спокойно заявляет он и свободной рукой открывает старую дверь перед собой. Она предательски скрипит, заставляет его в страхе повернутся назад, но в коридоре совсем пусто. Ни души, кроме них. Старая дверь, слетевшая с одной из двух петель вот-вот рухнет на мокрую траву, но на радость, этого не происходит. Быстрыми движениями шатен выводит обоих на улицу. — мы наконец-то нашли тех, кто может стоять за всеми убийствами. И было бы славно вызвать сюда наряд. — строго заявляет Аккерман, прикрыв собой рыжую. Хмурится, одаряет парня недоверчивым взглядом, уже сжав кулаки. — знали бы вы, какой у них арсенал оружия. Нет смысла. Завтра мы всё решим. Проходите, если хотите посадить тех, кто виновен. — совершенно спокойно рассуждает Йегер и протягивает мужчине две сумки. — всё, что сумел забрать. Оружие и чемодан остались у основателя. Постарайтесь идти тише и в ближайший день никому не говорить о случившемся. Они знают про вас многое и могут пострадать близкие. — продолжает он, а детектив послушно принимает вещи, сначала их осмотрев. Мало ли что туда запихнул. Особого доверия к Йегеру после осознания того, что он и был той крысой в участке, совсем нет. — Эрен, где тебя носит? Давай скорее, у нас ещё много дел! — слышится низкий голос Йегера-старшего не очень то и далеко от запасного выхода. Эрен почти сразу откликается, а в глазах его ярких виднеется искренний испуг. — быстрее. — приказным тоном говорит Йегер, уже готовясь закрыть дверь перед носом коллег. Услышав приближающиеся шаги брата, тут же с грохотом закрывает её и слышатся лишь шаги шатена, который быстро уходит с места происшествия. А Эрсель с Леви лишь одаряют друг друга удивлёнными взглядами, но полными облегчения. Выжили, хоть уже и попрощались с жизнью. Сейчас ничего не имеет такого большого значения, как поскорее сбежать отсюда. У детектива бешено колотится сердце от всего происходящего, в голове куча мыслей, которые спутываются между собой словно ком пряжи. Несмотря на всю панику, которая творится в его голове сейчас, он быстро подхватывает девушку за талию, закинув здоровую руку себе на плечо, со словами: — сейчас же поедем в больницу. Только не дергайся. Если сил совсем нет, я тебя понесу. — строго заявляет он, но в голосе чувствуется тревога. Даже не от погоды, а от страха всего происходящего руки стали до ужаса холодными, подобно трупу. Кожа совсем побледнела, но несмотря на слабость, которая раздаётся морем неприятных чувств по всему телу, он без осложнений подхватывает её и быстро ведет к машине. Впереди ещё большой, весьма тяжёлый путь, а тихие, жалкие и вызывающие у него боль на сердце охи и стоны от боли в руке не прекращаются. — всё в порядке, дойти смогу. Не ногу же ранили. — горько усмехается Эрсель и со страхом смотрит на руку. Необычные и крайне неприятные ощущения смешиваются между собой — то рука совсем не ощущается, словно немеет, то начинаются ужасные боли, словно проходящие по всему телу. Она даже не смотрит вперёд или на детектива, нет никаких сил. Не полностью прикрыв глаза, просто идёт вслед за ним. — кровотечения нет? — всё правда в норме, могло бы быть и хуже. Спасибо тебе… За помощь. — рыжая тяжело вздыхает, облокотившись головой на широкое Аккерманское плечо. Сама его по крепче подхватывает, ни капли не сопротивляется, прекрасно зная, что пройти сама не сможет. — ведьма, спокойно… Главное, что выжили. — Леви говорит это крайне мягко, с болью и огорчением во взгляде глядя на неё. — извини, если всё это произошло из-за меня. Мне жаль. — даже не думай о таком. Ты тут не причём. А поймать их в любом случае сможем. Мы же хорошая команда, верно? — пытается подбодрить, свободной рукой трепля по мягким волосам. — раз смогли так сообразить и почти выбрались сами… Наверняка. — Эрсель отвечает крайне тихо, будучи