Ups and Downs

Альбус Дамблдор остановился перед собственным кабинетом, увидев полоску света, льющуюся из приоткрытой двери. В его кабинете оживленно спорили голоса, но мужчина остановился перед рыжей полосой, и протянув руку, позволил свету лечь ему на ладонь, словно волшебную ткань из солнечных нитей. Дверь приоткрылась и Северус остановился, увидев это. Он прочистил горло, прижав кулак к губам. — Прошу меня извинить. Я думал, кто-то из студентов подслушивает… — Господин директор! — хлопнула в ладони полноватая женщина, и Альбус перевел на нее тяжелый, грустный взгляд человека, знающего не только все то, что она могла или хотела сказать, но и слишком много поверх. — А вы уже и не надеялись охлобиться аудиенции с руководителем… этого рассадника разврата и похоти! Глубине кабинета хрустнул хрусталь: это Минерва МакГонагалл, держа в руках графин с лимонадом, не сумела взять себя в руки от услышанных слов. Альбус глянул на нее, но ничего не сказал, а только пересек кабинет и вальяжно сел в директорское кресло, поправив мантию. — Директор рассадника разврата и похоти внимательно слушает вас, миссис и мистер Уизерспун, — убийственно-спокойным голосом прошептал директор, сложив ладони на столе. Двое родителей, даже не переглянувшись, выглядели разительно по-разному. Отец семейства, тонкий и интеллигентный на вид немолодой, но еще и не старый мужчина еле находил себе место в происходящем и мялся с ноги на ногу, явно мечтая оказаться где-нибудь как можно дальше отсюда. Его жена же, тучная женщина, чье лицо из-за лишнего веса и появившихся не по возрасту брылей напоминало морду злой маленькой собачки, напротив, была настроена навести как можно больше шуму из ничего. — То есть того, что сейчас пишут о школе в газетах, вы не боитесь? — улыбчиво кивнула она, словно сомневаясь в адекватности Дамблдора. — Я никогда особенно не верил газетам, к сожалению, в нынешних реалиях они годятся только для туалетных дел, — пожал плечами директор. — Избавьте меня от подробностей подобного характера, — подняла ладони Уизерспун, и Альбус снял очки, устало протерев их уголком рукава. — У вас хороший адвокат, — тихо, словно обращаясь вовсе не к гостям, а к своему письменному столу, прошептал директор. — Вы пришли сюда подготовленными. Вы позволите мне поговорить с вами откровенно, пока… нас никто не слышит? Мистер Уизерспун переглянулся с женой, но она даже не посмотрела на него. Но даже у нее принялась пульсировать жилка на лбу, кое что, да говоря бывалым преподавателям. Альбус поднялся со своего места и дошел до серванта, налив себе лимонада и бросив внутрь граненого стакана пару кубиков льда. — Знаете, что самое сложное в работе директора школы? — как бы невзначай, по-дружески обратился он к Уизерспунам, глядя на дно бокала, где лимонад светился и переливался, словно виски. — Нам это неинтересно! — сквозь зубы зашипела Уизерспун, но директор проигнорировал ее попытку себя заткнуть. Директор поднял бокал на уровень глаз, вертя и разглядывая недвижимый лед в своем бокале. — Одной из фаз развития любого ребенка, будь он хоть трижды самым хорошим и правильным, является ложь и в целом способность врать, — отчеканил директор, словно читая им лекцию для родителей. — В возрасте от трех-четырех лет ребенок начинает завираться, иногда от страха за проступки, хвастовства, реже — ради личной выгоды… В кабинете повисла тишина, в которой Уизерспун сел на диван, закрыв дрожащими ладонями лицо. На него зашипела супруга, но ни Альбус Дамблдор, ни кто-либо из собравшегося небольшого совета преподавателей не сказал ни слова, не придавая этому значения. Мистера Уизерспуна вдруг пробрал резкий приступ икоты, и он затрясся, пытаясь сдержаться в рамках приличий, а Альбус протянул ему стакан, из которого не успел сглотнуть. — Дорогой, — недобро зашипела сквозь зубы миссис Уизерспун, с силой сжав в пальцах его предплечье. — Ты не видишь? — выпалил он, вскинув ладонью на преподавателей. — Они все знают..! — Не то чтобы все, но многое, — согласился Дамблдор, сумев-таки отдать бокал Уиезрспуну, но его перехватила его супруга. — Вы правы в том, что