Глава 1 – Первые симптомы.
Вы когда-нибудь чувствовали разряды тока по всему телу от чужого случайного прикосновения? От кончиков пальцев и по каждому вашему нерву? Или, может, у вас ноги в коленях подгибались от чужой мягкой улыбки, превращающей глаза в полумесяцы? Вы чувствовали когда-нибудь панику от простого вопроса: «Вам упаковать? Сегодня ветрено»? Панику, выбивающую воздух из лёгких. Бывало такое? Вот Мин Юнги столкнулся с этой напастью впервые. Он бы даже подумал, что влюбился, но этот голос, эта улыбка и это лёгкое, случайное прикосновение, от передачи свежего букета в руки Юнги, принадлежало парню. Продавцу в цветочной лавке, в которую он забежал утром, чтобы купить букет глав врачу неврологического центра, чудесной женщине и прекрасному специалисту, у которой сегодня берет интервью. Все это принадлежало парню, продавцу в цветочной лавке на первом этаже многоквартирного дома, в тихом, милом районе, куда Юнги перебрался пару дней назад, устав от гула никогда не засыпающего центра столицы. Он ведь ещё не освоился даже, еще не обошел все магазинчики и кафешки, не знает соседей и путает свой этаж. Засада, правда? Что ж, усаживайтесь по удобнее, мои дорогие, сейчас я расскажу вам эту историю с самого начала.***
Мин Юнги проснулся от звона будильника на соседней подушке. Проснулся, на удивление, бодрым, хотя чаще всего его день начинался с осознания, что утро в очередной раз проехалось по нему локомотивом и желанием полежать «еще пять минуточек, мам», срастись всеми порами с подушкой и никогда больше не открывать глаза. Но сегодня он был готов, кажется, на что угодно, ведь сегодня важный день. Сегодня ему предстояло провести интервью с важнейшим человеком в мире неврологии, причем не только в Сеуле, но и во всей Корее. Да, он уже опытный журналист, добился многого, и к своим 25 годам уже имел имя и уважение в широких кругах. Он давно привык к большим шишкам в любой отрасли: айдолы, банкиры, воротилы бизнеса, писатели, спортсмены, но сегодняшний гость особенный - она спасает жизни, она дарит людям надежду, она ставит на ноги, и она тот человек, который вырвал его лучшего друга, Чон Хосока, из цепких лап инвалидного кресла. Юнги отключил будильник, вскочил с постели и умчался счастливой ланью в душ, попутно стягивая с себя домашние шорты и футболку, бросая их в корзину для белья. Утренний душ окончательно взбодрил, зубная паста смыла неприятные ощущения с языка, горячий, ароматный кофе наполнил энергией, а завтрак для слабаков, так что осталось только выбрать костюм и отправляться на встречу свершениям. Ковыряясь в не разобранных вещах Юнги психанул на вчерашнего себя за то, что не удосужился разобрать хотя бы рабочие костюмы и спустя несколько минут самобичевания выбор, всё-таки, пал на черный приталенный пиджак, комплектные узкие брюки по щиколотку и белую шёлковую рубашку. Длинные черные волосы Юнги собрал в полу-хвост, с тумбочки взял любимый одеколон, древесный, с нотками рома и мускатного ореха, поднес крышку к носу и вдохнул аромат, прикрыв глаза. Ему нравился этот запах, мягкий, обволакивающий и запоминающийся. И нет, это был не самый дорогой его парфюм, но этот запах, боже... Мин влюбился в него, как только почувствовал на одном из работников редакции журнала, в котором работал. Юнги подскочил к мальцу, лет двадцати на вид, ещё совсем недавно устроился, в помощниках ходил. Паренек шугался любого громкого звука или злобной физиономии, коими обладала половина редакции. Дедлайны дают о себе знать, что тут скажешь. Малец тогда совсем побледнел, пытался офисной мебелью прикинуться, когда топовый журналюга фирмы подлетел к нему с остервенелым взглядом и начал его обнюхивать. - П-п-простите, Юнги-щи, что... Что вы делаете? – пацан нервно сглотнул, уставившись на него округлившимися глазами, полными страха и непонимания. - Что это за парфюм? – абсолютно спокойно спросил Юнги, отстраняясь от полоумно-глядящего на него коллегу. - М-м-мне мама подарила, вам