без сил. Детективу по легче — к нагрузкам привык, да и ран не получил. А она еле плетётся за ним, со страхом оглядываясь назад от каждого шороха, боясь увидеть там знакомые лица. — всё будет хорошо. Не тревожься, ведьма. Всё решим. — Леви тяжело выдыхает, продолжая гладить её по голове. Так ласково и нежно говорит все эти слова. Не тараторит, наоборот не торопится, быстро шагая в сторону машины, которая уже виднеется совсем не по далеку, в метрах десяти. Он нервно оборачивается назад, а на душе гложит вина за то, что при случае так и не поймал преступников. Так и не выполнил свое обещание, данное Смиту… *** Неприятный запах спирта и лекарств, которым уже пропитались стены больницы заставляет голову немного кружиться, сильную боль ужасно бить по вискам. Несмотря на это, рыжая уже без поддержки Аккермана идет рядом с ним. Медленно, не торопясь, но уже сама. И даже несмотря на её слова о том, что всё в норме и помогать не стоит, его руки уже готовы поддержать её в случае чего. Вот-вот дотронется до спины подхватит её, лишь бы хуже не стало и все силы не ушли на жалкий поход к нужному кабинету. — болит? — интересуется он, осматривая руку. Слегка опухла, побелела. Такой вид пугает и напрягает, заставляя бояться за любимую. — немного… Но почти её не чувствую. Поскорей бы до врача дойти. — Эрсель даже не смотрит на него, уткнувшись взглядом себе под ноги. По пути к больнице уже несколько раз прокрутила в голове всё происходящее, и как бы сильна не была тревога, но обида на душе он тех слов детектива гложит её. От его поступка. Она и подумать не могла о том, что с ней вновь так поступят. — я пойду с тобой. — несмотря на всё чувство вины, Леви прекрасно понимает, что поддержка как никогда важна сейчас. Паникует глубоко в душе, пусть на вид и не скажешь, и боится, что вот-вот заговорит о произошедшем. Но Эрсель молчит. Смотрит на него обиженно и с огорчением, но потом с вздохом, полным разочарования, опускает взгляд. — Эрсель… — шепчет он, протягивая руку к её плечу, но она резко отстраняется. Страшно. Безумно страшно. От прошлой травмы ещё совсем не отошла, кошмары о самом ужасном снятся почти каждую ночь, ещё и вновь ею воспользовались. Даже не из-за боли в руке, а из-за разбитого вновь вдребезги сердца слезы вот-вот польются, но она с трудом сдерживается. Самые неприятные, мерзкие мысли лезут в голову. — пришли наконец-то! А ну-ка быстро в кабинет, сейчас всё тебе вылечим. Заодно и расскажешь, как всё было. — слышится встревоженный, громкий голос бегущего по коридору врача. Детектива узнал сразу и во время звонка, и сейчас. Леви у них лицо известное, да и заходит часто. Полный мужчина торопится, пусть и бег ему даётся тяжело, а шарканье обуви слышно ещё с конца коридора, где и шагают коллеги. Несмотря на всё это, врач подбегает довольно быстро. Искренне волнуется за состояние девушки. А она, услышав слова про то, что придётся рассказывать о произошедшем, испуганно смотрит на Леви, как бы спрашивая «и что же делать?». Тот же хмурится, пытаясь быстро найти решение. — скажешь, что упала. — шепчет он, с легким напряжением поглядывая на бегущего к ним врача. Страшно ведь, мало ли услышит. — как скажешь, Леви… — она вновь огорчённо поступает взгляд, и на удивлённые восклики врача почти не обращает внимания. Будь здесь кто-то из её близких и не зная причину такого тихого поведение, наверняка бы удивились, что общительная Эрсель так себя ведет. Она молча шагает вслед за врачом в кабинет, даже несмотря вслед Аккерману. Да и мысли забиты далеко не этим. Для неё всё словно в тумане, вся жизнь закончилась и сейчас её попросту не существует. Осознание реальности теряется совсем не заметно, подобно тому, что его никогда и не было. — как тебя так угораздило, милая? — интересуется врач, уже готовясь