— Здесь серьезный износ шаровых шарниров. Это явно указывает на неисправность амортизаторов. И пора бы поменять масло в раздаточной коробке, но в принципе пока не горит…
Сложные длинные термины на немецком ему давались уже достаточно просто, хотя тревога, что он забудет слова и будет выглядеть полным придурком, нависала над ним постоянно.
Дима вытер руки промасленной тряпкой и с любопытством взглянул на клиента, важно расхаживающего по его вылизанной до блеска автомастерской.
Немец. Чистокровный немец. Светлые волосы, волевой подбородок, гладко выбритые щеки и идеально выглаженный, будто накрахмаленный воротничок белоснежной рубашки.
Дима нервно проследил за его взглядом. Тот будто не машину на диагностику пригнал, а экспертизу на соответствие мастерской требованиям санитарно-гигиенических правил и норм проводить приехал! Черт бы их побрал, педантов этих!
— Когда можно забрать машину? Сколько времени займет заказ деталей? Неделя? Две?
— Почему две? — удивленно приподнял бровь Дима и, вытерев еще раз ладони о колени рабочего комбинезона, взял со стола планшет. — Если сегодня сделаем заказ, завтра-послезавтра уже привезут детали.
— Хм, ну да… — задумчиво протянул немец и пожал плечами. — Что ж, тогда заказывайте. И масло.
Мужчина улыбнулся и вбил в поиске на нужном ему сайте названия деталей. Предложил еще несколько фирм на выбор, удовлетворенно кивнул, когда клиент выбрал более дорогие и качественные, и наконец-то распрощавшись с ним, облегченно вздохнул.
— Удивительно, даже мозги тебе не трахал, — вынырнул из подсобного помещения Радек, с которым Дима работал.
— Видел бы ты, как придирчиво он осматривался, будто капля машинного масла на полу могла оскорбить его нежные чувства, — фыркнул Томаш, выглядывая из-под днища «Фордика».
— Ша, парни! — замахнулся на них тряпкой Дима и оглянулся. — У стен есть уши!
Радек только глаза закатил, а Томаш шутливо заозирался, будто из-за припаркованных машин могли повылазить бдительные немцы.
— Как дети малые! — фыркнул Дима, тяжело опускаясь на стул и принимаясь оформлять заказ. От усталости не всегда попадая по кнопкам — Идите лучше делом займитесь.
— Ой, да брось, полчаса осталось! — проныл Радек. — Я сегодня с девчонкой иду в кино, мне хоть домой заскочить переодеться, душ принять…
— Трусы поменять, — выбравшись из-под машины, поддакнул ему Томаш, ехидно ухмыляясь. — Действительно, Дима, пусть идет.
— Пусть, — немедленно согласился тот, неотрывно глядя на экран своего планшета. Перед глазами все плыло. Утомляло постоянное напряжение из-за того, что приходилось щуриться: зрение в последнее время подводило. — И ты иди. И я уже пойду. Что-то я… — он на мгновение зажмурился, а когда снова открыл глаза, понял, что парни встревоженно склонились над ним. — Устал. Давайте по домам.
Он попытался подняться, но ноги были будто ватные. Радек придержал его за плечо.
— Ты нормально доедешь?
— Конечно, — фыркнул Дима, чувствуя, что уже тверже стоит на ногах. — Сейчас душ приму и вообще отлично будет.
— Может, ты Карлу позвонишь, чтобы забрал?
— Карл будет поздно сегодня, — бросил мужчина и уже чуть более раздраженно добавил: — Что я вам, немощный какой-то? Нормально все.
Нет, он понимал, что друзья волнуются, но чувствовать себя размазней не хотел. Тем более не хотел, чтобы другие к нему так относились. Он с самого детства ненавидел жалость. С того самого момента, как ему врезал отец, а мать смотрела жалостливо, но не делала ровным счетом ни-че-го.
Приняв душ и переодевшись, он почувствовал себя намного лучше. Еще лучше стало когда он, попрощавшись с ребятами, закрыл мастерскую и сел за руль машины. Свою Хачироку он любил безгранично. Сам перебил мотор, коробку, педантично записывая в журнал каждую замену деталей. Она была в идеальном состоянии, наверное, именно потому, он никогда не участвовал на ней в гонках.
Для него это была больше, чем машина.
Во-первых она была подарком.
