* * *
— Осторожнее, мистер Поттер! Гарри вынырнул из своих тяжелых дум и перевел взгляд на преподавательницу. — Да, профессор Оукман, — вздохнул он. — Не дергайте слишком резко, — добавила она, склонившись над горшком. — Хорошо растет, жалко будет потерять прогресс от одного неловкого движения, правда? Она подмигнула ему, и Гарри кивнул, улыбнувшись. Профессор Оукман хватила его успехи, но Гарри иногда казалось, что не очень искренне. Рядом с его горшками цвели мамины растения, и разница была бы заметна даже тому, кто никогда не видел волшебной флоры и не знал, как она должна выглядеть. Как-то он поделился этим с преподавательницей, и она успокоила его: для студентов есть свои критерии оценивания, глупо сравнивать себя с профессионалкой, которая столько лет уже с этим работает. — Ваша задача показать, как вы умеете ухаживать за растениями и не погубить до конца их цикла, а не хвастаться, сколько хитростей вы знаете, — сказала ему тогда профессор Оукман. — Это уже приятный бонус. Если вы не вкладываете свое время и усилия, никакие фокусы вам не помогут. Честно говоря, если бы не мама, Гарри бы едва ли что-то вырастил. Только замечая, что в теплице кто-то есть, Гарри вспоминал, что сам должен туда зайти и заняться своей рассадой. А еще он подозревал, что мама втайне от него что-то подделывает, чтобы его кусты не дохли так быстро, но сам Гарри никогда ее на этом не ловил. Мама все еще хандрила, пришлось резко взрослеть и заниматься Травологией самостоятельно. Писать себе напоминалки, заводить старенький будильник, следить за временем и лунными фазами. Только теперь нужно было наблюдать не только за своими убогими росточками, но и за роскошными растениями мамы. Кстати, об этом… — Профессор Оукман, можно вас попросить? — обратился Гарри. — Можете глянуть, все ли нормально с остальными растениями? Маме сейчас нездоровится, а я боюсь угробить что-то. Если вам, конечно, не сложно… — Без проблем, мистер Поттер, — профессор Оукман поправила шляпку, на которой рос настоящий мох. — Очень надеюсь, ваша матушка скоро пойдет на поправку. — Спасибо большое! — с облегчением выдохнул Гарри. Вроде как он составил четкое расписание, что и когда он должен поливать, подвязывать, подрезать и пересаживать, но все-таки… Гарри в очередной раз подумал, как сильно ему повезло с преподавателями. Их вовлеченность и человечность поражала, вот просто люди оказались на своем месте! Конечно, ему не с чем было сравнить, но по рассказам тех же родителей, по книжкам, которые он читал, Гарри мог сделать вывод: ему тупо повезло. Казалось даже, что весь состав и после смерти останется на своих должностях в каком-то там вероятном загробном мире, потому что это их предназначение, у них просто нет другого места. Профессор Оукман обратила внимание на некоторые его ошибки и помогла их исправить. Гарри поспешил все записать, чтобы ничего не забыть, и поблагодарил преподавательницу за коррективы, которые она внесла в его расписание по уходу за растениями. Ну, хоть одной заботой меньше… Когда профессор ушла, Гарри заглянул в родительскую спальню. — Эй, мам? — позвал он. — Профессор Оукман прошлась по нашей теплице, посмотрела все. Я там чуть твою тентакулу не залил, но, кажется, мы все исправили. В общем-то, делай я все совсем не так, тентакула бы меня давно придушила, ага? Мама никак не отреагировала на шутку. Ты не должен быть здесь. — Цапень уже плодоносит, бадьян немного приуныл, с полынью все в порядке… — стал перечислять Гарри. Ты не должен быть здесь! — Гарри, — хриплым голосом сказала мама, немного развернувшись к нему, — это уже неважно. Внутри все сжалось и от этих слов, и того, каким тоном они были произнесены. Маму словно подменили. А еще… ты не должен быть здесь!!! — Ладно, — сказал он. — Я все равно продолжу за ними следить. Вдруг опять станет важно. И вышел, закрыв дверь. Он не знал, как вести себя с мамой, и это разбивало ему сердце. Та фраза крутилась у него в голове каждый раз, когда Гарри пытался поговорить с ней. Он с ужасом ожидал, что однажды она произнесет ее вновь. Ты не должен быть здесь… И что тогда? Опять психовать, убегать и хлопать дверью? Гарри не гордился тем поступком, но в тот день это уже стало последней каплей. В конце концов, он же просто человек! Взгляд уцепился за веревочку, ведущую к люку чердака. Гарри поднял взгляд и задержал дыхание, вслушиваясь. Из спальни родителей ни звука, но это было ожидаемо. Вряд ли мама встала бы с кровати, чтобы пойти за ним и продолжить разговор. Снизу же папа общался с кем-то по камину. Даже если он закончит рабочую встречу прямо сейчас, то не сразу поднимется наверх… Гарри наложил чары тишины, чтобы опустившаяся лесенка не скрипела под его ногами, когда он полезет на чердак. Деревянная коробочка стояла там же, где он ее оставил — возле люка. Гарри даже не пришлось залезать на чердак полностью. Чарами левитации он поднял коробочку в воздух, пригнул голову, когда она приблизилась к люку, и аккуратно опустил на пол. Сошел сам, задвинул лестницу обратно и потом задержал рукой веревочку, чтобы она перестала болтаться из стороны в сторону. Времени на чтение не было, поэтому он просто спрятал коробку под кровать. В его спальню без спроса никто не заходил, но Гарри не хотел, чтобы кто-то видел, как он что-то спускает с чердака. Папа невзначай спросит, что это там у него, а он взначай должен будет соврать, что ничего. И так уже многовато лжи… С улицы раздался хлопок аппарации. Сразу после этого папа крикнул: — Гарри? Профессор Тафт уже тут! — Иду! — отозвался он, свесив покрывало так, чтобы оно скрывало коробочку.* * *
— Поверить не могу, что в Хогвартсе выдерживал кучу занятий подряд, — жаловался Гарри отцу. — Один раз выпало два визита за день, и я уже лежу лежа. — Думаю, дело в рассеянном внимании. В классе вас много, пока профессор ругает кого-то, можно вздремнуть, в ухо кому-то дунуть, от шоколадки откусить… — Ага, и все это одновременно, — усмехнулся Гарри. Вот уж кто, а папа мог бы и не такое провернуть. — Индивидуальные занятия — это хорошо, конечно, точно лучше усваиваешь материал, — заметил папа и, усмехнувшись, добавил: — Но и концентрацию держать надо весь урок, а не только когда втихую пытаешься наколдовать своему приятелю собачий хвост. — О, представляю, в каком восторге был Сириус! — Да-да, я потом копытцами аплодировал, — папа постучал ладонями друг об друга, как будто бы его руки и правда превратились в оленьи ноги. — Ну, хоть не рога, — фыркнул Гарри, представив эту картину. — Я тогда то же самое сказал. Хотя, признаться, это было бы практичнее. С рогами я хотя бы мог на Зельеварении поприсутствовать, а так пришлось идти в Больничное крыло, ждать, пока расколдуют, целую вечность спускаться обратно и, ах, какая жалость, успеть только к концу занятия, — последнее папа говорил уже с таким очевидным сарказмом, что без и подмигивания в конце фразы стало бы понятно: они с Сириусом провернули это специально. — И вот этим ты гордишься? — усмехнулся Гарри. И папа как-то резко помрачнел. — Ну, какими-то вещами точно нет, — ответил он, уставившись на огонь. Разговор как-то дальше не клеился. Гарри понял, что случайно ступил