* * *
Тело ломило и так, но когда Гарри сел, оно буквально загудело. Каждая мышца, каждый сустав, все саднило и болело. Гарри смотрел на сидение перед собой, осознавал, что оно есть, но «не видел» его. Да и ничего другого, честно говоря, тоже. Взгляд расфокусировался, все плыло. Поезд качнуло, и Гарри почувствовал, как его самого повело в сторону. Тело не могло найти опору. С трудом сглотнув, он кое-как наклонился и дрожащими пальцами попытался развязать шнурки. Получилось только с одной кроссовкой, вторую он снял, прижав другой ногой пятку. Гарри подобрал под себя ноги, а потом, когда поезд снова качнуло, решил не ждать, когда его завалит на бок, и лег на сидение сам. Вот и все. Он сделал, что от него требовалось. Гарри сказал Невиллу убить змею, если Рон и Гермиона не справятся. Может, повезет, и Волдеморта они уже дожмут сами. Он там уже не нужен. Больше нет смысла бороться… Гарри сглотнул. Его укачивало — возможно, из-за неровного движения, возможно, из-за всего пережитого. Были бы силы, Гарри, может, даже засунул бы два пальца в рот, чтобы избавиться от тяжести в животе, но он давно ничего не ел, так что вряд ли его чем-то вырвало бы, только бы разодрал себе пищевод ненужными спазмами. В глаза словно песка насыпали, Гарри опустил веки, а потом закрылся рукой, чтобы свет в купе не мешал. В ушах звенело. А может, это рядом с его поездом поравнялся другой, поэтому звук исказился и ударил по мозгам? Гарри прижал колени к груди и схватился за уши. Он слышал, как гудит лампа в купе, и ему хотелось, чтобы ее уже что-нибудь выключило. Гарри не помнил, видел ли здесь выключатель, но он слишком устал, чтобы даже открыть глаза и проверить, не говоря уж о том, чтобы встать и вырубить. Неужели вот так все и закончится? Глупо как-то… А с другой стороны, чего он ожидал? Что правда доживет до старости? Нет, в глубине души Гарри знал, что погибнет, но… Но не так. Ну хотя бы в бою, а не сдавшись добровольно. Лампа наконец-то перестала гудеть. Гарри выдохнул и убрал руки от лица. Под веками больше не было красноты, нет, только блаженная успокаивающая темнота. Наверное, машинист или проводник выключил свет во всем вагоне… Гарри чуть приоткрыл один глаз. И правда, ни одного источника света. За окном сумеречное темно-фиолетовое небо. Поезд, кажется, стал ехать плавнее — его уже не заносило из стороны в сторону. Между бровей перестало болеть, Гарри не заметил, как нахмурился, и так же не заметил, как расслабился. В голове больше не осталось мыслей, все куда-то утекло. И хорошо. Гарри не хотел ни о чем думать. Он прижал ладонь к груди. Сердце еще билось, но уже не испуганной птичкой, пытающейся проскочить между пальцев большой безжалостной руки. Оно успокоилось, оно не суетилось в гнетущем ожидании того, какой из ударов станет последним. А может, и хорошо, что все случилось так, как случилось? Все могло закончиться куда хуже — Гарри мог выжить. Опять. Гарри фыркнул. Был бы тут Рон, точно заценил бы шутку. — Мальчик, который не выжил, — с усмешкой произнес Гарри.* * *
— Рон, я прекрасно знаю про твою манеру приукрашивать, — хмурилась Гермиона, заламывая руки. — Гермиона, клянусь, он правда наколдовал их! Гарри, скажи ей! — Чего? — Гарри выпал из своих размышлений. — Откуда? Кто? Вроде бы они только что обсуждали МакГонагалл? Или?.. Сегодня ночью ему приснился выпавший из памяти эпизод, и сейчас все мысли Гарри были в том купе с гудящей лампой. За ходом беседы он не следил. — Булки Годрика! — всплеснул руками Рон. — Скажи ей, что он наколдовал их! — Он наколдовал их, — бездумно повторил Гарри, поджав под себя ноги. — Это невозможно, — помотала головой Гермиона. — Но мы видели!.. — Тогда вы что-то не так увидели! — настаивала она. — Гарри, что там было? — Угум, — кивнул Гарри. — Было. — Что?.. — не поняла Гермиона. — А? — спросил Гарри, повернув к ней голову. Рон захихикал, и Гермиона хлопнула его по колену. Они сидели в гостиной, и Гарри утомился после долгого спуска по лестнице. Казалось, сегодня он уже дойдет сам, пусть и с большими паузами, но нет. В конце концов, пришлось принять помощь Рона. — Ты опять в облаках витаешь, — сказала Гермиона. — Да пусть витает, — махнул рукой Рон. — Гарри просто устал. — Гарри может отвечать сам за себя, — съязвил он. — И? — поднял брови Рон. Гарри шумно выдохнул через нос. — Гарри просто устал, — признал он. Рон щелкнул пальцами и указал на себя, типа он король положения, все просек, все понял и порешал. — Хорошо-хорошо, — закатила глаза Гермиона. — Я его лучше знаю, а ты его лучше чувствуешь, доволен? — Я чу-увствую чу-у-увства! — напел Рон, словно рекламный джингл. И тут Гарри кое-что вспомнил. — Как же ты меня этим с ума сводил, — поделился он и попытался спародировать голос Рона: — Угости болтушку шоколадной лягушкой! Уши Рона покраснели. — Я же не знал, что ты меня слышишь! — А я говорила, — довольно протянула Гермиона. — Ой, ничего ты не говорила! — фыркнул Рон. — Да, Гермиона мало говорила, — сказал Гарри. — Зато за руки меня постоянно хватала. Теперь уже недовольство Гермионы обрушилось на него: — Ну извини, что скучала по тебе! Рон снова захихикал. — Вот и зачем мы его вернули? — спросил он у Гермионы. — Сидит с кислым лицом и предъявляет нам что-то! — Да ничего я не предъявляю! — возмутился Гарри. — Вы просили рассказывать, как там все было, я и рассказываю! — Мы знаем, дружище, просто дурачимся, — подмигнул ему Рон. — Да, — кивнула Гермиона. — Мы рады, что ты снова с нами. Гарри постарался натянуть на губы улыбку. Он еще не понял, рад или не очень. Все внимание было сосредоточено в основном на том, чтобы прийти в норму физически. А вот ментально… — Ебанет? — в какую-то из ночей сонно спросил Рон, когда Гарри опять проснулся и резко подскочил из-за кошмара. — Не должно, — хриплым голосом ответил ему Гарри, прислушавшись к своим ощущениям. Рон придвинулся и обхватил его руками, а Гарри повернулся к нему спиной, чтоб им лежалось удобнее. Тогда не ебануло, и на следующий день, и через неделю. Но как будто бы что-то наклевывалось… — Булки Годрика, я совсем забыл! — воскликнул Рон, выдернув Гарри из воспоминаний. Он вскочил и куда-то побежал. Гарри перевел взгляд на Гермиону и поднял брови. — А, там утром ему сова прилетала, — махнула рукой она. — Семейное что-то. — Ничего серьезного, надеюсь? Он мне не очень много рассказывает про то, что там с остальными. — Ну, Флер беременна, так что Билл все свое внимание вкладывает в нее и обустройство коттеджа. Чарли вернулся в Румынию, кажется, в начале января еще. Перси в Министерстве на подхвате у Кингсли. Джордж… Она осеклась и отвела взгляд в сторону. Да, скорее всего, дело в Джордже. — А у Джинни как дела, не знаешь? — спросил Гарри, желая поскорее перевести тему. Гермиона пожала плечами. — Как и у всех, со взлетами и падениями, — со вздохом произнесла она. — Самое главное не называй ее «Спасительницей», если не хочешь получить Летучемышиным сглазом по лбу. Джинни это страшно бесит, и она этого не скрывает. Спасительница — так назвал ее «Ежедневный пророк» в первом же выпуске после падения Волдеморта. Рон и Гермиона показывали и читали ему вырезки, когда Гарри только-только очнулся. — То есть мне просто нужно было проклинать всех все это время, чтобы меня не называли Избранным, Мальчиком-Который-Выжил и… что там еще было? Наследник Слизерина? Гермиона хмыкнула. — Это сработало бы, но… ты не такой человек, Гарри, будем честны. — А какой я человек? Он спросил это не столько у Гермионы, сколько у Вселенной. — Хороший, — ответила Гермиона. — Сомневаюсь, — усмехнулся Гарри. Он прислонился головой и коленями к спинке дивана, уставился куда-то перед собой. Взгляд опять расфокусировался. — А вы с Роном тут как? Голос Гермионы донесся до него, словно через толстый слой воды. — По-разному. Гермиона ночевала тут лишь иногда. Остальное время она проводила со своими родителями, к которым наконец-таки начала понемногу возвращаться память. Гарри ее понимал. Если бы он мог, не отлипал бы от мамы и папы ни на секунду. — Рон часто фыркает, но на самом деле слушает все твои советы, — заговорил Гарри после долгой паузы. — Сейчас пытается настроить нам новую рутину. Найти смысл в маленьких вещах, расписание какое-то придумать и всякое такое. — Серьезно? А подкалывает меня так, словно я убеждаю его в том, что Земля — плоская. — Ему просто не нравится твой тон, — усмехнулся Гарри. — У него какой-то триггер, не любит, когда с ним строгим голосом говорят. — Да, знаю, но постоянно об этом забываю, — проворчала Гермиона. — Из чего состоит ваша… м-м, рутина? — В основном из безуспешных попыток наладить режим сна, — поделился Гарри. — Спим как попало. То вырубаемся и спим почти сутками, то уснуть нормально не можем, то… Гарри нервно дернул плечом. — С дыханием все так же? — Угум, — Гарри кивнул. — Я знаю, что он просто тихо дышит, но все равно пугаюсь. Очень жутко. И в этот момент он еще всегда в какой-то глубокой фазе, поэтому не сразу просыпается. — Боюсь представить… — Если я поседею, то в эти очередные пять секунд, пока пытаюсь его добудиться, — хмыкнул Гарри. — А вообще… ну, мы стали гулять. Не очень далеко, насколько меня хватает, конечно. Гермиона тепло ему улыбнулась. — Это очень здорово, Гарри, — она приблизилась и взяла его за руку. — Где вы гуляете? — Вокруг дома или в сквере туда-сюда. А по вторникам таскаемся к одному киоску и берем там сэндвичи с сыром. Нас там уже даже запомнили. — Почему по вторникам? — Потому что в первый раз мы пришли туда во вторник, — пожал плечами Гарри. — Ну и Рон сказал: давай сюда раз в неделю специально приходить. Вот и закрепилось. — И как? Да никак. Гарри до сих пор тошнило практически от любой еды, но еще больше тошнило от голода, так что есть все же приходилось. Ходить далеко он тоже пока не мог, и однообразность пейзажа немного утомила. Март отрицал, что он весенний месяц, и притворялся зимой. Постоянно шел снег, но быстро превращался в грязь и жижу. День удлинялся, и это Гарри тоже не нравилось — он еще не привык к такому количеству света. В доме почти все окна были занавешены, погружая комнаты в успокаивающий полумрак, а на улице Гарри натягивал на себя капюшон куртки, чтобы хоть какая-то тень на глаза падала. — Ну, я знаю, что во вторник наступает вторник, — фыркнул Гарри. — Знаешь, а это и неплохо. Хотя бы знать, когда вторник, — заметила Гермиона. — Мне стало куда легче, когда я вернулась к учебе, и у меня появилось расписание. Дни перестали сливаться в один и все такое. Гермиона не смогла вернуться в Хогвартс по многим причинам, но учебу не забросила. — Мне кажется, я у тебя это подслушал, — улыбнулся Гарри. — Идею, что можно учиться из дома, в смысле. Там я тоже был на домашнем обучении. — Когда Рон мне про это рассказал, я очень удивилась, кстати! Мне казалось, тебе важен сам Хогвартс — место, замок, люди в нем, а учеба где-то там в нижних рядах болтается. А вот как оказалось… — Учеба мне тоже помогала, — сглотнул Гарри. — Избавляла меня от ощущения, что я застрял на одном месте. Да и профессора… Мерлин, Гермиона, я тебе клянусь, там просто лучшие преподаватели! Ты бы оценила! Иногда он выдавал что-то подобное, как будто бы желал друзьям смерти, только бы они увидели что-то прикольное в мире мертвых. Поначалу они косились на него, а сам он спешил