Миллионы лет одиночества

Молча попрощавшись с Саске, Сакура обогнала маму на дороге и быстрым шагом направилась в сторону многоэтажного дома. Они вместе поднялись на нужный этаж и зашли в свою квартиру. В прихожей горел свет, а из гостиной доносился звук работающего телевизора — глава семьи Кизаши по-прежнему не спал и ждал возвращения жены и дочери. Сакура разулась, спрятала обувь в ящик и ринулась в сторону своей комнаты, чтобы спрятаться от подозрительного взгляда матери и избежать неприятного разговора. — Сакура! — строгий голос Мебуки вынудил Сакуру остановиться посреди коридора. — Ничего не хочешь мне рассказать? — Нет, мама. А что? — Сакура мило улыбнулась, прикинувшись дурочкой. Только расспросов о произошедшем ей и не хватало. — Я очень устала и хочу поскорее лечь спать. — Ты не говорила, что с кем-то встречаешься. — Я ни с кем не встречаюсь. — А кто тогда это был? — хмуро спросила Мебуки, скрестив руки на груди. Взгляд у неё был придирчивый, полный осуждения и недовольства. Сакура не видела для подобной реакции ни одной веской причины. С каких пор мама начала так сильно переживать о её личной жизни? Почему она отнеслась к её потенциальному жениху с такой неприязнью? Сакура всегда вела себя прилично и не шлялась, где не попадя. Родители никогда не препятствовали её общению с парнями, а весь последний год и вовсе ненавязчиво интересовались, не появился ли у их дочери достойный ухажёр. Вдруг Сакуру озарила внезапная страшная догадка, озвучить которую она так и не рискнула. — Никто, — Сакура с равнодушным видом пожала плечами. — Мам, тебе не о чем переживать. Он просто… Мой друг. — Так это был дружеский поцелуй? — Мам! Прекрати! — Сакура смущенно покраснела и поспешила скрыться за дверью своей комнаты, чтобы наконец побыть в одиночестве. Она сделала глубокий вдох, потом выдох, потом опять вдох… Потом больно ущипнула себя за ногу и перепроверила, не попала ли она под влияние гендзюцу. Но нет, ни о какой иллюзии не шло и речи. Саске был настоящим. Сакура постаралась успокоиться и прийти в себя. Сердце бешено колотилось у неё в груди, а в животе… Порхали бабочки? Не об этом ли чувстве рассказывала Ино, когда в очередной раз хвасталась перед друзьями своими отношениями с Саем? Волнение стало таким сильным, что в пору было сознание потерять. Сакура так и не поняла, как это случилось. Они с Саске стояли, разговаривали, а затем… Всё словно произошло само собой по воле высших сил. Сакура могла бы предположить, что это было исключительно её собственным душевным порывом, но ведь она отчетливо почувствовала руки Саске на своей талии. Значит, желание оказалось обоюдным? Сакура даже пожалела о том, что так быстро ушла. Если бы она осталась с ним ещё хоть на пару минут, то точно выпытала бы у него все подробности. И в этот раз он точно не смог бы выкрутиться! Только шанс был уже упущен. Видимо, это тоже являлось прихотью всё тех же высших сил… Но сожаления об упущенной возможности всё равно давали о себе знать. Когда Саске объявится в деревне в следующий раз? Через месяц? Через год? В следующей жизни? Но Сакура всё равно не могла ничего сделать — ни повернуть время вспять, ни заставить Саске её любить. Она не тешила себя ложными надеждами и лишь мечтала о намеке на ответные чувства со стороны Учиха. Никто не знал, что было у него на уме, а он ни с кем своими мыслями не делился. Сакура ещё долго будет вспоминать об этом поцелуе, как об одном из самых ярких событий в своей жизни. В тот самый вечер Сакура приняла твердое решение съехать от родителей и начать жить самостоятельно. Сперва она думала, что труднее всего будет сообщить о своих намерениях родителям, но они