Миллионы лет одиночества

Саске оказался сносным любовником, если так вообще можно сказать про того, с кем спишь. Сакура ничего от него не ждала, а потому ей не в чем было разочаровываться. Руки у Саске были мягкими, с редкими загрубевшими мозолями на ладонях, натертыми рукоятью меча. Его дыхание обжигало, а прикосновения кружили голову. Сакуре казалось, что она находилась во сне, и всё происходящее было лишь сладким плодом её воображения. Но нечто всё же отделяло идеализированную фантазию неопытной влюбленной девушки от объективной реальности. Движения Саске были неумелыми и неуверенными, оправданно осторожными. Стоило отдать ему должное — он не спешил, старался не делать больно и не фокусировался исключительно на собственном удовольствии. Сакура была удивлена такой предельной аккуратности от столь грубого, непредсказуемого и несдержанного человека. Сакура терялась в приятных ощущениях, когда Саске гладил её, трогал, щупал и прижимал к себе, не пренебрегая близким тактильным контактом. Он не знал, как нужно обращаться с женщиной в постели, но не становился от этого никудышным партнером. Терпения и упорства ему было не занимать, а требовать от него большего не имело ни смысла, ни необходимости. Саске много раз упрашивал Сакуру расслабиться и не ломать ему таз, когда она крепко обхватывала его ногами и непроизвольно пыталась зафиксировать в одном положении. Её бросало то в жар, то в холод; она боялась, нервничала, сжималась и не лежала спокойно дольше одной секунды, хотя это было единственным, что требовалось от неё в такой ответственный момент. Несмотря на весь страх и беспокойство, Сакура чувствовала себя как никогда счастливой. Одна только возможность видеть Саске рядом, прикасаться к нему, целовать его и быть с ним единым целым приводила её в восторг. Заветная мечта Сакуры наконец-то сбылась. Теперь ей было нестрашно даже умереть, если вдруг от переизбытка чувств в самый разгар процесса у неё остановится сердце. Сакура не помнила, как и в котором часу ей удалось заснуть. Вернувшись домой прошлым вечером, она так и не проверила, оказалось ли окно в спальне закрытым и выжил ли её любимый — потому что единственный — гибискус на подоконнике, ибо было ей совсем не до него. Гроза закончилась поздней ночью, и на улице уже стояла прохладная, но ясная и солнечная погода. Проснулась Сакура, как и всегда, рано утром, чтобы успеть собраться на работу без лишней суеты. Она потянулась, открыла ещё мутные глаза, повернулась на другой бок и… Уставилась прямо на Саске. Он тихо спал, уткнувшись носом в свою подушку, и не обращал внимания на возню на второй половине кровати. Вспомнив о событиях прошедшей ночи, Сакура покраснела и смущенно подтянула одеяло к подбородку, пряча обнаженную грудь и плечи. Впрочем… Не было в этом уже никакой необходимости. А в области груди ей и вовсе нечего было укрывать. Сакура встала с постели, подхватила брошенную на спинку кровати ночнушку, чтобы надеть её, и тихо ускакала на кухню. Так или иначе, но ей нужно было успеть приготовить завтрак, накормить себя и Саске, а после ещё принять душ, собраться и умудриться не опоздать на работу. Впервые утренние хлопоты оказались для неё такими приятными. Сакура возилась у плиты с небывалым волнением, пытаясь приготовить действительно вкусное и, что самое главное, съедобное блюдо, чтобы Саске вдруг не посчитал её неумелой хозяйкой. События прошедшей ночи до сих пор стояли у неё перед глазами, вызывая бурю положительных эмоций. И даже бабочки снова запорхали в животе, прямо как после того первого осознанного поцелуя… Сакура глупо улыбалась, помешивая ещё не готовый завтрак на сковороде, и думала о том, что жизнь наконец по-настоящему стала налаживаться. Вскоре проснулся и сам Саске. Он, сонный и немного растрепанный, вышел