извиниться, но со временем все как-то выровнялось. Гарри меньше подобное выдавал, а Рон и Гермиона не так бурно на это реагировали. — Серьезно? Гарри активно закивал. — Я как-то думал об этом и, кажется, понял, в чем дело: там остались те, кто по-настоящему предназначен для преподавания. Тот же Снейп, к примеру, в Хогвартс даже не сунулся, а пошел работать зельеваром. — Ты с ним виделся там? — подняла брови Гермиона. — Рон мне не говорил ничего… — Он с моей мамой работал у Малпеппера. Иногда приходил к ней в гости, но мы с ним не особо контактировали. Что тут, что там — грюмошмель носатый, ничуть не изменился. — Мерлин, Гарри! — ахнула Гермиона, и по ее лицу стало ясно, что она сейчас его отчитает: — Профессор Грюмошмель! Гарри настолько не ожидал услышать от Гермионы подобную шутку (очень в духе Рона, надо признать), что подавился смешком. — Ну ты нахваталась от Рона, конечно! — прочистив горло, сообщил он. — Кстати, хотел у тебя спросить кое-что… И уже очень-очень давно, но все никак не получалось поймать момент, когда Рон не ошивался поблизости. — Вы же с Роном встречались какое-то время, да? Интересно просто, как там чего… Ну, знаешь, чтобы случайно на больное место не надавить и все такое. Гарри лукавил. На самом деле многое он уже знал со слов Рона, но хотел получить подтверждение некоторых фактов от подруги. А еще… нет, в этом пока рано признаваться даже самому себе. Заметка: подумать об этом позже. — Да, в конце лета расстались, — вздохнула Гермиона. — Не получилось у нас поставить наши отношения в приоритет, слишком много всего происходило. В этом показания совпадали — хорошо. — Не в том месте, не в то время? — осторожно спросил Гарри. — Очень-очень не в то время, — Гермиона вздрогнула и обхватила себя руками. — Но все же я рада, что это было. Мы здорово друг друга поддержали в этих наших тоскливых грустных отношеньках. Надо же, Рон и Гермиона даже называли это одинаковыми словами! Может, и правда так много это все обсуждали, что уже давно выяснили и отпустили? Если так, то хорошо… — Гарри? — позвала его Гермиона. — Можно встречный вопрос? Он сглотнул, уже предполагая, куда пойдет эта беседа. Гермиону не так просто перехитрить… — Я пришла сюда ночью, хотела обстановку сменить. Ну и заглянула к вам спальню на секунду… Хотя ничего такого прям страшного она там не увидела, но Гарри все равно напрягся. Ну да, они спали вместе! Гарри могла понадобиться помощь, потому что он еще не до конца восстановился. Рон же во сне переставал дышать — и его нужно было будить. Так просто удобнее! Гарри уже заготовил эти аргументы на всякий случай… — Между вами что-то… есть? — осторожно спросила Гермиона. Деликатный тон немного успокоил Гарри. Он почему-то ожидал наезда. Хотя с чего бы?.. — Я не знаю, — ответил он. — И мне неспокойно, когда я сам себе задаю подобные вопросы. Гермиона долго смотрела на него, не сводя глаз. Гарри неожиданно почувствовал себя голым, слабым и уязвимым. Одно неосторожное слово — и все. — Рон рассказал мне про ваш… м-м, — Гермиона порозовела и наконец-то опустила взгляд. Поцелуй? Неужели Рон рассказал ей про это? — У тебя же есть мнение на этот счет? — спросил он прямо. — Говори. Прозвучало, наверное, жестковато, но Гарри ничего не мог с собой поделать. У него было ощущение, что ему сейчас придется защищаться. — Да, Гарри, есть, — сказала она, но без какой-либо негативной эмоции в голосе. Во всяком случае, Гарри ничего такого в ее тоне не услышал. — И? — он высоко поднял брови. — Ну, первое, о чем я подумала… Гарри, ну чтоб почувствовать чужое дыхание, достаточно просто приблизиться! — усмехнулась она. Гарри фыркнул. Кровь прилила к щекам, но желудок уже не пытался сжаться в комочек. И все-таки Гарри пришлось напомнить самому себе, что никто из них не был в его шкуре, никто не ощущал в себе все то, что случилось с ним, поэтому он не обязан, в общем-то, объяснять, почему посчитал важным поступить именно так. А вот захотелось! — Ну, может, я просто целоваться люблю! — проворчал он. — И что теперь, нельзя? — Да почему же, можно! Меня скорее позабавил… скажем, повод, — кашлянула Гермиона. — Вы с Роном не говорили об этом? — Пока нет, — вздохнул Гарри и поежился. — Я сам не знаю, что сказать, и как будто бы нечестно с него что-то требовать, не знаю… — Ох, Гарри, — Гермиона сжала пальцами переносицу. — Это ваши общие отношения! Вы оба в них участвуете, вы оба в этом варитесь. Ты должен узнать его мысли и чувства на этот счет. Гарри поджал губы. Гермиона права. Впрочем, как и всегда… — Я просто не знаю, как он отреагирует, — признался он. — Поэтому немного… э-э, хрен знает. Боюсь? — Рон дурак, но не тупой, — напомнила Гермиона. — К тому же он стал куда чувствительнее и… — Да, я заметил, — хмыкнул Гарри, хотя они, вероятно, говорили про разные проявления «чувствительности». — Я не об этом! — смутилась Гермиона. — Хотя и об этом тоже… В общем, он может начать по-дурацки шутить, но ему хватит такта, чтобы выслушать тебя. И самому сказать, что у него там в душе. Гарри кивнул и обхватил руками колени. — Я не понимаю, чего я так беспокоюсь и нервничаю. Рон сам меня обнимает и... целует. Иногда в макушку, иногда в щеку, а иногда... ну, — тут он не справился и склонил голову к коленям, не в силах поддерживать зрительный контакт с Гермионой. — И тебе… нравится? — Да. Очень. Признаться в этом было одновременно и легко, и сложно. — Так скажи ему об этом, дурында! — воскликнула Гермиона. — Мы и так уже столько времени потеряли на Волдеморта и прочую ерунду, а тут вы еще мнетесь! Вы? Рон что-то ей говорил? Гарри знал, что допытывать бесполезно — Гермиона умеет хранить секреты. Хорошо тому, кто ей доверился, нехорошо тем, кто пытается что-то разузнать. Она не сдаст — никогда. — Хорошо, я поговорю с ним, — пообещал он. — Спасибо тебе большое. Мне стало немного легче. — Я всегда рада, Гарри, — улыбнулась она. Гарри уже давно заметил, что Гермионе нравится быть нужной. Сначала она пыталась стать полезной через знания, интересные факты и все прочее. Но на этом далеко не уедешь, в какой-то момент получаешь ярлык всезнайки, зануды и душнилы, и вот уже никто тебя не слушает — ой, да отстань ты со своей нудятиной! Гарри пропустил момент, когда Гермиона вдруг стала разбираться в отношениях. Наверное, в первый раз он по-настоящему обратил на это внимание после того поцелуя с Чжоу Чанг — он тогда очень охренел и не знал, что думать. И если бы не Гермиона… — Ты очень нам помогла, когда мы выбирались, — сказал Гарри. — Я? — удивилась Гермиона. — Как это? — Тогда все слишком сильно зависело от моего желания вернуться, — издалека начал Гарри, — и мы заблудились, не знали, куда идти. А потом я услышал твой голос. Ты просила прогнать Рона и… и стала прощаться со мной. В горле словно камень застрял, когда Гарри увидел, как глаза Гермионы заблестели из-за подступающих слез. — И ты сказала, что любишь меня, — громким шепотом продолжил он. — И я вдруг понял, что… что я-то тебе никогда этого не говорил. Ни тебе, ни Рону, ни Джинни, ни кому-то еще. — Мы в ц-целом н-никогда этого не говорили, — дрожащими губами произнесла она. — Хотя все это знаем и чувствуем. Гарри кивнул. — Да. Я уже собирался сказать это. Хотя бы Рону, чтобы он передал вам, но… — Гарри улыбнулся и помотал головой. — Он сказал придержать это до момента, пока мы не выберемся. И… и это сработало. У меня появилась причина, чтобы вернуться — и мы нашли дорогу сюда. Гермиона уже всхлипывала и терла пальцами уголки глаз. Гарри чувствовал, что сам уже на грани. Что-то подбиралось, но в слезные железы словно бы забыли залить воды. Гарри подобрался поближе к Гермионе и обхватил руками. — Я люблю тебя, Гермиона, — прошептал он. Пушистые волосы щекотали ему нос, а сама Гермиона тряслась в его объятьях. — А я люблю тебя, Гарри, — выдохнула она дрожащим голосом. Ладно, это того стоило. Выбраться, чтобы сказать самому и услышать в ответ. Важно, нужно, необходимо — как бы мамкины циники на это ни фыркали. Осталось сказать это еще Рону и остальным…* * *
Гарри осторожно сдвинулся, чтобы случайно не задеть Кэсси, спящую у него в ногах. Одно движение — и все, нужно будет просить Рона залечить ему пятку, пережившую кошачий кусь. Только спустя пару секунд он вспомнил, что кошки здесь нет и быть не может, хотя на матрасе ощущалось какое-то давление. Гарри приоткрыл глаз и приподнял голову. Точно, это плед, который они набрасывали поверх одеяла, съехал вбок и сбился в ком. Гарри откинулся обратно на подушку и вздохнул. В окне виднелась долька растущей луны. Занавеску трогал проникающий в комнату воздух. Рон тихо спал рядом. Слишком тихо… — Рон? — сонно позвал Гарри, коснувшись его плеча. Без ответа. Гарри задержал дыхание. Сердце колотилось так, что, казалось, любой прохожий с улицы услышал бы. — Рон, блядь! — громко позвал Гарри, в этот раз приблизившись практически вплотную. Он услышал тихое дыхание, а спустя пару секунд недовольное и жалобное: — М-м-м… Ща ще пть мнуточк!.. — Спи-спи, еще рано, — выдохнул Гарри. — Прости, пожалуйста. — Опть н дышл? — хрипло спросил Рон и зевнул. — Угум. Рон поднял руки и потянулся, разминая затекшие мышцы. Сердце еще неприятно копошилось, Гарри зашипел и положил руку на грудь. Как будто бы это могло его успокоить… — Испугался? — уже более внятно произнес Рон. — Извини… — Да все нормально, — откликнулся Гарри. — Это ты прости, что бужу тебя постоянно. Рон опять зевнул и перевернулся на бок. — Знаешь, иногда я так глубоко проваливаюсь, что… в общем, может, это и неплохо. Лучше я чуть-чуть не высплюсь, чем не проснусь совсем. Гарри передернуло от этой мысли. — Мы с Гермионой считаем, что лучше бы ты и дальше храпел, чем вот так. Рон усмехнулся. — Ой, вам вот вообще не угодишь! Тем не менее, его голос совсем не звучал обиженно. — Ну прости, что беспокоимся за тебя! — съязвил Гарри. Сонливость как рукой сняло — у обоих. Обидно немного, у них наконец-то получилось лечь аж в девять вечера, а не в восемь утра, но… Ладно, это было приятное «но». — Я удивлен, что мне не надоедает, — поделился Гарри. — Мы с тобой каждый день общаемся — и помногу. И все равно есть, что сказать. — Ну, может, мы еще компенсируем, — пожал плечами Рон. — Из минуса не вышли, поэтому так. Но ты же скажешь, если я тебя вдруг задалбывать начну, да? — Скажу. А ты? — Ага! Рон протянул кулак и Гарри стукнул об него своим. — Идеальные отношения! — подвел итог Рон, а потом широко раскрыл глаза и уставился на Гарри, осознав, какой еще смысл можно было расслышать в этих словах. После того разговора с Гермионой прошло несколько дней, но точно не неделя, потому что вторника еще не было. И вот наконец-то появился повод поднять эту тему… — Кстати, об этом… — Да-а-а… — протянул Рон, но как-то обреченно. — Надо будет как-то… не обязательно сейчас! — поспешил добавить Гарри, заметив, что Рон тоже занервничал. — Просто… э-э, нам обоим подготовиться или… — Или сейчас? — предложил Рон, подняв брови. — Или сейчас, — вздохнул Гарри. Повисла пауза, ловкая или неловкая — хрен знает. Гарри не до конца был готов прыгать в этот омут, но обрадовался, услышав, что Рона этот вопрос тоже беспокоит. Гермиона права: они вляпались в это вдвоем. И они заговорили одновременно: — Я говорил… — Я спросил… — …С Гермионой… — …У Гермионы… Рон хлопнул ладонью по