так не нравится? Я могу его сменить, - пацан зажмурился, вжимаясь в самого себя. Юнги даже подумать не мог, что так напугает парнишку. Откашлявшись, он поправил свой костюм, и спокойно выдохнув повторил вопрос. - Что за одеколон, малец? Не надо менять его. Мне вообще все равно, кто тебе его дарил, просто скажи марку, мне нравится запах. - А, ой, простите…просто вы так налетели. В смысле, нет, - парень замахал нервно руками, - вы не страшный, просто... - Боже, марку, просто скажи марку, – брюнет потёр переносицу пальцами и тяжело вздохнул, он понимал, что может выглядеть пугающе, даже несмотря на то, что был далеко не крупного телосложения. Да, подтянутый, следил за собой, но если уж на чистоту, он выглядел довольно хрупким: тонкие запястья, узкие плечи, худенькие ноги. Если бы не его, немного пугающий, взгляд с прищуром, и вечно загруженное выражение лица, то он даже милашка. - Да, простите, сейчас, – пацан полез дрожащими руками в карман брюк и достал телефон. Сделав в нем несколько движений, он ткнул Юнги чуть ли не носом в экран телефона, – вот, сфоткайте себе. - Спасибо, – журналист быстро сфотографировал экран чужого смартфона, кивнул головой в знак благодарности и пошел в свой кабинет, оставив парнишку думать над произошедшим и нервно улыбаться сотрудникам, понимающе смотрящим на него и одобряющие похлопывающим по плечу. Все знали Мин Юнги, никто не удивлялся. Вернувшись из своих воспоминаний, мужчина посмеялся в кулак и нанес одеколон на шею и запястья, мысленно поблагодарив того парнишку ещё раз, и даже извинившись за свое поведение. Мысленно, конечно. Юнги не извинялся ни перед кем, кроме лучшего друга и покойной матери. Подняв глаза на свое отражение в зеркале, он еще раз осмотрел себя и поправил волосы. - Да, отлично, я готов, – довольный собой он запрыгнул в кожаные туфли. Уже на пороге он замешкался и окинул взглядом квартиру: коробки ещё не все разобраны, в углу прихожей лежит раскрытый чемодан с аккуратно сложенными домашними вещами, штанами, шортами, футболками. Ещё так пусто. Ни тебе смешных кружек в кухонном шкафчике, которые постоянно притаскивает Хосок по поводу и без, ни коврика у кровати, ни цветов на кофейном столике. Даже рабочее место без обычных мелочей: нет мусорки под столом, органайзера с папками, любимые книги грустно теснятся в картонной коробке у окна спальни. Юнги вздохнул и улыбнулся своим мыслям. Он ещё успеет сделать свой новый дом теплым и уютным, после того, как отдаст сегодняшнее интервью в печать, у него целых две недели отпуска, за которые он успеет и отдохнуть, и привести свое жилище в надлежащий вид. - Ну что, пора ехать, – Юнги взял сумку с ноутбуком и документами, подцепил длинными, тонкими пальцами ключи и вышел из дома. Ключ очень приятно щёлкнул в замочной скважине. Юнги вообще нравятся разные звуки, клацанье кнопок клавиатуры, например. Именно поэтому он до сих пор не перешёл на планшеты эти ваши богомерзкие, в них же совсем никакой души. А как же касание по приятным оттискам букв на клавишах? А этот чудесный звук щелчка механизма, стучащий перелив, когда печатаешь текст? Это ведь чудесно, и Юнги отказывался понимать, как это может кого-то раздражать. Погрузившись в свои мысли, мужчина спустился по ступенькам вниз и вышел из дома. Погода была приятная, светило солнце, слышалось жужжание первых насекомых. Ветер мешал полностью насладиться первыми теплыми днями весны, он был ещё холодный и пробирающий, но в воздухе уже пахло совсем юной мартовской весной. «Да уж, надо было пальто накинуть, совсем зябко», думает Юнги, ежась и торопясь к машине. По дороге он заметил милую цветочную лавку, на которую до этого, почему-то, не обращал внимания. А ведь она совсем рядом со входом в дом, к тому же под самыми его окнами. Из магазинчика приятно журчала лёгкая музыка, а цветы на витрине выглядели чудесно. Среди них легко порхала чья-то изящная фигурка, лавируя между стойками с цветами в милых расписных