на кухню в одних штанах, ничуть не стесняясь своего обнаженного торса. Сакура ничего против не имела, тем более что Саске был красив целиком и полностью, без нюансов и исключений. В конце концов, иногда она сама расхаживала по квартире в одних трусах, если ей было лень одеваться или же очередной летний день выдался совсем уж жарким. — Предлагаю обмен, — первым нарушил тишину Саске и указал на то, что держал в руке. Сакура с удивлением забрала у него свою шелковую ночнушку и повнимательнее к ней присмотрелась. — Я такое не ношу. Темно-синяя ночнушка, которую Сакура приняла за свою вещь, оказалась хлопковой футболкой Саске точно такого же цвета. Она также подошла ей по размеру, прикрыла бедра и не сковала движения в плечах. Из неё получился бы прекрасный аналог уже привычной и даже немного приевшейся ночной рубашки, но мнение Саске на этот счёт пока что оставалось неизвестным. Сакура снова засмущалась и убежала в спальню, чтобы переодеться. Она отложила в сторону слишком откровенную, по её мнению, ночнушку и надела шорты, футболку — на этот раз свою — и даже бюстгальтер, чтобы выглядеть как можно более прилично. Прятать от Саске ей было уже нечего, но в закрытой одежде она однозначно чувствовала себя увереннее, чем без неё. Вернув Саске его футболку, Сакура снова занялась завтраком. Она разложила скромную глазунью по тарелкам, накрыла обеденный стол и села на один из двух свободных стульев. Саске разместился напротив неё. — Если тебе придется задержаться в Конохе… То можешь… Остаться у меня, — предложила Сакура, разговаривая в перерывах между жеванием. Ей некогда было медлить, поэтому ела она быстро и не стесняясь, усевшись поудобнее и поставив одну стопу на сиденье. Саске с едой не спешил и больше рассматривал свою собеседницу, чем еду у себя в тарелке. — Я вернусь сегодня поздно… Если что. — Хорошо, — коротко ответил Саске. Он и так был не особо болтливым, а уж заводить с ним разговор ранним утром и вовсе не имело смысла. Сакура быстро собралась и вовремя прискакала на работу в отличном настроении. Она чувствовала небывалый эмоциональный подъем и была готова свернуть горы, в одиночку разобраться с парочкой Ооцуцуки или хотя бы дотерпеть до конца тяжелого дня, не утратив при этом желания жить дальше. Удивительно, как Саске одним только своим существованием делал её счастливее. А потом, как казалось на первый взгляд, всё стало ещё лучше. Саске пришёл к Сакуре домой вечером того же дня, и вечером следующего, и вечером того, что шёл за следующим… Он буквально поселился у неё со своими немногочисленными вещами, но никто из них двоих этому не противился. Они прекрасно друг с другом уживались. У них было мало не только общих тем для разговоров, но и свободного времени — в светлое время суток они оба занимались рабочими делами и почти не пересекались, если только не брать в расчёт сборы и совместные завтраки по утрам, а по ночам им было совсем не до ненужной болтовни. Так продолжалось целую неделю. А потом, в один из теплых летних вечеров, Сакура первая вернулась домой, приготовила ужин, накрыла на стол и стала ждать Саске, не желая приступать к еде без него. Но он так и не явился — ни через полчаса, ни даже через час спустя то время, когда он обычно появлялся на пороге квартиры. В какой-то момент Сакура всё же поняла, что в этот день его можно было уже не ждать. Саске вернулся через полторы недели, как нагулявшийся кот, который любил волю и свободу передвижения, но не забывал об уютном доме, в котором его с радостью кормили, принимали и укладывали спать в теплую постель. Сакура даже немного удивилась, столкнувшись с ним около самой квартиры, но против говорить ничего не стала. Однако об одном она всё же попросила. — У меня есть к тебе небольшая просьба, — аккуратно