одеялу и заржал: — Ну точно — тройничок! Гарри фыркнул и закатил глаза. — И что она тебе сказала? — спросил он с улыбкой. Гарри не сомневался, что Рону Гермиона тоже надавала хороших советов. Осталось только собрать картинку целиком, озвучив это все вслух. — Посоветовала не давить и никуда не гнать, — Рон смешно поморщился. — Как будто я собирался! Гарри предположил, что дело опять могло быть в форме, а не в содержании. Гермиона сказала правильную вещь неправильным тоном — и Рона это взбесило. — А еще она кое-что предположила, — Рон почесал подбородок. — Короче, я сокрушался, что не понимаю, как так получилось и откуда началось, и она сказала, что… э-э, в общем, что я мог на тебе зациклиться. Типа много-много месяцев искал способ, как тебя расчухать, и когда все получилось, то как будто бы… не перестроился. Гарри на секунду прикрыл глаза. — Меня она тоже… по полочкам разложила, — усмехнулся он. — Предположила, что меня во все это бросило, потому что ты… ну, видел меня там. По сути, ты единственный человек на всем свете, кому мне не нужно долго и муторно все объяснять — лишь дополнить что-то по мелочи. И так… ну, проще. Рон опять скривился. — Вот вроде и правильные вещи говорит, но так тошно от этого! — пожаловался он. — Поэтому не люблю слишком глубоко во все эти вещи погружаться. Все такое сразу… рациональное! Фу! Гарри улыбнулся. — Да, хорошо тебя понимаю. Но и без ответов на вопросы тоже… ну, так, — он взмахнул рукой, не зная, какое подобрать слово. Рон заерзал на своем месте, устраиваясь поудобнее. Гарри заметил, что он немного, как бы невзначай, придвинулся ближе. — А что ты?.. Ну, как бы… — стушевался Гарри. — Думаю… о нас? — уточнил Рон и поспешил отвести взгляд. Гарри это устраивало, он сам сейчас был не в состоянии поддерживать зрительный контакт. — Угум. Рон шумно выдохнул. — А чего бы тебе хотелось? Гарри долго держал паузу, прежде чем ответить: — Я не знаю. Я… у меня не получается смотреть слишком далеко в будущее. Не понимаю даже, каким я буду завтра, а что дальше-то… — Да-а, знакомо, — протянул Рон. — Мне тоже тяжело дается прогнозирование. Я знаю только то, что сегодня я буду жрать. И завтра я буду жрать, и послезавтра тоже. А остальное? Остальное для меня загадка… Гарри фыркнул. Рон, как всегда, в своем репертуаре… — Знать, что ты будешь есть — тоже неплохо. Я вот не очень уверен, будет ли меня тошнить от этого сегодня или от того вон завтра, так что… — От еды меня тоже иногда тошнит. Но чтоб меня от тебя затошнило, не могу пока представить… Гарри не смог сдержать улыбки. Так неуклюже, но так трогательно, блин! — Взаимно, — ответил он. — Тоже пока не могу представить, что меня будет от тебя тошнить. Рон тоже ему улыбнулся и… придвинулся еще ближе. — Смотри-ка, мы справляемся! — подметил он. — С большим серьезным разговором, в смысле. — Мне это всегда тяжело давалось, — выдохнул Гарри. — Но сейчас… думаю, мне хочется какой-то… понятности. Понимаешь? — Ну так чем тебе не понятность? Нас друг от друга не тошнит — охренительное начало! Гарри хохотнул, а Рон продолжил: — Но я согласен, просто, э-э… дурачусь. Не знаю, что сказать, потому что совсем недавно начал думать словами. От того, как сильно нахмурился Гарри, у него заболел лоб. — Чт… что? — переспросил он, решив, что ему послышалось. — Ну, словами думать! Пояснение Рона пояснило примерно ничего. — А как ты раньше думал? — Картинками, воспоминаниями, образами… ну, то есть, я воображал людей, и они что-то говорили, но вместе с этим я видел их мимику, жесты, слышал тембр голоса, и это как бы… наверное, брало все внимание. А когда я стал пить зелье, чтоб найти тебя, э-э… ну, короче, этот мир не сразу мне показался. Сначала там была просто темнота, безграничная и совершенно пустая. Пришлось… перестраиваться. Гарри помнил, насколько темно стало, когда они с Роном отошли далеко от дома. И все равно у них был делюминатор, и Патронус Гриффиндора, и маленькая луна. Но даже так Гарри чувствовал себя не в своей тарелке, казалось, что из темноты на них кто-то выскочит или они сами упадут в какую-то яму. Если у Рона первое время не работало ничего, то, выходит, он буквально шел… в никуда? — Может, нам не надо думать? — спросил Рон. — Может, это тот случай, когда мы должны просто… чувствовать? У Гарри на какой-то миг перехватило дыхание. — И что… что ты чувствуешь? — спросил он, боясь услышать не тот ответ. Но он был тот: — Что я хочу быть… с тобой, — Рон снова отвел взгляд и провел пальцем по шву пододеяльника. — Но я… я немного запутался. В смысле, я знаю, что хочу, но не знаю, как… И даже здесь они совпали!.. Поразительно. Гарри выдохнул с облегчением. — Мне нравится, как сейчас все, — сказал Гарри. — Просто… проводить время, разговаривать, валяться… — Обниматься, — добавил Рон, подвигав бровями. — Может быть иногда даже… — Угум, — Гарри почувствовал, как кровь прилила к щекам. — Это… это мне тоже нравится. Было видно, что Рон тоже смутился, но Гарри нравилось, что эту неловкость и трепет они разделили на двоих. Они как-то вдруг оказались очень близко друг к другу, и Гарри увидел, как дрожат светлые длинные ресницы, и какая очаровательная у Рона улыбка, и как много веснушек у него на носу. Рон тоже внимательно разглядывал его в ответ, а потом протянул руку ко лбу Гарри и аккуратно коснулся шрама. Указательный палец двигался вверх, повторяя очертания молнии легким, почти невесомым касанием. Гарри затаил дыхание. Хотя Рон уже проделывал подобное, но каждый такой раз сердце ненадолго замирало, как в первый. Во рту пересохло, и Гарри облизал губы. Он заметил, что взгляд Рона опустился и прилип к его рту. А лучше бы прилипло что-то другое… Гарри решил не ждать и сам сократил остатки расстояния. У Рона сухие губы, и он постоянно их обдирает, и Гермиона бьет его за это по рукам. Но Гарри нравилось, это добавляло какой-то… пикантности?.. Он почувствовал, как теплые пальцы зарылись ему в волосы, перебрали отросшие пряди на затылке. Рой мурашек пробежался по рукам, наверное, там даже волоски дыбом встали. Гарри схватил Рона за подбородок и решился чуть приоткрыть рот. Рон что-то простонал и прижался к Гарри совсем-совсем близко. Его пальцы спустились вниз, погладили шею, забрались под воротник футболки. Все чувства обострились. Гарри ловил каждый вздох, вслушивался в каждый стон, вздрагивал от каждого прикосновения. Рон целовал так, словно опять пытался вернуть Гарри к жизни — иначе никак не объяснишь его… энтузиазм. Теплые руки забрались под футболку и погладили поясницу. Гарри стало щекотно, и он хихикнул, отлучившись от губ Рона. Рон клюнул его в уголок рта, потом подбородок и вдруг его губы оказались на шее Гарри. Гарри не смог сдержать тихого стона. Так с ним еще никто никогда не делал. Гарри понятия не имел, что у него настолько чувствительная шея. Рон чуть прикусил кожу и тут же лизнул. Гарри едва ли не подбросило над кроватью от интенсивности ощущений. — Рон? — едва слышно произнес он. — Рон, я… — М-м? — довольно протянул Рон и выдохнул. Теплый воздух коснулся шеи Гарри и погнал по его телу мурашки. — Ты можешь… э-э, притормозить? — прошептал Гарри. Он сам не мог поверить, что просит об этом, что обламывает свой собственный кайф. Но… Рон немного отстранился и очень внимательно посмотрел на Гарри. — Тебе не нравится? — спросил он разочарованно. — Н-нравится, — во рту пересохло, и Гарри сглотнул. — Просто… э-э, слишком нравится. Он знал, что если они продолжат, то уже сложно будет остановиться. И Гарри пока не знал точно, готов ли он туда… идти. — О-о! — Рон сразу же расцвел и… покраснел. И захихикал. Но Гарри знал, что это скорее нервное. — Думаю, я тоже немного... э-э, пересуетился. Рон немного отполз в сторону, но Гарри не мог не заметить, что он тоже… ерзает. Кровь прилила к щекам. Он чувствовал себя ужасно неловко, но он правда не мог. Не чувствовал себя готовым ни к чему большему. — Да, думаю, это было бы немного неуместно, — сказал Рон. — Неуместно? — спросил Гарри. На деле он был согласен с Роном, но хотел услышать его версию. Вдруг у него какие-то свои причины… — Ну-у, — протянул Рон, уставившись на резной узор старомодного изголовья, — это может быть очень… кхм, эмоциональным мероприятием. Скорее всего, в хорошем смысле, типа, впечатлит это все неслабо, но… э-э, думаю, нужно немного другое состояние, чтобы это прочувствовать, ага? Гарри прикрыл глаза и шумно выдохнул. — Да, — сказал он. — И меня так это… расстраивает? Утомляет? Мне восемнадцать, я должен хотеть, но… — Я тоже не особо хочу, если честно, — неожиданно поддержал Рон. — Последние года два мечтаю о возможности отстегивать член и оставлять его где-то в тумбочке. Такого Гарри никак не ожидал. Рон постоянно отпускал шутки ниже пояса, казалось, он в этой теме… заинтересован, что ли? — Э-э… — Да я задолбался дрочить! — пояснил Рон, тяжело вздохнув. — Я там злой, уставший, разбитый, грустный, голодный, а этот дурацкий член чего-то еще от меня хочет! И это уже похоже на какую-то рутинную процедуру, никакого удовольствия, фантазии в голове не крутятся, все такое бестолковое… — Я… у меня тоже так, — признался Гарри и перевел взгляд на потолок. — Только… только не последние два года, а типа… Он поморщился, не в силах продолжить. — Печально, но неудивительно, — вздохнул Рон. — И оно… у тебя прям вообще всегда-всегда так было? Гарри задумался. — Были периоды, когда… не так от всего тошнило, — вспомнил он. — Когда я в Джинни влюбился, например… — Вот тут, пожалуйста, без подробностей! — попросил Рон. — Я и не собирался! — фыркнул Гарри. — Просто не хочу, чтобы ты думал, что я совсем поехавший. Рон долго молчал, а потом приблизился к Гарри и боднул головой его плечо. — Я совсем не думаю, что ты поехавший. — Да? — Да. Думаю, ты скорее заебавшийся. Гарри тихо рассмеялся. — Это уж точно! Неловкая, ужасно неловкая тема, но Гарри был рад, что они ее коснулись. — Не думал, что меня это так волнует, но вот мы обсудили, и… стало как-то так легко, — поделился он. — Ага! — согласился Рон. — Честно, я так рад, что ты парень и мы можем об этом говорить! В смысле, с девчонкой я бы тоже смог, но это было бы… э-э… — А у вас с Гермионой… вы? Рон кивнул и улыбнулся. Но Гарри знал, что это неловкая улыбка, Рон не умел иначе справляться со смущением. — Не говори, если не хочешь! — поспешил сказать Гарри. — Просто… э-э, честно, я не знаю даже, зачем спросил. Можно сказать, ляпнул и… — Эй-эй, все в порядке! Просто тема такая… в общем, сложно говорить. — Я не хочу сильно в это лезть. Это ваше с ней дело, да и Гермиона мне как сестра, — Гарри нервно дернул плечом. — Но у меня не очень много опыта и не особо понимаю, как к этому… ну, приходят. Рон какое-то время смотрел на собственные ладони, словно там была шпаргалка о том, как отвечать на подобные неловкие вопросы. — У нас с ней само собой получилось. Мы не планировали, не обсуждали, просто целовались, обнимались, касались друг друга, а потом… ну, зашли чуть дальше, — рассказал Рон. — Я понял. В целом, у них с Роном даже сегодня могло что-то такое получиться, если бы Гарри не попросил его притормозить. Нормально. Такое ему подходит. Можно уловить момент, чтобы спросить себя, хочешь ты или не хочешь. И, возможно, когда-нибудь… — Когда случится, тогда случится, — словно прочитав его мысли произнес Рон. — Или