вам не следует пить и есть ничего в присутствии свидетелей, я мог подлить туда сыворотки правды. Она, в отличии от воспоминаний, вполне применима в суде в качестве доказательной базы… Но, уверяю вас, мне нет необходимости искать доказательства. Не позволяйте своему супругу мучаться от икоты зазря… Уиезрспун забрал стакан, не дав супруге себе помешать, из-за чего вышло резко, и мужчина тихо извинился, обращаясь к директору. — Ничего страшного, не придавайте этому такого уж большого значения, — словно говоря вовсе не о стакане, грустно улыбнулся директор. Уизерспун замер, распахнув глаза от этого намека. Директор сжал его плечо, примирительно, понимающе. — Надеюсь, это как домогательство мне зачтется? Давно я не промышлял подобным, — с надеждой спросил Альбус, и Уизерспун нервно рассмеялся, а потом закашлялся и закрыл лицо ладонью, сумев взять себя в руки. Но икота его прошла, и директор отступил, возвращаясь в свое кресло, но забыв лимонад. Северус Снейп проследовал к серванту, протянув начальнику другой стаканчик. — А с Гарри было особенно сложно, — благоларно кивнув и забрав стакан, задумчиво прошептал директор. — Я, знаете ли, люблю подглядывать за маленькими мальчиками баснословной силы… хотя бы потому, что у них часто случаются отклонения в развитии. Того или иного рода… В кабинете повисла гробовая тишина, под которую директор сделал взмах ладонью, пожав плечами. — Он не врал, — отрезал директор, холодно посмотрев на обоих родителей, теперь переглянувшихся. — Я долго не мог понять, почему. Видите ли, все дети постоянно врут. Но не Гарри. Гарри постоянно говорил правду, за что ему постоянно влетало. Зачастую метлой… — Что? — выпалило сразу несколько человек в аудитории, не выдержав. Альбус равнодушно пожал плечами. — Вот так вот. Только спустя много-много лет, я догадался, что в этом ребенке ложь существует в совершенно необыкновенном агрегатном состоянии… вместо того, чтобы врать самому, он никак не спорил со старшими, которые рассказывали ему чепуху про родителей, про него самого… или про других детей. Понимаете..? Уизерспуны переглянулись, невольно задумавшись. — Только годами позже ваш покорный слуга поймет, что это был результат воздействия крестража, — задумчиво и грустно протянул Альбус Дамблдор, вертя свой нетронутый стакан и разглядывая переливающийся янтарь жидкости. — И что он настолько много лжи слышал из бессознательного… — Но ведь существование бессознательного не доказано, — встрял Уизерспун, не выдержав. — Да, это в целом лженаучная концепция, и Фрейд на это, между нами девочками, вполне себе намекал, — кивнул директор, и будто чокнувшись с гостями. Он сделал глоток, процедив напиток сквозь зубы: — Но не в случае Гарри. У Гарри бессознательное было. Самое настоящее. Крестраж… В новой волне тишины что-то словно лопнуло, разойдясь по швам. — Пройдут годы, крестраж окажется уничтожен, в той или иной степени… — пожал плечами директор. — Что? — прозвучал недоуменный возглас Северуса Снейпа, на который Альбус также никак не отреагировал, терпеливо отпивая свой напиток. — Ему попросту не нужно было врать, чтобы почувствовать, каково это, — пожал плечами директор, вернув взгляд родителям. — Даже напротив. Его потребность в правде была настолько страстной, жгучей, что она оказалась болезненной. Поначалу приводя к побоям и, как это сейчас называется, абьюзу — эмоциональному насилию (пояснил он озадаченным слушателям), Гарри усвоил простой урок: правда болезненна ровно настолько же, сколько и желанна ему. — К чему вы нам это рассказываете..? — не выдержав, выпалил Уизерспун, проигрывая собственному любопытству. — Не знаю, — выпалил Альбус, по-детски распахнув глаза и опомнившись только теперь. — Не знаю… просто задумался вслух. Простите старого мага… так вы, собственно, чего хотели? Денег? — Мы здесь не ради денег, — сложила руки на груди мать семейства. — Ради справедливости! — Справдливости? — протянул директор, одобрительно растянув уголки губ, и как бы невзначай обернувшись к Северусу. — У нас еще осталась справедливость..? Алхимик закрыл глаза, с трудом подавив улыбку. — Справедливости