вправлять пострадавшей вывих. Она и не заметила, как они пришли в чистейший, белый кабинет, пропитанный запахом больницы, который не почувствуешь больше нигде. Мужчина обращается с ней крайне ласково — усаживает на стул за плечи, приметив странное состояние и начинает доставать нужные препараты, посматривая на неё и ожидая ответа. Вопрос приводит её в себя, что даже неприятная, резкая боль по вискам пробивает. Неуверенно, Эрсель отвечает: — неудачно упала, когда вылезала из машины. — голос её тихий, без единой эмоции. Несмотря на то, что вот-вот будет ужасная боль от вправления кости, она не боится. Далеко не это волнует в столь ответственный момент. Стараясь отвлечь себя, изучает кабинет. — пойдём, сделаем рентген, а потом вправлять будем. — торопясь подзывает её врач и открывает дверь. В новом кабинете темно, свет еле проходит туда. Выглядит всё весьма неуютно. Девушка делает не решительные шаги, осматривая стены и прочее, но на радость, ничего неприятного не находит. Погруженная в свои мысли, без слов делает всё то, что говорит врач. Пусть рукой и больно шевелить, но с трудом снимает с себя верх одежды для рентгена, пока тот настраивает нужную аппаратуру. «А если он изначально планировал поступить со мной подобным образом? Если все те ласковые слова, которые говорил это время — ложь и желание воспользоваться?» — она задаёт себе кучей терзающих душу вопросов, а в сердце неприятно покалывает от неизвестности. Ответ может узнать только у него, но совсем не готова и слова сказать… — больше похоже на то, что вывих этот далеко не случайность. — выгибает бровь врач с задумчивым видом, смотря на пациентку. А та его слова слышит не сразу. Лишь через несколько секунд выходит из своих мыслей, издав испуганное «а?» — ты точно упала сама, или кто-то навредил? — продолжает он. — точно-точно! Сама и не ожидала, что такое произойдёт. Просто неаккуратно вышла, и ничего более… — выдыхает Эрсель, и заметив, что рентген окончен, принимается надевать свитер. А врач с задумчивым видом прикладывает палец к губам, изучая снимок рентгена. Что-то шепчет, судя по взгляду думает о чём-то очень серьёзном. — придётся вправлять, милая. — вздыхает он. — вправлять?.. — пугается она, тут же прижавшись к спинке стула, словно они одно целое. Табун мурашек проходит по телу, а всё тело начинает предательски колоть и дрожать от страха. — процедура неприятная, но обязательно. Пока что подготовьтесь, я принесу всё нужное. Ужасные, пугающие крики заставляют Леви не на шутку испугаться. Почти такие же он слышал сидя тогда в подвале, не в силах и двинуться из-за онемевших конечностей, из-за туго затянутых верёвок. В глазах виднеется чистейший ужас и испуг, когда он хватается за голову, в попытках себя успокоить. Вспоминает, как она умоляла прекратить, как кричала от боли и плакала, и не может выгнать эти мысли из головы. А на душе чуть ли не до слез больно от чувства вины, от желания растерзать чертового Йегера прямо сейчас за всё то, что он проделал. За смерть Смита. Того, кто вытащил его из того смрада и болота, в котором он жил раньше. За смерть Эрвина, который был самым близким все эти года. За страдания любимой ведьмы. Леви был сам готов прочувствовать всю эту боль на себе, чтобы ей не было так плохо. А тихие всхлипы и подавленные крики и стоны боли за стеной на его радость, прекращаются. — Леви? Что-то случилось? — слышит он родной голос матери неподалёку. Только не это, черт… Женщина с расстерянным видом спешит к сыну, которого заметила ещё издалека. Обычно приезжает только к ней, а больные лежат на другом этаже, что её напрягает. Рядом с ним и вещи коллеги, которые Кушель сразу замечает, и пазл складывается у неё в голове по пути. Леви испуганно смотрит на неё несколько секунд, а по уставшим глазам виднеется вся