не случится. Главное, не торопи себя. — Хорошо, — выдохнул Гарри. — Ух, мне полегчало. Не знал просто, что у других ребят такое тоже бывает. Ну, что ты… Он осекся, не сумев произнести этого вслух. — Мастурбируешь с таким настроением, словно делаешь домашку по зельеварению, — подсказал Рон. И попал в самую точку! Гарри фыркнул. — Тролль, Поттер! Очередной тролль! — выплюнул он, копируя интонацию Снейпа. — Класс, все наблюдайте за мистером Малфоем! Он покажет, как нужно! — мгновенно включился в импровизацию Рон. — Лонгботтом, ну вот куда вы лезете?! Гарри уже с трудом сдерживал смех. — Разуме-е-ется, — протянул Рон. — Мисс Грейнджер не могла не выделиться! — Томас! Финниган! Руки на стол! Рон уткнулся лицом в подушку и заскулил от смеха. Гарри уже не помнил, когда в последний раз так искренне хохотал. Вроде такая глупая шутка, но когда он визуализировал все то, что они с Роном тут напридумывали, его накрывала новая волна смеха. В конце концов он уже не знал, ржет он из-за этой сценки или ему просто смешно от своего собственного смеха. — Ох, давно… давно я так… — Гарри всхлипнул от очередного хохотушечного спазма в животе, — …давно так не смеялся. Рон лег на бок, подперев ладонью щеку. — Я рад слышать твой смех, — улыбнулся он. — Очень скучал по нему. — Мне так легко стало! — поделился Гарри. — Возможно, это все ненадолго, но… Наверное, я рад, что мы с тобой совпали. Ну, взглядами. — Угум, — согласился Рон. — Я тоже. Недооценил, насколько был напряжен все это время. Гарри кивнул. — Так что, мы?.. Не знаю, какое слово подобрать… — Мутим? Оттягиваемся? Шалим? Путаемся? Гарри поморщился. Ни один вариант ему не понравился, как-то слишком… не туда. — Чем плохо слово «гуляем»? — тихо спросил он. — Мы же… и правда много гуляем. Рон ответил ему после долгой паузы: — Ничем не плохо. Просто… м-м, не хотел давить, — объяснил он. — Оно как будто бы более… — Ага, — согласился Гарри. — Но мне нравится, как оно звучит. — И мне, — улыбнулся Рон. — Хотя «тусуемся» тоже неплохо. — Сойдет, — махнул рукой Гарри. — Тусуемся, так тусуемся. Главное, что не мутим и не путаемся. Рон опять подкатился к нему и сгреб в охапку. Сдавил так сильно, что Гарри вякнул от неожиданности. — Я рад! — его губы растянулись в широкую улыбку. — Люблю тебя! Вот он — идеальный момент. — И я тебя люблю, Рон, — выдохнул Гарри, зарывшись пальцами во вьющиеся рыжие волосы. — И я тоже рад. Долго ли продлится это чувство? Получится ли растянуть эту эйфорию хотя бы на несколько часов? Или судьба снова ударит в самое больное место, как только Гарри расслабится? — Хочу опять влюбиться, — шепотом признался Гарри. — Но боюсь… Рон чуть сполз вниз и уткнулся носом ему в плечо. — Боишься обломаться? — спросил он. — Или?.. — Скорее… Гарри задумался. Нет, облом он все-таки как-то переживет. Он привык обламываться, вся его жизнь — один огромный облом, состоящий из череды маленьких и средненьких обломов. Дело точно в другом. — Скорее, боюсь… боюсь испытывать сильные чувства, — произнес Гарри. — Вообще любые, даже радостные. Боюсь, что плотину прорвет, а я не вывезу. — Вывезешь, куда ты денешься! — вздохнул Рон. — Но я понимаю. Это стремно, особенно когда чувствуешь, что оно подступает… — Иногда подступает. Но ничего не получается. В горле огромный ком, но слезные железы словно высохли… — Не торопи себя, — в очередной раз повторил Рон. — Как случится, так случится. — Угум… А это произойдет в любом случае или можно этого избежать? Жаль, нельзя положить свои чувства в коробку и где-то зарыть вместе с членом…* * *
— А если просто «крепко обнимаю»? Хотя я не помню, писал ли ты такое когда-нибудь. Гарри пожал плечами. Он уже тоже себя не очень знал и не очень помнил. Накопилось слишком много писем, а он едва ли мог вывести свое имя пером. Пальцы еще дрожали, правая рука стала левой, а левая еще левее, чем была до этого. К счастью, Гермиона ему с этим помогала, причем не только с записыванием, но и с формулировками. Наверное, в его ответах было куда больше Гермионы, чем самого Гарри… — А если?.. — Я не знаю, Гермиона! — простонал Гарри. — Пожалуйста, давай сделаем паузу? Гермиона воткнула перо обратно в чернильницу и вытерла пальцы тряпочкой. — Все очень по тебе скучают, поэтому так много пишут. Может, если бы ты… — Нет! — твердо ответил Гарри, уже зная, что она предложит. — Я не справлюсь с толпой. — Да почему сразу с толпой? Все всё понимают, никто не будет тебя дергать и тискать. Просто им нужно увидеть и убедиться самим, что ты в порядке. — А я в порядке? — спросил Гарри у потолка. — Ну-у, — протянула Гермиона и поспешила отвести взгляд в сторону. — Вот именно, — отозвался Гарри. Он немного злился на Рона — он свалил в магазин сразу же, как Гарри и Гермиона сели отвечать на письма. Хитрый скользкий жук! Как отлынивал от любой письменной работы в школе, так и тут! Гарри пожаловался Гермионе, но она махнула рукой. — Забудь! — посоветовала она. — Рон хорош в других вещах, пусть проявляет себя в них. Поверь, сейчас бы он только шутил и мешал нам, мы бы еще дольше провозились! — А я, может, хотел, чтобы он шутил и мешал! — горячо возразил Гарри. — Может, было бы хоть не так тошно… — От чего тебе тошно? Гарри сложил руки на груди. — От чувства, что я хреновый человек, что не хочу… не хочу ни с кем общаться. — Ох, Гарри… — тяжело вздохнула она. — Дай себе время. Не торопись. Ему стоило огромных усилий не закатить глаза. Эта фраза уже его порядком достала. — Сменим тему? — попросил он. — Не хочу про это. Гермиона пожала плечами. — Без проблем! Чего бы ты хотел? Гарри не знал. Вернее, знал, но… — Честно? — спросил Гарри. — Да. — Я хочу домой. Наверное, это несправедливо — обрушивать на Гермиону подобную информацию. Но, с другой стороны, держать это в себе Гарри тоже уже не мог. — Само собой, — грустно вздохнула она. — Я бы тоже хотела… Они пытались дать понять, что понимают его, но на деле Гарри не чувствовал этого. Здесь мало просто эмоционального интеллекта, чтобы поставить себя на его место, подобное надо испытать на себе. Гарри и хотел этого, и нет. Желать кому-то такой же судьбы — отстой, он понимал это даже в самые трудные и темные моменты, когда, казалось, рациональности от него никто не ожидал, даже он сам. Но как же, блин, хотелось, чтобы кто-то его понял… Не на словах, а на самом деле. Прошел через то же самое. Чтоб понимал без слов, без объяснений. Гермиона так внимательно разглядывала его, ожидая каких-то реплик, и Гарри не выдержал: выпалил все, как есть. Про то, как он чувствует себя брошенным, хотя все ровно наоборот: все ищут с ним общения, а он сам их избегает. Про то, что реальность кажется нереальной, миражом, сном. Сейчас вот он проснется у себя дома в своей кровати, а на первом этаже какая-то утренняя возня: кошка носится, мама суетливо собирается, а папа что-то готовит им всем на завтрак. Про то, как мало времени ему дали… — Я понимаю, блин, что я не смог бы жить с ними вечно! В какой-то момент все потерянные годы уже бы компенсировались, мне захотелось бы личного пространства, быть может, даже завести свою семью, а я… а я как был семнадцатилетним придурком, таким и остался! — тараторил Гарри, размахивая руками. — Но почему нельзя было дать мне побыть с ними еще немного?! — Ох, Гарри… Таких «Ох, Гарри» он услышал от нее еще штук восемь или девять — уже в какой-то момент сбился со счета. Рон реально как будто бы знал, когда лучше свалить, чтобы его не задело этой волной гнева. Нет! Гарри помотал головой. Это деструктивные мысли! Просто он сейчас зол и обижен на все, вот и цепляется!.. — Прости, — простонал Гарри, когда выговорил Гермионе все эти нехорошие вещи. Про Рона, кстати, в том числе… Гермиона, к счастью, не стала нудеть, объяснять Гарри его же чувства и что с ними сделать. Нет, она сказала ровно то, что он хотел услышать: — Все, что с тобой случилось — пиздец. Рон постоянно говорил подобное, но из его уст это звучало привычно. Гермиона — другое дело. — Спасибо, блин! — вскрикнул Гарри по инерции. Он уже постепенно остывал, но совладать с голосом просто не успел. Гермиона не обиделась. Какая же она умница… — Не могу вспомнить ни одного случая, чтобы ты при мне выражалась, — с горькой усмешкой подметил Гарри. — Тебя Рон покусал? — Ну, не без этого, — она немного порозовела, и сразу стало понятно, о каком характере покусов шла речь. — А вообще… Гарри, если опять нужно будет выговориться… — Я знаю, — кивнул он. — Спасибо. Извини, что наорал… — Да ладно! Ты же не на меня орал, а на ситуацию! — удивилась она. — Ну, все равно это немного… э-э, стрессово, когда рядом с тобой кто-то вопит и психует, даже если тебя не особо это касается и задевает, — дернул плечом Гарри. — Думаю, я устойчива к перепадам настроения и тона, — отозвалась Гермиона. — Вот если бы ты меня начал обвинять во всех бедах, тогда да. Булочки Годрика, да они с Роном реально как кошка с собакой — полные противоположности! Может, и хорошо, что его тут не было. Гарри предположил, что Рону было бы сложно выдержать его вспышку гнева. Забавно, что у его родителей было ровно то же самое: мама остро реагировала на те вещи, на которые отец чихал с высокой башни — и наоборот… — Я рассказывал маме о тебе, — поделился Гарри, перескочив на другую тему. — Мне кажется, вы нашли бы общий язык. Очень похожи в некоторых вещах. — Правда? — печально улыбнулась Гермиона. — Каких? — Ну, моя мама тоже такая… староста-отличница, — сказал Гарри. — Много читает, ей все интересно, но она больше… вот если вас двоих сравнить, то ты как будто хочешь понять, как устроен этот мир, а она — как устроена она сама. Пытаетесь постичь немного разные вещи, хотя используете одни и те же средства. — Ты знаешь, последние месяцы я тоже много… смотрю вглубь себя. Так что в целом… — И папе моему, думаю, ты тоже понравилась бы, — перебил ее Гарри. Он понимал, что это не очень вежливо, но ему хотелось рассказать про родителей как можно больше. — Он занимался активизмом. Основал организацию, которая помогает всем, зараженным ликантропией. Ну, и их родственникам, потому что там тоже свои проблемы есть… — Ничего себе! — Гермиона прижала руки ко рту. — Это так… вау!.. — Знаю, это не совсем твоя тема, ты скорее бы проблемами домовых эльфов занималась, но… — Да не так важно, какая у фонда цель, если он помогает уязвимой группе! — возразила Гермиона. — Я просто… не знаю, не ожидала, наверное. Когда Ремус и Сириус рассказывали про школьные годы, у меня в голове возник немного… другой образ твоего папы. Гарри кивнул. Он понимал, о чем речь. — Папа правда такой… не знаю. Есть люди, у которых эмпатия работает двадцать четыре часа в сутки, а у него она есть, но включается по его собственному желанию. Но если уж включилась, то все — он горы свернет. — А мама? — спросила Гермиона. — Мама — наоборот, слишком всем сочувствует. В какой-то момент понимаешь, что ей уже лучше позаботиться о себе. Хотя, стоит признать, отшивать она умеет. Видела бы ты, как она моих бабушек на место ставит! — А бабушки чего? Вредные? — Не сказал бы. Но со своими тараканами. И он рассказал Гермионе, чем отличается бабуленька Гарриет от бабушки Юфимии. — Я удивлен, что у такой женщины, как Гарриет, могла вырасти такая дочь, как Петуния. Они вообще словно с разных планет! — То есть твоя бабуленька была