начала Сакура. Она в это время разогревала ужин, а Саске сидел за обеденным столом и просматривал принесенные им самим рабочие свитки. — Не мог бы ты… Предупреждать меня, если тебе вдруг понадобится надолго уйти из деревни? Ну… Просто скажи об этом заранее… И всё. Саске недоуменно нахмурился и пристально взглянул на неё, словно и вовсе не понимал, чего от него хотели. Сакура на секунду занервничала. Она ведь постаралась донести мысль как можно более осторожно и внятно, чтобы Саске вдруг не надумал себе ничего лишнего и не посчитал её ненавязчивую просьбу посягательством на его личные границы. Самое главное в обращении со свободолюбивыми Учиха — это не пытаться посадить их на короткий поводок, иначе негативные последствия подобного безрассудства не заставят себя долго ждать. — Зачем? — наконец спросил Саске. Сакура не знала, что ему ответить. В смысле, зачем? Разве ответ был настолько неочевиден? — Просто раз уж получилось, что мы живем вместе, — смущенно выдохнула Сакура, — то будет правильно, если я буду знать, когда ты придешь или не придешь домой. Саске не возмутился и даже не начал спорить, поэтому Сакура не стала требовать от него сиюсекундного обещания впредь беспрекословно исполнять её крохотное желание. Будет достаточно, если он просто однажды над этим задумается и придет к правильному выводу в ближайшее — или не ближайшее — время. Неделя для Саске — это не срок. Он был тем ещё любителем на много месяцев пропасть из поля зрения, а потом вдруг заявиться, как ни в чём не бывало, и сразу приступить к своим повседневным делам. Привычки обычных людей были ему чужды, но Сакура не акцентировала внимание на его недостатках и осознанно закрывала глаза на камни преткновения в их своеобразных отношениях, не заботясь о последствиях принятых ею решений. Стоило ли переживать о том, что могло и вовсе никогда не произойти? Сакура не пыталась сделать из Саске «обычного человека», потому что заранее знала о своем сокрушительном провале. Однако она старалась направить его в нужное русло и дать понять, что хоть где-то в этой чертовой Конохе ему всегда были рады. Так, например, Сакура удивлялась тому, что Саске успевал принять душ всего за семь, а иногда даже за пять минут. Она терпеливо объясняла ему, что не обязательно торопиться, что вода не закончится и что никто не выгонит его из ванной комнаты даже через полчаса, но не всегда получала от него верную реакцию на свои слова. Саске оказался редким чистюлей, и это было его большим плюсом. Он никогда не оставлял грязь после себя, тщательно мыл за собой посуду и складывал свои вещи ровно в одну красивую стопку, а ещё всегда ходил чистым, не пренебрегал личной гигиеной и не носил несвежую одежду. Правда, по началу он удивлялся тому, что Сакура гладила утюгом его футболки после каждой стирки, потому что не видел в этом практической пользы, но потом и сам как-то к этому привык. Саске отличался крайней педантичностью, и особенно хорошо об этом знали те, кому приходилось иметь с ним дело. И касалось это не только рабочих вопросов. Сакура если и застилала кровать по утрам, то всегда делала это быстро и небрежно, но как правило этим занимался Саске, который даже наволочку на подушках разглаживал, чтобы на постельном белье не осталось ни единой складки. Сакуру он ни к чему не принуждал, но Какаши и Шикамару знали о тараканах у него в голове не понаслышке. Многие навыки Саске приобрёл ещё в прошлой жизни — до того, как стал отступником, — и теперь активно использовал их в быту. Но некоторые важные умения по-прежнему давались ему с трудом. Готовить Саске практически не умел. Бесполезно было давать ему в руки нож и просить хотя бы нарезать овощи для будущего ужина. Даже с мечом он обращался в разы искуснее и увереннее. Его можно было оставить у