***
В бальном зале нового поместья Руквудов было очень много... всего. Много цветов, каждый из которых по отдельности имел приятный аромат, но сочетание их было удушающим. Много музыки – знаменитый оркестр из Парижа играл умело, но очень громко, и было очевидно, что появился он здесь, дай Мерлин, за пару минут до прибытия первых гостей, ведь будь у музыкантов больше времени, они бы расселись с учетом акустики зала. Много картин и гобеленов. Много людей – были приглашены самые чистокровные и родовитые семьи Магической Британии в полном составе. Оминиса пробрал озноб при мысли о том, что где-то здесь он может встретить Лету. Ее семья тоже отличалась благородным происхождением и особенным родовым даром. Однако видимо, недавний скандал – что-то связанное с разводом ее старшей сестры – бросил тень на их репутацию, и приглашения на этот бал им (счастливо) удалось избежать. Оминис сам бы сбежал отсюда под первым благовидным предлогом. Все здесь говорило о том, что это место принадлежит человеку, у которого внезапно появилось очень много галеонов. Говорило о том, что к организации бала прикасалась неумелая женская рука. И прямо-таки кричало о том, что все это служит большим фасадом, за которым скрывается целый легион скелетов в шкафу. Повсюду раздавалось: «Какая замечательная музыка!», «Какие изысканные закуски!» или «Сочетание жасмина и лилий – это новая парижская мода?», однако Оминис был уверен – не только он заметил, что король на самом деле голый. Виктор Руквуд выступил с речью, разумеется, не сказав ничего серьезного. Из помпезного кубка полилась жертвенная кровь на покрытое рунами рождественское полено. Не человеческая, ведь на балу присутствовали представители светлых родов. Дальше были танцы, игры и шарады. Оминису подумалась, что даже на таком паршивом балу Лета уговорила бы его станцевать с ней несколько туров и разгадать пару загадок. Это вызывало легкую улыбку. Но Леты здесь не было. Он заметил, что Виктор Руквуд ушел, и с ним несколько человек. Отца он тоже не слышал. Впрочем, как и Басилиску с Марволо. Они-то зачем понадобились Руквуду? Отец скорее шею под гильотину подставит, чем позволит им работать на пепламб, особенно после сегодняшнего бала. Мраксы никогда ни под кого не прогибались. Сделав вид, что ищет стол с закусками, Оминис взмахом палочки исследовал зал, а с ним и весь дом. Да, это был не маленький лагерь в глубинке, а хорошо защищенное поместье со множеством темных пятен. Он почувствовал пару точек этажом выше, и это были единственные живые люди, о которых ему доложила палочка. Вероятнее всего, остальные находятся в одной из особо защищенных зон. Не было смысла обходить весь замок – шанс найти заговорщиков призрачный, зато очень высока вероятность наткнуться на эльфов, и тогда неудобных вопросов точно не избежать. Риск был не оправдан. Чтобы очистить совесть, он вполне мог подняться проверить тех двух человек, что нашла ему палочка. Вероятнее всего, это будет какая-нибудь уединившаяся пара. Его совсем не прельщало слушать звуки чужих прелюбодеяний, но существовала крохотная возможность, что это Руквуд или один из его союзников беседует с кем-то наедине. Он сгреб со стола что-то на ощупь схожее с птифуром, и, стараясь не привлекать к себе внимания, выскользнул из зала. Следующий этаж составлял большой контраст с предыдущим. Здесь было пусто, никаких вычурных завитушек, стеганых диванчиков, чары заглушали музыку, и создавалось впечатление, что это были не два этажа, а два разных помещения. Очевидно, Виктор Руквуд считает приглашенных гостей безвкусными идиотами. Движением палочки Оминис заглушил свои шаги и подкрался к комнате, где находились люди. Здесь были довольно посредственные чары против прослушки, расплести которые не составило особенного труда. Чуткий слух уловил вздохи и голоса за стеной. Оминис сжал руки, забыв про пирожное. Липкий заварной крем испачкал ладонь, но он не обратил на это внимания. О, эти голоса были ему знакомы. Палочка в кулаке нагрелась, отрезвляя. Что же, Басилиска и Марволо больше не скрывают своей извращенной близости. В голове загрохотало. Нужно было прекратить это. Сейчас. Срочно. Оминис уже занес кулак, чтобы постучать, а потом высказать все что думает, но тут услышал то, что заставило его осесть на пол. – Послушай, милый, как бы ты отреагировал, если бы я чувствовала признаки беременности? – игриво спросила Басилиска. – Ты сейчас серьезно?! – Абсолютно. – Я пока не знаю, как реагировать, зато чувствую, что член стал тверже. Иди