на какую-то болезненную тему. Он знал об этом мало, папа время от времени сокрушался, что вел себя не совсем по-джентльменски, а временами даже очень не по-джентльменски, но что именно отец такого вытворял, не сообщалось напрямую. Из рассказов Гарри догадывался, что дело могло быть в розыгрышах, которые зашли слишком далеко и кого-то сильно обидели. Так! Нужно как-то разрядить эту мрачную атмосферу! — Пап? Ты же знаешь, что я в любом случае буду любить тебя? — с нарочитым пафосом в голосе спросил Гарри. Для убедительности он еще положил руку папе на плечо. — Обычно эту фразу говорят родители, а не дети, — фыркнул отец. — Следите за тоном, молодой человек! — Я буду делать, что хочу! — подыграл ему папа, сыграв притворное возмущение. — Иди в свой чулан и сиди, чтоб тебя было не видно и не слышно! — Гарри нахмурил брови и сложил руки на груди, чтобы выглядеть более комично-грозным. Но папе его шутка не вкатила, он моментом вышел из своего образа капризного подростка. — Ого, чулан? — папа высоко поднял брови. — Как-то жестковато, тебе не кажется, приятель? — Э-э… — протянул Гарри. — Не знаю, что-то в голову пришло… — Только не запирай моих гипотетических будущих внуков нигде, ладно? — Да я… я просто пошутил. Не собирался я ничего такого делать, — растерянно произнес Гарри, не понимая, как безобидный прикол мог вызвать такой эффект. — Ну, это не особо смешно, — пожал плечами папа. — Может, молодая версия меня поугорала бы, конечно, но я сегодняшний слегка обескуражен подобными идеями. — Пап, ты реально думаешь, что я способен на подобное? — Да не ты, просто… просто, когда у нас появился ты, я много чего переосмыслил и… и, наверное, излишне теперь триггерюсь на что-то, — произнес он и поспешно добавил: — Извини, я, конечно, никогда не подумал бы, что ты такое выкинешь. Ты вообще всегда был очень вдумчивым и осознанным. И точно эмпатичнее меня. — Я понял, — односложно ответил Гарри, не желая больше продолжать эту тему. — Хорошо. И все равно от такого завершения разговора осталось неприятное послевкусие. К счастью, ему быстро представилась возможность выйти из неловкости зависшей в воздухе паузы. В дверь позвонили. — Это Альта, я открою! — протараторил он, быстро вскочив на ноги. — Не запирайтесь в комнате! — крикнул папа ему вдогонку. Альта давила на звонок так, словно стояла под дверями часа два или уже из последних сил терпела, чтобы успеть добежать до туалета. Гарри это так разозлило, что нервный трепет, обычно появляющийся перед входной дверью, даже не успел в нем пробудиться. — Что трезвонишь?! — прошипел он вместо приветствия. — У меня мама болеет, а ты!.. — А я люблю твою маму так же сильно, как она меня! — съязвила Альта. — Пусти уже, холодно! — Пущу, если пообещаешь больше не вопить и не шуметь. — У-у, маменькин сынок! — Да, и что? Альта перестала кривляться. — Ладно, обещаю. Все, пусти! Гарри отступил в сторону. Альта, придуриваясь, вошла в дом на цыпочках. — Красться не обязательно, — заметил Гарри. — Да, мой господин! — нарочито громким шепотом сказала она, сбрасывая с себя ботинки. Но, к счастью, пошла наверх уже обычным шагом, не выпендриваясь. От Альты Гарри вполне ожидал бы топота и грохота чисто назло. Она поднялась на несколько ступенек и что-то спросила. Ее голос донесся до него словно через слои ваты. Гарри не отреагировал. — Ну? Чего завис? — спросила она, уже перегнувшись через перила, чтобы попасть в поле его зрения. И правда же как-то жестоко… Почему ему вообще пришло это в голову? — Гарри! — А? — он отвел взгляд от дверцы чулана под лестницей и посмотрел на Альту. — Да я так, задумался. Иду! — Какой-то ты вареный в последнее время, нет? — спросила Альта, когда они поднялись наверх. Говорила она, понизив тон, и Гарри был за это благодарен. Родительская спальня совсем недалеко, и дверь он не закрыл до конца. Беспокоить маму не хотелось, а наложить чары тишины он не мог из-за Альты. — Есть немного, — вздохнул он. — Маме уже неделю нездоровится, переживаю за нее. А сегодня еще с домашкой засиделся что-то, так мозги теперь едут. — Бли-ин, вот бы я раньше узнала, что можно уйти на домашнее обучение! — Альта плюхнулась на кровать и стала болтать ногами в воздухе. — Насколько проще была бы моя школьная жизнь! — Тебе хватило бы дисциплины постоянно выходить на связь с учителями, чтобы они смогли тебя аттестовать? — спросил Гарри. Ее вытянувшееся лицо все сказало само за себя. — Вот именно! — со злорадством произнес он. — Ой, ну нашла бы какого-то лоха, который бы все за меня делал, — цокнула она языком. — Выкрутилась бы, в первый раз, что ли? — А проверка знаний один на один? Там за одноклассниками не спрятаться, все внимание только на тебя. — Ладно, поняла, — Альта закатила глаза. — Любая учеба — отстой! Хоть в этом мы можем согласиться? — Ну, не знаю, мне нравится, — пожал плечами Гарри. Не все предметы и не все разделы, конечно, но в среднем… Узнавать что-то новое — классно, а расследовать непонятное — еще круче. — Это потому что ты чудила. — Тогда почему ты постоянно со мной тусуешься? — искренне поинтересовался Гарри. Альта много рассказывала о каких-то своих друзьях и приятелях, и среди них не было никого, кто мог бы быть близок к Гарри по духу. Сплошные тусовщики, вероятно, еще и пустоголовые. Может, через пересказ это не передавалось, конечно, но Гарри не помнил, что у кого-то из них были бы какие-то интересы, кроме как пить пиво, собираться в чьем-то тусовочном подвале и гонять на тачках или на мотоциклах. Хотя… кто знает. Если бы Гарри не страдал от фобий и галлюцинаций, то и вел бы себя так же, как они? Живи быстро, умри молодым и все такое? — Просто… мне кажется, я не очень похож на тех ребят, с которыми ты обычно общаешься, разве нет? — дополнил он свой вопрос. — Так вот именно, что не похож! — щелкнула она пальцами. — Ты меня забавляешь! Гарри фыркнул. Ясно, для нее он просто как трехногий щеночек. — А еще бабушка постоянно достает, — Альта стала говорить скрипучим голосом миссис Данс: — Ну вот же Гарри есть! Хороший мальчик! Из приличной семьи! Всегда здоровается! Зимой снег убирает! Летом ветки пилит! Осенью листья сгребает! Ну жених! Что ты с этим хулиганьем своим носишься! К концу своей импровизации Альта уже размахивала воображаемой клюкой. Гарри легко мог вообразить, как миссис Данс выдает подобную речь. — Я вообще не понимаю, откуда она о тебе что-то знает, если ты вечно дома торчишь! — возмутилась Альта. Гарри медленно опустил ладони вниз, напомнив, что нужно вести себя тише, и она кивнула, приложив палец к губам. — Она к нам заходит иногда одолжить что-нибудь, — сказал он и тяжело вздохнул: — И потом застревает часа на два, начиная что-то рассказывать. Мне кажется, она грустит, когда тебя долго дома нет. Альта цокнула языком. — Старуха умеет давить на жалость, не верь ей. — Ну, моя бабушка тоже любит строить из себя жертву, — пожал плечами Гарри, — но просто потому что не умеет просить о заботе и внимании. Мы с мамой это вычислили и стали просто… э-э, — он чуть не проговорился про каминную связь, но вовремя остановился, и продолжил: — Стали всей семьей чаще с ней созваниваться, открыточки ей слать и все такое, но