плиты с жарящейся на сковороде рыбой и лопаткой для переворачивания этой самой рыбы, но не более того. Возможно, когда-то давно Саске обладал в том числе и этим дивным навыком, но отсутствие практики как таковой не прошло для него бесследно. Он в принципе не был придирчив к еде. Сперва Сакура боялась, что её не всегда вкусная стряпня ему не понравится, но он каждый раз доедал всё до последней крошки, благодарил и никаких комментариев не давал. Саске предпочитал иметь дело исключительно с готовой едой, потому что даже обычный поход в магазин вызывал у него массу проблем. Он мог только оплатить покупки и потом дотащить их до дома, но точно не собрать полноценный продуктовый набор, которым можно было бы питаться на протяжении всей следующей недели. Сакура первые разы опасалась звать Саске с собой в магазин, боясь нарваться на негативную реакцию, но он практически никогда ей не отказывал. — Предлагаю взять рис, чтобы сделать онигири. И морепродукты для начинки. Нам этого на несколько дней хватит. Что думаешь? — спросила Сакура, прогуливаясь вдоль стеллажей с продуктами во время одного из походов в магазин. Саске лишь отрешенно пожал плечами. Его задача — таскать пакеты из магазина, а не размышлять о том, что в них положить. — Впрочем, зачем я вообще спрашиваю… Сходишь за молоком? Оно в соседнем отделе. И Саске сходил. Принес, правда, не тот пакет молока, который Сакура обычно покупала, но ничего страшного в этом не было. Главное, что в пакете действительно оказалось молоко. Саске регулярно уходил из деревни по важным делам, не забывая предупреждать об этом Сакуру. Порой его не было неделю, а иногда — целый месяц. Сакура успела привыкнуть к его присутствию и их скромному совместному быту, поэтому каждый такой раз ей приходилось заново «учиться» жить самостоятельно. Она не делала из этого трагедию, а скорее наоборот, ждала возвращения Саске с особым трепетом и нетерпением, потому что буквально сразу же начинала по нему скучать. Она не интересовалась его собственными мыслями на этот счет — он скорее зашьет себе рот, чем расскажет кому-то о своих истинных чувствах. Тем не менее, весь вечер в день его возвращения они не отлипали друг от друга, словно пытались наверстать упущенное за тот долгий период разлуки. Их обоих всё устраивало. Иногда, когда представлялся подходящий случай, Сакура задумывалась о собственной привлекательности. Она была симпатичной — не уродиной точно, — однако… Какой на самом деле видел её Саске? Сакура начала невольно сравнивать себя с другими девушками из своего окружения, замечая явные различия между ею и ними. Так, например, Хината могла похвастаться пышной грудью и гладкими, буквально шелковыми волосами, а Ино в добавок к большому бюсту имела ещё и стройную талию, особенно выделяющуюся на фоне ярко выраженных, но не слишком широких бедер. А Сакура… Была не такой, как все. Волосы у неё длиной и мягкостью не отличались, талия на осиную не походила совсем, а грудь… Про грудь не стоило задумываться вообще — скромным первым размером парней можно было только пугать, а не удивлять. Сакура из-за своей внешности комплексовала сильнее, чем стоило бы. Она ни за что не стала бы спрашивать у Саске о том, что он сам об этом думал, поэтому решила попытаться исправить ситуацию собственными силами. Раньше Сакура вообще не задумывалась над тем, как выглядело её нижнее белье — главное, что оно было чистым, не порванным и не застиранным. Но однажды она всерьез взялась за ящик со своими вещами, чтобы перебрать всё, что в нём находилось. Качество некоторых из этих самых вещей оставляло желать лучшего. У Сакуры не нашлось ни одного комплекта красивого и сексуального нижнего белья! Зато трусиков-слипов с изображениями ромашек, бабочек и сердечек было столько, что хоть отбавляй! И