ко мне… Кажется, Оминис вспотел; рот заполнила вязкая слюна. В голове ни одной цензурной мысли, только ужас. Он с силой закрыл рот ладонью, сдерживая то ли тошноту, то ли яростный вопль. Рама на картине рядом треснула, а ковровая дорожка пошла гнилью. Палочка замигала, как маяк, посылая ему успокаивающие импульсы. Это не работало. Палочка снова начала нагреваться, но когда на руке Оминиса появились волдыри, ковер продолжал тлеть. Лишь удар молнией смог вывести его из транса. Одежда задымилась, волосы втали дыбом, а из глаз посыпались искры, однако Оминис прекратил ломать чужой дом. Он наконец взял себя в руки. Пирожное в руке окончательно превратилось в кашицу. Оминис чувствовал себя этим пирожным. Непослушными руками он очистил себя от крема, уложил заново волосы, вернул вторую жизнь ковру, починил раму, освежил мантию, вернулся в начало коридора и снял заглушающее заклинание с ног. Стараясь топать громче, он достиг злополучной двери и постучал. – Вы оба, выметайтесь оттуда! – от злости он сам не заметил, как перешел на парселтанг. Марволо приоткрыл дверь и раздраженно прошипел: – Оминис, проваливай! Иди, поиграй с кем-нибудь. Оминис яростно взвился и с силой толкнул от себя дверь, от души треснув ей по лбу брата. Он влетел в комнату и наколдовал самое мощное антипрослушивающее заклинание, которое знал. – Ваши мозги стали совсем гладкими?! – начал выговаривать он. – Если бы вас нашел не я? Ваша смехотворная маскировка слетела еще до того, как я дошел до двери. Наша семья стала бы гвоздем сегодняшней программы! – Оу, наш маленький братик заботится о репутации семьи! – просюсюкала Басилиска. – А где же слова о том, какие мы грязные и злобные? Не об этом ли ты нам с удовольствием говорил летом? – Сейчас я могу добавить, что вы еще и тупые, – холодно ответил Оминис. – Дома можете трахаться хоть с эльфами, мне наплевать, но в обществе извольте вести себя прилично! – Какая разница, что думают эти идиоты, – с превосходством сказал Марволо. – Они ничего не понимают. – Если отец узнает, что вы чуть не развлекли этих самых идиотов своими «высокими отношениями», он отходит вас розгами. – Но ты же не расскажешь, – голос Басилиски вдруг стал масляным. Оминис мгновенно напрягся. – У тебя у самого есть маленький секретик от него. О, не смотри, будто не понял. Девочка вышила такие красивые вещи на платочке, а ты его спрятал от нас, – она расстроено цокнула языком. Оминис закаменел. Марволо рассмеялся. – Ты быстро вырос, братец, я даже не заметил, – он покровительственно хлопнул Оминиса по плечу. – Знай, я всегда готов научить тебя парочке необходимых умений! Кажется, его сегодня все-таки вырвет. Оминис прикрыл глаза, успокаивая взбунтовавшийся желудок. Сейчас главное не показать свою уязвимость, иначе они, как стая голодных оборотней, растерзают его. – Придет время, и мне придется жениться, Басилиска, – спокойно сказал он. – Быть может, ты завидуешь мне? Ведь это действие более тебе недоступно. – Нет, я думаю, ты прячешь ее от нас, потому что она грязнокровка, – с удовольствием произнесла сестра, проигнорировав оскорбление. – Я прячу ее от вас, потому что еще рано выносить этот вопрос на обсуждение. – Да наплевать мне на твои истинные причины! Если скажешь отцу, что сегодня видел, я расскажу ему о твоей подруге-грязнокровке, с которой ты жамкаешься во всех видимых и невидимых углах Хогвартса. Или стоит сказать, что она полувейла? – в притворной задумчивости она приложила палец к подбородку. – Эта мерзкая клевета перестанет работать после первой же проверки. А за ложь получишь ты! – А я преподнесу ему эту историю так, чтобы он не стал проверять, – мерзко улыбнулась сестра. – Уверена, он переведет тебя на домашнее обучение. – Я не скажу ему, – сквозь зубы выдавил Оминис. – Но вы приводите себя в порядок и идете вниз. Сейчас же. – По рукам, – промурлыкала Басилиска. Оминису очень хотелось сбить с сестры спесь, поэтому на выходе он прошептал Марволо: – Тяжело тебе будет жить под каблуком, братец. Басилиска зашипела, а Оминис с довольной ухмылкой захлопнул дверь. Он знал болевые точки брата, и теперь тот не даст ей покоя, самоутверждаясь. Перепалка с элементами шантажа на время отвлекла его от тяжелых мыслей, но когда он снова вошел в зал, они тяжелым воротником осели на его плечах. Оминис опрокинул в себя бокал шампанского, но легче не стало, и он взял еще один. Надо отвлечься. Подумать о другом. Например, откуда сестра узнала о платке? Он был полным идиотом, когда брал его с собой. А теперь