нескончаемая боль. Знает, что только по одному взгляду она всё поймёт, но всё равно врёт ей: — Эсрель неудачно упала, вывихнула руку. — кратко отвечает он и отводит взор в пол, пытаясь услышать тихие разговоры за стеной в кабинете. Волнуется так, что кажется, изнутри сейчас разорвет! А желание зайти в кабинет, хотя бы краешком глаза увидеть её и убедиться что всё в норме нарастает с каждой секундой. — точно? — удивлённо интересуется женщина, осматривая сына с лёгким недоверием. По нему видно, что всё совсем плохо. — точно, мам. Всё в норме. Сейчас ей сделают все процедуры и мы поедем домой решать, что будем делать с расследованием. — хмурится он и слегка постукивает ногтями по железному стулу. Кушель не верит и не желает внушать себе то, что всё и в правду хорошо. По одному выражению лица сына всё прекрасно видит и искренне волнуется не только за него, но и за его коллегу, которая пришлась уж очень по душе. Мягкая ладонь ложится на мужское плечо, брюнетка ласково гладит сына и тяжело выдохнув, отвечает: — как скажешь. Но если что-то случится, не бойся говорить об этом мне. Я тороплюсь на процедуры, поэтому звони, если что, хорошо? — Кушель делает шаг вперёд, с тревогой осматривая сына. — как скажешь. — кратко отвечает Леви и на прощание смотрит на мать. Её усталый и больной вид делает ему лишь больнее, заставляя руки сжаться в кулаки. Эрсель не заставляет его долго ждать. Несколько минут проходит с короткого разговора с матерью, а затем дверь кабинета открывается и оттуда выходит рыжая, а за ней врач. Левая рука обмотана бинтами, двигать ею совсем нет сил, на и нагружать нельзя. — ну, вот и всё. Постарайтесь руку не нагружать, остальные рекомендации озвучил ранее. Если возникнут проблемы или вопросы, приходите. Часов до пяти по будням я точно здесь. — совершенно спокойно рассуждает врач, то осматривая пострадавшую руку девушки, то изредка переводя взгляд на детектива, сидящего рядом. А сидит он не долго. Почти сразу же встаёт со стула, подхватив с собой две сумки — её и свою. — как скажете. Спасибо вам большое, что помогли. Если бы не вы… Наверное, было бы гораздо хуже — горько усмехается Эрсель, потупив взгляд в пол. Врач кивает ей в ответ, хлопает по здоровому плечу и спешит удалиться куда-то в даль коридора. — поехали домой, пожалуйста. — шепчет рыжая, обратив испуганный взгляд на коллегу. Хотя, он уже давно перестал быть для неё просто коллегой. Даже сейчас, ощущая ужасную боль на душе, не может не смотреть на него. Успокаивает. Слишком успокаивает его присутствие, его серьезный и одновременно спокойный взгляд. — сколько рука будет заживать? — интересуется он и не спеша, чтобы уставшая коллега успевала, шагает к выходу. Пусть и побаивается получить отрицательную реакцию или даже пощёчину, но поддерживает её, с тревогой осматривая бинты на руке. — от четырёх до шести недель. Писать отчеты и делать письменную работу пока что не смогу. — в голосе её слышится явная обида и почти полное отсутствие эмоций. Она не сопротивляется его прикосновениям, думая о чём-то своем. А точнее о нем. О его поступке и обо всём произошедшем. И так хочется задать вопрос «А изначально ли ты планировал так поступить, Леви?», но сил совсем нет. — сделаю за тебя. Главное, чтобы с рукой всё было в норме. Сейчас болит? — тревожится Леви и открывает перед ней дверь. — совсем её не чувствую… — чуть ли не шепчет рыжая, а затем с испугом оглядываясь по сторонам. Перед глазами всё так по неприятному мутно… — я никому больше не позволю сделать с тобой подобное. — с чувством вины заявляет детектив и кривит губы. Совсем непривычно такое говорить, но хочется хотя бы парой глупых по его мнению фраз поддержать любимую. *** И не сказать, что оставшийся день проходит в мире и спокойствии. Эрсель молчит и с трудом ходит по