не было среди них ни стринг, ни любого другого неудобного непотребства. А ведь Ино наверняка такие же слипы, пусть даже однотонные, не носила уже года два точно… Сакура случайно отыскала на самом дне ящика одни кружевные трусики, которые, судя по их внешнему виду, никто и никогда не надевал. Она решила исправить ситуацию в тот же самый вечер, натянув на себя неожиданную находку сразу после душа. Она надеялась, что Саске оценит её легкое преображение и как-нибудь, да отреагирует… Но он так же, как и все разы до этого, стянул с неё всё белье сразу после того, как они оба оказались в постели, едва не порвав тонкую ткань из-за спешки. Ничего не изменилось. Сакура расстроилась, но не очень сильно. Быть может, Саске и вовсе было всё равно на то, носила она те чертовы стринги или нет? Быть может… Она нравилась ему и такой? Обычной, без всякой мишуры и лишних финтифлюшек? Иногда рой тревожных мыслей в голове мешал Сакуре спать. Она могла долго валяться с открытыми глазами, смотреть в потолок, прислушиваться к шумящему ветру за окном и думать, думать, думать, думать без конца… Сразу после секса Саске разворачивался к ней спиной и укладывался спать, не утруждая себя ни разговорами, ни объятиями, ни поцелуями, ни чем-либо ещё, что Сакура хотела бы от него получить. Она ни на чём не настаивала, терпела и довольствовалась тем, что есть. Именно в такие моменты Саске нередко перетягивал всё внимание Сакуры на себя. Она осторожно, чтобы не мешать, прижималась к его спине и мягко гладила её пальцами, из раза в раз нащупывая новые шрамы: широкие и неприметные, свежие и застарелые, рваные и грубые… От раны на плече остался розоватый след, который через несколько месяцев побелеет и перестанет выделяться на фоне всех остальных заживших отметин. Сакура могла долго лежать вот так, мучаясь от бессонницы, пока Саске не начинал странно себя вести. Он ворочался, ерзал, тяжело дышал и сопел, словно что-то не давало ему спокойно спать. Сперва Сакура не вмешивалась и старалась не мешать ещё сильнее, но вскоре такое поведение Саске начало её беспокоить. Однажды она не выдержала и аккуратно разбудила его, чтобы узнать, точно ли у него всё было в порядке и не приснился ли ему кошмар, но никакого вразумительного ответа не получила. Это был не единичный случай. Все последующие разы Сакура, не желая оставаться в стороне, прикладывала к голове Саске руку и использовала технику мистической ладони, чтобы хоть немного облегчить его состояние. Вскоре он успокаивался, затихал, а затем засыпал снова. А следующей ночью это происходило вновь. Саске никогда не жаловался на жизнь и самочувствие, но Сакуре однозначно было бы проще, если бы он рассказал ей о своих проблемах, а не вынуждал её догадываться обо всём самостоятельно. Впрочем, мечтать не вредно. Со временем Сакура всё чаще просыпалась по утрам в одиночестве. Вторая половина кровати пустовала, а Саске, который должен был на ней лежать, в эти моменты обычно сидел на кухне и занимался своими рабочими делами. Сакура не сильно нервничала по этому поводу, потому что не знала однозначной причины, по которой Саске вставал с постели раньше, чем положено. Вдруг он просто оказался таким же трудоголиком, как и она сама, и ни одной свободной минуты не мог прожить без «любимой» работы? Сакура заволновалась о состоянии Саске гораздо позже, когда одной холодной осенней ночью не обнаружила его в постели. Он нашёлся на кухне, всё также занятый важным изучением свитков. Взгляд у него был рассеянным, общий вид — уставшим, но даже это не сподвигло его уйти отдыхать. — Точно всё в порядке? — встревоженно спросила Сакура. — Точно. — Идём в постель? Здесь так холодно… Не знаю, как ты тут сидишь. — Сейчас приду. Каждый такой раз Сакура возвращалась в кровать одна, пряталась под