при этом сильно не реагировать на ее драму. Вернее, реагировать, но не вестись, так правильнее. И ты знаешь, стало куда спокойнее! Хотя до конца это не вытравить, конечно… — Ну вот поэтому моя от тебя и восторге, — усмехнулась Альта. — Ты заклинатель бабулек! — Ага, кто-то заклинает змей, а я бабулек. Альта вдруг опустила голову, спрятав лицо в покрывале, и мелко затряслась. — Ты чего? Она что-то проскулила, а потом подняла на него красное лицо. — Просто представила, — еле-еле выдавила она, — как ты сидишь в тюрбане, дудишь в дуду, а из корзины бабулька выползает и… и!.. Она закрыла рот рукой, пытаясь приглушить рвущийся наружу ржач. Гарри тоже засмеялся, представив эту странную химеру: наполовину змея, наполовину бабушка, причем у последней почему-то было лицо их соседки Батильды Бэгшот. Так себе образ, конечно… вот уж кого, а эту милую старушку скрещивать со змеей совсем не хотелось. — Слушай, Альта, — заговорил Гарри, когда они отсмеялись. — А у тебя бывает такое, что ночью мысль какая-то прицепится, и ты лежишь, гоняешь ее, гоняешь, а она… — Не-а! — Ясно, — вздохнул Гарри. — То есть ты из этих счастливиц, которые берут и сразу засыпают, ага? — Типа того, — пожала она плечами. — А ты что — нет? — Ну, у меня часто бывает бессонница. — Сходи побегай, и все пройдет! Гарри фыркнул и помотал головой. При всем при том, что Альта собиралась стать то ли моделью, то ли актрисой, он никогда не видел, как она занималась бы чем-то физическим, во всяком случае, на улице. Вот уж кого, а ее на пробежке он никогда не видел. Ну, или она просто думала, что носить яркий спортивный костюм и заниматься спортом — это одно и то же. — Так и о чем ты таком думаешь? — спросила Альта. — Да о разном, — сказал Гарри. — Как вот люди мыслят, например? Словами, картинками, звуками? У всех ли есть внутренний голос? Если ожидать неожиданное, станет ли неожиданное ожидаемым? Или что если нас давно нет, просто мы не заметили, как стали чьим-то воспоминанием и просто движемся по инерции? А еще… Альта широко распахнула глаза. — Какой же ты криповый, Поттер! — сообщила она. — И душный! Теперь и я буду эти мысли крутить!.. — Извини, — неискренне ответил он. — Не вздумай такое на свиданке ляпнуть, — посоветовала Альта. — Отпугнешь ту бедняжку, которая каким-то чудом на тебя западет. — Да-да, я странный Поттер, — закатил глаза Гарри. — Ничего нового ты мне не сообщила. — Ты не то что странный, ты чудила! Хотя… в этом есть свое очарование, — она стала наматывать хвостик на палец и хлопать ресницами. — Ты заигрываешь со мной? — А это работает? — Нет. — Тогда не заигрываю, — Альта отпустила волосы и скривилась. Гарри прыснул. — Ты, кстати, классно бровь сбрил, — вдруг сказала она, уже не гримасничая. — Чего? Альта указала на свою правую бровь и ногтем прочертила линию к глазу. — Ну, полосу выбрил, в смысле, — пояснила она. — Выглядит секси, мне нравится. Гарри сглотнул. Он давно уже избегал отражений, намеренно включая горячую воду, чтобы зеркала запотели. Неужели… — Спасибо, — пробормотал он и отвернулся к столу, сделав вид, что ищет на нем что-то. Потом он протянул руку к своему лбу и… — Блядь, — одними губами выругался Гарри. Шрам в виде молнии опять появился на коже, только теперь Гарри чувствовал его кончиками пальцев. Мало того, маггла тоже видела это! Вернее, видела только рассеченную бровь, но все-таки… Гарри пригладил челку на лбу, постарался придать своему лицу нейтральное выражение, и повернулся обратно к Альте. Рукав на правой руке он тоже чуть приспустил, вспомнив о шраме, мелькнувшем несколько дней назад. На всякий случай. — Решил попробовать что-нибудь новое, — сказал Гарри, пытаясь вести себя непринужденно, хотя внутри у него все похолодело. Не думай об этом, не думай! Включись обратно в разговор! — Гардероб новый попробуй, — фыркнула Альта. — Выглядишь, как бродяга, в этих своих рубашках растянутых и джинсах потертых. Гарри решил не вступать в спор и не указывать Альте, что ее вырвиглазные наряды и безвкусные начесы как раз-таки давно остались в прошлом. К тому же, появление шрама волновало его куда больше, чем споры о моде, на которую Гарри всегда было плевать. — Да просто обидно, ты тощий, мог бы даже кроп-топы носить, а прячешься в мешках этих, — продолжила Альта. — Кто тебе вообще шмотки выбирает, если ты дома всегда? — Мой крестный. — О-о, сладкий крестный папочка? — Фу, Альта! Но зато отвратительность ее комментария отвлекла его от мыслей про шрам... — Что-о? Он как раз стильный, не понимаю, почему он с тобой-то так жесток! — Он со мной нормальный, — вздохнул Гарри. Этот разговор уже начинал утомлять. Рука все тянулась опять потрогать лоб, но Гарри успевал останавливать себя на полпути. — Был бы нормальным, купил бы тебе хорошие джинсы, а не этот мешковатый искусственно состаренный кошмар! — Но тут карманы… — И зачем тебе карманы, что ты в них носить собрался? Столбик монеток? Фонарик? Волшебную, блин, палочку! — Да хотя бы телефон, — назвал он более маггловский эквивалент. Во всяком случае, он видел, как мистер Андерсон переходил через дорогу, разговаривая по трубке с толстой антенной, похожей на черный банан, так что ответ годился. — Ага, конечно, и звуковую отвертку! — съязвила Альта. — Телефон в кармане, ну ты придумал, чудила! Да уж, кому-то стоит меньше по пьянкам шататься и больше наблюдать за прогрессом… Гарри хотя и жил больше в магическом мире, чем в маггловском, а все равно как будто бы больше нее знал, что вокруг происходит. Об этом он уже решил умолчать, только вздохнул, сунул руки в свои великолепные свободные карманы и!.. Тот камушек. Или деталька. Острые ребра, ровные гладкие грани, но в одном месте скол, трещина или что-то в этом роде. И снова в левом кармане, как и тогда… Он еще у тебя. В этот раз Гарри не стал делать драматичных пауз, не искал глазами никакой отражающей поверхности, чтобы увидеть сигнал от своего зеркального пугающего двойника, а сразу вытащил руку и раскрыл кулак. Не у меня, подумал он. В этот раз он тоже достал из кармана разочаровывающую пустоту.* * *
К моменту, когда Рон к нему пришел, Гарри исписал вопросами и догадками целый блокнот. — Знаешь, откуда эти шрамы? — выпалил он, едва на дверь легли чары тишины. — Э-э, — протянул Рон, перескакивая взглядом то на лоб Гарри, то на его руку. Ночью Гарри снились странные тревожные сны. Сначала подсознание показало ему тесную комнатушку с покатой крышей. Если бы он хотел забраться в самый дальний угол, Гарри пришлось бы сесть на пол и пригнуть голову. Ни окон, ни дверей, на стенах детские рисунки, по полу разбросаны игрушки, но какие-то... дефектные? Гарри поднял модельку локомотива: нескольких колес не хватало, а красный корпус и прозрачные окошки были изрисованы маркером. И вдруг стены комнатушки стали сжиматься. Гарри бросил игрушку и начал метаться туда-сюда, ощупывая стены, пытаясь найти выход, но под руку не попадалось ни одного выступа, ни одного рычага, который мог бы открыть тайный выход. Игрушки еще больше ломались под его ногами, пока он панически искал способ выбраться. Когда стены перестали давить, Гарри уже сидел, на полу, поджав колени к груди — только так он мог