восприняли эту новость спокойно и с пониманием — в конце концов, рано или поздно их дочь должна была вылететь из родительского гнезда и построить своё собственное. — Правда, я хотела, чтобы ты сразу переехала жить к мужу, а не просто в другой дом… — Мебуки тяжело вздохнула и покачала головой. — Мама, всё в порядке, я сама со всем справлюсь. Сакура была уверена в своих силах и не собиралась отступать от намеченной цели. Но поиск жилья оказался для неё настоящим испытанием. Она долго подбирала подходящий район, старательно искала объявления о продаже квартир и тщательно осматривала все апартаменты, которые подходили ей по многим параметрам, в том числе и по цене. За маленькую однокомнатную конуру с кухней, ванной и балконом Сакуре пришлось отдать все деньги, накопленные ею за последние несколько лет. Но и этот вариант её удовлетворил. Вдруг через два или три года она сможет продать эту квартиру и купить что-нибудь побольше и получше? Сакура переехала в своё собственное жилье уже через два месяца после того, как приняла решение его приобрести. Она привезла с собой лишь большой чемодан, в который поместились все её свитки, учебники, одежда и личные вещи. В квартире уже находилось всё необходимое для комфортной жизни: двуспальная кровать с матрасом, пара шкафов, тумба, сантехника в ванной комнате и на кухне, а также некоторая бытовая техника. Никаких излишеств, но и это было лучше, чем ничего. Сакура сперва долго наводила чистоту в своей новой берлоге: выдраивала полы, смахивала затхлую пыль со всех плоских поверхностей, вычищала щеткой покрытые плесенью углы в ванной комнате, а также выгребала грязь из всех труднодоступных углов, в одном из которых она нашла большого, но дохлого паука. Никаких живых насекомых в доме не оказалось, да и соседи, с которыми ей довелось пообщаться перед переездом, ни о каком нашествии тараканов ни разу не упомянули. Видимо, не обманули. Сакура разложила по шкафам вещи, спрятала в ящики в ванной комнате баночки и флакончики с шампунями и кремами, а в прикроватную тумбу кое-как запихнула все свои учебники и письменные принадлежности, которые больше негде было разместить. Единственным рабочим местом в этой квартире считался обеденный стол с одним деревянным скрипучим стулом, и такой расклад Сакуре совсем не понравился. Учеба занимала слишком значительную часть её жизни, а потому она приняла незамедлительное решение выкинуть эту старую рухлядь и купить новую. После того, как получит зарплату, конечно же. Спальня выглядела, мягко говоря, не очень уютно. В комнате стало значительно светлее, когда Сакура отмыла забрызганные грязью окна, и солнечные лучи смогли беспрепятственно попасть внутрь, но этого было недостаточно. Хотелось повесить занавески, поставить цветы на подоконник, чтобы придать помещению хоть какой-то обжитой вид… Только не было у Сакуры ни того, ни другого. Но кое-что важное из родительского дома она всё же принесла. Постельное белье. Да не простое, а розовое, с изображениями цветочков, бабочек и птичек. Обычно Сакура предпочитала спать на классическом белом, без всяких узоров и финтифлюшек, но именно эта спальня требовала разнообразия красок. Застеленная кровать сильно контрастировала с серым окружением, ярким пятном выделяясь на фоне невзрачного интерьера, но именно это и делало её таким важным элементом общей композиции. Но всех приложенных усилий по-прежнему было недостаточно. Вид голых бледно-голубых стен в квартире навевал тоску, грусть и желание поскорее что-нибудь с этим сделать. Ремонтом Сакура заниматься не собиралась — дел у неё и так было по горло. Но как же тогда исправить ситуацию? В таких случаях обычно