***
— Мам, я категорически отказываюсь жениться на Лиен! — голос Юнги сорвался на рык, глаза полыхнули жёлтым цветом. Он бушевал, словно разъярённый зверь в клетке. — Во-первых, она мне откровенно не нравится! А во-вторых… Да одной этой причины вполне достаточно! Как у его матери вообще хватило ума устраивать за его спиной подобный договорный брак? Разве она не знает, как он ненавидит все эти условности высшего общества? — Сын, ты должен понять! — мать немного повысила голос, сверкнув глазами в ответ. — Мы — вторая семья в иерархии стаи, и породниться с первой, семьёй Ван — это не просто привилегия! Это наш долг! Она произносила каждое слово отчётливо, словно рубила их тяжёлым топором, особенно сильно выделяя слово «долг». Юнги скривился, словно от зубной боли. В их стае не были приняты договорные браки, ведь оборотни так дорожили свободой. Однако старшие семьи нередко всё же вступали в подобные союзы — ради упрочнения связей и сохранения высокого статуса в иерархии. Его мать совершенно не алчная женщина, а значит у неё была другая причина принести собственного сына в жертву этим условностям… Юнги был в шоке! Он буквально застыл, ошарашенный, словно громом пораженный. — Мама, милая, ну зачем это нужно? Пусть лучше Хося женится на Лиен, он ведь тоже из нашей семьи, — Юнги умоляюще сложил ладони. — Хосок — младший! — отрезала мать. — А Лиен — наследница главной семьи. Так положено по традиции! Юнги скрипнул зубами в бессильной ярости. Да кого волнуют эти глупые традиции? — Но ведь Лиен и Хосок давно… они подружились ещё в детстве! Ты и её мать всегда говорили, что они прекрасная пара… Как я вообще оказался в списке женихов? Мать вздохнула, и взгляд её потеплел: — Ты — в будущем глава нашего рода и альфа нашей стаи, Юнги. Ты, а не Хосок. На тебе лежит огромная ответственность перед предками и потомками. Ты должен это понять. Она говорила твердо, но уже более спокойным тоном. Юнги понимал — спор переходит в новую фазу, и подкупить её будет проще, чем разубедить. — Мама, умоляю, не торопись принимать это важное решение в одночасье, — начал Юнги аккуратно, словно ступая по тонкому льду. — Подумай ещё раз, взвесь все "за" и "против". Он с надеждой заглянул ей в глаза своим щенячьим взглядом. Мать едва сдержала улыбку, глядя на эти умоляющие глаза цвета топленого мёда. — Прекрати смотреть на меня так, паршивец! Знаю я эти твои фокусы, — ласково проворчала она, трепля его волосы. — Среди глав пяти кланов только у двух семей есть сыновья. А у Чонов отпрыски ещё совсем мальцы, старшему Чонгуку всего двенадцать лет исполнилось. На каждой встрече основателей три семьи обхаживают меня, как невесту на выданье. Юнги скривился. Эти старые интриганки из семей основателей готовы были разменять его, как валюту, ради своей выгоды. — Мам, ну давай ещё немного повременим с этим контрактом? А? Я так тебе буду благодарен! Мать тяжко вздохнула: — Ох, сынок… Конечно, я постараюсь оттянуть это решение. Но за это ты мне ещё будешь должен, запомни! — Хорошо, мама, — ответил Юнги и прижался щекой к плечу этой миниатюрной, но такой сильной женщины, которая обняла его своей теплой, крепкой рукой. Он чувствовал исходящий от неё запах лаванды и медовых пряников — такой родной, такой уютный. Сейчас, в её объятиях, Юнги понимал: она — это его гавань, его убежище, его дом. — Сын мой, я так мечтаю передать тебе бразды правления, — тихо прошептала мать, нежно поглаживая его по голове. — Прояви себя, покажи всем, что ты можешь стать сильным и мудрым вожаком, достойной заменой мне. Что ты способен защитить наш клан. Юнги горько усмехнулся. Разве он дорос до её мудрости и силы? — Мам, ты — сердце и душа нашего рода. Тебе нет равных в мудрости и отваге. Мне до тебя ещё очень и очень далеко… Его мама взвалила на свои хрупкие женские плечи груз ответственности за весь клан, когда горе поразило их семью — отца не стало. Но она достойно вынесла это бремя. Клан единодушно избрал её своим вожаком, и она ни разу не дала повода усомниться в этом выборе. Мать защищала интересы рода в спорах с другими кланами, умело разрешала любые конфликты внутри стаи, мудро и справедливо решала сложные вопросы. Она была для них твердой опорой и надежным щитом. «Куда мне до мамы, — думал Юнги. — За свои двадцать пять лет я и близко не проявил себя ни как талантливый управленец, ни как умелый хозяин. Что я могу дать клану по сравнению с ней? Тем более я и не особо хочу всем этим заниматься.» Он чувствовал себя никчёмным щенком рядом с этой мудрой и сильной волчицей. Разве он дорос до её уровня? Разве