помещаться в этой тесноте. Появилась дверца, невысокая, но он сразу же схватился за ручку и дернул. Он оказался на улице. Перед ним стоял тот же игрушечный поезд, который он видел в комнатушке, но в натуральную величину. У него не хватало тех же колес, и на корпусе были следы маркера, словно оставленные гигантским ребенком. Никаких рельс, табло, платформ, просто поезд на случайном пустыре. Ступеньки были сломаны, пришлось приложить немало усилий, чтобы забраться в кабину. Уже внутри оказалось, что поезд все-таки ехал, и впереди были рельсы, и по обе стороны от них росли деревья. На месте машиниста — никого, все кнопки и переключатели работали сами по себе. На лобовом стекле надпись, написанная корявым детским почерком: «Ьтагл нежлод ен я». Гарри не сразу сообразил, что гигантский ребенок написал это снаружи, поэтому изнутри нужно было читать слова задом-наперед. — Я не должен лгать, — произнес он во сне. — Но лжешь, — раздалось у него за спиной. Голос звучал как-то шипяще-шепеляво, и Гарри понял, почему, когда обернулся. Перед ним стояла его соседка Батильда… вернее, «стояла» не совсем правильное слово. А может, и правильное, черт его знает! Дело в том, что ниже пояса старуха была змеей, как те существа из индийской мифологии, и она… э-э… держалась на своем хвосте? Но о формулировках Гарри думал, когда уже проснулся. Во сне он спросил у Батильды другое: — Лгу? Кому? — Лжешь самому себе, — ответила Батильда и уже полностью превратилась в змею. Громадину, может, не размером с настоящего василиска, но довольно близко к нему. Змея попыталась броситься на Гарри, но в его руках вдруг откуда-то появился большой серебристый меч, украшенный красными камнями. Гарри замахнулся и с первого раза отрубил змее голову. Она покатилась по кабине еще живая, клацая клыками и высовывая язык. Взгляд сам собой перепрыгнул на окно, и он увидел, что вдалеке прямо на рельсах стояла фигура в белых одеждах. Поезд ехал очень быстро, но фигура, кажется, тоже отдалялась, зависнув недосягаемой точкой в пространстве. Последнее, что Гарри услышал, прежде чем проснуться, это шипящий голос отрубленной головы, закатившейся под управляющую панель: — Он еще у тебя. Гарри проснулся в поту и сразу же потянулся к палочке, чтобы включить свет. Уже сжав руку, он почувствовал что-то неладное — кожа на костяшках пальцев неприятно натянулась и зачесалась. Когда в комнате стало светло, Гарри увидел их. Рубцы. Они уже не выглядели серией открытых лохматых ранок, лоскуты кожи срастались, и теперь Гарри мог прочитать, что ему вырезали на руке, пока он спал. «Я не должен лгать». Гарри не стал ждать, когда новые шрамы исчезнут, нашел в ящике стола какую-то полупустую записную книжку и, несмотря на боль в руке, стал писать все, что приходило ему в голову, чтоб при встрече с Роном у него была в голове хоть какая-то картинка. И когда он писал, то заметил еще одну деталь… — Почему эта фраза написана моим почерком?! — допрашивал Гарри. — Я, может, и поехавший, но я не стал бы резать самого себя, чтобы!.. — Дружище, спокойно, это и не ты! — Рон попытался схватить его за плечи, но успел себя остановить. — Про шрамы я точно смогу тебе ответить, не суетись! — Отвечай! — Хорошо, э-э… я присяду? Рон плюхнулся в кресло, но Гарри не мог сидеть на месте, поэтому просто стал бродить из стороны в сторону. — Молнией тебя Волдеморт припечатал однажды, но его заклинание отразилось и попало по нему самому, — объяснил Рон. — Он у тебя с детства, поэтому, наверное, первым проявился. Фраза на руке — результат наказания. На пятом курсе к нам пришла преподавать одна садистка, ты с ней вечно собачился по поводу того, что Волдеморт опасен, а она не верила и оставляла тебя после уроков строчки писать, — Рон кивком головы указал на руку Гарри. — Вот это и есть результат этих строчек. А на груди у тебя… — У меня нет ничего на груди! — перебил его Гарри. — Ну… возможно, скоро появится, — поморщился Рон. — Хотя надеюсь, что нет… в общем, там овал, ровно-ровно под ключицами. Это проклятый медальон раскалился и прилип к тебе или что-то такое. Я сам не видел, мне Гермиона пересказала. — Что за медальон? — спросил Гарри. — Это важная деталь?.. Рон пожевал нижнюю губу. — Глобально уже нет, — ответил он после недолго размышления. — Не для того, что ты пытаешься разгадать. Просто проклятый артефакт, с которым мы уже разобрались. Гарри остановился и уставился в стену. — Ладно. Ну, хотя бы я не сам… — Точно не сам, — подтвердил Рон. — Давай, что там еще за вопросы? Он указал на раскрытый блокнот, лежащий на кровати. С чего бы начать?.. — Потустороннее радио барахлит, — выдал Гарри, посмотрев Рону в глаза. — Э-э?.. — Ваши голоса, — пояснил он, тяжело вздохнув. — Как только ты пытался сказать мне что-то критично важное, твой голос пропадал. Или… или что-то падало, ломалось, перебивало… в общем, что-то продолжает мешать. Гарри ожидал, что Рон расстроится или разозлится, психанет, рявкнет что-то из серии: «Ну и нахер тогда! Я пошел!». Но тот только засопел громче прежнего и твердо сказал: — Значит, найдем другой способ. — А найдем ли? — Я так долго искал тебя тут, что уже просто не сдамся, — заявил Рон. — Сколько, кстати, меня не было в этот раз? — Девять дней. Рон выругался. — У нас два дня только прошло. Ну, ладно… — Ты что-то говорил про какое-то зелье? Там прерывалось. — Да, Гермиона сварила новую партию напитка… И он закашлялся. Гарри шумно выдохнул через нос. Проклятье снова их цензурило. — Зелье, которое помогает тебе попадать сюда? — переформулировал он. Рон активно закивал. Не портал, не заклинание, а именно зелье. Значит, чтобы прийти к Гарри в гости, Рону нужно что-то менять в своем организме, сознании или еще чем-то внутряковом. Гарри взял блокнот и несколько раз обвел в нем строку, где он предполагал нечто подобное. — Тогда зачем тебе эта штука? Которая свет держит? — Делюминатор? — переспросил Рон и достал из кармана свою зажигалку. — Он мне помогает ориентироваться, когда я уже здесь. Он нажал на кнопку из зажигалки вылетел маленький огонечек, но он так ударил по глазам, что Гарри отвернулся от него. — Убери! — потребовал он. — Почему? — Слишком ярко! Контрастные черные тени на стенах исчезли, но у Гарри они все равно в глазах какое-то время еще пульсировали на сетчатке. — Это было всего лишь пламя свечи, — проворчал Рон. — Не понимаю, что в нем такого яркого… — Свечи так сильно не хреначат. — Так оно и не хреначило! — Хреначило! Рон прикусил губу и посмотрел в потолок, будто бы ответ был написан где-то там. — Может, потому тут всегда темно? Гарри хмыкнул. — Смешно! На дворе же день, какое темно?! — Здесь как будто вечные сумерки, — поделился Рон, проигнорировав его реакцию. — Днем здесь как вечером, а вечером как в черной дыре. Может, твои глаза просто отвыкли от нормального света? — Мои глаза привыкли к нормальному свету, а к твоему этому потустороннему — нет. — Ладно, неважно! — с раздражением откликнулся Рон. — Сойдемся на том, что тут интенсивность одна, а там, откуда я, другая? Рон был прав, тратить время на выяснение, чей свет более правильный — бессмысленно. А вот то, что в их мирах светочувствительность разная, наблюдение