на стены вешали картины, плакаты с любимыми кумирами или хотя бы вырезки из газет — всё, что угодно, лишь бы только жилая комната перестала походить на больничную палату. Пока Сакура думала, что же ей делать, проблема вдруг решилась сама собой. — Смотли! Я тебя налисовал! — Наруто с гордостью показал Сакуре своё новое произведение искусства, когда она в очередной раз пришла его навестить. — Квасиво? — Очень красиво, — Сакура улыбнулась и согласно кивнула, рассматривая детский рисунок со своим изображением. Наруто изобразил её с розовыми волосами, торчащими во все стороны, черными глазами-точками и улыбкой от уха до уха. Портрет больше походил на каракули, чем на что-то вразумительное, но мальчишка абсолютно точно вложил в него тонну любви и теплоты. — А это что? — Это? — Наруто присмотрелся к большой красной точке на лбу у нарисованной Сакуры. — Это у тебя на итсе! — А? — Сакура недоуменно нахмурилась и коснулась пальцами своего лба. Она быстро догадалась, что Наруто имел в виду печать силы сотни. — А почему эта точка красная? — Ну… У меня нет фиолетового тсвета. Когда Наруто научился разговаривать, жизнь всех, кто за ним присматривал, разделилась на до и после. Мальчишку было не заткнуть — рассказы обо всем подряд лились из него нескончаемым потоком. Он мог часами болтать о своем распорядке дня, о невкусной каше, которую нянечка принесла на завтрак, о ярком сне, который приснился ему ночью… Наруто не скупился ни на слова, ни на эмоции, ни на подробности — кое-какому Учиха стоило бы у него поучиться. — Смотйи, скойко я наисовай, — Наруто разложил перед Сакурой внушительную стопку изрисованных листов формата А4. Цветочки, домики с одной дверью и двумя окошками, солнце с лучиками, пушистые облака и тучи, неизвестные науке зверята… У мальчишки не было проблем с фантазией, поэтому все свои многочисленные идеи он с радостью изображал на бумаге. — Ого! Да ты молодец, — улыбнулась Сакура, рассматривая рисунки один за другим. Они не виделись всего неделю, пока она была занята переездом, а Наруто уже столько всего успел сотворить за это время. — А это что? Сакура указала на неразборчивые каракули с беспорядочными зигзагами красного, оранжевого и черного цвета. — Это зе Куама! — воскликнул Наруто так, словно пытался объяснить глупой Сакуре элементарные вещи. — У него много хвостоф! Вот! Значит, торчавшие во все стороны продолговатые овалы красного цвета были хвостами. Сообразительной Сакуре стоило догадаться об этом раньше. — Точно, Курама… — Сакура присмотрелась к рисунку повнимательнее и всё же увидела тело, глаза, уши… Признать в этом творении Девятихвостого удавалось с трудом. — А ты знаешь, сколько у него хвостов? — Ну… — Наруто задумчиво нахмурил носик и отвел взгляд в сторону, раздумывая над ответом. — Пятнадсать? — Точно, ты же считать не умеешь, — Сакура мысленно стукнула себя ладонью по лбу. Поэтому на рисунке было изображено семь хвостов, а не девять, но Наруто не видел разницу между цифрами. — Хорошо, я тебя научу! Надо только тебе книжек прикупить… Да и логопеда найти… — Оопеда? — с умным видом переспросил мальчишка. Он всё равно не понял бы значение этого слова, даже если бы Сакура попыталась ему объяснить. — Затем? — Затем, — передразнила Сакура, не сдержавшись. — Ты уже общался с Курамой? — Он со мной игает иногда, — признался Наруто, указав на ящик с игрушками, сверху которого лежали сюрикены и кунаи, сделанные из мягкого и безопасного для детей материала. — Иногда он месает мне спать… Будит меня! — Почему? — Ему не понавился мой исунок с ним, — Наруто недовольно нахмурился. — Саске такой зе вледный… — Что? — недоуменно переспросила Сакура, нахмурив