хиппи? Вот это да-а! — Ну, она точно не выглядит, как собирательный образ всего, что тебе, наверное, пришло на ум, но что-то в характере у нее такое есть, — улыбнулся Гарри и резко помрачнел: — Было. Гермиона тоже помрачнела и опустила голову. — Грустно, что все так вышло, — сказала она. — Но я рада, что ты познакомился со своей семьей. Гарри пожевал нижнюю губу, прежде чем решился заговорить об этом. — Я иногда думаю, что лучше бы я не знакомился. Так я их не знал, ну и… не знал. Жил себе, как жилось. А теперь… — По сути ты их всех потерял во второй раз, да?.. — Да, — он ненавидел тот факт, что его голос дрогнул в таком коротком слове. Гермиона выдала очередное «Ох, Гарри» и взяла его за руку. Он устал от этого разговора. С каждой новой репликой, казалось, он становится все тоскливее и тоскливее. — А расскажи, что там у ребят? — попросил Гарри, хотя не был уверен, что готов выслушивать все-все подробности. Просто ему хотелось еще пообщаться с Гермионой, но он не знал, о чем. К тому же, в письмах они писали мало о себе, больше спрашивая, как дела у него. Он знал, что Флер уже на последнем месяце, что Джордж с головой ушел в работу, что Молли и Артур очень ждут Гарри в гости, что Джинни… — А что Джинни? Она в Хогвартсе или?... — И да, и нет. В этом учебном году они всем курсам программу облегчили, и некоторым отличившимся студентам дали некоторые поблажки: можно учиться и в школе, и дома, смотря как ты себя чувствуешь. Я поначалу скептически относилась к такой идее, думала, что все в итоге будут по домам сидеть и ничего не… — Гермиона, — позвал Гарри и напомнил: — Джинни! — А, да, прости! Короче, Джинни то в Хогвартсе, то в своей… ну, мы с Роном между собой называем это квир-коммуной, — щеки Гермионы порозовели, когда она это произнесла. — Просто я как в гости там к ним ни зайду, там все время разный расклад, и я уже устала следить, кто там на самом деле с кем… — Погоди-погоди! — опешил Гарри. — А кто там вообще? — Сама Джинни, Дин, Шеймус, Невилл и Луна, — перечислила Гермиона и добавила: — Не спрашивай, я ничего не знаю, как это у них устроено! Гарри прыснул. — Жесть, знакомо, — хихикнул он. — Знакомо?! — глаза Гермионы расширились в удивлении. — Мерлин, что вы там по ту сторону все делали… — Да нет, не настолько все, — улыбнулся он. — Но некоторые наши общие знакомые тебя бы удивили. — Да говори уже! — потребовала она. — Помнишь, мы думали, что Тонкс хандрит, потому что была влюблена в Сириуса? — спросил Гарри и, не дожидаясь ответа Гермионы, выдал все сам: — Так вот, мы смотрели в правильную сторону, но пропустили одно звено цепи. Тонкс была влюблена в Ремуса, а уже он — в Сириуса. Брови Гермионы поползли вверх. — И как они?.. — А вот так вот — втроем! Ну, в смысле… в смысле, Ремус мутит с ними обоими, а Сириус и Тонкс между собой просто… э-э, не знаю… Да уж, сам к себе не хотел такие слова прикладывать, а к другим — пожалуйста! — Не мутят, — подсказала Гермиона. — Вот это, конечно, номер! Я могла бы еще от Сириуса ожидать, что он может с несколькими сразу, но Ремус… — О, ну Сириус по-своему отрывался! — заверил ее Гарри. — Там я не сильно придавал этому значения, потому что оно сразу вписалось в мою норму, а сейчас вот вспоминаю и… Гарри прервался и помотал головой, не зная, за что ухватиться, с чего начать. — Ну! — Гермионе уже не терпелось. — Да вот, к примеру, он иногда юбки носил. Ну, не такие прям девчачьи-девчачьи, и уж точно не мини, но, тем не менее… — Серьезно? Прямо юбки? В смысле, не часть традиционной мантии или?.. — Определенно, нет! — замотал головой Гарри. — Юбки у него обычно черные и такие… в общем, я могу легко представить в них условную байкершу, рокершу или… — Джинни? — улыбнулась Гермиона. Гарри щелкнул пальцами и указал на нее. — В точку! Именно такое вот! — Знаешь, вот это меня как раз ни капли не удивляет, — сказала Гермиона. — У меня совсем это с образом Сириуса не спорит. — Да у меня вроде тоже, — Гарри дернул плечом. — Но у меня в голове уже так все смешалось… я помню его после Азкабана, и помню, каким он стал, когда… Гарри умолк, не в силах произнести то самое. Оно опять стало стоп-словом. Гермиона терпеливо ждала, пока он соберется с мыслями. — Там он наконец-то стал свободным, — наконец-то Гарри смог подобрать правильные слова, но они едва пролезли через ком, застрявший в горле. Губы Гермионы тронула печальная улыбка. — Это здорово, что хоть там… — Угум, — Гарри сжал пальцами переносицу. — У меня ощущение, что я слишком много говорю о них и уже всех этим достал. — Совсем нет, Гарри! — горячо возразила Гермиона. — Говори столько, сколько нужно. Все в порядке. Булки Годрика, как же он был ей благодарен за это!.. — Мне хочется сходить туда, — сказал Гарри и пояснил: — На развалины. Думаешь, это плохая идея? — Не знаю, Гарри. Смотри сам по своим ощущениям, — аккуратно, словно выбирая слова, произнесла Гермиона. — Если ты чувствуешь, что достаточно устойчив, то… почему нет? Гарри пожал плечами. Он не совсем понимал, как оценить свое эмоциональное состояние. — Я бы только посоветовала тебе сходить туда с кем-то, — добавила Гермиона. — Ну, ты знаешь. Для страховки. Гарри кивнул. — Да, думаю, ты права. Лучше с кем-нибудь. — Я могу, если по какой-то причине Рон не подойдет тебе в качестве компании, — предложила Гермиона. — Хотя предполагаю, что именно с ним тебе будет комфортнее? — Не знаю пока. Подумаю. — Хорошо. Ты знаешь, где меня искать. Гарри улыбнулся и боднул лбом ее плечо. От Рона заразился этой привычкой. Она зарылась пальцами в его волосы и почесала, как кота. — Гарри? — вдруг позвала она. — Все время забываю спросить: почему у вас зеркала все закрыты или отвернуты к стене? Он тяжело вздохнул. — Расскажу тебе, когда почувствую себя более устойчивым.* * *
Гарри решился на это, когда палочка из остролиста вернулась к нему — целая. Все вышло внезапно и спонтанно. Пришел Кингсли с узким вытянутым футляром. По количеству замков на нем Гарри догадался, что внутри лежит Бузинная палочка. — По какой-то причине она не слушается Джинни Уизли, — мягким голосом произнес Кингсли. — Я подумал, что стоит проверить на тебе. Гарри уже знал ответ — Смерть ему сказал, но все равно взял Старшую палочку и продемонстрировал остальным. Кингсли кивнул, когда увидел, что у палочки теперь есть хозяин, а потом поднял брови, когда услышал: — Мне она не нужна, — сказал Гарри. — Но… она слушается тебя, — тихо произнес Кингсли. — Разве ты не хотел бы?.. — Не хотел бы, — перебил его Гарри. Но немного подумав… — Один момент! — попросил он и медленным шагом, потому что быстрым пока не мог, пошел в спальню. В ящике стола лежал мешочек, который подарил ему Хагрид на семнадцатилетие. Гарри достал из него обломки своей палочки и вернулся к Кингсли. Снова взяв Старшую палочку в руку, Гарри произнес: — Репаро! Сработало! Толком не глядя, куда он кладет Бузинную палочку, Гарри взмахнул своей. Несмотря на проблемы с моторикой, его палочка отозвалась — еще теплее, сильнее и ярче, чем Бузинная. Кингсли смотрел на Гарри, как на сумасшедшего, а потом растерянно спросил, что ему делать с таким могущественными артефактом. — Можете сломать, мне все равно, — пожал плечами Гарри. С воскрешающим камнем так само собой вышло. Когда Гарри очнулся, в его кулаке осталась лишь черная пыль. Наверняка Смерть постарался… Мантия по праву принадлежала Гарри, и он собирался сохранить ее любой ценой как память об отце и дедушке. А палочка… самый скучный и бестолковый Дар из набора. Кингсли опешил, а Гарри, включившись обратно, предложил другое решение: вернуть палочку туда, откуда Волдеморт ее достал. Хотя с колдовством по-прежнему возникали проблемы, со своей родной любимой палочкой Гарри чувствовал себя куда защищеннее. И одной ночью Гарри спросил: — Сходим? — Да, давай, — зевнул Рон. — Завтра или?.. — Угум, — отозвался Гарри, хотя если бы мог, отправился бы туда хоть сейчас, пусть это очевидно была не самая лучшая идея. Он помнил, как выглядел его дом, когда они приходили сюда с Гермионой, и все равно Гарри оказался не готов увидеть руины. Если бы не Рон, наверное, он бы точно упал, потому что колени готовы были вот-вот подкоситься. — Уверен? — шепотом спросил Рон. — Нам необязательно… ну, сразу заходить туда. — Уверен, — соврал Гарри и для убедительности кивнул. — Я… мне надо. Рон как-то сказал, что в мире мертвых Нора совсем другая: выглядела как при жизни его бабушки и дедушки, без верхних надстроенных этажей. Его дом тоже отличался. — Ступенек точно больше, — прокомментировал Гарри, когда они с Роном поднялись и застыли у входной двери. — Фундамент немного выше. Входная дверь была такой же, разве что разбились цветные стеклышки. А вот чулана под лестницей не было. Гарри его принес с собой. В настоящем доме в этом пространстве оказались книжные полки, врезанные прямо в стену. Гарри провел пальцами по выцветшим потрепанным корешкам. — Мама увлекалась психологией, — произнес он. — Много читала про это, я помню… — Это здорово, Гарри, — печально улыбнулся Рон. Планировка тоже оказалась немного другой. — Гостиная и кухня местами поменялись, — нахмурился Гарри. — Странно… — У твоей тети вроде наоборот? Или я путаю? Точно. У тети кухня была слева, а тут — справа. — Видимо, тоже под меня подстроилось, — предположил Гарри. — Мышечная память или что-то такое. Рука потянулась к выключателю, но ничего не нащупала. Гарри вспомнил, что он тоже был в доме Дурслей где-то здесь, а тут — с другой стороны, да еще и повыше. — Как-то все… не знаю, — тяжело вздохнул Гарри. — Меня так сюда несло, а сейчас я не понимаю, зачем я пришел. — Могу предположить, что сказала бы Гермиона, — произнес Рон. — Хочешь? Гарри пожал плечами. — Может, ты хотел посмотреть не на дом, а на себя в этом доме? Ожидал от себя какой-то реакции? — Да, она могла такое сказать, — признал Гарри. — Ловко ты… — Мне она просто то же самое говорила, — объяснил Рон. — Но про другое место и про другую ситуацию. — Нора? — Ага… — Отстой. — Да. Гарри полночи проворочался, не мог справиться с нетерпением. Его туда словно манящими чарами призвали, а он не мог найти щелочку, чтобы просочиться, просто бестолково натыкался на все стенки. И вот он здесь. И что? — Тупо так, — Гарри схватился за переносицу. — Только зря нервничал и нервы потратил… Рон приблизился. Осколки и всякий мелкий мусор скрипели у него под ногами. — Ну, зато ты в ожидании не завис. Тоже неплохо. Гарри знал, что Рон просто пытался его приободрить, но его это только взбесило. Большим усилием воли он остался стоять на месте, чтобы не отшатнуться от Рона, хотя очень хотелось. — Просто… — Если снова скажешь: «Дай себе время», я тебя прокляну! — предупредил Гарри, процедив это сквозь зубы. — Понял — заткнулся, — Рон поднес руку ко рту и изобразил движение палочки. Забавно, чистокровки и полукровки тоже делали так, а магглорожденные дергали собачку невидимой молнии, словно та вшита в их рот. Это Гарри тоже заметил на маме и папе. Там у него было куда больше времени, чтобы подмечать подобные мелочи, а не только то, что касалось Волдеморта. Гарри стал бродить по дому, толком не зная, что ожидает найти, увидеть или узнать. Какие-то комнаты даже неплохо сохранились, там требовалась только уборка, даже некоторую мебель можно было бы оставить. Где-то нужен был серьезный