не существует, — тихо прошептал мужчина, словно говоря сам с собой. — Неловко получилось, — развел руками директор, виновато улыбнувшись Уизерспунам. — Но, уверяю вас, если бы у нас была, то ваша дочь сейчас находилась бы в Азкабане, а не мой мальчик… — В Азкабане?! — выпалила Уизерспун, побледнев. — Клевета, — пожал плечами Северус Снейп, на которого она зачем-то посмотрела, а он и пояснил, не удержав преподавательского настроя. — Но так уж вышло, что Гарри очень хотел сейчас оказаться один, — развел руками Альбус. — К научной работе готовится… так что я, так уж и быть, вам и ему немножко подыграю. Голубые глаза блеснули сталью. — Сколько? — спросил он, занеся руку над столом, где появились стопочки галлеонов, формируя небольшой замок. В кабинете повисла тишина, словно покойника заставили висеть на люстре в качестве украшения. — Ну же? — не мигая, переспросил директор, таращась в глаза матери. — Я все равно собирался купить Гарри домик или что-то подобное. — Вы… предлагаете нам… взятку?! — выпалил Уизерспун, странно глядя на Дамблдора. — Именно, — кивнул директор. — Я даю вам сумму, которую вы называете, а вы забираете свое заявление… — Вы понимаете, что… окажетесь в Азкабане сами в следующие… полчаса, если это откроется..? — выпалила Мать семьи. — Я делаю то же самое, что сделал бы любой родитель, — отчеканил директор. — И любой хороший директор, раз уж на то пошло. А именно — защищаю ваш дочь от последствий ее выходки, из-за которой она может не только лишиться репутации, но и возможности когда-либо обзавестись семьей и любящим и сколько-нибудь обеспеченным супругом… Уизерспуны переглянулись. — Сколько? — повторил директор снова, уже откладывая монетки в уголок стола. — Даже если мы заберем заявление, из газет уже не забрать ту информацию, которая теперь… покажется людям правдой об этой школе, — тихо оспорил Уизерспун. — Плевать на школу, — отмахнулся директор, заставив всех присутствующих моргнуть от того, как искренне это прозвучало. — Мы еле сводим концы с концами, замок держится на одной только магии. Лес после вoйны почти перестал плодоносить. Волшебные деревья не дают плоды, Спраут стоит колоссальных усилий заставить скреститься даже те растения, которые обычно достаточно просто поливать… — А как же дети? — озадаченно выпалила Минерва. — Других школ нет? — деланно изумился директор. — Я вас умоляю. Хогвартс того не стоит, Хогвартс ценен только из-за ваших воспоминаний о нем. Я без проблем напишу заявление в Министерство и мы закроем школу, или переведем в частное учебное заведение. И, если кого-то интересует этот вопрос, да, мы сможем удержаться на плаву без государственной поддержки. — А как же аттестация..? — встрял Снейп, не выдержав. — Ради чего тогда… все эти экзамены для преподавателей, и… зачем Поттер штудирует эту ерундистику? — Хочет — и учит, — отмахнулся директор. — Зелья — хороший предмет... — Альбус, он тратит силы и время на бестолковую тему ради… ненужной аттестации?.. — выпалил Снейп, подступив ко столу и упершись пальцами в лакированную поверхность. — Лучшего применения его способностей… не нашлось, да? Директор было отмахнулся, пытаясь переменить тему, но в кабинете как нельзя кстати загорелся камин и оттуда, зевнув, выполз Драко, сонно потянувшись и встретив ошалелые взгляды на себя. — Я замерз, — эгоистично и не скрывая этого, заключил парень. — В Азкабане, конечно, теплее чем в подземельях, но не настолько. Я пришел за одеялом и подушками… Альбус молча указал себе за спину, где была дверь в его личные комнаты. — О, класс! — восторженно выпалил Драко. — Мерзость, — скривилась Уизерспун, и блондин остановился в дверях, а потом медленно, угрожающе обернулся. — А, Уизерспуны, — протянул он с омерзением. — У вас… красивая дочь.