брови. Ей не послышалось? — Саске к тебе приходил? — Фто? — переспросил Наруто. — Ты пло фто? — Саске. Откуда ты про него знаешь? — Кто это? Сакура перестала понимать, что происходит. Наруто абсолютно точно не шутил и не издевался над ней — об этом четко говорили его честные и вместе с тем непонимающие глаза. Не значило ли это, что он по-прежнему что-то помнил про Саске, но не осознавал этого? Допытывать мальчишку дальше не было никакого смысла. — Хотес, я подаю его тебе? — Наруто указал на рисунок с Курамой. Сакура задумалась. Она приняла бы от него подарок в любом случае, но внезапная мысль буквально поразила её своей гениальностью. — А подаришь мне что-нибудь ещё? Наруто счастливо отдал Сакуре всю стопку рисунков, а она в свою очередь принесла ему целый большой пакет с альбомами, красками, карандашами и фломастерами. Мальчишка так обрадовался разнообразию подарков, что пообещал нарисовать ещё столько же картин, или даже больше. Он, как и всякий другой ребенок, любил внимание и похвалу, поэтому Сакура всячески старалась его в этом поддержать. С полученными рисунками Сакура поступила так, как и планировала. Вооружившись скотчем и глазомером, она расклеила их на стенах комнаты своей квартиры, оставив между ними небольшие промежутки. Бледно-голубая краска по-прежнему никуда не делась, но теперь она не так сильно мозолила глаза. И Сакуре было всё равно, что теперь спальня выглядела нелепо. Главное, что её саму всё устраивало! Буквально через несколько дней Хината поздравила Сакуру с новосельем и вручила ей свой скромный подарок — вазон с гибискусом. Растение было невысоким, всего-то сантиметров тридцать в высоту, но красивым, с большими зелеными листьями и ещё нераскрывшимся бутоном. — Я вырастила его сама, — с улыбкой сказала Хината. — Он быстро растет, главное не забывай поливать. Скоро бутон раскроется, не пропусти этот момент. Цветение длится всего один день. — Один день? — удивилась Сакура. — Да. Потом цветок завянет и отпадет. Сакура разместила вазон на подоконнике в спальне, чтобы растение получало достаточно солнечного света. Подарки от Ино, Чоуджи и Шикамару в виде набора посуды, электрического чайника и пушистых домашних тапочек оказались полезными и практичными, но не добавляли квартире уюта. Благодаря всем украшениям и метаморфозам комната преобразилась, стала более приятной и располагающей, и это было заметно невооруженным взглядом. Теперь Сакура с удовольствием возвращалась в своё жилище после работы и не ассоциировала его с тюремной камерой. Хината также старалась принимать в жизни Наруто хоть какое-то участие. Она приходила к нему достаточно редко, однако именно благодаря ей мальчишку удавалось приодеть к холодному сезону и обеспечить его теплой одеждой. Сперва Сакура настаивала на том, что у такого маленького ребенка варежки должны быть на резинке, но Наруто так этому воспротивился, что пришлось дать ему обычные. Именно Хината связала для него перчатки, шарф и шапку из мягкой пряжи, цвет которой он выбрал самостоятельно. Радости мальчишки не было предела. Но ровно до тех пор, пока на первой же прогулке в дождливую погоду его новые перчатки не утонули в грязной луже. Наруто долго обливался слезами и просил вернуть их ему, но Хината пообещала связать для него ещё несколько пар. Шикамару не терял надежды научить Наруто нормально разговаривать. Он уделял этому внимание больше всех остальных сиделок и буквально доставал мальчишку уроками при любом удобном случае. Один из таких моментов застал их обоих на очередной прогулке, когда больше ни у кого, кроме Шикамару, не нашлось времени на то, чтобы вывести Наруто на улицу в холодную осеннюю