неизвестно, оставит ли она историю в тайне. Оминис позволил себе пару минут помечать о том, как Мракс-мэнор горит вместе со всеми его обитателями. У него в голове во всех подробностях горел отцовский кабинет, а в руке был пятый бокал шампанского, когда сзади раздался голос: – Решили утопить мысли в алкоголе, мистер Мракс? И что еще ему готовит этот день? Оминис с вежливой улыбкой развернулся, чтобы поприветствовать хозяина замка. – Отнюдь, мистер Руквуд. Очень приятное игристое. Что это, Veuve Clicquot? От него пахло муксусной туалетной водой, из тех, что рекламируют «для самых брутальных волшебников». Оминис поморщился. Они где-то минут пятнадцать обсуждали шампанское, и все это время в голове бился вопрос: «Что тебе надо?». – Признаюсь, у меня есть к вам дело, – наконец пришел к сути Руквуд. – С учетом всем известного отношения вашей семьи к маглорожденым, думаю, оно вас заинтересует. – Вот как? Я слушаю. – В этом году на ваш курс был зачислен новый студент. – Ммм, припоминаю такое, – прищурился Оминис, вспоминая простодушного увальня-гриффиндорца. – Я думаю, для вас не является секретом, что этот юноша одарен необычной по своей природе магией. Об этой магии ходит множество слухов, в числе которых невероятные способности к исцелению травм, как приобретенных, так и наследственных, – с намеком произнес Виктор Руквуд. «О, как загнул», – мысленно восхитился Оминис. – Беда в том, – продолжал хозяин вечера, – что вышеупомянутый студент совершенно не горит желанием поделиться своими секретами с остальным волшебным миром. – Какая досада, – притворно расстроился Оминис. Ему казалось, что пузырьки из бокалов шампанского волшебным образом мигрировали в голову. Чувство необычное, но приятное. – Я уверен, что смог бы уговорить бы его изменить мнение, если кто-то помог бы нам устроить встречу. Скажем, в Хогсмиде. Оминис подумал о Ранроке, свита которого калечит маленьких волшебниц. Оминис снова подумал о новичке, Дарреле-мы-сделали-доброе-дело, Дарреле-я-хочу-помочь-Себастьяну. Сам не веря, что оказался в такой ситуации, он сказал: – Знаете, вы были совершенно правы, когда сказали, что наша семья не поддерживает контактов с маглорожденными. В любом их проявлении. – Очень жаль, – жестко сказал Руквуд. – Думаю, в таком случае Малуму Мраксу будет интересно узнать о вашей последней вылазке в Нижний Хогсфилд. В весьма интересной компании. – Вы можете воспользоваться этой сногсшибающей информацией, как будет угодно, – не менее холодно ответил Оминис. – Могу посоветовать раздать листовки. С этими словами он покинул общество Руквуда. С него хватит на сегодня угроз.***
Это случилось перед самым рассветом. В поместье Мраксов не раздавался визгливый хохот Басилиски, не было слышно резкого голоса отца, нечеткой речи Марволо – все они спали. Зато были слышны шаги человека, который так и не смирился со своим будущим. В голове у него грохотали слова пророчества, а в руках равномерно мигала палочка, указывающая путь. Заскрипела открывающаяся дверь чулана, где хранились средства для ухода за домом. Оминис замер, исследуя полки с чистящими средствами. Огонек на конце палочки дрогнул и потух, когда та передала своему хозяину информацию о маленькой баночке с надписью «крысиный яд». Никто не знал об этой ночной прогулке, кроме того, кто сегодня целый день преследовал его; того, кто шарил между половицами в его комнате; того, кто докладывал обо всем Басилиске. Тишина была нарушена хлопком трансгрессии единственного эльфа Мраксов, и в комнатке сразу стало тесно. – Молодому хозяину следует быть в кровати в такое время, – проскрипел он. Оминис внезапно вспомнил, как отец хотел отрезать эльфу язык, чтобы тот не выдал их тайн. Мать Оминиса тогда отговорила его от этого, уверяя, что эльфы априори преданы семьям, которым служат. Что же, она тогда оказалась права. Но она не упомянула, что эльфы больше всего преданы тому, кого в этой семье считают своим истинным хозяином. У Оминиса дрожали руки, но он все же сделал это. – Империо! А потом он приказал то, что позже целитель назовет несчастным случаем. На завтраке этим утром они все получат отравление, потому что их старый эльф травил крыс на кухне, и яд случайно попал в муку. Колдомедик быстро поставит их на ноги, но в результате того, что Басилиска злоупотребляет булочками на завтрак, она съест больше действующего вещества, и от этого у нее случится выкидыш. К сожалению, в жизни бывают моменты, когда приходится нарушать собственные правила ради того, чтобы добиться своих целей.