горшочках, огромных декоративных ваз, с какими-то причудливыми деревцами, и большим количеством ваз поменьше со свежесрезанными стеблями. Фигурка порхала как маленькая птичка. Казалось, что она просто забылась и танцует, наслаждаясь весенним утром. Юнги зрелище зацепило, и он вдруг вспомнил о манерах и решил, что будет хорошей идеей купить для госпожи Сон Чеён лёгкий букет из нежных весенних цветов. Да, хорошая идея. Без дальнейших раздумий он направился к лавке, попутно всматриваясь во входную дверь и вывеску. Ничего броского и кричащего, ничего пёстрого, как любят делать владельцы маленьких лавочек, чтобы привлечь к себе внимание. Видимо, владельцу магазина это было не нужно. На входной двери висела простенькая вывеска: овальная деревянная табличка, с лепестками в розово-персиковых тонах и листиками приятного зелёного цвета, так же вырезанных из дерева. По центру лёгкие розовые буквы переплетались между собой, словно держась за руки - «Prunus persica». Странное название, но приятное, видимо, как-то связано с персиками, догадался Юнги и толкнул дверь. Лёгкий звон колокольчика привлек внимание порхающей вокруг цветов фигурки, и она резко обернулась к входной двери. От приятной и нежной улыбки, глаза сузились в две щелки, а щеки чуть округлились, и Юнги кончился, как человек. Он просто смотрел на фигуру напротив. «Отлипни, Мин Юнги! Хотя бы моргни! Подай признаки жизни, мать твою!» – стучало сознание с обратной стороны черепной коробки и это, пусть и немного, но помогло. Мин пришел в себя, улыбнулся в ответ и поздоровался. - Ищите конкретный букет или хотите выбрать из того, что у меня есть? – эта улыбка, этот мягкий, теплый голос, с каждым звуком которого, срывающимся с пухлых розовых губ, Юнги все увереннее и увереннее заканчивался. Дыхание участилось, а сердце, кажется, напрочь забыло, за что его поставили отвечать, и бессовестно глохло на каждом втором ударе. «Приходи в себя, Мин мать твою Юнги! Это что, сердечный приступ? Боже, я знал, что помру молодым! Слишком много пил, курил и блядовал!». Мысли копошились как муравьи и Юнги попытался отвлечься: отвернулся к стойкам с цветами, стал разглядывать каждый листик, изучая цвета, форму лепестков, строя понимающую физиономию и усиленно делая вид, что что-то там выбирает. Пугать парнишку в планы не входило. «Не хватало ещё инсультника с утра пораньше в цветочной лавке. Ещё и молодого совсем инсультника! Рядом со мной тут кони двинет, а я вертел на детородном отвечать на том свете ещё и за чужое склеивание ласт. Не, не, не, кажется отпускает. Цветы успокаивают, да и пахнет здесь так приятно,»– Юнги задумался, старательно уводя запнувшихся на ровном месте сознание и сердце в другие размышления. – «Цветы, это понятно, ещё мокрая земля и удобрения, но есть что-то ещё, не могу поймать». Теплый, нежный, звенящий смех раздался за спиной Юнги, и он снова кончился, как человек. Колени подгибались, и он мысленно отчитывал вчерашнего себя, второй раз за день. Отчитывал за кофе по утрам и вечерам... И дням… да и ночам тоже. Отчитывал за отсутствие вменяемого режима и не составленное завещание. Все! Ему всего двадцать пять, а он прямо сейчас помрёт тут от сердечного приступа. Да уж, Хосок будет смеяться и плакать, когда узнает. - Простите, – хихикнул парнишка. Светлые пряди чуть спадали на глаза, носик подрагивал от смеха, такие мягкие на вид губы растянулись в невинной, робкой улыбке. - Я не хотел пугать вас, просто вы так внимательно смотрели на мои цветы, – парнишка пожал плечами, невинный жест, но движение ключиц под футболкой припечатало Юнги к кафельному полу магазинчика, – давно так близко их никто, кроме меня, не изучал. Знайте, им очень приятно, – парень подошёл к Юнги со стаканом воды в руках и Мин тут же понял, чем ещё пахнет в лавке – свежими персиками! От мальчишки пахнет, как будто он и есть персик, и ходит тут теперь по помещению, разбрасывая направо и налево свой аромат. Как же расточительно, по отношению к