интересное. — Мой мозг пытается связать это в одно. Скорость света, время и это вот все, но… — С этим точно не ко мне, — застонал Рон. — Давай я тебе лучше еще историй расскажу, а? — Потом! — Гарри записал одну свою мысль и перелистнул несколько страниц. — Как вы добрались до моих писем? — Писем? — выкатил глаза Рон. Это Гарри обнаружил вчера, когда Альта ушла. У него наконец-то появилась возможность достать из-под кровати коробочку и продолжить читать свои старые письма. К тому же, ему хотелось хоть как-то отвлечься от мыслей про шрам на лбу… Когда Гарри поднял крышку и взглянул на столбики стоящих в шкатулке конвертов, он тяжело вздохнул, осознав, что почти уже не помнит деталей, которые перечитывал тогда. Позлившись на себя и свою привычку долго откладывать дела, он решил начать все заново. — Я перечитывал это письмо не так давно, и точно помню, что писал другое! Перед своим первым курсом я ехал в купе с Рашми Чанд! — возмутился он. — И вот вчера я открываю конверт, перечитываю письмо, а там!.. — А там… я? — поднял брови Рон. — Ты. Повисла пауза, Рон обдумывал слова, а Гарри наблюдал, не поменяется ли что-то в его выражении лица, проявится ли какая-то ухмылка, указывающая, что это Рон здесь главный злодей. Ничего подобного Гарри в нем не обнаружил. — Прости, не знаю, кто такой Рашми. — Такая. Это девочка. — И во всех письмах, где раньше была Рашми, теперь я? Или как? — не понимал Рон. — Нет. Иногда ты на месте Амброуза Вэнса, иногда на месте Рионы О'Нил… — О, вот ее я знаю! — щелкнул пальцами Рон. — Она с моими братьями на одном курсе училась. Или чуть позже… э-э, ну, короче, она немного нас с тобой старше. Гарри помотал головой. — Риона не может быть старше нас даже на курс, — твердо заявил он. — Мы вместе проходили распределение. Может, мы о разных людях говорим? Рон помотал головой. — Она точно здесь. Я вспомнил ее имя на… в общем, она тут, — неловко закончил он. — Где ты видел ее имя? — Гарри, — Рон прикрыл глаза. — Я не смогу. — Где? — потребовал он. Рон прикусил губу и растерянно осмотрелся вокруг. — В списке, — наконец нашелся он с ответом. — Списке? — В списке героев, которые… которые хорошо себя проявили. В борьбе с Волдемортом, в смысле. Рон точно темнил и обходил какую-то тему. Ну, или проклятье не давало ему. — Наверное, поэтому вы в итоге и пересеклись в Хогвартсе, — добавил Рон. — Она… она очень хорошо проявила себя там, вот, видимо, потом решила там и остаться. Не знаю, честно. — Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Рон виновато опустил глаза. — Прости. Я знаю, что это все путает тебя, но… нужен только один фрагмент, одна деталь, и обещаю, ты все поймешь. Гарри схватился за переносицу. — Но чтобы найти этот фрагмент, мне нужно пересмотреть и пересобрать тысячу других, — устало вздохнул он. — Еще я как назло никак не могу пересечься с Сириусом… — Собираешься спросить про меня? — Да! — с вызовом произнес Гарри. Он ожидал, что Рон начнет юлить, изворачиваться, отговаривать Гарри от этой затеи, но тот его вновь удивил: — Спроси обязательно. Может, он даст тебе какую-то более полезную подсказку, чем я. То есть Рон не хотел, чтобы Гарри его прятал и скрывал? Он не будет против, если кто-то из взрослых будет знать о его существовании? Гарри решил об этом спросить. — А ты про меня еще никому не рассказал? — удивился Рон. — Совсем-совсем? Гарри помотал головой. — Но я… мы… э-э, мы все еще пугаем и беспокоим тебя? В смысле, наши голоса, прикосновения? А вот это хороший вопрос, над которым Гарри как раз-таки забыл подумать. Действительно, Рон сдержал обещание: Гарри почти перестали трогать. Гермиона только один раз схватила его за руку по привычке, но сразу же отпустила и извинилась. Об остальных прикосновениях голоса его предупреждали. — Вы меньше стали меня беспокоить, — признал Гарри, — но меня другая хрень теперь пугает. Рон вопросительно поднял брови. — Да шрамы те же, — ответил Гарри на его безмолвный вопрос. — Они сначала просто привиделись мне и только спустя несколько дней появлялись. А еще… Он застыл, уставившись в пространство перед собой. Почему это раньше ускользало от него? — Гарри? Ты сейчас что-то видишь? — испуганным шепотом спросил Рон. — Поезд. — Ты видишь поезд? Гарри мотнул головой, сбрасывая с себя оцепенение. — Каждый раз, когда мне хреново, я слышу стук колес, сигнальный свист и это все. Иногда он раздается издалека, едет где-то там за лесом, а иногда кажется, что рельсы проходят прямо по моему двору, — рассказал он. — Я… почему я раньше не соотносил это? Он упал на кровать и уставился в потолок. И в сегодняшнем сне был поезд, и первое письмо из коробки, которое Гарри несколько раз перечитал перед сном, описывало поездку на поезде, и… — Мне стало плохо на платформе однажды, — сказал он, закрыв глаза. — Я… я не помню подробностей, у меня был какой-то припадок. Я упал, стал кричать, изгибаться, изо рта шла пена… В общем, с тех пор я и дома. — Хреново, приятель. — У меня не было фобий, связанных с поездами? — Точно нет, — сказал Рон. — У тебя вообще мало фобий было. Ты самый смелый человек из всех, кого я знаю. Он-то? Смелый? Ха! — Смешно! Гарри услышал, как скрипнуло кресло, а потом кровать справа от него прогнулась. Рон пересел к нему поближе. — Я не шучу, — серьезно сказал Рон. — Ну, тут я ссыкло… — Блин, ну Гарри! — возмутился Рон. — Столько непонятностей видеть и слышать, понятное дело, что ты не до конца чувствуешь опору у себя под ногами. Я бы уже точно зашился куда-нибудь в чулан от всех подальше, чтобы никого не видеть и не слышать. Гарри открыл глаза и уставился на Рона. — Почему ты так добр ко мне? Глаза Рона широко раскрылись, он явно не ожидал такого вопроса. — В смысле, почему? Ты мой лучший друг! — Но я тебя не помню… — Но я-то помню! Гарри тяжело вздохнул. — И все равно… ты же галлюцинация. Они должны сводить с ума, путать, а ты… ты как будто бы правда пытаешься мне помочь. Я не понимаю… — Я не галлюцинация, — терпеливо повторил Рон, хотя не выглядел довольным, что тема опять вернулась к этому. — Но даже если и так, то… почему ты думаешь, что они все плохие и обязательно должны сводить тебя с ума? — Потому что раньше так и было… — Блин, Гарри, я… мне жаль. Рон лег на кровать, но не стал подкатываться к Гарри так же близко, как сделал однажды из своего мира. Гарри повернулся на бок, чтобы иметь возможность смотреть Рону в глаза. — Я так много хотел у тебя спросить, — он кивнул на блокнот, лежащий между ними, — но сейчас я чувствую только усталость. — Ты хоть спал сегодня? Выглядишь так себе… — Мало, — признался Гарри. — Сначала долго уснуть не мог, когда нашел тебя в своих старых письмах, ворочался, бесился, а потом задремал и… и мне снилась херня всякая. Я проснулся, а на руке слова вырезаны, ну и… — Да уж… — Ага… Какое-то время они просто молча лежали, глядя друг на друга. Гарри удивился, что это бездействие оказалось таким… успокаивающим? Только сейчас он осознал, как сильно вымотался за эту ночь, и как много в нем накопилось напряжения, хотя в моменте ему казалось, что время летит стремительнее скорости звука. Язык уже не хотел шевелиться, и мозги тоже. Кажется, он потратил весь