теплое одеяло и засыпала до того, как Саске укладывался рядом с ней. А утром она снова просыпалась в одиночестве. Сложившаяся ситуация стала для неё ещё одним поводом для переживаний, и на этот раз не беспочвенных. Вдруг Саске больше не хотел лежать с ней рядом? Вдруг она во сне неосознанно пинала его ногами? Вдруг он заболел? Ответ поразил Сакуру своей простотой и очевидностью. В один момент она наконец поняла, что Саске попросту не мог нормально спать. Её безобидные проблемы с засыпанием не шли ни в какое сравнение с его хронической бессонницей, наверняка возникшей на фоне расшатанной нервной системы и постоянного психического перенапряжения. Было бы странно, если бы Саске действительно рассказал ей о своем самочувствии и попросил хоть как-нибудь ему помочь. Потому что шиноби должны быть стойкими и сильными? Потому что жаловаться на что менее серьезное, чем сквозная рана в плече, было стыдно и позорно? Сакура сразу отмахнулась от идеи накормить Саске успокоительными таблетками — что-то ей подсказывало, что подобные препараты он не принимал принципиально, и даже острие куная у шеи не вынудило бы его изменить своё мнение. Сакура решила поступить хитрее. Вечером того же дня, сразу после ужина, она поставила перед Саске чашку с травяным отваром — не очень приятным на вкус, но крайне действенным и полезным. — Что это? — спросил Саске, придирчиво принюхавшись к сомнительному напитку. — Чай. Он тебе поможет. — Зачем это? Я не… — Пей! И только попробуй не выпить! Саске был слишком уставшим и вымотанным, чтобы идти против такого напора. Сдавшись, он выпил противный отвар, но не получил от этого и капли удовольствия. У него не было причин не доверять Сакуре. Она в любом случае не стала бы подсыпать ему отраву или нечто подобное — иначе зачем она столько лет до этого добивалась его симпатии? Одна чашка не возымела никакого эффекта, но травы никогда не действовали сразу и после первого же применения. Лишь спустя неделю Сакура увидела результаты своих трудов в виде Саске, проспавшего рядом с ней целую ночь от начала и до конца. Она посчитала это своим маленьким, но очень важным достижением в этих сложных для них обоих отношениях. Сакуре казалось, что у неё с Саске всё было хорошо. Они жили вместе уже больше полугода и ни разу не сталкивались ни с какими серьезными трудностями. Она чувствовала небывалое доселе воодушевление и купалась в пьянящем ощущении эйфории, радуясь тому, что впервые за долгое время в её жизни появилась хоть что-то приятное. Что-то, чего ей раньше так недоставало, но чем теперь она могла наслаждаться в полной мере без каких-либо ограничений. Сакура намеревалась продвинуться дальше. У неё были мысли и идеи, которые она хотела реализовать, и которые по собственной наивности не могла оценить надлежащим образом. В тот момент никому не удалось бы отговорить её действовать. Она была уверена в успехе придуманного ею плана, притом настолько, что даже решилась рассказать о нём Какаши, чтобы он либо согласился с ней, либо поддержал её в новом начинании. — Если хочешь знать моё мнение, то… — Какаши тяжело вздохнул и нахмурился, стараясь подобрать правильные слова. — Ты уверена, что хочешь попытаться? — Уверена! — ответила Сакура без толики сомнения в голосе. Она светилась, как самая яркая звездочка на небе, потушить которую мог только один единственный человек во всем мире — тот, который её изначально и зажег. — Ладно, — Какаши отмахнулся, не посчитав нужным вмешиваться не в своё дело со своими нудными советами. — Я не против. Если у тебя что-нибудь да получится, то я мешать не стану. Саске в последнее время стал поспокойнее, так что… Сакура не видела всей полноты картины и смотрела на жизнь через призму своего личного восприятия. Её шансы на успех оказались ничтожно малы.