квартире, усталость даёт о себе знать и при каждом шаге ноги не выносимо ломит, хочется плакать от физической и душевной боли. Она говорит с детективом только по работе. Ранеп радостная, болтливая и заботливая стала молчаливой, не в силах даже ответить на его вопрос про самочувствие. Несмотря на недосказанность, которую чувствуют оба, Леви без страха и отвращение перевязывает её руку. Заботливо снимает бинты и наматывает новые, свежие, интересуясь о том, не туго ли затянул. Притрагиваться к ней для него уже огромное счастье. Даже просто видеть её живой… *** Холодок проходит по всему телу даже несмотря на то, что отопление в квартире ещё не отключили, и её накрывает теплое одеяло. Эрсель хмурится, а сердце бешено бьётся, пока из губ выходят испуганные охи и сбитое мычание. Альберт. Чертов Альберт. Снится ей, как он трогает её, как грубо обходится с ней. Бьёт в процессе, совсем позабыв о том, что девушке может быть больно. Вдалбливается не думая о том, как ужасно она себя ощущает под ним. Всё тело дрожит от страха сквозь стон, слышатся тихие мольбы и помощи. Еле слышные совсем. И Леви их не слышит. Сон у него пусть и короткий, но крепкий, разбудить его коллеге всегда удаётся с трудом. Пытаясь прийти в себя, убежать от пугающего сна, она сжимает краешко одеяла, ощущая хоть какую-то реальность. Ещё проснуться не успевает, а к глазам уже поступают слезы. Карие глазки резко открываются, а их обладательница испуганно оглядывается по сторонам. «Дома. Всё это лишь сон, ничего такого не произойдёт. " — с трудом уверяет она себя, убедившись, что и вправду не в квартире Альберта. А в любимом, ставшим уже родным месте. И рядом с ним, со спящим Аккерманом. Но как бы не хотелось себя уверить в том, что всё хорошо, а воспоминания об ужасном сне сильнее. Всё тело ослабевает лишь от одного воспоминания о том, как он касался её. С похотью и грубостью, без капли нежности. И не думал о том, как больно ей может быть. Не думал ни о чем, кроме своих отвратных желаний. Эрсель еле держится, чтобы не хныкнуть от наступившего насморка и слез. Боится разбудить детектива. Свой испуганные взгляд и обращает на него. Спит крепко, даже не дёргается. Со стороны можно было бы подумать, что даже не дышит, но спустя столько времени, проведенного вместе, теперь знает, что он просто так спит. Бросает то в жар, то в холод, а сознание мутнеет от неприятных мыслей. А если вновь увидит его?.. Если в следущий раз Аккермана не окажется рядом, а Альберт придумает что-то по хуже, чем просто изнасиловать?.. Эти вопросы не выходят из её головы, а лишь заставляют ещё более ужасные мысли пролезть в сознание. Она дрожащими руками вытирает слезы, льющиеся быстрым потоком из глаз и осознаёт, что не может больше держаться. Накопилось слишком много, чтобы продолжать держать это в себе. И всё произошедшее днём стало последней каплей, не дающей теперь спокойно поспать. Рыжие растрёпанные пряди развиваются, когда она медленно встаёт с кровати, перелезая через крепко спящего коллегу. Поджимает нижнюю губу, ведь смотря на его сонное лицо, становится ещё больнее. Один воспользовался, второй тоже… Что же за жизнь такая? Даже на любимого теперь смотреть больно, из-за чего она спешит выйти из комнаты, лишь бы побыть одной. Тихие всхлипы заставляют Леви нахмуриться, когда он, сквозь ночную тьму начинает просыпаться. Тянется, разминая затекшие мысли и прислушивается к звукам, исходящим с кухни. «Плачет?.. " — задумывается он и от удивления широко открывает сонные глаза, а сердце аж болеть начинает от тихих всхлипов своей любимой. Он не раздумывает, поднимается с кровати сразу и быстро. Шаги его уверенные, а страх за рыжую нарастает с каждой секундой. Но подойдя к кухне, где уже виднеется её силуэт, он останавливается. — чего не спишь, ведьма? — единственное, что