такому чудному запаху. «Хочу, чтоб так пахла моя подушка», чуть ли не слюну пуская, подумал Юнги, но от холодного прикосновения стеклянного стакана пришел в себя. - Спасибо, а на счёт букета, может вы мне поможете? – вымучил из себя Юнги, в попытке отогнать мысли о скорой смерти. Глаза парнишки напротив буквально засветились. Буквально! Юнги спешно отвёл взгляд. «Твою мать, улыбается как ангел», - мысли помахали ручкой и радостно ускакали в персиковый закат. Парнишка тем временем уже порхал среди стеллажей с цветами и цеплял коротенькими, изящными пальчиками то один цветок, то другой, аккуратно складывая их на прилавок, чтобы позже собрать нежный весенний букет. «Боже мой!! – завопило сознание пятнадцатилетней школьницей, – какие малюсенькие у него ручки, прелесть!!» Юнги откашлялся, отгоняя предсмертный бред и надеясь по скорее свинтить из этого помещения, слишком душно, дышать совсем нечем, а как выйдет отсюда, сразу в больничку, там и работа, и сердечко проверят. «Быстрее, пацан, а то я прямо у твоего прилавка в жмурика сыграю, не нужны тебе эти проблемы!» Юноша, наконец, подошёл к прилавку. Темно-зеленый фартук очень шел глазам паренька, простая белая футболка чуть запачкалась на плече, и щека была немного в земле. «Милашка» – стук сердца в ушах. Юнги, сфокусировал зрение достаточно, чтобы прочитать имя на бейджике - «Пак Чимин». Пак протянул Юнги букет и снова улыбнулся. «Он на солнечных батарейках что ли?» подумал было Мин, но мягкие, теплые пальчики Чимина коснулись его холодных рук. - Вам упаковать? Сегодня ветрено, – и его сердце остановилось. Юнги, уже знатно паникуя, схватил букет, отрицательно помотал головой, пиликнул карточкой у терминала и, не прощаясь, метнулся к выходу. - Приходите ещё! Малец махал в след своей крохотной ладошкой, а Юнги, уже через секунду после звона дверного колокольчика, заводил автомобиль, а ещё через пару секунд выехал со своей уютной улочки и помчал, казалось, на одном только желании своего внутреннего ипохондрика убедиться, что не подохнет в двадцать пять. Дорога успокаивала. С каждым поворотом становилось все легче. Ветер слегка трепал волосы, приятно обдувал и давал лёгким наполниться живительным кислородом. Сердце тоже успокоилось, восстановило ритм, кульбитов больше не вытворяло, а это обнадеживало. Понемногу успокоившись Юнги решил, что, возможно, просто перенервничал. Сами подумайте: два года без отпуска, почти без выходных, сбитый режим, кофе вместо воды и, иногда, еды, ещё и переезд наложился. Просто устал, просто словил паническую атаку, ничего серьезного. К моменту, когда он подъехал к больнице, вся тревожность уже ушла, паника отступила и здравый смысл, под угрозой расстрела, запретил жаловаться сегодняшней гостье на свое состояние. Хотя, может и стоило бы. Она человек умный, опытный, многое видела, точно бы чего-нибудь подсказала. Мин поднялся на нужный этаж, и подойдя к секретарю, поздоровался и представился. - Вас ждут, – лаконично ответила девушка, но улыбнулась приветливо. Юнги подошёл к двери и постучался. - Входите, – прозвучал приятный женский голос. Хоть в нем и слышались прожитые годы, все же остался приятным и успокаивающим. Дверь легко открылась под лёгким нажатием одними пальцами и Юнги вошёл в большой просторный кабинет. Вокруг было много света, большой рабочий стол, кресло для посетителей и огромный шкаф с кучей, просто бесчисленной кучей папок, подписанных одной рукой. За столом сидела женщина, серебряные волосы которой были собраны в тугой пучок на затылке, на плечи накинут медицинский халат поверх белой блузки, темно-синяя юбка карандаш, а на шее, на изящной цепочке, красовалась маленькая золотая колибри. Милый акцент. Лицо женщины было приветливым, она улыбалась, хоть по ней и было видно, что она бесконечно устала. - Здравствуйте, – поздоровался Юнги, опускаясь в поклоне, – меня зовут Мин Юнги, я журналист. А ещё, – Юнги мялся, перекладывая букет из руки в руку, – я лучший друг Чон