Эта ночь обещает быть сладкой.

      Сняв все свои одеяния, Орфей встал у распахнутого окна. Оттуда тянуло прохладой и такой приятной свежестью свободы. Здесь он в неволе, словно птица в клетке. Тут у него забирают его веру, заставляют быть не тем, кем он является. Почему же всё не может быть, как раньше? Для чего предназначение его тут? Не более, чем просто прихоть этой богатой нечисти или на его плечи возлегло кое-что очень важное и только ему под силу это исправить. Холодок пробегался по телу, а воздушные потоки, холодным воздухом касались кожи вызывая на ней мурашки. Прикрыв свои глаза, руки что были на подоконнике чуть разъехались.       Луна ярко светила в небе, а звёзды, что окружали её напоминали о чём-то. Словно бы.. Ах. Словно бы луна это бог, а эти яркие звёзды это последователи его, а та самая яркая звезда это сам Иисус Христос. Как же ему было противно от всего этого места. Открыв очи свои, юноша глянул на свою грудь, а вследствие и на всё тело. Встав у зеркала, тот поправил волос, а после чуть просматривая себя, юноша упал на кровать и закутался в одеяло.       — Что же его могло зацепить во мне? Я ведь такой же, как и все мои братья, чем я, так примечателен? Может, если я откажусь от этого грешного тела, то бог вновь полюбит меня и подпустит к себе? – Раздумывал про себя юноша. — Чем я так виноват пред всевышним? Хотел бы я знать. Я не могу просить прощения, если не знаю за что я молюсь. А просить Господа Бога о прощение без причины равносильно очень сильному неуважению, – выдохнув промямлил бедняжка.       Раскрыв своё тело от одеяла, голова шла кругом. Слишком много информации, которую трудно переварить. Будут ли искать его братья? Что будет с ним дальше? Да что вообще значит эта "любовь"?! Ничего. Абсолютно ничего. Вся эта любовь складывается на не более чем симпатии. Да и продолжительность её ровно до последнего вздоха блондина. Зачем всё это? Из голубых глаз скатилась скупая, но такая, горячая и горестная слеза, от которой и самому становилось больно на душе. Всё что остаётся это терпеть. Негоже убивать ему никого. Даже нечисть.       Сердце так болело от этого всего. Неужели бог и впрямь не любит его? Но он ведь вёл правильную жизнь и не грешил. Только один раз, и то случайно, да замаливал он это долго. Брат его тоже не жалел и бил розгами только в путь, как и просил Де Росс. В теле ли дело? Но ведь это тело даровал ему бог! От чего же все эти страдания? Рука прошлась по нагому телу. Проведя ей от груди до талии, - кожа Орфея была гладкой и мягкой, такой нежной и девственной. Собственные касания приносили некое удовольствие. Они были схоже с касаниями братьев его. Когда монаху было горестно его друг утешал словами о боге и изредка обнимал поглаживая.       Стоит бы уже лечь спать, только вот сон никак не лез в голову. Лишь эти гнусные мысли. Закрыв свои очи и укладываясь поудобнее, через время он таки уснул, так и не укрывшись. Совсем ногой.       В то же время в своей комнате сидел Нортон, что не мог дождаться утра, дабы вновь глянуть на объект обожания своего. Сидя на крышке гроба, его алые глаза глядели в одну точку. В них давно погасла жизнь, осталась только жажда крови. Сердце, что давно остановилось, кажется, трепетало от Орфея. Была ли это любовь или же он просто хотел его? Орфей как никак не первый, но и не последний. Но к нему были какие-то особые чувства, не просто эта грешная похоть, это было вожделение самого юноши. Не просто желание взять его и развлечься, а что-то другое. Что-то от чего сердце словно бы вновь билось.       Сна ни в одном глазу. Поставив руки позади своего туловища, вампир упёрся на них и откинув голову с телом, просто бездумно сидел, не зная, чем заняться. В соседней комнате, где и находился Орфея были слышны какие-то шорохи. Не уж то и он не спит? Может тогда посидеть пока с ним? Всё равно делать нечего.       