готов встать во главе рода, быть для них крепким стволом, что выдержит любую бурю? Юнги сомневался в этом… понимал, что этого не избежать, но согласиться занять эту роль не планировал. Через пару дней после их эмоционального разговора мать явилась к сыну и объявила, что он может «вернуть долг» ей за её молчание о свадьбе, если возродит заброшенную оранжерею в роскошной резиденции клана Ванов. Это вычурное стеклянное сооружение, что когда-то было жемчужиной парка, теперь стало местом, где никто не хочет работать. Что-то пугающее таилось там, из-за чего садовники и рабочие обходили это место стороной. По округе давно ходили слухи, будто в запутанных дебрях оранжереи обитает неупокоенный дух, который яростно прогоняет любого вторгнувшегося на его территорию. Из-за этого никто не решался восстановить былое великолепие этого места. Предложение матери прозвучало для Юнги как вызов, и он с радостью его принял. А россказни о неупокоенных душах — это сказки для щенят. Ну а хитрая волчица надеялась, что ежедневное присутствие в родовом гнезде Ванов поможет её упрямому сыну сблизиться с не менее упрямой наследницей этого клана.***
Их стая обосновалась в этих землях много веков назад. Городок будто врос в лесную глушь — огромный хвойный бор, где члены стаи могли охотиться и вдоволь бегать, когда обращались в волков. В то же время поселение находилось совсем недалеко от Сеула, где представители стаи трудились. Большинство из них выбирали профессии, близкие к природе — работали в заповедниках, занимались экологией, были ветеринарами или врачами-терапевтами, используя свои уникальные способности. В самом же городке имелось практически всё необходимое для автономного существования — разного рода мастерские, лавки, небольшие фабрики по переработке даров леса. Это позволяло стае быть самодостаточной и ограждало её от пришлого люда. Конечно, встречались и смешанные семьи — порой в их ряды вливались одиночки-перевертыши других видов, на улицах можно было иногда увидеть рысь, пуму или тигрицу с детьми, но их было совсем немного. Бывало кто-то из молодых волков влюблялся в человека без единой капли звериной крови, но подобные браки были редкостью. Волки ревностно оберегали чистоту своей породы и крови. За этим пристально следили пять семей основателей рода. Именно они управляли всей стаей, решали важнейшие вопросы, защищали свой народ от внешних и внутренних угроз. Их власть была почти абсолютной. Среди пяти влиятельнейших кланов особенно выделялась семья Ван. Их глава занимал пост мэра городка на протяжении нескольких созывов — достойный и уважаемый всеми муж. А его супруга по праву считалась первой леди. Ваны были не только политическими лидерами, но и умелыми предпринимателями, чей бизнес вышел далеко за пределы Кореи. Они владели несколькими фабриками по производству изысканного сортового кофе. Этот тонизирующий напиток славился на весь мир, и знатоки ценили его особый терпкий вкус с нотками лесных ягод. Кроме того, Ваны были крупнейшими работодателями, они щедро платили за труд, однако и строго требовали добросовестного отношения к делу. Их фабрики и плантации славились высочайшей производительностью и рентабельностью. Порой казалось, будто сами лесные духи помогают их семье и всем, кто с ней связан. — Юнги, пойдём, я покажу тебе фронт работ, — ласково произнесла госпожа Ван и повела его в заброшенную оранжерею. За мутными запыленными стёклами огромного павильона таились настоящие джунгли из сухих лиан и колючих зарослей. Сквозь иссохшую землю пробивались сорняки, а ветхие дорожки были погребены под толстым слоем гнилой листвы. Редкие выжившие растения жалобно тянули иссохшие стебли к единственному открытому крошечному окошку под самым потолком. Лишь плющ чувствовал себя в этом запустении вольготно — он опутал своими удушливыми лианами колонны, статуи в нишах, даже каркас крыши, образуя огромные гниющие завалы. Весь этот разгром вызывал тоскливое чувство. Юнги с ужасом понимал — для восстановления былой красоты оранжереи не хватит и месяца напряжённого каторжного труда. А сколько невидимых ловушек таилось в этих дебрях! Хватит ли его сил и терпения?.. — Вот примерно так всё и выглядит, — тяжело вздохнула хозяйка, в её голосе слышалась горечь от вида этого запустения. — В пристройке есть инструменты и всё необходимое, сообщи, если что-то понадобится докупить. Вода подключена здесь, вот этот кран. Обед для работников обычно в основном корпусе, на кухне, в час дня. Когда планируешь приступать к работам? — Да хоть сейчас! — бодро ответил Юнги. — Я же уже