ремонт, а где-то… Гарри только открыл дверь своей спальни и сразу же закрыл, почувствовал дурноту. Нет, это точно не сейчас. Он позвал Рона, чтобы тот помог ему спуститься с лестницы. — Ты какой-то… напряженный? — спросил Рон. — Интересно, с чего бы? — съязвил Гарри. — Я думал, что ты будешь скорее… грустным? — объяснил Рон и поспешил добавить: — Я это без претензий! Просто к другому готовился… Понятно, Рон ожидал, что будет вытирать ему сопли, а не пытаться затормозить. — Да, я зол. Напряжен. Взвинчен. Гарри шумно выдохнул через нос и обвел взглядом гостиную: — Это — нечестно. Такого не должно было произойти! Рон поджал губы и кивнул. — И мне даже толком не дали времени. Слишком мало, — Гарри помотал головой. — Их не было со мной целых шестнадцать лет! Невозможно, блин, компенсировать столько лет всего за несколько месяцев! Да, время в мире мертвых тянулось иначе, и для Гарри это все затянулось словно на полтора-два года. Да, другим людям и подобных шансов не выпадает — они никогда уже не смогут поговорить со своими родными, когда как Гарри судьба дала поблажку. Ну и что?! Гарри посмотрел на камин и вспомнил, как бабуленька Гарриет развешивала на нем рождественские носки, когда они готовились к праздничному ужину. Бабушка Юфимия тайком перевешивала и поправляла их, чтобы висели ровнее. — Папа начал осознавать происходящее как раз ровно перед тем, как мне выставили срок, — вздохнул Гарри. — У него тоже есть эта тупая привычка — убегать и прятаться ото всех, когда ему плохо. — Но он же успел? — тихо спросил Рон. — Он провожал тебя… Гарри сглотнул. — Да, успел, — с горечью произнес он. — Пришел под конец ужина, но… меня так злит, что мы нормально не поговорили! Просто… просто почему он не мог собраться и отложить свой катарсис на потом?! — Мне жаль, Гарри. Видимо… видимо, он просто не мог по-другому. Не знаю… Рон попытался погладить его по плечу, но Гарри отдернулся. — Я хотел провести с ним все время, какое у меня было! — вскрикнул он. — Ну почему?!.. Он пнул что-то, толком не видя и не разбираясь. Гарри, блин, даже высказать этого не мог! У них было слишком мало времени, он выбрал провести его в мире, чтобы запомнить хорошее. Так какого черта в голову сейчас лезет плохое? Почему, блядь, перекрывает?! И сейчас он мог только стоять посреди гостиной, сжимать и разжимать кулаки, бесконечно прокручивая в голове невысказанные слова. Слева что-то зашуршало. — Что это там? — забеспокоился Рон и сразу же достал палочку. Гарри заметил какое-то шевеление под горой бумаг. — Может, птицы? — устало спросил он без особого энтузиазма. У него не было сил много и долго что-то предполагать, он не хотел с этим разбираться. Даже если Пожиратели оставили там какую-то ловушку — сейчас Гарри это не волновало. Он совершенно равнодушно наблюдал за Роном, колдующим над этой кипой бумаг, чтобы проверить все на гипотетические проклятья. — Вроде чисто, — пробормотал Рон. — Вингардиум левиоса! Листы взлетели вверх с такой легкостью и изящностью, словно не отсырели от времени. На полу ничего не оказалось, и Гарри уже было решил, что нечто залезло под паркетные доски и копошится там, но вдруг почувствовал, как о его ботинок что-то стукнулось. Он опустил глаза и… — Я думал, он пропал, — пораженно прошептал Гарри. Розово-голубой шарик с золотистыми блестками внутри, который дал ему папа. — Оттуда ничего нельзя принести, — тихо сказал Рон. — Это как бы… бестелесный мир. Так что неудивительно, что он где-то… э-э, потерялся или расщепился, я не знаю… Гарри кивнул и уже было наклонился, чтобы поднять его, но шарик вдруг чуть откатился назад, а потом… опять поменял направление и стукнулся о ботинок Гарри. Неужели?.. — Пап? — голос Гарри надорвался. — Ты… ты здесь? Шарик вновь дал заднюю, разогнался и ударился об ногу Гарри в этот раз сильнее, чем в предыдущий. Глаза застелило влагой, слова застряли в горле. Колени задрожали, если бы Рон не подвинул магией стул или что-то там еще, Гарри точно бы упал. — Поверить не могу, — пораженно прошептал он. — Быть не может… Рон выругался, подставил какой-то ящик и присел рядом. В этот раз Гарри позволил приобнять себя. Он нуждался в этом. — Мистер Поттер, это Рон, я… э-э, я тут с Гарри. Мы вас не видим и не слышим, но тут шарик из набора плюй-камней, и он катается туда-сюда — это так задумано? Гарри был благодарен, что Рон взял на себя начало этих… переговоров. У него самого отказали и мозги, и голос, и вот-вот был готов сдаться позвоночник, если метафорический внутренний стержень физиологически находится где-то там… Шарик развернулся и покатился к ноге Рона, ударился об нее точно так же, как до этого стучался об ботинок Гарри. — Давайте, так: один удар — это да, два — нет, ладно? По-другому, наверное, не получится, простите… Один. Гарри шумно выдохнул. Вот он — шанс хоть как-то договорить то, что осталось невысказанным, а язык словно отсох, и голова не соображает. — Мне оставить вас? — тихо спросил Рон. — Может, ты хочешь поговорить наед… — Останься, — выдавил из себя Гарри. — Я не… Он не договорил, но по Рону было видно, что неоконченная фраза собралась у него в голове. — Хорошо, — шепнул он и погладил Гарри по плечу. — Я рядом. Гарри смотрел и смотрел на шарик, не знал, что сказать, что спросить. Не отпускало ощущение, что времени мало, долго говорить они не смогут. Тик. Так. Тик. Так. Нужно что-то сообразить, хоть немного… — А миссис Поттер с вами? — спросил Рон, наконец-то нарушив тишину. Один. — П-привет, мам, — дрожащим голосом произнес Гарри. Шарик прокатился вдоль подошвы, словно пытался погладить. Это точно была мама… — Я н-не знаю, что сказать… И Рон снова взял все в свои руки — и стал рассказывать родителям Гарри, как у него дела. Просто все подряд, что приходило ему в голову. Куда они ходили, что видели или ели. Рассказал про то, какой Гарри молодец — быстро восстанавливается, уже понемногу начинает колдовать. Потом опомнился и уточнил, что до этого были проблемы с моторикой, но сейчас все неплохо. Гарри все это время молча наблюдал. Он заметил, что шарик катался по-разному, и догадался: быстро и резко его двигал папа, а мягко и плавно — мама. — Ой, вам, наверное, интересно, как мы добрались? — вдруг спросил Рон. Это был совершенно нелинейный рассказ, Рон путался и вспоминал подробности, на которые Гарри даже внимания не обратил бы. В какой-то момент он поймал себя на том, что сам заслушался — и это помогло ему немного расслабиться, собраться с духом. И он смог снова взять слово. — Привет, — хрипло произнес он. — Я тут, но… но я не знаю, что сказать. Шарик снова прокатился вдоль его подошвы. — Пока я восстанавливался, то немного… м-м, заморозился, что ли? Особо ничего не чувствовал, даже не плакал. Но сейчас… во мне столько злости и горечи, — простонал он, схватившись за переносицу. — Меня так бесит, что вас нет рядом! Шарик застыл, и Гарри понял, что родители не могут найти слов. — Я знаю, мам, что бы ты сказала, — сдавленно прошептал он. — Ты точно напомнила бы мне, что все проживают горе по-разному. Нет правильного способа, правда?.. Один. — А еще ты бы посоветовала не держать это в себе, а рассказать друзьям. Один. — И прибила бы за то, что опять без шапки хожу. Три. Гарри нахмурился. — Это и да, и нет? — догадался Рон. Один. Черт, они бы точно поладили… — А ты, пап, — произнес Гарри, — сказал бы мне продолжать пытаться. Не сдаваться после одной-двух неудач. Один. — Карта Мародеров у вас тоже не с первого раза получилась. А твой ритуал, чтобы стать анимагом, прервался за два дня до нужной даты. Причем очень по-дурацки. Нужно было целый месяц (от полнолуния до полнолуния) держать во рту лист мандрагоры, а папа им случайно подавился, потому что Сириус очень его рассмешил. Из солидарности они все начали сначала… — Мне всегда помогали твои истории, пап, — признался Гарри. — Ты как будто бы подкреплял своим примером те мудрые мысли, которые подсказывала мне мама. Если бы мама учила его маленького не бегать по дому с ножницами, чтобы никого не поранить, у папы бы точно нашлась история, как он в кого-то влетел, размахивая чем-то острым. — Так жалко, что мы мало времени провели, — Гарри обхватил себя руками и поежился. — Я не знал, какое решение принять, очень нервничал. Твои байки очень бы мне помогли, пап. Теперь уже папа прокатил шарик вдоль подошвы. Гарри понял, что это он так извинялся. — Я знаю. Теперь я знаю, — сказал он, проглотив ком в горле. — Но тогда мне казалось, что ты обиделся и больше не хочешь меня видеть… Удар! Удар! Удар! Удар! Удар! Удар! Перед глазами поплыло, и Гарри перестал считать то количество «Нет», которые пытался передать ему папа. — Я знаю, — снова повторил он. — Все в порядке, правда! Я очень рад, что мы успели поговорить… Рядом шмыгал носом Рон. И Гарри тоже наконец-то почувствовал, что способен заплакать. Наконец-таки… — Пап, пожалуйста, не вини себя, — попросил Гарри. — Ни в чем не вини. Ты не подвел меня ни в чем. П-просто… просто немного неудачно совпало. Голос снова отказал, но все-таки он смог произнести самое важное: — Я очень вас люблю… Рон всхлипнул и вытер глаза рукавом. — Я тоже! Хоть мы толком с вами не знакомы… Шарик подкатился к ноге Гарри в последний раз и больше уже не двигался.* * *
Ну, вот и ебануло… Интересно, сколько сэндвичных вторников он уже пропустил? По ощущению штук пятнадцать, хотя вряд ли. Когда целыми днями валяешься в кровати, время течет иначе. В моменте кажется, что минуты превратились в часы, а часы превратились в дни, но если взгляд вдруг упадет на календарь, удивишься, куда делись эти дни, как так быстро пролетели. Гарри плотнее укутался в одеяло, хотя трясло его не от холода. Рон спал рядом. На секунду Гарри показалось, что он опять не слышит дыхание Рона. Он приподнялся на локте и придвинулся. Фух! Дышит! Просто опять очень тихо. Гарри рухнул обратно и застонал. Рон что-то пробормотал во сне. — М-м? — откликнулся Гарри. И опять в ответ тихое бормотание. Гарри расслышал только слово «хандрит». Что там ему снится? С кем он разговаривает? — Спасибо, Лили, — вдруг очень четко произнес Рон, словно и не спал вовсе. Гарри широко раскрыл глаза. Неужели?.. — Рон? — тихо позвал Гарри. Рон ответил, но не ему. — Не винит. Не было сомнений, что это было адресовано папе. Гарри хотел еще раз позвать Рона, но едва открыл рот, сразу же его захлопнул. А вдруг там что-то важное?.. Придвинувшись практически вплотную, Гарри стал слушать, затаив дыхание, чтобы ничего не пропустить. И, как назло, Рон долго ничего не говорил, только пару раз угукнул. — Колдует, — вдруг произнес он. — Да. Наверное, речь опять зашла о Гарри. Действительно, с моторикой стало лучше, хотя намеренно он не тренировался. Нужда заставила — взмахнуть палочкой, чтобы, например, закрыть форточку, оказалось проще, чем встать, дойти, закрыть окно, задернуть штору и обратно пойти в кровать. — Спасибо! — Рон даже улыбнулся. — Передам! Он тоже… Вот сейчас — точно все. — Рон? — позвал Гарри. — Рон? Без ответа. — Рон, блядь! — повысил тон Гарри и тряхнул за плечо. — Янсплю! — подхватился Рон, широко раскрыв глаза. — Ты?.. — начал Гарри, но Рон вдруг его резко перебил. — Тихо! Рябиновый отвар! Он упал на колени перед тумбочкой возле кровати и стал по очереди выдвигать ящики. — Рон?.. — Блокнот! Пергамент! — и когда Гарри снова