Какая жалость, конечно… — Что, простите? — выпалила мать. — Не прощу, — ухмыльнулся Малфой, мгновенно проснувшись и двинув на женщину. Она попыталась, а ее супруг вспомнил о своих обязанностях, загородив ее собой. — Глупцы, — мурлыкнул Драко, покачав головой. — Знаете, почему на меня еще не было написано ни одного заявления, хотя я давал куда больше поводов..? Уизерспуны запнулись, держась теперь друг-друга. — Да потому что, если кто-то из этих безмозглых еще вертихвосток, не дай Мерлин, залетит от меня, они получат пожизненное материальное благосостояние, вот так, щелчком пальцев, — изобразил жест Драко. — Если бы ваша доченька действительно пришла к Гарри, чтобы заняться с ним любовью, он, вполне возможно, принял бы ее под свое крыло. Как принял всех, кто того просил… сейчас или когда-либо… Альбус тяжело вздохнул, а эльфы поспешили заварить чая на присутстующих, чтобы хоть немного разглядеть обстановку. — Просто в вашей ничем не интересной и жалкой жизни так мало секса, что вы приписываете ему какие-то демонические свойства, — выплюнул Малфой, глядя в глаза Уизерспун. — Драко, — тихо одернул его Снейп. — В этой школе самый жалкий старшекурсник чаще занимается любовью, чем эти, — указал большим пальцем на Альбуса и компанию, нисколько не стесняясь в выражениях. В неловкой тишине Северус Снейп улыбчиво опустил глаза, не выдерживая и отворачиваясь к окну, чем невольно окончательно вывернул происходящее наизнанку. — Accio подушка, простыня и одеяло, — мурлыкнул Драко победно, и ему под мышку прилетели пестрые предметы. — А теперь, с вашего позволения, я вернусь к своему Поттеру и… пожалуй, помешаю ему немножко спать. А потом мы посмеемся над вами, жалкими невеждами, которые упражняются в своем невежестве, пока мы занимаемся страстной долбежкой… — Малфой, — выдохнул Дамблдор, из-за ладони, подпирающей теперь лоб. Драко как ни в чем не бывало обернулся, не понимая, что он не так сказал. — Он… совсем гей, да? — выпалил Уизерспун, не выдержав. Его толкнула в ребра жена. — Что? Может, у него вообще на женщин не стоит… — После таких очаровательных примеров как Уизли и ваша доченька, я бы его в этом не упрекал, — подобострастно мурлыкнул Драко, триумфально посмотрев в глаза женщины, прежде чем заступить в камин. Его взял за локоть Снейп, тихо не дав сразу ретироваться. — Поясните. У него какие-то реальные проблемы с этим… что ли? — Ту-ту! — распахнув глаза, протрубил Драко. — Поезд ушел! Черные глаза уставились в серые с недоумением и горьким осознанием, когда как из-за окна вдруг прозвучал звук, в действительности напоминающий звук уходящего поезда. Драко моргнул, уставившись в окно, куда теперь выглянул и Альбус, среагировав на звук. — Поттер Хогвартс экспресс что ли угнал? — хихикнул Драко. Директор пожал плечами, когда Минерва кротко спросив у него позволения, сорвалась с места, проверить, что это был за звук. Альбус же замер, а потом медленно обернулся на снова вспыхнувший камин. В зеленом пламени возник Люциус Малфой собственной персоной, и мужчина выглядел пожеванным и сонным, в длинной тонкой мантии, больше напоминающей халат. — Простите за столь… поздний визит, — зевнув в ладонь, мурлыкнул Люциус, виновато улыбнувшись Дамблдору. Тот отмахнулся, но сам с сомнением посмотрел на часы. Еще не пробило и часа. Люциус вопросительно уставился на сына. — Ты написал, что это срочно, — хмуро заметил Люциус, которому толкнули подушки в грудь, а потом затолкали в камин. — Азкабан! — крикнул Драко, и его родитель с сомнением покосился на сына, но спорить не стал, в гробовой тишине директорского кабинета исчезнув вместе с сыном. Оставив как минимум Северуса Снейпа и Альбуса Дамблдора в откровенном замешательстве по поводу увиденного. — Нет, ну такими темпами, конечно, Хогвартс действительно придется закрыть, — выпалил Альбус, безумно таращась в точку перед собой. Он опомнился, кисло уставившись на Уизерспунов, и подовинув им на край стола стопочку галлеонов в немом вопросе. — Вам что-нибудь… еще нужно? Мужчина и женщина переглянулись, и он потянул ее за локоть к камину, стараясь пресечь возражения. — Если хотите, могу отвести вас к дочери. Вряд ли слизеринцы сейчас спят, — тихо предложил Северус. Они, не долго думая, согласились, а Альбус хоть и проводил его долгим, предупреждающим взглядом, сам сиганул в окно, схватив метлу, потому что вдалеке от школы в действительности гудел сам по себе Хогвартс-экспресс, по одному ему понятной причине.