Хосока. Спасибо, что вернули его нам! – Он подошёл ближе к столу и улыбнувшись самой благодарной своей улыбкой, снова поклонился и протянул букет Чеён. - Спасибо, мой дорогой. Я помню Хосока, славный мальчишка. Столько лет уже прошло, я так стара, – она улыбнулась и пошла ставить цветы в вазу. – Знаешь, я гораздо больше люблю полевые цветы, чем обычные розы, спасибо, что угадал, – а Юнги в этот момент, почему-то, до дрожи в коленках захотелось съесть килограмм персиков в одно лицо и ни о чем не жалеть. - Начнем? – спросила женщина, усаживаясь обратно за свой стол, и жестом предлагая Юнги сесть в кресло напротив. - Да, конечно, - мужчина достал диктофон, блокнот и ноутбук. Работа началась. Спустя пару часов интереснейшего интервью Юнги поблагодарил Чеён и, довольный собой, направился к машине. Дальше только много текста и много правок, каких-то два-три дня и материал отправится в редакцию, а Юнги в заслуженный отпуск. Сегодня отличный день. Мин уже выветрил из памяти странное начало дня и ни разу и не вспомнил, что его сегодня в морские узлы завязывало, совсем расслабился. По дороге домой, тихо подпевая любимым песням, он заехал в знакомый тайский ресторанчик взять еду на вынос, и почувствовал себя впервые дома, когда повернул на милую тихую улочку, милого тихого района, в который перебрался пару дней назад. Припарковав машину возле дома, он вышел и огляделся. Ещё только-только вечерело, но воздух стал заметно прохладнее, из носа шел полупрозрачный пар. Вечером улочка ещё очаровательнее: солнце приятно освещает брусчатку, а в окнах домов кто-то мелькает туда-сюда - так спокойно. Наткнулся взглядом на лавку с овощами и фруктами, ноги сами понесли туда. За прилавком стоял чудный старичок с густыми усами и в кепке с утятами. Оказалось, его зовут Ким Чонин, он всю жизнь держит эту лавку, всех тут знает и со всеми поддерживает общение. «Приятный старичок, нужно заходить к нему чаще» – думал Юнги, уходя от него с килограммом свежих персиков в одной руке и купленным в ресторане обедом в другой. Полной грудью вдохнув свежий вечерний воздух, он потопал домой, с чувством хорошо проделанной работы. Да, пусть это только начало, но он оставил приятные впечатления. Вопросы Чеён нравились, и она с интересом на них отвечала. А это дорогого стоит. Погруженный в свои мысли Мин не заметил, как поравнялся с цветочной лавкой. Заглянул внутрь и сердце снова предательски пропустило удар. Чимин смеётся с какой-то милой бабулькой, которая, видимо, пришла за цветком в горшочке, раз держит сейчас в руках один из них. Чимин смеялся, его носик подрагивал, а глаз совсем не было видно. Воздух покинул лёгкие, кровь покинула сердце, а душа бренное тело Мин Юнги. Понадобилось время, чтобы сгрести свое сознание в кучку. Он в два прыжка долетел до квартиры, щёлкнул замком, на ходу вылетая из обуви, и кинул на стол пакеты. Встал посреди кухни, выдохнул и дрожащими руками полез набирать номер друга. - Да-да, сладкий пирожок у аппарата! Слушаю вас, бука-злюка, – Хосок всегда такой. Улыбается, пытается зажечь огонь в душах других и не дать этому пламени погаснуть. - Чон Хосок, быстро поднял свою задницу с кровати и пулей ко мне, – шипит Юнги, измеряя шагами кухню. – По дороге выцарапай Джуна с работы, мне плевать как! Чтоб через час были у меня, ясно?! - О, мы празднуем новоселье? – улыбка в голосе Хосока не помогла ему. - А по моему тону похоже, что я тортику в форме единорожки корону приделываю?! – плевался Юнги в трубку, но сдавшись, шумно выдохнул сквозь зубы, и продолжил. – Я, кажется, серьезно болен. Со мной что-то конкретно не так: весь день аритмия, отдышка, в глазах все плывет. Я нервничаю, вы нужны мне, парни, – шум на том конце провода говорил о резко начавшихся сборах. - Кидай адрес, мы едем! – взволнованный друг бросил трубку, а Юнги остался один на один с давящей на грудь тревогой и, не зная, куда себя деть, решил разобрать вещи. А что? Не в свинарнике же помирать, в конце концов.