Вы покаяться? Нет, согрешить...

      Ганнибал зачитал молитву и, перекрестив прихожанина, что находился за решеткой, торжественно произнёс: "Аминь". Он терпеливо выслушал множество прихожан, что пришли сегодня на исповедь, и, отпустив последнего, тщедушного старика, что долго и нудно рассказывал о том, как его раздражают его домочадцы, выпрямился с облегченным и довольным вздохом. Разгладив сутану на худых коленях, он встал, открыл дверцу исповедальни и собрался ступить на выложенный мрамором пол церкви, когда на него буквально налетел какой-то невысокий человек в чёрном. Ганнибал резко остановился и взглянул на гостя. Это был послушник, совсем еще молодой юноша с всклокоченными кудрявыми волосами, огромными то ли голубыми, то ли зелёными глазами, что смотрели с испугом и просьбой. Он, очевидно, прибежал из какого-то соседнего монастыря.       — Тише, сын мой. В церкви так себя не ведут, — строго и надменно изрёк Ганнибал, намереваясь поставить юнца на место. Но тот нисколько не выглядел смущённым. Он не отвел от отца Лектера взгляд, продолжая пытливо и где-то даже требовательно смотреть на него.       — Вы исповедаться? — спросил Ганнибал. Он вспомнил, что уже видел этого юношу раньше, когда ездил в город по делам. Парень попадался ему на глаза пару раз, но тогда Ганнибал не придал этому значения. Теперь же ему стало интересно.       — Нет, святой отец. Согрешить.       Парень шагнул еще ближе и положил ладонь Ганнибалу на грудь. Тот посмотрел на его руку, белую, с тонкими длинными пальцами, перевёл взгляд на лицо юноши. Юное, красивое, дерзкое. Глаза послушника горели порочным, страстным огнём, он игриво закусил нижнюю губу, — розовую, пухлую — и, кокетливо наклонив голову вбок, тихо попросил:       — Не гоните меня, отче, пожалуйста...       Парень приподнял брови, придав лицу выражение очаровательной беззащитности. Воспользовавшись тем, что Ганнибал на секунду опешил от такого напора, он толкнул его обратно в исповедальню и закрыл дверь изнутри.       Ганнибал усмехнулся — юноша был очень привлекателен, так почему бы и нет? Прихода новых посетителей церкви можно было не бояться — все в поселке знали, что после восьми отец Лектер не принимает на исповедь. Он положил ладони на плечи юноши и надавил, вынуждая того встать перед ним на колени. Тот послушался, горящими глазами глядя на Лектера снизу вверх, облизнулся, когда Ганнибал приподнял сутану.       Отец Лектер достал полностью эрегированный член, и послушник тут же взял его в рот. С тихим стоном он прошелся губами по всей длине, затем вытащил и, спустившись ещё ниже, широко и влажно провёл по члену языком. Глаза его смотрели на священника бесстыдно и жарко. Ганнибал улыбнулся. Дерзновенный юноша явно наслаждался процессом. Запустив руку в его кудри, Ганнибал насадил его рот на свой член и довольно кивнул, когда услышал полузадушенный то ли стон, то ли всхлип. Юноша положил было руку на его бедро, но Ганнибал шлепнул по ней, и послушник убрал ладонь, продолжая обслуживать отца Лектера своим ротиком.       Насладившись мягким и влажным ртом юноши, Ганнибал просунул руки ему подмышки и потянул наверх. Юноша проворно встал, и Ганнибал повернул его к себе задом, затем надавил на поясницу, наклоняя. Взору грешного отче открылась аппетитная круглая попка. Ганнибал задрал рясу, спустил брюки послушника и, погладив мягкую белую плоть, постучал по ней членом. Пропустив пальцы между подобным сочному персику половинкам, он помассировал сжатые мышцы заднего прохода послушника. Тот сладко застонал, подставляясь. Какой развратный юноша! Нажав на поясницу паренька, Ганнибал побудил того прогнуться, наклоняясь еще ниже.       Ряса послушника задралась, открыв изящную линию талии, а дальше... Ганнибал замер, когда на белой спине юноши он увидел бордовые и синие полосы — следы недавних и более старых порок.       Ганнибал был плохим священником. Он грешил сам, не прощал другим их слабостей и отвратительных прегрешений. Но он не был плохим человеком. Ему были отвратительны телесные наказания, тем более такие жестокие. Тем более применяемые к детям и юношам. Ганнибал любил все красивое и считал преступлением портить и уродовать прекрасное. Этот юноша был удивительно красив, он был смел, страстен и раскован, настоящее сокровище для ценителя. Очевидно, его часто били за пылкий и неугомонный нрав. Но послушник вновь и вновь убегал на поиски приключений.       