свой интеллектуальный ресурс, когда стал записывать все после пробуждения. Откуда ж ему было знать, что Рон появится так скоро?.. — Рон? — позвал Гарри и совершенно невпопад спросил: — А у тебя бывает такое, что ночью мысль какая-то прицепится и… — И ты лежишь, гоняешь ее, гоняешь, пока она не вытрахает тебе весь мозг? — спросил Рон, подняв брови. — Я на сто процентов уверен, что все вторые носки застревают где-то между измерениями. Иначе я не знаю, почему они даже на манящие чары из-под кроватей не выпрыгивают… Гарри фыркнул. Ну вот, а Альта говорила, что он один на свете такой чудак!.. — Вообще нет сил говорить, — сказал Гарри, на мгновение прикрыв глаза. — Но потом я точно пожалею, что перестал тебя допытывать… — Не надо меня допытывать! Что я могу, то сам расскажу, — Рон дернул плечом. — Или слушать ты тоже сейчас не сможешь? — Без понятия. — Ну, давай я просто что-то тебе порассказываю? Если устанешь, то как-то намекни, промычи там что-то — и я заткнусь, ладно? Гарри кивнул. И Рон стал рассказывать. Как Гарри понял, все подряд, просто то, что приходило к нему в голову. Про путешествие на летающей машине. Они опоздали на поезд (и опять все сводится к этому?) и с какого-то хрена решили, что не стоит ждать взрослых, чтобы те помогли им добраться до школы другим путем. Зачем? Можно же угнать у отца Рона тачку, взлететь на ней в небо, засветиться перед магглами и, пролетев несколько часов, вмазаться на ней в дерево! Про Тайную комнату, окаменевших жертв василиска и поход за пауками. Кажется, последнее впечатлило Рона больше всего — Гарри никогда не слышал в одном предложении столько матерных прилагательных, сколькими тот описал акромантула Арагога. Про серию квестов, которые они прошли, чтобы добыть философский камень. Гарри никогда бы не подумал, что большого трехголового пса можно усыпить музыкой, но Рон рассказывал убедительно: — Ну мы по флейте вдули, и Пушок ка-а-ак отрубился, короче!.. Про Турнир Трех Волшебников и то, как Кубок огня выплюнул имя Гарри. — И ты от дракона на метле туда, потом сюда, спикировал, поднялся, опустился и судьи потом такие: «Вау, ну нихуяшеньки себе!», и все уже за тебя болеют, и вообще!.. Про квиддичный матч, куда слетелись все дементоры, и то, как Гарри грохнулся с большой высоты. Истории лились одна красочнее другой. Никакой толковой информации для себя Гарри не выхватывал, но звучало это все хорошо. Рону бы книжки приключенческие писать, такие подвиги выдумывать. Просто было приятно лежать с закрытыми глазами, ни о чем не думать, и слушать его голос, как пластинку со сказками, только круче: экспрессию Рона не записать ни на один носитель, это нужно слышать вживую. Мозг разгрузился, мышцы расслабились, наверное, впервые с того момента, когда Гарри вчера обнаружил у себя шрам на лбу. — Это лучше, чем Сказка о трех братьях, — сонно пробормотал Гарри. Рон издал какой-то странный звук, то ли подавился, то ли икнул, то ли фыркнул. Гарри пришлось приоткрыть один глаз, чтобы понять, в чем дело. Оказывается, Рон смотрел на Гарри широко раскрытыми глазами. — Что ты?.. — не понял Гарри и, сонно моргая, приподнялся на локте. — Ты вспомнил?! — Вспомнил? — бездумно повторил Гарри. И тут у него все собралось. Сонливость как рукой сняло. Он подскочил на месте и кинулся к книжному шкафу. «Сказки Барда Бидля», к счастью, уже не пытались ускакать, улететь или еще как-то вырваться из рук. Гарри вернулся на кровать с книгой, и Рон подсел поближе, чтобы лучше видеть. Пропавшее оглавление вернулось, да и книга потолстела. В середине добавились страницы. Гарри нервно долистал до нужного места и… — Ты тоже это видишь? — с разочарованием спросил он. — Мда-а… Страницы вернули, а слова поставить на место забыли. Нет, что-то осталось, местами предложения даже были написаны полностью, но в остальном… — Выглядит как упражнение в учебнике по немецкому, — вздохнул Гарри. — Вставьте пропущенное слово. — Угум, и допишите целый абзац, — мрачно добавил Рон, перевернув страницу. — Тут ни слова про того, с кем братья столкнулись. — Их противник — ключевой персонаж? — Очень. Если вспомнишь его, разгадаешь все остальное, — Рон забрал у Гарри книжку и переложил к себе на колени. — Блин, ни хера не вижу, можно я немного своего света дам? Гарри дал согласие, но отвернулся, спрятав лицо в ладонях. Рон прочитал все довольно быстро — проклятье не так много текста оставило. — Пропущено о том, что стало с каждым из братьев. Не упоминается дар, который достался среднему, — анализировал он вслух, листая страницы. — Ну и противник их… да, совсем нет. Рон погасил свой лютый яркий свет. — Как дурацкая сказка должна мне помочь понять всю суть вещей? — Ну, один раз эта сказка нам уже помогла, — отрезал Рон. — Интересно, знал ли он об этом, когда оставлял книгу Гермионе?.. — Кто знал? — не понял Гарри. — Дамблдор. Ты, кстати, с ним тут не пересекался? Может, он мог бы помочь? — Который Дамблдор? Тут рядом их несколько живет — Кендра, Ариана, Гонория, Персиваль, еще там кто-то… — Альбуса среди них нет? — Кажется, нет… — Блядство! — простонал Рон. — Если у кого могли быть ответы и подсказки, так у чертового Альбуса, мать его, Дамблдора! — Кто это вообще? И чем он так полезен? — Он раньше директором школы был. А для тебя — наставником. И главным врагом Волдеморта, которого тот всегда боялся. Короче, мощный дед! Я удивлен, что вы тут до сих пор не связались… Гарри пожал плечами. — Как он выглядит? Может, мы пересекались, но я не знал его имени. — Старик такой с меня ростом, наверное. Белые длинные волосы и борода, одевается чудаковато и ярко. — У нас в деревне есть тут один отшельник, — вспомнил Гарри, — мне папа говорил, что он высокий. А мама заметила в его саду растения, которые у волшебников в состав каждого второго зелья входят. — Надо будет мне к нему сгонять проверить. Если это все-таки Альбус и мы с ним выйдем на контакт, считай, мы половину дела сделали! — Рон выглядел очень воодушевленным, пока какая-то мысль не стукнула ему в голову. Момент осознания был очевиден, он сразу поник: — А хотя… нет, твой отец узнал бы Альбуса. Гарри поднял брови, а Рон еще долго молчал и что-то соотносил. — Да, — подтвердил он. — Твои точно с ним знакомы и узнали бы его. — Ну, я же тебя не узнал, — напомнил Гарри, пожал плечами. — Хотя это странно, учитывая те штуки, которые ты мне рассказал. Думаю, я запомнил бы пацана, с которым со всей дури врезался в большое мстительное дерево. Рон фыркнул. — Ну, я все равно проверю, конечно, — сказал он, но уже без особой надежды. — Альбуса я тоже тут искал, когда понял, что тебя обнаружить не могу. И тоже все мимо, хотя казалось бы… Он снова достал свою зажигалку с длинным названием и посмотрел на нее. Пальцем потянулся к кнопке, но в последний момент остановился и не нажал. Гарри подумал, что Рон часто, наверное, балуется с этой зажигалкой и уже машинально нажимает на кнопку, не задумываясь. Он долго ждал, пока Рон пояснит связь Альбуса Дамблдора с этим предметом, и когда пауза слишком затянулась, кашлянул. — А, да! — опомнился Рон. — Эту штуку он изобрел и мне оставил. Как будто бы логично, что это помогло бы мне найти его здесь, как