в силах из себя выдавить детектив. Только что с уверенностью шел ей, столько хотел сказать, так хотел спасти её от этих ужасов, прижать к себе, а сейчас это единственное, что может сказать. Словно цепи сдерживают его, не позволяя успокоить её. Ответа не слышится. Она даже не реагирует, лишь сильнее впивается ладонями в макушку, а паника охватывает сильнее. И что же теперь делать?.. Эрсель совсем не знает, стоит ли отвечать или нет, рассказать ли что случилось. Стоит в ступоре, даже не в силах и слова из себя выдавить, а ноги слегка подкашиваются от холода на балконе и одновременного страха. — ведьма. — повторяет Аккерман, более медленно шагая к ней. Как бы бешено не билось его сердце от тревоги, какой бардак не был бы в его голове от неумения поддерживать словами, а выражение лица кажется спокойным. Он не торопится, подходит медленно, чтобы не спугнуть. Зайдя на балкон, ощущает легкую прохладу, но это ничуть не пугает. — Леви, всё в порядке… Я скоро вернусь и лягу спать. Завтра тяжёлый рабочий день, тебе лучше выспаться. — чуть заикаясь, отвечает Эрсель и шугается его. Отходит по дальше, загоняя себя почти в самый угол балкона. «Испугалась?» — удивляется детектив, ничуть не ожидав такой реакции. На душе становится невыносимо больно от одной мысли о том, что она боится. — хотя бы с балкона выйди, холодно. — заявляет Леви, а в его голосе слышится легкое дрожание и тревога. Он парой быстрых движений закрывает окно, заметив, что девушка в тонкой, короткой ночнушке вся сжалась, а зубы её слегка дрожат. — хочу здесь постоять. Одна. — неуверенно отвечает Эрсель, словно боясь. На коллегу и взгляда не обращает, буря эмоций и в большинстве своём страха сильнее её желания успокоиться и прийти в себя. — вот же вредная. Пойдём, заболеешь ещё. — цокает детектив. И как бы грубы не были его фразы, искренне заботится. А девушка и среагировать не успевает на его слова, её почти сразу подхватывают за талию. — ты чего удумал?.. — пугается она, когда ощущает, что её несут на руках. Сильные руки придерживают за ноги и спину, держат крепко и уверенно. А взгляд у их обладателя напряжённый. — ты можешь обижаться на меня сколько душе угодно, но морозиться нечего. — почти сразу отвечает Леви и закрывает ногой дверь на балкон, уже выйдя с него. Взять коллегу на руки и не долго пронести до комнаты труда совсем не составляет. Как бы ей не было больно, какая бы сильная обида не гложила сейчас, а быть рядом с кем-то всё равно хочется. Ни с кем-то другим, а именно с ним. С детективом, с которым как ни с кем другим становится спокойно и хорошо. Несмотря на всю обиду и боль, она не сопротивляется, прекрасно понимая, что по другому не сможет отвлечь себя от ужасного сна. Наоборот, даже прижимается ближе. Ладонями обвивает теплую, даже горячую шею, а голову укладывает на грудь, чувствуя, как ритмично и даже слишком быстро бьётся его сердце. — что с тобой стряслось? — тихо, чтобы не спугнуть, интересуется он и аккуратными движениями опускается её на кровать. А она тут же зарывается под мягкое одеяло и принимается вытирать слезы с глаз. Несколько секунд молчания ничуть не раздражают, а Леви понимает, что придётся подождать какое-то время. И ждать он готов вечность только ради неё. — Альберт опять снится… Теперь всё ещё хуже. — шепчет она, потупив взгляд в скомканный в ногах краешек одеяла. Неосознанно тянется к сидящему рядом Леви, обвивая руками его плечи и прижимаясь к груди. Нет сил строить из себя обиженную недотрогу, даже если на душе больно, а быть рядом всё равно хочется. До боли хочется. Эрсель утыкается носом в выпирающию ключицу и тихонько хныкает, а дыхание сбивается. Кажется, паника охватывает не только её, но и самого детектива, как бы не было спокойно его выражение лица. Лишь одно упоминание