Дима закусил губу до боли, отгоняя от себя мысли о бывшем любовнике.
Стоп.
Виктор остался где-то там, в далеком прошлом. В другой реальности.
Но…
…я всегда буду с тобой, где бы я ни был. Рассчитывай на меня, родной. Всегда.
Громкие слова звучали в голове до сих пор. Не пустая бравада, не пафосная пустышка, нет! Каждое слово имело вес, каждое слово осело камнем в груди, и, как бы Дима не пытался стереть их в порошок и развеять по ветру, перемалывая на жерновах, прокручивая в голове раз за разом, ничего не получалось. Усомниться в словах Виктора, блять, не получалось!
И довериться тоже.
И вернуться уже поздно.
С такими невеселыми мыслями он подрулил к дому. Оставив машину в гараже, он вошел в дом и уже в прихожей понял, что стоило бы прямо сейчас развернуться и тихонько уйти погулять на пару часиков, потому что на полке для обуви рядом с мужскими кроссовками и ботинками стояли явно девчачьи кеды.
Улыбнувшись, Дима уже взялся за ручку двери, чтобы выйти из дома, но замешкался на минуту. На втором этаже раздался девичий смех, а потом быстрые шаги, и на лестнице показался Андрей в одних домашних шортах.
Он был встрепанный и явно счастливый, и отца сперва не заметил.
Крикнув своей девушке: «Тебе воду или сок?» и получив ответ, он начал спускаться. Натолкнулся взглядом на отца и тут же скис.
Покраснел, помрачнел.
— Привет, — небрежно бросил он, пройдя мимо. — У меня друзья в гостях.
Дима вздохнул и пошел следом.
— Познакомишь? — поинтересовался мужчина, опираясь плечом о дверной косяк.
— Зачем тебе это? — фыркнул Андрей, доставая из холодильника упаковку сока.
— Ну, если у вас все серьезно, я бы хотел быть знаком с твоей девушкой.
Он уже готовился услышать что-то ядовитое, но сын только равнодушно кивнул, наливая сок в два стакана.
— Ладно, я тогда буду в гостиной, — сообщил Дима, намекая, что на второй этаж подниматься не будет. И добавил: — Только предохраняйтесь. Ты же знаешь, как это важно.
— Знаю! — резко вскинулся Андрей. — У вас с мамой в этом возрасте уже родился я!
— Хорошо, — спокойно отреагировал мужчина. — Если нужно будет что-то купить, скажи мне.
— Я не стесняюсь покупать контрацептивы! — презрительно скривился парень, направляясь к лестнице на второй этаж. — Может, если бы и ты не стеснялся семнадцать лет назад, на свет не появился бы нежеланный ребенок.
Дима вздрогнул, обнимая себя за плечи, и рассеяно бросил вслед:
— Ты не был запланированным, но мы любили тебя…
Но сын на это и внимания не обратил.
***
— Я слышала ваш разговор, — призналась Хельга, прижимаясь к груди Андрея плотнее и закидывая на него ногу. — Что случилось с твоей мамой?
— Она умерла, когда мне было тринадцать, — ровным голосом отозвался парень, перебирая пальцами ее шелковистые каштановые волосы. — У нее была аллергия на медикаменты и случился анафилактический шок.
— А что было потом? — вежливо-участливым тоном продолжила девушка, заглядывая ему в лицо сонными глазами.
— Я два года жил с отцом, которого до того видел только по выходным. Он планировал переезд сюда, в Германию. Он… в общем, он же, ну…
— Гей, — совершенно ровно закончила за него Хельга, сладко зевнув. — И вы переехали?
Андрей облегченно выдохнул, не услышав отвращение в ее голосе. Может, действительно, не все так ужасно? Может, она к этому относится спокойно?
— Да, — шепотом отозвался парень. — Было сложно, но мы получили постоянный вид на жительство, а отец теперь еще подал на гражданство. Они же уже два года в браке.
— А ты?
— А я не хочу, — дернул плечом Андрей, — да и не могу пока. Меня же никто не усыновлял. Мне и так отлично.
— Так ты бы получил гражданство быстрее.
— Так я бы предал маму.
Хельга вздохнула, но спорить не стала. Через минут она уже сладко сопела, а Андрей любовался ее расслабленным милым личиком.