Ганнибал потянул юношу за плечо, поднимая и повернул к себе. Огладив его щеку, он медленно и нежно накрыл губы юноши своими. Мягкие, теплые, розовые, верхняя губа трогательным "бантиком", они были созданы для поцелуев, как и сам этот очаровательный юноша. Лектер видел много монастырских ребят, знал, что они вынуждены терпеть лишения и физические наказания, но никогда никого не было ему жаль. Этот же парень весь — от ярких глаз с длинными завитыми ресницами, резных губ и буйных локонов, до округлой соблазнительной попки — был как прекрасный порочный ангел, создан для любви и наслаждения. Было бы обидно, если бы такая яркая сладострастная красота увяла в серых стенах монастыря.       — Откуда ты? Как тебя зовут? — мягко спросил Ганнибал.       — Из монастыря Святого Себастьяна. Зовут меня Уилл.       — Ваш настоятель — отец Демиан?       Чуть нахмурившись и опуская глаза, послушник кивнул.       Отец Демиан был известен как человек, злоупотреблявший не только физическими наказаниями, которые в общем-то были нередки для подобного рода заведений, но и любителем красивых юношей.       — Он прикасался к тебе, дитя?       Уилл хмыкнул:       — Конечно, нет. Я не позволю тронуть себя никому, кто мне не нравится. Я даже стричь им себя не даю.       Уилл недобро усмехнулся, тряхнул кудрями. В глубине его лазурных глаз мелькнула какая-то тень. Ганнибал задумался на минуту. Он невольно восхищался послушником, который не сломался под давлением суровой монастырской жизни. Парень напоминал гордого, своенравного птенца, из которого мог бы вырасти сильный и опасный орёл. Он был прекрасен, и имел интересный потенциал, но... Лектер так привык жить и служить в своей маленькой церкви на горе один. Раньше он обитал в миру, врачевал, но в какой-то момент понял, что бытие священником даёт ему необходимые обособленность и недоступность. К тому же было невероятно увлекательно управлять поступками людей, прикрываясь ликом Господа. Лектер наслаждался, манипулируя своими прихожанами и с огромным удовольствием и любопытством наблюдал, как ведут они себя после разговора с ним. И если Бог не торопился наказывать какого-нибудь грубияна, то Лектер делал это сам, оставаясь не пойманным и вне подозрений. Ибо кто подумает на священника-отшельника, живущего в одиночестве в маленькой церкви на отшибе? Ганнибал любил свою размеренную спокойную жизнь с маленькими радостями и лишние проблемы были ему ни к чему. Поэтому Лектер отбросил сострадание и, приподняв рясу юноши, резко закинул его руки наверх, прижимая тонкие запястья к деревянной стенке исповедальни. Юноша ахнул, возглас был тихим из-за плотной тёмной ткани, что закрывала его лицо. Удерживая руки юноши над головой одной ладонью, Лектер огладил другой его безволосую грудь, подрагивающий плоский живот, прижал пальцами трогательный розовый сосок. Юноша вновь шумно вдохнул и выгнулся.       "Такой чувствительный..." — пронеслось в голове Ганнибала.       Он провел пальцами ниже, накрыл пах юноши рукой. Тот застонал, очевидно, властные и уверенные движения Лектера доставляли ему немало удовольствия. Об этом же говорил и твёрдый член, оказавшийся довольно крупным. Ганнибал гладил его через грубую ткань монашеских брюк, покрывая грудь своего случайного любовника поцелуями и лёгкими укусами. Юноша встречал каждый из них сладким и тихим стоном, подавался вперёд, стараясь быть ближе, подставляясь под ласки. Он был удивительно откровенным, и Лектеру это нравилось. Освободив свой член из-под сутаны и брюк, он вытащил наружу и член послушника, а также наконец отпустил его руки. Ткань рясы упала с раскрасневшегося лица Уилла. Он тяжело задышал, почувствовав, как Лектер обхватил оба их члена одной рукой. Ганнибал же любовался его искусанными припухшими губами и выражением неприкрытого удовольствия на красивом, обманчиво невинном лице. Обхватив подбородок послушника свободной рукой, он чуть приподнял и впился в его рот жадным поцелуем. Уилл покорно приоткрыл губы при первом же давлении языка, и Лектер просунул его далеко внутрь. Он посасывал, кусал губы юноши и трахал его влажный розовый рот своим языком, пока дрочил их члены. Зажатый между священником и стеной, юноша выгибался и сладко стонал Ганнибалу в рот, разрешая делать с собой, всё, что угодно. Он вел себя именно так, как Лектер любил. Через пару минут юноша сильно сжал предплечья Ганнибала и громко застонал ему в ухо. Тот почувствовал, как пальцы покрывает теплая вязкая жидкость и закрыл глаза, позволяя горячей волне унести на вершину блаженства и себя.       Отдышавшись, Лектер вытер руку платком из соседней кабинки (они предназначаются для тех прихожан, кто плачет на исповеди). Он с интересом смотрел на юношу. Как же поведёт себя развратный послушник после грехопадения?       Уилл выглядел довольным и нисколько не смущенным. С легкой улыбкой он прямо смотрел на Лектера, взгляд его лучился. "Глаза ангела" — подумал Лектер. На мгновение мелькнула мысль, уж не испытывает ли его Господь таким образом. Но Ганнибал пресек эту думу: он довольно долго жил и слишком многое повидал, чтобы верить в чудеса. Нужно было выпроводить юношу и отдохнуть, а также готовиться к завтрашней мессе. И всё же что-то держало Ганнибала, не давая ему уйти просто так.       