думаешь? Гарри не знал, что ответить, но Рону, кажется, никакие подтверждения и не были нужны. — И что самое интересное, делюминатор — единственное, что я могу сюда приносить кроме волшебной палочки. Остальные штуки просто остаются там у меня в карманах, не переносясь сюда. Я хотел притащить сюда что-нибудь, чтоб тебе показать. Ну, как бы дать подсказку получше, но... — он замолчал и опять залип взглядом в пространство перед собой. — Но?.. — напомнил Гарри. — Я тут подумал… я же могу по памяти что-то во что-то трансфигурировать, — задумчиво произнес он. — Стоит попробовать... — Например? — Наприме-ер, — протянул Рон, — например, могу поискать информацию о твоих друзьях. Да, знаешь что? Напиши мне список тех ребят, с которыми ты в Хогвартсе там дружишь, а я попробую заучить его наизусть. Гарри пожал плечами, но сделал. Он не очень понимал, что это даст Рону, но мало ли... — И соседку свою впиши. Альта, да? Или как там ее... Под столбиком имен Гарри дописал Альту Данс. — Давай сразу всех соседей заодно, — съязвил он. — О, если ты всех знаешь, то супер! — обрадовался Рон. Как-то Альта сказала, что есть типаж парней, которые ведут себя, как золотистый ретривер. Теперь Гарри понимал, каких ребят она подразумевала. Рона не перетоксичить, он просто как песик будет преданно смотреть на тебя большими добрыми глазами. Гарри вписал еще несколько имен, отдал Рону список и стал наблюдать, как тот вчитывался в текст, шевеля губами, закрывал глаза и повторял имена про себя. В дверь постучали. Гарри схватил блокнот, сунул его под подушку, а потом натянул рукав до самых пальцев, чтобы скрыть шрам. — Да? — отозвался он. В спальню заглянул отец. — Тебя весь день не видно. Все в порядке? Плохо себя чувствуешь? Рон поднял глаза, посмотрел на Джеймса и выдал: — Хрена, вы и правда очень похожи! Гарри пришлось напомнить себе, что он должен игнорировать Рона и вообще не подавать вида, что кроме него, папы и совы в комнате кто-то есть. — Нормально. Просто как-то э-э… лениво и уныло, — сказал Гарри. — Устал вчера, наверное. — Сегодня из преподавателей никого не будет? — Нет. Я чуть позже спущусь, в теплице покопаюсь, — сказал Гарри. — А пока еще поваляюсь, ладно? Папа долго смотрел на него, наверное, ожидая какого-то подвоха. — Ты точно ничего не скрываешь? На дверях были чары тишины, — он постучал кулаком по косяку. — Обычно я слышу, как ты чем-то шуршишь. — Скажи, что мастурбировал, — посоветовал Рон. — Это сразу снимет все вопросы. Гарри поперхнулся воздухом. — Просто хотел… э-э, уединиться, — нашел он более приличные слова. Папа высоко поднял брови и ухмыльнулся. — Смотри, не оторви себе тут ничего, — с намеком произнес он. — Пап! — возмутился Гарри. Рон хмыкнул. — Спроси про Дамблдора, — напомнил он. — Гарри? Можешь сказать Рону… — Ты чего? Я просто пошутил, — сказал папа, увидев замешательство Гарри. — Про Дамблдора спроси! Гарри мотнул головой, не понимая, на ком ему концентрироваться. — …Стабильно, но пульс замедляется и… — Гарри? — Гарри! Дамблдор! — …Хорошо, Гарри? — Опять голоса слышишь? — папа сел к нему на кровать и уже внимательно смотрел на Гарри. — Поэтому тут весь день прячешься? Рон, к счастью, заткнулся и перестал повторять про своего ебучего Дамблдора. — Ну, я… так, — признался Гарри и стрельнул взглядом в сторону Рона. — Бормочут там что-то, но тихо. — Гермиона зовет? — уточнил Рон. Гарри не знал, как ему ответить, но Рон сам ему подсказал: — Почеши нос, если да. Гарри почесал нос. — Я могу тебе чем-то помочь? — спросил папа. От его шутливого ребяческого тона не осталось и следа. — Все хорошо, пап, — сказал Гарри. — Думаю, я просто перенервничал из-за всего этого. Ну, из-за мамы там, из-за домашки… — Пожалуйста, не прячься и не скрывайся, если совсем раздраконит, хорошо? — попросил папа. — Я понимаю, что тебе не хочется нас беспокоить и справиться со всем самостоятельно, но мы с мамой больше стрессуем от незнания, чем от знания, понимаешь? — Хорошо, пап. Я понял. — Хочешь, можем чем-то заняться? Или я могу посидеть с тобой? Не будь тут Рона, Гарри бы согласился. Может, так мысли меньше крутились бы вокруг тревожных знаков. — Да не, я… я просто хочу отдохнуть. Все в порядке. — Скоро Сириус придет, — сообщил папа после долгой паузы, — я знаю, что тебе с ним легче делиться какими-то вещами, так что… просто знай, что много разных людей готовы тебя выслушать, ладно? — Я знаю, пап. Спасибо, — искренне сказал Гарри. — Как там мама? — Все так же, — пожал плечами отец. — Сириус как раз вызвался с ней поговорить. Говорит, догадывается, что с ней. Гарри с трудом удержался, чтобы не перевести взгляд на Рона, чтобы посмотреть его реакцию. Кажется, скоро он получит еще один фрагмент разгадки… Папа потрепал его по плечу, а потом долго стоял в дверях, наверное, ожидая, что Гарри решится-таки с ним заговорить. — Ой, да иди уже! — фыркнул Гарри, закатив глаза. — Паршивец, — с улыбкой откликнулся папа, но все-таки вышел и уже из коридора добавил: — Не оторви себе ничего! Гарри выдохнул. Конечно, он не хотел признаваться отцу, что у него там в голове полный бардак, но после того припадка после урока Астрономии совсем уже строить из себя нормального не вышло бы. Лучше просто преуменьшить… И тут он услышал всхлип. Округлив глаза, он перевел взгляд на Рона. Тот сидел, зажав пальцами переносицу. — Ты чего? — шепотом спросил Гарри. — Да просто как-то… у тебя прикольный папа, — Рон попытался улыбнуться, но вышло криво и ненатурально. — Извини, я… мне просто понравилось за вами наблюдать. Вы хорошо ладите? — Ладим хорошо. Особенно, когда мне под руку никто не выкрикивает, что я должен спросить про какого-то там Дамблдора, — съязвил Гарри. — Ой. Прости, — Рон опустил взгляд. — Я не подумал. — Да, неважно, — отмахнулся Гарри. — Гермиона что-то просила передать тебе, но вы все втроем говорили одновременно, я не услышал, что. Он немного подумал, напрягая память, и добавил: — Что-то про замедляющийся пульс, больше ничего не помню. Рон выругался. — Значит, опять времени мало, — простонал он. — Все время ухожу отсюда с чувством, что недосказал тебе что-то, и только потом вспоминаю, что именно. Он перевел взгляд на листочек со списком имен, который до сих пор держал у себя в руках. — Хоть ты тоже записывай и перед погружением заучивай все наизусть, — сказал Рон. — Ну, я продолжу записывать свои вопросы, — Гарри кивнул на свой блокнот. — Но смысл, если вы все равно все поменяете и перекрутите? — Мы ничего не меняем, дружище. Честно. — Как скажешь, — произнес Гарри, но чертыхнулся. Рон ничем не заслужил такого отношения, эти слова вырвались по какой-то странной привычке. — Ладно, я… думаю, я и правда перенервничал за эту ночь. Прости. Гарри понял рукав и вновь взглянул на свои костяшки. Этот уродливый шрам теперь всегда тут и будет?.. — Будешь за какими-то чарами прятать? — спросил Рон, указав на руку Гарри. — Я не знаю никаких чар иллюзий. Мы их не проходили. — А плакаты? Или ты эту магглу в свою комнату не пускаешь? Гарри нахмурился, не сразу сообразив, о чем речь. — А! Мне их Сириус заколдовал, — вспомнил он. — Для магглов они отображаются как постеры каких-то редких или выдуманных