попытался что-то сказать, шикнул: — Тихо! Не найдя ничего в ящиках, Рон выругался, вскочил на ноги и выбежал из комнаты. Гарри слышал топот ног, суету и вскрики. К сожалению, портрет Вальбурги Блэк тоже это слышал, так что теперь ко всему прочему добавились и ее вопли. Гарри поморщился и накрыл голову подушкой. Какого черта? Его же там не коротнуло? Немного полежав, потупив, Гарри все-таки собрался с силами и встал. Он просто уже не мог выносить эти вопли. Ох, здорово он себе все отлежал… — Рон? — крикнул он, свесившись через перила. — Сейчас! — ответил Рон. Вроде как звучало адекватно?.. Гарри вздохнул и пошел успокаивать беснующийся портрет. Рона больше звать не пришлось, он прибежал сам и протянул Гарри кусочек пергамента. — Прочитай вслух! — потребовал он. — Вдруг я что-то забыл! Очки остались в спальне, пришлось туда вернуться. Это заняло несколько секунд, но Рон уже чуть ли на стенки не лез от нетерпения. — Ну Га-а-арри, — стонал он, подгоняя Гарри. — Быстрее!.. — Да что ты?.. — Я боюсь забыть! — Ладно, — Гарри водрузил на нос очки. На пергаменте оказался рецепт зелья. Обычный рябиновый отвар, они проходили его на четвертом-пятом курсе. Сейчас Рон его пил, чтобы убрать побочки после долгого приема Напитка живой смерти. Достаточно простое зелье, непонятно что… — Это усовершенствованный рецепт! — пояснил Рон. — Твоя мама мне продиктовала, а я пытался выучить наизусть. — Ты с ними… виделся? — спросил Гарри, протянув клочок пергамента обратно Рону. Рон пожал плечами. — Я не знаю. Вроде как похоже на сон, но и… не знаю, я снова почувствовал себя так, словно под Напитком живой смерти там очутился. Да и выглядело все… реалистично. — О чем вы говорили? Выкладывай все! И Рон стал рассказывать. В основном, конечно, они спрашивали про Гарри, а Рон отвечал на их вопросы. — Но потом я подумал: они-то в целом в курсе уже. А вот вернусь я к тебе, ты же начнешь меня расспрашивать, так? Ну, и я попросил их рассказать, что там у них происходит. Гарри был готов расцеловать Рона. Как и тогда с шариком, он правильно оценил и считал ситуацию. Сам Гарри просто тупо сидел и страдал с отнявшимся языком. Рон вел за него диалог, который должен был вести Гарри, если бы он сумел собраться. — Они тоже хандрят, очень по тебе скучают, — рассказывал Рон. — Особенно Джеймс сожалеет, что долго раздуплялся. Я попытался объяснить ему, что ты его не винишь, просто расстроился и крутишь в голове невысказанные слова. Гарри активно закивал. Да, все правильно. — С твоей мамой так легко говорить! — улыбнулся Рон. — Она как Гермиона, только не нудит… — Нудит, еще как нудит! — вздохнул Гарри. — Черт, я так жалею, что ссорился с ней из-за этого и глаза закатывал… — Ну… не знаю, Гарри. Все ссорятся с родителями по мелочи, — пожал плечами он. — Это лишь означает, что тебе удалось какое-то время побыть… типа обычным подростком, нет? Гарри выдохнул и прикрыл глаза. Рон все правильно говорил, но… — Знаю. Просто мне не хватило. — Угум… После небольшой паузы, Рон вернулся к своему рассказу. — Про Тедди спрашивали, — он шумно выдохнул. — Ремус и Тонкс вспомнили. Гарри выругался. Какая же дыра сейчас в их душах… В остальном все достаточно обычно. Про быт, про работу, про дом. Но Гарри ловил каждое слово и потом еще долго дергал Рона, когда они закончились. — Точно больше ничего не? — Если я вспомню, то скажу, — Рон прокашлялся, видно, устал говорить. — Но, кажется, я все уже… Гарри кивнул. — Спасибо большое, — выдохнул он. — Это… это важно. Спасибо. Как же ему повезло с Роном! За Гарри ведь мог прийти кто угодно, но никто из них не задал бы правильных вопросов и не передал бы самые важные ответы. Ну, разве только Гермиона, она тоже смогла бы. Он лег обратно на кровать, и Рон устроился рядом. Еще ночь, можно было доспать несколько часов. Хотя для Гарри это не так критично, сейчас он валялся в кровати почти сутками… — Думаешь, это все по-настоящему было? — спросил Рон. — Просто как-то… даже для магического мира слишком невероятно. Да, Гарри тоже успел об этом подумать. — Мне кажется, это Смерть мне подмигивает, — предположил Гарри. — В хорошем смысле. Я отказался от камня и от палочки, и он это так… одобрил. — Позитивное подкрепление, — заметил Рон. — Дрессирует, как собачку. — Угум. Отказался от статуса Повелителя Смерти — держи вкусняшку, — фыркнул Гарри. — Какой-то он… слишком добренький, ты не считаешь? И подсказал тебе, как меня в сознание привести, и аж два раза позволил пообщаться с родней, пусть и не совсем полноценно. — Он скорее… трикстер. Или как это называется? Непонятно, уважает ли он тебя за то, что ты один из немногих, кто не пытался его обхитрить или… или это просто подачка, — Гарри сглотнул. — От того же камня осталась одна пыль, но… она осталась. Мы не можем расщепить ее еще больше. Остались ли там какие-то свойства? Хер знает. Поэтому держи целых два разговора, только не лезь в это, Гарри Поттер! Рон фыркнул. — Похоже на то. Хотя не думаю, что ему стоит переживать из-за тебя — ты свое слово сдержишь. — Ну, откуда ему знать? Может, я как отказался от своего статуса, так могу захотеть его вернуть. Я уже понял, что он не очень хорошо меня считывает, не угадывает мои шаги. Вероятно, перестраховался. — Может быть, — пожал плечами Рон. — Как ты вообще? Насчет этого всего? После визита домой тебя сильно… э-э, раздраконило. — Да уж. Мне кажется, я никогда так много не лежал, тупо пялясь в стенку, — вздохнул Гарри. — Всегда что-то случалось, нужно было собираться и куда-то нестись… — Может, потому ты сейчас столько лежишь, потому что раньше не лежал? — спросил Рон. — Если все время таскать сладости из буфета, не загружая туда ничего другого, рано или поздно там ничего не останется. — Тебя тут Гермиона покусала, пока меня не было? — Ну-у-у, и такое случалось, — хмыкнул Рон и подвигал бровями. — Но на самом деле я и правда у нее много чего нахватался. Видишь ли, она нашла себе этого… как его… маггловский целитель для мозгов, но не буквально, а типа… — Психотерапевт? — удивился Гарри. Гермиона ничего про это не говорила… Зато теперь стало ясно, где она взяла все эти штуки про стадии принятия и прочую херню. — Да-а, оно! — щелкнул пальцами Рон. — Она нашла какую-то магглу, у которой кто-то из родственников волшебник, поэтому она в целом в курсе, что у нас тут было. Ну и было время, когда Гермиона ходила на сеансы раза два-три в неделю, а потом стало полегче и сейчас, кажется, она обращается туда, когда возникает острая нужда или что-то такое… ладно, это детали, — Рон махнул рукой и продолжил: — Короче! Хоть я сам не решился к этому прибегнуть, но я слушал, что Гермиона пересказывает, ну и… то, что мне нравилось, запоминал как важный факт, или применял к себе какую-то практику. — Например? Гарри не очень верил, что это все действенно, но если его друзьям помогло… ну, это хорошо. Лишь бы им стало легче. — Ну, вот одна мысль, на которую я сначала фыркал, но… в общем, в моменте, когда что-то случилось, или сразу после, тебе кажется, что этот груз не вынести. На тебя словно башня упала и придавила к земле. Не пошевелиться, не вдохнуть. И есть впечатление, что так будет всегда, и пустота эта внутри, и голоса в голове, но… в какой-то день получится набрать в грудь немного кислорода, через день — еще больше. Какие-то навязчивые мысли, которые раньше крутились у тебя в голове сутками, вдруг уже крутятся не двадцать четыре часа, а двадцать три. А завтра двадцать два с половиной. И так по чуть-чуть оно… — Становится… не таким болезненным? — Ну, не сказал бы, что боль совсем уходит, — вздохнул Рон и положил руку себе на грудь, словно там у него и правда что-то закололо. — Скорее, она… нет, ты не так на ней фокусируешься. Появляются другие дела, заботы, мысли и… иногда оно цепляется, конечно, и тебя может разъебать, вогнать в истерику или еще что, но… в общем, это можно выносить. Неприятно, неудобно, но… сносно. В глаза словно песка насыпали. Гарри часто заморгал и проглотил тяжелый ком в горле. Как-то вдруг он получил ответ на вопрос, который боялся сформулировать даже у себя в голове. И самой большой неожиданностью стало то, что эти нужные слова прозвучали из уст Рона. — А сколько… — он нахмурился, не зная, как правильно спросить, чтобы Рон его понял, — сколько, как думаешь, ты лежишь… ну, типа как башней придавленный? — Гермиона говорила, что это около года длится. Адаптация, восстановление и всякое такое. Гарри выкатил глаза, но на деле он не знал, как отреагировать на эту информацию. Не понимал, сколько это — много или мало. — Тут речь не о том, что ты будешь лежать и втыкать в стенку ровно триста шестьдесят сколько-то там дней, а потом встанешь и поскачешь, как лунтеленок, — пояснил Рон, заметив его реакцию. — Скорее, это как… ну, типа, тебе надо честно признаться, что вот около года тебя будет хуевить. Ты не сможешь поддерживать свой обычный уровень продуктивности, твое настроение будет на качельках болтаться, могут кошмары донимать, здоровье надорвется местами и всякое такое. Может, пройдет меньше времени, может, больше. Может, случится что-то охренительно хорошее, что тебя сильно поддержит, а может, наоборот — и твое восстановление растянется. Рон замолчал и уставился в потолок с таким видом, как будто бы он сам удивился, что выдал такую речь. Гарри так точно впечатлился… — На это я тоже раньше фыркал, — признался Рон. — Временами казалось, что год — это слишком мало, чтобы пережить подобное. А иногда ты не можешь смириться с мыслью, что тебе эти чувства еще такой срок носить в себе надо, а то и дольше, если не очень повезет. Но вот знаешь… год почти прошел и как-то… нормально. Не суперохуенно, но типа вчера я почувствовал запах весны и обрадовался так, как не смог бы обрадоваться летом, что солнышко выглянуло и траву покосили. Пахнет приятно, а мне похер. Ягоды пошли, а мне все невкусно. Везде стоят киоски с мороженым, а я иду мимо и не замечаю их. Короче… не знаю, что тебе сказать, дружище, — тяжело вздохнул Рон и повернул голову к Гарри. — Ты уже все сказал, — хриплым шепотом произнес Гарри. Он чувствовал, как челюсть напряглась, чтобы помочь сдержать подступающие слезы. В конце концов, за последние дни он уже выплакал слишком много, пора притормозить. — Вообще ты… ты подал мне пример, — добавил Гарри к своим предыдущим словам. — Я? — удивился Рон. — Да. Когда сказал, что отпустишь меня, если так надо будет. Я думаю, я... я тоже должен отпустить. Пусть будет очень и очень больно. — Ну, у меня все-таки была надежда, — тяжело вздохнул Рон. — А у тебя… бля, просто выжженное поле. Только вперед и ни шага назад. — Путь, блин, героя, — поддакнул Гарри. — Врагу не пожелаешь, — Рон почесал нос. — Хотя Волдеморту я бы пожелал пройти через то же, через что он провел нас. Особенно тебя. Гарри долго молчал, не зная, что на это ответить. Он вспомнил, как выбесился на душонку Волдеморта, которую увидел на том посмертном Кингс-Кроссе. — Потому что это не он должен лежать тут и хныкать! — кричал он тогда Дамблдору. А с другой стороны, Волдеморт сделал со своей душой такое… Гарри не был уверен, что ему позволят там исцелиться. И вообще возможно ли это? — Гарри? — позвал Рон. — Я немного соврал. Я не все рассказал. Гарри поднял брови. — Твоя мама еще кое о чем говорила. Но это было не для тебя, а про