Пауза затянулась.       Посмотрев на окно, Уилл заметил, что церковь уже окутывают мягкие густые сумерки. Тихо, но тяжело вздохнув он сказал, что ему пора. Ганнибал видел, как дерзкий огонь в его глазах погас. Он отступил на шаг, давая послушнику дорогу. Быстро и грустно улыбнувшись, Уилл протиснулся мимо и покинул исповедальню. Ганнибал проводил его взглядом и невольно представил, как юноша возвращается в монастырь. Будет уже поздно, и отец Демиан, скорее всего, вновь накажет его. Лектер будто наяву видел, как обрюзгший, насквозь прогнивший, отвратительный человек с маленькими лживыми глазками и короткими толстыми пальцами, раздевает Уилла для жестокой порки, как истязает под жадные или злобные взгляды других послушников. Как наслаждается страданиями юноши. Кулаки и челюсти Лектера сжались. Годы в монастыре — и прекрасный страстный и редкий цветок будет сломан, измят, уничтожен.       Глядя, как Уилл медленно, будто нехотя, идёт прочь вдоль деревянных сидений для прихожан, Ганнибал размышлял. На ум ему пришли слухи о монастыре Святого Себастьяна: в последний год там погибли двое послушников, оба упали в пропасть. С одной стороны, это было неудивительно, ведь монастырь стоял на обрыве. С другой, с промежутком в пару месяцев оступились двое парней, странное совпадение.       — Когда ты попал в этот монастырь, Уилл? — окликнул он послушника.       Тот остановился, повернулся всем телом, будто бы надеялся, что Ганнибал задержит его.       — Год назад, — ответил он.       Ганнибал посмотрел на него вопросительно, сделал пару шагов навстречу. Уилл встретил его взгляд открыто и прямо. Ганнибал чуть приподнял бровь.       — Я же сказал: никто не тронет меня без моего согласия, — тихо, но твёрдо сказал Уилл.       Тени свечей колыхнулись от сквозняка из двери, осветили лицо юноши: челюсти сжаты, резкая линия скул, упрямо выдвинутый вперед подбородок. В стремительно надвигающейся темноте глаза Уилла на секунду вспыхнули, как глаза ночного хищника.       Ганнибалу потребовался лишь миг, чтобы принять решение.       — Ты не вернешься туда, Уилл, — сказал Ганнибал. — Ты останешься здесь, будешь моим помощником.       Ганнибал протянул юноше руку для поцелуя. Тот неверяще распахнул свои ангельские глаза:       — Но отец Демиан...       — Отец Демиан — мой должник.       Ганнибал знал о грехах соседа, он мог бы лишить его сана и места одним лишь письмом, и, если не делал этого раньше, то просто потому, что ему было всё равно. Теперь же всё было иначе.       Лектер коснулся подбородка юноши кончиками пальцев, чуть приподнял, любуясь его лицом:       — Теперь ты мой.       Глаза Уилла вспыхнули огнём радости и надежды.       — Ты будешь служить мне и выполнять любые мои поручения. Я же предоставлю тебе свободное время, какие хочешь вещи и книги, а также обещаю никогда не бить тебя.       Уилл кивнул, не веря своему счастью. Он рухнул перед Ганнибалом на колени, поймал и покрыл поцелуями его ладонь.       Ганнибал ласково погладил его темные кудри, произнёс успокаивающие слова.       Уилл поднял на него взгляд, глаза его блестели от близких слёз.       — Не плачь, дитя моё, — сказал Ганнибал. — Пойдем, я провожу тебя в твою комнату. Вещи твои заберём завтра.       Уилл встал с колен и попал прямиком в объятия Лектера. Парень прижался к нему, положил голову на плечо мужчины, который был чуть выше его самого. Неужели это правда? Неужели он наконец будет свободен, а, возможно, и любим? Мать бросила его в младенчестве, отец никогда не ласкал и не давал тепла. Целыми днями Уилл пропадал на улице, совершая различные вылазки и хулиганства. В монастыре, куда он попал после болезни и смерти отца, за непокорный нрав его называли исчадием ада, чудовищем. В отце Лектере Уилл, наделенный редким даром чувствовать людей, с первого взгляда распознал родственную душу, сильного и благородного человека, что никогда не стал бы мучить ребёнка. И вот теперь Ганнибал предлагал ему работать и жить вместе.       Уилл снова вдохнул запах мужчины, тёплый и чуть пряный, запах ладана, свечей и старых книг, это был знакомый Уиллу запах церкви, но также в нем присутствовали и нотки дерева, перца, дикой полыни и чувственного мускуса. Уилл с восторгом подумал, что Лектер, вероятно, сам делает себе туалетную воду. Как же много секретов таил в себе этот необычный священник! Он покажет ему, Уиллу, огромный интересный мир, парень чувствовал это и предвкушал удивительную жизнь. Ощутив нежный поцелуй на лбу и легкое поглаживание между лопаток, он потянулся и поцеловал Лектера в губы, скрепляя их договор.