музыкальных групп. Рон какое-то время смотрел на постер, висящий над изголовьем кровати. — Забавно. Раньше у тебя не было любимой команды. Ты скорее фанат полетов и игры в целом, чем персоналий, — сказал он. Гарри уже хотел сказать, что тогда Рон хреново его знает, но не успел. — А что с твоей мамой? — спросил Рон. — Она в порядке? Вы выглядели грустными, когда говорили о ней. Гнев угас так же резко, как до этого вспыхнул. Стоит говорить или нет? В целом, если Рон — злая галлюцинация, которая хочет свести Гарри с ума, то и так уже все знает. Но если он и правда посланник, пришедший спасти бедную поехавшую кукуху Гарри?.. — Она… м-м, депрессует, — произнес Гарри и, проглотив ком, добавил: — А еще она сказала… недавно она сказала мне, что я не должен быть здесь. — Чува-ак, — протянул Рон и помотал головой: — Пиздец! Гарри видел, что у Рона даже глаза заблестели. И это было так… ну так!.. — Спасибо! — с облегчением выдохнул Гарри. — Не думал, что буду так рад услышать, что мою ситуацию оценили как «пиздец», но… — Но это правда пиздец, — повторился Рон. — Я не знаю, как ты это вывозишь. И как потом… бля-я… Потом? Что потом?.. — Мне уже пора, — Рон поднялся. — Думаю, я смогу приходить чаще. Зелье готово, мне просто нужен хотя бы день на восстановление, так что… — Придешь где-то через неделю? — Ну, я надеюсь, что тут это займет меньше времени. Хотя хер угадаешь, — проворчал Рон. — Может, хочешь что-то еще спросить напоследок? У тебя там столько исписано… Он снова кивнул на блокнот. Да! Дохера всего! Но Гарри неожиданно для самого себя выбрал самый идиотский вопрос из всех возможных: — Почему ты такой горячий? И только когда он это сказал, понял, как оно прозвучало. Рон округлил глаза и кашлянул. — Ты заигрываешь со мной? — с ухмылкой спросил он. Гарри решил позориться до конца и в шутку спросил: — А это работает? Рон прищурился и мило хихикнул. — Есть немного. Но ты же не то имел в виду, да? Гарри кивнул и переформулировал вопрос, объяснив, что прикосновения Рона почему-то обжигали его. — Блин, не знаю, — Рон почесал затылок. — Я думал, ты просто дерганый из-за видений постоянных… Может, попробуем еще разок? И он протянул руку. Большая ладонь, широкая, с длинющими пальцами. Гарри долго гипнотизировал ее взглядом, прежде чем решился пожать ее. Он охнул, но не отдернулся. В прошлые разы прикосновения ощущались так, словно на него чайник с кипятком опрокинули, а сейчас… это больше походило на ощущение, как будто он после мороза сразу сунул обледеневшие пальцы под горячую воду. — Уже терпимее, — заметил Гарри, и чтобы как-то сгладить неловкость, добавил: — Я Гарри, приятно познакомиться. Рон улыбнулся. — А я Рон. Мне тоже очень приятно! Гарри первый разжал пальцы и мысленно поблагодарил Рона, что тот не стал никак комментировать нервозность этого жеста. — Гарри! Выгоняй Рона! Срочно! — Гермиона произнесла это так громко и требовательно, что Гарри вздрогнул. — Что такое? У тебя зрачки расширились… — Гермиона беснуется, — объяснил Гарри. — Требует, чтобы я выгнал тебя. Рон закатил глаза и потянулся к карману, где лежала его зажигалка. — Стой! — Гарри вспомнил, что собирался спросить. — Ты перед уходом в прошлый раз сказал… — Сказка, — быстро ответил Рон, не дослушав. — Второй дар. — Понял, — сказал Гарри, хотя на деле ни хера не понял. Рон щелкнул зажигалкой. Гарри отвернулся и зажмурился, и не открывал глаза, пока краснота под веками не пропала, а тихое сопение Рона не растворилось в звенящей тишине. Хедвиг тоже странно моргала, и только это доказывало реальность происходящего. Его сова видела и Рона, и странный свет, вместе с которым тот исчезал. — Что в этот раз? — спросила Гермиона. — Он понял? — Еще нет, но он сообразит, — хриплым голосом ответил Рон. — Я вижу, что он копает, ищет ответы и… надо просто придумать, как еще подсказать. — А потом что? Когда он осознает? Рон долго молчал, прежде чем ответить. — Без понятия. Постараюсь просто быть терпеливым… Значит, догадка будет сопровождаться большим катарсисом? Может, Сириус прав и Гарри правда не готов? — Я же не совсем поехал? — спросил он у совы. Хедвиг щелкнула клювом. — Тот факт, что я обсуждаю это с тобой, как бы намекает… Гарри плюхнулся на кровать и застонал. У него снова возникло это тупое ощущение, что Рон рассказал ему много всего совершенно не по делу. Ну, или Гарри должен был знать половину ответа, чтобы правильно задать вопрос или найти в подсказках Рона что-то важное. Но с другой стороны… черт, общаться с ним было приятно. Если Рон не врет, что в какой-то там прошлой жизни они были лучшими друзьями, то Гарри понимал, почему. Он вспомнил предположение Рона про потерянные носки и усмехнулся. Да уж, действительно… они же не отзываются на манящие чары. Тогда где они?.. От этих мыслей Гарри отвлекла какая-то суета и шум снизу. Он нахмурился и приподнялся на локтях, вслушиваясь в происходящее. Сириус! Гарри резко поднялся и выскочил в коридор. Крестный вместе с папой как раз поднимались по лестнице, и Гарри едва на них не налетел. — Тише-тише, куда несешься? — с улыбкой спросил Сириус, схватив его за плечи. Гарри хотел ему сказать, как он соскучился, и что у него много всего накопилось, и это накопленное надо куда-то выплеснуть, и вообще!.. Но тут он столкнулся взглядом с папой. Очки сидели на его переносице кривее обычного, волосы торчали во все стороны, а это значит, что папа сам испортил свою рабочую укладку, нервно дергая себя за пряди. Папа нервничал куда больше, чем пытался показывать. — Сириус, поговорим потом, ладно? — спросил Гарри, переключившись на крестного. — Я тебе один прикол расскажу. Последнее он сказал специально, чтоб не триггерить отца. Кажется, его уже не хватит, чтобы переживать и за маму, и за Гарри. — Конечно, малыш, — Сириус приобнял его за плечи. — Обсудим все, что ты захочешь. Сириус отпустил его и направился к спальне Джеймса и Лили, постучал. — Лил? Мы войдем, хорошо? Ответа не последовало. Сириус аккуратно открыл дверь и вошел внутрь. Папа остался стоять в дверях, но не переступил порог до конца. Гарри встал у него за спиной. Выглядывая из-за плеча отца, он увидел, что мама так и лежала, пялясь в стенку. Сириус обошел кровать и склонился над ней. — Ну здравствуй, душа моей души, — Сириус почему-то говорил тоном детского целителя. Казалось, сейчас он достанет из кармана шоколадную лягушку и даст ее в награду за то, что мама хорошо себя вела при осмотре. Удивительно, но мама не проигнорировала Сириуса, как делала это с папой или с самим Гарри. Наоборот, она сначала приподнялась, а потом вовсе села, свесив ноги с кровати. Сириус взглянул на папу и кивнул. Тот ответил ему таким же кивком и сразу же потянулся к ручке двери. Прежде чем дверь захлопнулась, Гарри успел увидеть, как Сириус положил руки маме на плечи: — Испугалась, да? — ласково спросил он. Мама всхлипнула так громко, что это было слышно даже через стену. — Угум. Гарри широко раскрыл глаза и увидел на лице отца такое же недоумение. — Ничего, это часть пути, — тихо сказал Сириус. И после этого все звуки стихли. Крестный наложил на дверь чары тишины. — Нам намекнули, — произнес папа, взяв Гарри за локоть. — Пойдем.