Встав с гроба, тот поправил свою домашнюю рубашечку с вырезом на груди. Тихо выйдя из комнаты, Кэмпбелл не торопясь шёл к заветной комнате. За ней всё вскоре стихло, но после послышалось как тот очень тихо говорил с собой. Настолько, что разобрать речь было сложно. И вот опять тишина. Не уж то спит? А почему бы впрочем и не проверить?       Тихо открыв дверь, Нортон заглянул туда. На постели лежал совсем уж ногой Орфей. Какой вызывающий вид. И как же это принять ему? Как приглашение, дабы вкусить его тело или ему просто привычнее спать без одёжки? Вероятнее всего второе, но при виде этой соблазнительной картины было сложно сдержаться:       Подойдя к постели, Де Росс лежал тихо и спокойно. Спал он крепким сном. Сев на кровать, рука нежно прошлась по тёплой плоти. Ведя от щеки, тот дошёл до паха, которой был не брит, как и всё тело. Но на удивление у Орфея волос почти не рос, от чего мало его было на теле, да и он сливался цветом с телом. Какая же мерзость. Но ничего, ещё будет время побрить его. Сев на чужие ноги, юноша снизу всполошился, но пока не проснулся. Положив руки на талию, те прошлись по ней, а после остановились на середине. Какая же это вкусная плоть.       — Бог вдоволь постарался над тобой, Орфей. Он явно старался для меня. Хоть за что-то я могу ему сказать спасибо. Хоть его и нет, – опустив голову вниз к самой шее, тот нежно потёрся о неё носиком, — и ты серьёзно хочешь посвятить жизнь тому, кого даже нет. Почему бы тебе просто не стать моим? Я могу быть твоим богом, Орфей.       — Никогда в моей жизни. Встань. И покинь мои покои.       — Кажется я кого-то разбудил. Или ты даже не спал?       — Покинь мои покои немедля.       — Негоже святому злиться.       — Поистине негоже мне находиться с созданием дьявола в одной комнате быть. Вдохнул чужой аромат, от Де Росса пахло свечками.       — Сдайся и просто дай мне сделать, что я хочу. Ты ничего не теряешь.       — Я теряю доверие любовь и веру в Бога. Не собираюсь я менять Господа на мимолётное удовольствие.       Схватив чужие щёки, Нортон приподнявшись, направил чужое лицо на себя.       — Нет никакого бога. Довольно, Орфей. Это всё сказки. Хорошо, даже если есть, то он явно предначертал тебе судьбу со мной. Так чего ты носом воротишь? Не уважаешь его выбор?       —… это не так. Он просто дал мне тебя либо как наказание, либо как испытание. Ему хочется убедиться, что я силён дабы не согрешить.       — Отбрось эту идею. Орфей, если бы он любил тебя то этого не случилось. Либо его нет, либо отверг он тебя в тот день.       — Замолчи! Это не правда! Я всю жизнь ему служил, он не мог меня от-...       Рука закрыла чужой рот, а после губы вампира коснулись собственной руки оставив на ней поцелуй.       — Не кричи. Открой же свои глаза. Раз он не мог тебя отвернуть, значит, что его и нет. Орфей, ну же. Прими меня и я подарю тебе весь мир. Но Орфей лишь молчал, пока его зрачки быстро бегали со стороны в сторону. Нет... Нет! Нет! Нет! Он точно словно змей искуситель. Согласись вкусить этот плод диковинный и будешь страдать всю жизнь. Только вот слова его... Неужели Господь отвернулся от него? Почему же... Почему?.. Этого не может быть. Не может!       — Почему именно я?! Почему не кто-то другой? Разве я такой особенный? Почему ты просто не выбрал кого-то из своего рода... Почему ты обрёк меня на эти муки?..       — Мучаешь себя тут только ты своей верой. А избрал я именно тебя, ведь понравился мне именно ты. Довольно противиться судьбе. Просто и прими её. —... – Из глаз потекли слёзы. Почему же всё так?       Смотря то в потолок то на прикроватную тумбу, то на себя, но точно не на хозяина дома, сердце кровью обливалось от этих слов. Какой смысл всей его жизни тогда, если Бог отверг его? Чужая рука стала утирать эти горестные слёзы. Холодные губы стали целовать чужие щёчки. Это всё чёртова ложь этого змея. Бог с ним и не отвергал он его.       Рука взмахнула в воздухе, а после ударила щёку Кэмпбелла. Орфей не был больше так расстроен. Лицо больше отражало безразличие и отвращение.       — Чтобы ты не говорил, твои слова будут ложью, – холодно проронил монах, на что в ответ последовала гробовая тишина.       Нортон лишь сидел и не понимал, что же случилось. Но ему понравился такой Орфи. Холодный и отстранённый. Не такой уж и верующий и тихий. Именно эта личность Орфея показывала всю его красу. Улыбнувшись на не слабый удар и потерев щёку, Кэмпбелл схватил чужие руки прижав их к постели. Но взгляд напротив не изменился, оставался всё таким же отстранённым и презрительным. Так он даже лучше. Сильный и уверенный. А не обычная "тряпка", что только и мямлит про бога.       — У кого-то проснулся характер?       — Сделай уже то, что ты хотел и скройся с глаз моих долой.       — Но мои желания грешны.       — Эти грехи будут на твоих плечах. А даже если на мои плечи что-то и ляжет - я замолю. Бог любит меня.       Улыбнувшись Нортон пустил чужие руки и вцепился клыками в чужую шею оставляя там укусы. Он не желал крови, он желал эту плоть. Ему хотелось вкусить Орфея иначе. Оставив засос на шее, на лице владельца этой плоти появился румянец. Отстранившись от юноши, Кэмпбелл встал с чужих ног, а после сел между них, закинув белоснежные ноги на свои плечи.       Бледные, уже давно не живые руки ходили по чужому телу, сжав один из сосков, Де Росс сжал свои пальцы на ногах, а после открыл рот, которым он дышал. Нортон грешит похотью... Но ничего, её замаливать не так уж и сложно. Убрав руку с соска, та легла на член. Начав надрачивать у основания, монах больше не мог сдерживать то, как ему приятно. Стона и обвивая своими ногами чужую шею, голубые глаза блистали на лунном свете, всё таки они до сих пор были на мокром месте.       Голосок юноши был очень приятен. Сладкие, тихие стоны. Они по вкусу были как ваниль. Самая её щепотка. Тяжело дыша, в комнате смешались звуки шлепков кожи о кожу и тяжёлое дыхание со стонами. Нортон с улыбкой наблюдал за этим, вкушая каждую частичку. Понимая, насколько Орфи сейчас приятно, юноша положил того на подушки, а после спустился, не убирая руку, полость рта обвила член. — Гх... Ты переходишь границы, Кэмпбелл. — Не уж то? Сам ведь говорил делай, что хотел. — Я и не отрицаю, но делай это в рамках разумного. Дальше этого мы никуда не зайдём. Тебе ясно?       Нортон закатил глаза, а после на зло Орфею прикусил головку. От этого блондин громко застонал сжав своими ногами голову снизу. Тяжело дыша, холодные губы оппонента целовали половой орган, вызывая по телу дрожь. Вскоре поцелуи кончились, а Нортон взял в рот головку. Посасывая её, Де Росс сходил с ума от удовольствия. Выгибаясь в спине от блаженства, рука начинала двигаться всё быстрее, тем самым всё лучше стимулируя его. Настолько это было хорошо, что у монаха даже встал от такого.       Сжимая простынь в своих руках, тело было полностью отдано далеко не богу, а самому сыну Сатаны. Все мысли покинули голову, не было ни единой мысли про бога, пред ним был лишь Кэмпбелл. Только он. Он словно был его миром, был тем, кто может сделать его жизнь намного лучше.       Смотря вниз на то, как ему сосали, беднягу это сводило с ума. Это было так приятно. Ему хотелось даже больше чем это. Хотелось касаний, ласок, любви. Ему хотелось чьего-то тёплого внимания. Грудь томно поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. Лунный свет через окно освещал кровать. Он падал седой волос вампира, придавая неземной цвет. Как же он прекрасен под лучами... Луны.       Упав на кровать от того что сил так выгибаться уже не было, ноги стали ерзать по постели, словно бы тот хотел уползти от своего змея искусителя. Да только бежать ему некуда. Да и не хотел он бежать. Кэмпбелл брал всё глубже и глубже, а темп тем не менее рос. Тихо выстанывая имя вампира, тем быстрее был темп, тем громче был и Орфей. Из голубых, схожих с самым чистом морем глаз текли слёзы. А текли они от этих прекрасных ощущений. Положив свои руки на чужую голову, те гладили чужой волос, закапываясь там. Томно дыша и глядя на сию картину, тяжесть снизу была такой приятной. Схватив чужой волос, монах заставил юношу брать глубже. Осталось ему не долго.       