противного дня него имени заставляет ладони сжаться в кулаки, а брови нахмуриться. Готов на всё, хоть всю планету обойти, лишь бы ей стали легче. Лишь бы она забыла о всей той боли, которую причиняли. Его ладонь медленно тянется к непослушным рыжим прядям, он ласковыми движениями поправляет их и гладит макушку, второй рукой прижимая девушку ближе. Ещё никогда не чувствовал такой сильной близости. Ощущение, словно его укутали в самое теплое одеяло, что только может быть, дали всю ту нежность, которая имеется у каждого человека. «И так я отплатил ей за это… " — выдыхает он, а чувство вины пожирает изнутри. Ощущается далеко не легкая тошнота, хочется блевать от самого себя. Но он обнимает её, пусть и искренне верит в то, что больше не достоин этого. «Достоин ли я хотя бы смотреть на неё?.. " — задаётся вопросом он, и ощущение, что сам вот-вот заплачет от всей боли, что скопилась за эти года. — я боюсь, Леви. Слишком сильно боюсь. Он может поджидать меня где угодно после выхода из тюрьмы, он может сделать со мной что угодно. Даже хуже, чем просто изнасиловать. Я ничего не смогу сделать. — набравшись сил, наконец-то отвечает она. Его ласковым касаниям совсем не сопротивляется, лишь сильнее прижимается к нему, медленно поглаживая мощные плечи. — глянь на меня, Эрсель. — ласково шепчет он, но не заставляет её. Послушно ожидает, когда она поднимет взгляд. А Эрсель не медлит. Испуганный взгляд поднимает на него, сама желает увидеть любимый взор блекло голубых глаз. Леви несколько секунд вглядывается в её глаза. Слегка опухшие, даже красные. Реснички сильно намокли от слез, но всё это не делает вид карих глах ужасным. Он любит их любыми и смотрит с нежностью, проходясь ладонью коротким волосам на затылке. — я буду защищать тебя от всех невзгод, даже если ты не решишься довериться мне вновь. — на выдохе говорит он. Давно так не делал. Давно не давал обещания, глядя прямо в глаза, говоря от чистого сердца и ни чуть не боясь. Так хотелось бы потянуться к её губам, поцеловать их, или хотя бы дотронуться своими до мягкой щеки, покрытой веснушками… Всхлипы больше не слышатся, а из глаз перестают литься слезы. Девушка аккуратно вытирает мокрое от солёных капелек лицо. А из губ её, несмотря на всю боль и страх вновь довериться, выходит тихое: — Леви, лучик… — если я ещё раз сделаю больно тебе, то сделаю тоже самое и с собой. — голос его серьезный, тон крайне уверенный. Он говорит это, целуя выпирающие на пальцах костяшки. Целует ласково и не спеша, прикрыв глаза. Словно они в другом мире, где нет никаких проблем, нет времени и сложностей. Они и нежность. И больше ничего. — прошу, побудь со мной ещё немного. — вздыхает Эрсель. Совсем не ожидала услышать столь романтичную фразу, которая трогает все самые тонкие струны души. Не ожидала ничего. А ласковые поцелуи ладони, будто она его богиня, идол и смысл жизни и вовсе вводят её в ступор. Леви не останавливается. Сегодня та ночь, когда он больше не желает сдерживать все чувства, что накопились за это время. И свою любовь он тоже не собирается сдерживать. — сколько потребуется, ведьма. — шепчет он, оставив последний поцелуй на выпирающий костяшке. Пусть с поцелуями и закончил, но не отстраняется. Мягкие, даже горячие губы всё так же прижимаются к её хрупкой ладони. Для него она нечто слишком хрупкое, подобное хрусталю или снежинкам, и он слишком боится сломать её снова. Детектив ощущает всю недосказанность между ними, не понимает, в обиде ли она на него до сих пор, или уже простила, но не пытается вытащить из неё даже пары слов. Не до этого сейчас, совсем не до этого. Оба слишком устали. — рядом с тобой у меня совсем ничего не болит, лучик… — Эрсель шепчет это, оставляя краткий поцелуй на краешке его губ, не в силах подтянуться чуть выше и поцеловать целостно.