тебя. Она это скорее мне шепнула. — Да что там такого? Я забыл посуду помыть перед уходом? — съязвил Гарри. — Нет, — было слышно, как Рон сглотнул. — О другом. Он отвел взгляд, но Гарри успел заметить, что глаза у него заблестели. Ах, вот о чем… — Я не хотел умирать, — прошептал Гарри. — Но… я и не хотел жить. Я... я просто очень устал... Но, возможно, мама права — и это правда суицидальные мысли. Тогда Гарри не был готов это признать, но сейчас, кажется, понимал, что ее так взволновало. — Нужна была передышка? — с пониманием откликнулся Рон. Гарри закрыл глаза и кивнул. — Я уже ничего не хотел. Мне просто было все равно. — Знакомо. — Нет, не знакомо! — неожиданно разозлился Гарри. — Это не просто… это не!.. Я не знаю! Это не то чувство, которое испытываешь каждый день и можешь легко его узнать, это скорее… агр-р-рх! — чем больше он говорил, тем больше бесился, и в конце его речь уже превратилась в рык. Рон вздохнул. — Прости, я… Последние дни я слишком зациклился на мысли, что я один такой единственный и никто меня не поймет, — объяснил Гарри. — Думаю, да… мне нужно было передохнуть. — В этом слове такое коварное ударение… — загадочно произнес Рон, подняв взгляд на потолок. Гарри нахмурился, не сразу сообразив, о чем речь. — Мда-а, собирался передохнуть, но случайно передох… — произнес он, перевернувшись на бок. Рон тоже повернулся к нему. — Я знаю, что ты ничего такого не хотел, но… но иначе ты бы там не застрял. Мама говорила то же самое. — Не так давно я вспомнил, как я сел на поезд… туда, — заговорил Гарри после долгой паузы. — И как это было? — тихо спросил Рон. — Помнишь, как мы обычно собиралась в Хогвартс? Последние дни сборов — стресс на стрессе. Списки списков, перепроверяешь все постоянно, теряешь только что найденные вещи, пытаешься вместить все в чемодан, бежишь потом с ним, торопишься, все время запрыгиваешь в поезд чуть ли не на ходу, — описал Гарри. — А потом, когда ты уже в купе — все. Похер: забыл ли ты что-то, сложил ли что-то не так, не имеет значения. Все тревоги отпускает. Даже если в середине пути ты обнаружишь, что оставил позади что-то очень важное… ну, все теперь. — Ты так это чувствовал? Тебе стало хорошо? — Скорее… свободно, — поправил его Гарри. — Тихо, спокойно… больше не нужно было никуда бежать, понимаешь? Торопиться, волноваться, перепроверять… Рон шмыгнул носом и потер пальцами уголки глаз. — И все же я рад, что ты вернулся, — прошептал он. — Угум, и превратился в соплю депрессивную… — А мне кажется, что это просто фаза. На деле же ты снова постепенно становишься самим собой. Э-э… В смысле? — Самим собой? — не понял Гарри. — Ну, не знаю. Мягче, что ли? — Рон наконец-то решился посмотреть ему в глаза. — После смерти Сириуса ты уже стал… э-э, как голем. У тебя есть цель, а ты к ней идешь, на остальное плевать. Гарри нахмурился. Рон уже когда-то сравнивал его с големом, но тогда не развернул эту мысль подробно. — Ну, блин, извините! У меня не было ни сил, ни времени, чтобы… — Да я понимаю! Я же без претензий! Понятное дело, что надо было броней обрасти, чтоб выдержать все, что выпадало тебе, — Рон немного помолчал и добавил: — И сейчас ты точно другой. Человечнее, теплее. И мне очень радостно видеть уже не только Избранного, а просто Гарри — нашего Гарри. В горле застрял ком, а на глаза навернулись слезы. — Мне кажется, я уже не знаю, кто такой Гарри… — сдавленно прошептал он. — Гарри — это ты, — печально улыбнулся Рон, протянув руку к волосам Гарри. Он убрал со лба прядь и погладил за ухом, как кота. Гарри усмехнулся сквозь слезы и шмыгнул носом. — Ты тоже поменялся за то время, что мы не виделись, — сказал он. — Повзрослел очень сильно. — Я? Ха! — Ага, — Гарри кивнул. — Раньше ты был… более прямолинейным и бесцеремонным. — Ну, сейчас уже на прямолинейности не прокатишь… Сказав это, Рон придвинулся еще ближе, а его рука скользнула вниз по шее Гарри, погладила под воротом футболки. — Почесать? — спросил он. Гарри кивнул и перевернулся на другой бок. Рон задрал ему футболку и стал чесать поясницу. — К этому легко привыкнуть, — вздохнул Гарри. — К тому, что каждый тяжелый разговор теперь заканчивается почесухами. Хотя это был всего лишь третий или четвертый раз, но это настолько хорошо вплелось, словно эта традиция прошла сквозь годы. — Ну должно же быть в этой непроходимой тьме хоть что-то приятное. А то совсем уж ебнешься… Гарри ничего не ответил, и какое-то время они провели в тишине. Рон чесал ему спину, а он сам плавал в своих мыслях. Глаза сами собой закрывались, но спать он не хотел, скорее, просто ничего не видеть, ни на что не отвлекаться. — Знаешь, а ведь там мне было… скучновато, — произнес Гарри после долгой паузы. — Может, я адреналиновый маньяк, конечно, но… когда Гермиона назвала твое имя, и сразу после этого стали происходить вещи, вышедшие за пределы моей нормальности, я даже как-то… приободрился? Мистика, загадки, тайны и все такое… — А в итоге оказалось, что это просто история про пацана в депрессии, — подвел итог Рон. — Но не буду врать, для меня это приключение тоже оказалось увлекательным. Пусть и стрессовым… — И опасным, — добавил Гарри. — Ой, да как будто в первый раз! — Рон поменял руку и стал чесать Гарри с другой стороны. — У меня примерно ноль сомнений, что мы еще куда-то вляпаемся. — У меня почему-то тоже, — усмехнулся Гарри. Навязчивые тревожные мысли постепенно перестали жужжать, смолкли, дали передышку. Сменились на спокойные образы, не вызывающие сильных чувств. Рон уже не чесал, но прижался к спине Гарри и обхватил его руками поперек живота. Теплое дыхание коснулось шеи, и Гарри почувствовал, как губы сами собой дрогнули, растянувшись в улыбку.* * *
Интересно, это его заслуга или резкого потепления? Впервые Гарри добрался до киоска с сэндвичами, как обычный человек, захотевший сэндвичей, а не как дряхлый умирающий дед с костылями. Наверное, все же виновата весна, ведь под курткой теперь не было миллиона свитеров, а кроссовки, в отличие от ботинок, легко пружинили по сухому чистому асфальту. Ни гололеда, ни грязи, ни снежных луж. Рон шел рядом и что-то довольно насвистывал. Вчера он навещал Билла и Флер, и Рона внезапно накрыло осознанием, что вот-вот у него родится племянница. Он настолько перевозбудился, что полночи проворочался на своем месте, время от времени попискивая: «Я скоро стану дядей!». Гарри неожиданно для себя заразился настроением и энтузиазмом Рона, конечно, настолько, насколько мог. Он не пищал и не шел вприпрыжку, но на душе как-то в целом было не так тошно, как вчера и, тем более, позавчера. — Вспоминаю дядю Билиуса и понимаю, что хочу стать таким же веселым дядюшкой, — делился Рон, пока они с Гарри стояли в очереди за сэндвичами. — Надо срочно разбогатеть, чтобы дарить ей и остальным гипотетическим племянникам крутые подарки! — То есть ты собираешься покупать их любовь? — съязвил Гарри. — Ха-ха! — мрачно отозвался Рон. — Знаешь что?.. Здрасьте, нам как обычно! Как раз подошла их очередь, и Рон тут же забыл, о чем они с Гарри вообще говорили. Обычно они садились на пластиковые дешевые стулья возле киоска, но сегодня Гарри чувствовал себя в силах пройтись — и они прогулялись чуть дальше к парку. Деревья стремительно зеленели, теплый легкий ветер путался в волосах, а еще… — Ох, Мерлина мать! — простонал Гарри, когда прожевал первый кусок сэндвича. — Они что-то изменили? Сегодня вкуснее раз в пятьсот! — Да не, они всегда такие были, — удивился Рон. — Может, тебе другой сделали? Они махнулись сэндвичами, и у Рона он оказался таким же вкусным. — Да что ты врешь, они такие же, как и были! — возмутился Рон. — Не-не-не, сегодня сыр какой-то более… э-э, сырный, — Гарри не знал, как еще объяснить, что вкус стал насыщеннее и ярче. — Более сырный? — переспросил Рон. — Может, это не сэндвич поменялся, а ты? Гарри пожал плечами. — Может, и я, — он откусил еще и, прожевав, добавил: — Но если они всегда были такими вкусными, то я понимаю, зачем ты меня сюда таскал каждый вторник! — Это ты еще булочки Годрика не пробовал! — усмехнулся Рон. — Булочки Годрика? — спросила какая-то проходящая старушка, услышавшая их разговор. — Это где-то в центре? — Угум, в центре моего сердечка, — мечтательно произнес Рон. — Это не заведение, а наш друг, — пояснил Гарри. — Извините. Старушка тоже извинилась, что вклинилась в разговор, и посеменила дальше по своим делам. Сэндвич кончился быстро, и Гарри удивился, что так получилось. Он вообще уже как-то отвык доедать порции до конца… Гарри стрельнул глазами в сторону сэндвича, который Рон еще держал в руках. Сам же Рон подвис и смотрел в пространство перед собой, как загипнотизированный. — Ты чего? — спросил Гарри. Взгляд Рона сфокусировался, он повернул голову к Гарри и уставился на него. — Но это могло бы стать заведением, — пораженно выдал он. Гарри выкатил глаза. — Булочки Годрика? — уточнил он. — Серьезно? Рон тут же принялся защищаться. — Ну нужна же мне какая-то цель в жизни! Фред и Джордж были младше, когда открыли дело — и ничего! — Пожалуйста, только не умирай ради этой цели, — попросил Гарри. — Блин, а как рецепт тогда узнать?.. — Рон! — возмутился Гарри. — Да шучу я, Мерлина мать! — закатил глаза Рон. — Будем надеяться, что рецепт мне просто приснится. Ну, или… — Или?! — А пыль от воскрешающего камня?.. — Рон, нет! Рон надул губы и скорчил жалобную физиономию. — А если я дам взятку? — спросил он. — Кому? — устало вздохнул Гарри. — Харону? Рон хищно улыбнулся и стал шарить во внутреннем кармане куртки. Он достал нечто прямоугольное, завернутое в коричневую бумагу, и протянул Гарри. — Хотел до дня рождения твоего придержать, но потом понял, что не смогу это прятать еще несколько месяцев. Гарри поднял брови и принял подарок. Краем глаза он видел, что Рон ерзает на скамейке, наблюдая за тем, как Гарри срывает упаковку. — Ты уже ничем меня не… — начал Гарри, но осекся. — Или смогу? — ухмыльнулся Рон. Смог. В свертке оказалась рамка с фотографией… из того мира. На снимке были они втроем: Гарри, Джеймс и Лили. — Она на каминной полке стояла, — прошептал Гарри. — Как ты?.. — Запомнил и потом трансфигурировал, — объяснил Рон. — А потом уже подключилась Гермиона… Дальше Рон путал термины, но общий смысл Гарри понял: Гермиона успела оцифровать фотокарточку в обычном маггловском печатном центре, пока она не исчезла. Рон проделал это еще несколько недель назад, после того раза, когда ему приснились родители Гарри. — Вот что ты от меня прятал, — выдохнул Гарри. — Ну, я хотел убедиться, что копия тоже не пропадет. Пока вроде держится… Сейчас Гарри лучше вгляделся в изображение, и понял, что там не хватает некоторых деталей. Узоры на обоях были не те, и занавески на окнах отсутствовали, и оправа очков у папы отличалась. Но это все не имело значения. Главное, что у него осталось на память что-то, кроме розово-голубого шарика из набора плюй-камней. — Кажется, я готов влюбиться, — пораженно выдавил он, посмотрев на Рона сквозь пелену слез счастья. — Что ж, будем надеяться, что это будет чуть дольше, чем несколько охренительных недель. Гарри прижал рамку к груди, а сам прислонился к плечу Рона. Возможно, это временное облегчение, и скоро Гарри опять придавит к кровати огромной тяжелой башней, но теперь он не сомневался, что сможет выдержать ее груз.Конец