Сегодня все случилось. Он и не думал, что это может быть так прекрасно. Парни говорили, что после секса чувства остывают, но в его случае все было совсем наоборот. Он увидел девушку в другом свете. Он понял, что ему мало секса с ней. Он хотел, чтобы она каждую ночь засыпала рядом.
Прикрыв глаза, он подумал о том, как будет здорово, если они смогут поступить в один университет. Или в один город. Ему нравилась компьютерная инженерия, а ей медицина, но это ничего. Главное, что они смогут жить вместе. Найдут себе уютную квартирку недалеко от студенческого городка, подработку…
Он уже почти заснул, когда услышал, как на первом этаже что-то упало.
Вздрогнув, он осторожно переложил голову Хельги со своего плеча на подушку, укрыл девушку одеялом и встал с кровати.
Вышел в коридор и прислушался.
— …ты зачем так налакался? — раздался приглушенный раздраженный голос отца.
— Нотации мне не читай! — фыркнул в ответ Карл. — Иди сюда, сладкий.
— От тебя несет алкоголем!
Андрей вцепился в перила, замирая. Он должен был уйти в свою спальню, но не находил в себе силы. И спуститься тоже не решался.
— Иди ко мне!
— Отстань! Карл! Нет!
Снова глухой удар, будто Карл повалил любовника на пол.
— Остановись! Хватит, прекрати!
— Хочу тебя! Ты так потрясающе пахнешь… Что ты готовил? Почему ты пахнешь как яблочный пирог?
Странный шорох, звякнула пряжка, вскрик…
— Во-от так, молодец! Мой! Ты только мой!
— Отпусти меня… — всхлипнул Дима, а потом, будто взяв себя в руки, начал отбиваться. — Мне нехорошо, я не хочу!
Андрей явно слышал звук борьбы, но чувстовал себя беспомощным, жалким и труслывым. Ведь отцу там явно плохо! Ведь он должен сделать хоть что-нибудь!
— Карл, мне больно! — зашипел Дима, на что любовник, повысив голос, рявкнул:
— Лежи смирно и все закончится быстро!
— Только не кричи! — попросил отец и добавил так тихо, что Андрей даже на секунду подумал, что ему это почудилось, что он все выдумал: — Эндрю разбудишь…
А потом послышались влажные шлепки при соприкосновении кожи с кожей, загнанное дыхание, стоны то ли наслаждения, то ли боли.
Зажав рот рукой, парень кинулся в свою спальню и, бесшумно прикрыв дверь, нырнул под одеяло, как ребенок, спасающийся от монстров. Обняв прильнувшую к нему во сне девушку, он попытался успокоить свое бешено бьющееся сердце.
***
Дима. 17 лет
— Что такое, Соня? — встревоженно спросил Дима, заглядывая в глаза девчонки, с которой встречался вот уже полгода. Все что угодно он был готов предпринять, лишь бы отмыться от своей славы педика. Конечно, после того инцидента он сменил школу, но дома-то все знали! И парни во дворе тоже!
Иногда, гуляя с Соней, ему начинало казаться, что он действительно сможет излечиться. Но все это был самообман. Ему хотелось не ее округлых форм, мягких волос и нежного голоса, ему хотелось, чтобы у его партнера было все прямо противоположное: литые мускулы, короткий ежик волос и грубый бас. И чтобы ему пообещали, что все будет хорошо, взяли ситуацию в свои руки и защитили от враждебного мира.
— Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное, — встревоженно произнесла Соня, взяв его ладонь и положив себе на живот. — Я беременна. У нас будет ребенок.
— Б-беременна? — ошарашено повторил Дима, шокировано глядя на ее плоский живот. Там растет ребенок? Его ребенок? — И что мы будем делать?
— Рожать, — строгим учительским тоном ответила Соня. — Мы сделали это вместе, нам и нести ответственность. Если ты хочешь слинять, я пойму. Решение оставить его — мое. Но учти, что…
— Дурочка! — рвано выдохнул парень, бережно обнимая свою воинственную девушку. — Я не собираюсь бросать тебя! Я не какой-то трус!
Она вдруг облегченно выдохнула, комкая в пальцах футболку на его спине. Видимо, действительно боялась, что он уйдет.
— Мы прорвемся! — пообещал Дима, поглаживая ее по волосам. — Ты будешь прекрасной матерью, а я сделаю все, чтобы стать хорошим отцом…