погоду. — Сыкамалу! Посли на говку! — На горку. Говори четче, — спокойно, но настойчиво просил Шикамару. — Посли узе! — Наруто хватал его за рукав и тащил в сторону детской площадки, где играли другие дети, в том числе и Мирай, с которой он уже успел подружиться. — Идем! — Мы никуда не пойдем, пока ты четко не скажешь, куда идти! — Хотю на говку! — не унимался Наруто, готовый вот-вот впасть в истерику и разрыдаться от того, что кто-то посмел не сделать то, о чем он просил. — На говку! — Да отвали ты от него уже! — грозный голос Курамы прогремел как гром среди ясного неба, и Наруто целиком тут же окутала мягкая светло-оранжевая чакра. Мальчишка ничуть не удивился, словно сталкивался с этим уже не первый раз. — Ты даже меня уже достал! Ему двух лет ещё нет! Сколько можно?! Шикамару даже немного занервничал, не ожидая появления Девятихвостого в такой ситуации. Того и гляди кинется на него, чтобы он больше не пытал его джинчуурики своими постоянными требованиями. А ведь Шикамару хотел как лучше… — Куама, он меня обизает! — слезно пожаловался Наруто и демонстративно всхлипнул. — А ты не реви, как девчонка! — прорычал Курама. — Веди себя достойно! — Ладно, ладно, как хотите! Иди уже на свою площадку! — фыркнул Шикамару. Ему проще было сдаться — как он умел — и оставить Наруто на какое-то время, чем связываться с разгневанным Девятихвостым. Он ещё хотел пожить. — Ува! — радостно воскликнул Наруто и сам бросился в сторону горки. Чакра Курамы исчезла так же резко, как и появилась. — Только не упади! — крикнул Шикамару мальчишке вслед, когда тот чуть не упал, споткнувшись о камень. А потом уже тише добавил: — Иначе Сакура меня прибьет… Конечно, Наруто падал и раздирал коленки и ладошки в кровь, но, к счастью, каждый раз это происходило в присутствии Сакуры, которая тут же исцеляла его страшные раны. Шикамару такими способностями не обладал, поэтому в случае чего мальчишка будет плакать дольше, чем обычно. Шикамару заметил Куренай, сидевшую на одной из скамеек на площадке, и направился к ней. Они часто пересекались здесь во время прогулок, поэтому ничего удивительного в этой встрече не было. Шикамару бегло поздоровался и занял свободное место на скамейке, недовольно нахмурился и спрятал руки в карманы куртки. — Вижу, у тебя сегодня не очень хорошее настроение, — Куренай мягко улыбнулась. — Дай угадаю… Наруто снова вредничает? — Да. Разговаривать нормально не хочет, — буркнул Шикамару. — Ты слишком перегибаешь палку. Расслабься, — Куренай тут же перевела взгляд на Мирай, которая быстро переключилась с лепки куличиков в песочнице на Наруто, который подбежал к ней и позвал её пойти на горку вместе с ним. — Научится он разговаривать, только попозже. — Я понимаю, но… — Шикамару тяжело вздохнул. — Мирай разговаривает уже лучше, чем он. — Все дети развиваются по-разному, и ничего страшного в этом нет. Наруто не глупый, ты и сам об этом знаешь. Не отбирай у него беззаботное детство. Он нуждается в этом так же, как и все остальные дети. Детство Наруто — то самое, о котором он уже не помнил, — действительно оставляло желать лучшего. Мальчишка, будучи брошенным и никому не нужным, не рос в окружении близких ему людей, не получал от них внимания и заботы, и ничего не знал о ценности семейных уз. Его ненавидели, призирали, считали настоящим чудовищем и шпыняли, как дворовую шавку, не заслуживавшую даже на каплю теплоты и сочувствия. Шикамару думал об этом каждый раз, когда злился на суматошное поведение этого маленького ребенка. Если Наруто мог без последствий ломать игрушки, вредничать и топить варежки в луже, то неправильно было его в этом ограничивать. Он и так достаточно натерпелся.