А Нортон тем времен не мог даже противостоять. Всё что ему оставалось это терпеть, как им руководят. Взяв уже до самого конца, во рту не хватало уже места от чего член был уже в самой глотке, но вампир даже не кашлял, ведь он не дышал. Ему даже нравилось такое. Начав рукой дрочить ещё быстрее, вены на члене казалось вот-вот и лопнут. Вскоре кончив, Де Росс сильно краснея, наконец-то пустил чужую голову и утёр свои слёзы. Это было слишком приятно. Настолько, что бедняга даже не мог контролировать свои действия. Рука наконец-то пустила того, а Кэмпбелл отстранился от объекта своих обожаний.       Встав на четвереньки, тот полез к чужим губам и причмокивая их наконец-то втянул в поцелуй, против которого не был даже монах. Страстно целуясь, блондину ели хватало времени на то чтобы вдохнуть. Наконец-то окончив этот сладостный поцелуй, по телу стали расходиться засосы и укусы. Поднявшись к шее, Орфей сам отвернулся в сторону, позволяя отпить своей крови.       — Как любезно с твоей стороны.       — Делай это молча.       В этом чудном голосе была всё та же сладость, несмотря на всю его строгость. Отпив желанной крови, Де Росс закинул свои ноги на чужую спину, а после обвил её ими. Седовласый же спустился вниз к груди и стал сосать один из сосков, играясь рукой с другим. —Перестань. Я по второму кругу не хочу. Но кому было дело до этих слов? Верно никому. Орфей продолжал лежать на спине и недовольно глядеть на Кэмпбелла, низ живота начинал постепенно тянуть - приятный, холодненький язычок так сладко игрался с соском, что в углах глаз скапливались солёные капли слёз. Приоткрыв уста, тяжёлое дыхание вернулось, рука старалась остановить старшего, но тот принимал это как игру:       Взяв ручку любимого, язык обвил два нежных пальца, в после двигая головой, юноша имитировал посасывания. Это возмущало, но как-то заводило. Напоминало о том, какое удовольствие он испытывал недавно. Кто бы мог подумать, что такой послушный мальчик может быть таким похотливым? Стараясь оттянуть свою руку, рука вампира проходилась сначала по талии, медленно спускаясь на бёдра, а после дойдя до самого анального прохода тот опустил руку показав свою надменную улыбку.       — Эй! Нет! Убери руки! Даже не думай! – Ударив нечисть по его голове, Де Росс явно перепугался.       — Мм.. Ну я же сделал тебе приятно. Почему ты такой неблагодарный?       — Во-первых я не просил, во-вторых проникновения не было, – заползая выше, говорил молодой человек.       — Ну тебе разве так сложно?       — Да, сложно!       Проведя свои пальцем по чужому, чувствительному соску, пальцы сжали его, пока губы что-то похотливо, нежно шептали. Это вызывало дрожь в теле вернуться. Нельзя ведь быть таким... таким... сексуальным? Внешность Нортона перестала казаться такой противной, как раньше. Стала привлекательней, слаще. Зажмурив глаза, тому стало не по себе. Где ж это видано, чтоб монах любил вампира?       — Пожалуйста, Орфи. Позволь мне поласкать тебя там.       — Перестань...       — Только если разрешишь.       — Ц. Твоя взяла! Только молю, хватит... Я скоро с ума сойду.       Ухмыльнувшись, тот радовался тому, что выиграл эту войну. Однако пальцы он убрал. Что же случилось? Почему он убрал пальцы?.. Резко закинув ноги любимого, Кэмпбелл ткнулся, туда носиком, а после лизнув краюшек задницы, стал нежно пробраться подальше, вместе с этим вставляя язычок внутрь. Это тут же вызвало стояк сразу к двоих. Хотя у первого он и не проходил.       Откинув свою голову, уста показывали то, как ему было хорошо. Одна рука помогала держать чужое тело, а вторая игралась то с сосками, то приближалась к, и без того, вставшему члену.       Сжимая простынку в своей руке, язык всё глубже. Это было так хорошо, что глаза закатывались от удовольствия. Пока влажный язык обволакивал чей-то зад, спина не переставал вздыматься. О как же это было прекрасно. Дождавшись пика, пальцы закрыли уретру.