здесь. Хозяйка слегка улыбнулась: — Ну что ж, похвальное рвение. Если возникнут вопросы — звони в любое время. А, чуть не забыла! Она протянула ему электронную карту-ключ от главных ворот и связку старинных потертых ключей от всех дверей оранжереи и подсобного помещения. — Вот теперь точно всё. Желаю удачи! С этими словами госпожа Ван вышла прочь. Юнги задумчиво проводил её взглядом и принялся осматривать вверенное ему запущенное хозяйство, потирая в ладонях тяжёлые ключи. — Ну что ж, пора осмотреться тут получше, — решительно заявил Юнги самому себе и шагнул в заросшие дебри оранжереи. Состояние конструкции и растений было плачевным. Предстояло выкорчевать, буквально всё расчистить дорожки и почву. Кое-где требовался ремонт каркаса, остекления. Нужно полностью отмыть фасад от годами накопившейся грязи и пыли. Нужно было проверить весь сложный комплекс систем полива, дренажа, проветривания и подсветки. А закупками новых саженцев он займется значительно позже — когда подготовит для них достойное пристанище. Погруженный в эти размышления Юнги брёл вперед, как вдруг что-то яркое, будто луч света, привиделось ему впереди. Он замер и принюхался. До его чуткого носа донёсся едва уловимый тонкий цветочный аромат. «Откуда здесь, в этом запустении, живое растение?» — изумился про себя Юнги. Аромат манил его вперед, словно обещая что-то прекрасное… Среди запустения и разрухи внезапно открылось чудо цветущей красоты. Посреди нагромождения мусора и сорняков высился изящный цветок лилии. Его стебель был тонок и гибок, а сам цветок источал нереальное сияние, отливавшее перламутром. Лепестки, казалось, вылеплены из чистейшей фарфоровой массы и отливали неземной белизной. Они так резко контрастировали с окружающей грязью и разрухой, точно явились сюда из иных миров. Восхитительный аромат, такой же чистый, как и сам цветок, дурманил сознание. К изумлению Юнги, не только сам цветок, но и земля вокруг была удобрена и увлажнена — хотя по словам хозяев никто не ступал в это запущенное царство годами! Кем же был создан этот цветущий островок посреди поросшей бурьяном оранжереи? Юнги застыл, зачарованный загадкой этого видения, не решаясь нарушить хрупкого волшебства. — Как же ты выжил в этом запустении, малыш? — проворковал Юнги, бережно касаясь нежных лепестков кончиками пальцев. — Ты словно ангел, такой изящный и прекрасный… Не пугайся меня, крошка, я не причиню тебе вреда. Он не мог оторвать очарованного взгляда от этого диковинного видения. Казалось, сама мать-природа воплотила здесь всё своё изысканное совершенство, чтобы подарить надежду этому заброшенному месту. Юнги и не подозревал, что не только он с интересом рассматривает удивительный цветок. Из недр бутона на него с любопытством и настороженностью смотрели ещё одни глаза — таинственные, с лёгким зеленоватым отливом молодой листвы. Волк почувствовал на себе чей-то пристальный, изучающий взгляд. Он моментально напрягся, инстинктивно пытаясь найти его источник, — но вокруг не было ни души. Лишь заросли, статуи в нишах да запустение. Странное, тревожное чувство заставило волос на загривке встать дыбом. Юнги шумно выдохнул, принюхиваясь. За привычным запахом затхлости, перегноя и сухой пыли он уловил только едва заметный аромат белоснежной лилии. Он недоверчиво покачал головой, отгоняя нелепые мысли. Но сердце упрямо заставляло кровь быстрее мчаться по жилам от возбуждения и любопытства. — И впрямь, какая-то странность творится в этом месте, — пробормотал Юнги. Убедившись, что рядом нет ни души, он аккуратно наклонился к диковинной лилии. Глубоко вдохнул её опьяняющий аромат, словно пытаясь запечатлеть его в памяти. Затем выпрямился во весь рост. — Давай договоримся, моя хрупкая красавица: ты будешь моим прекрасным спасителем, пока я здесь навожу порядок, — улыбнулся Юнги, глядя прямо на загадочный бутон. — А твой чарующий аромат вдохновит меня на подвиги. Поэтому не исчезай никуда. Хорошо? Он ещё раз окинул взором этот удивительный цветок посреди разрухи — точно запечатлевая в памяти. Потом развернулся и зашагал к выходу. Пора было принести инструменты и приниматься за дело. Хватит предаваться праздным фантазиям о чудесах и волшебстве! Его ожидала изнурительная работа по возрождению этого угасшего сада. А тот, кто скрывался в бутоне белоснежной лилии, продолжал следить за удаляющимся парнем с ещё бóльшим любопытством. — Я — твой спаситель? — произнесло таинственное существо тихим, звенящим голосом, полным удивления. — Что же это за существо, раз видит во мне защиту? Он осторожно выглянул из своего хрупкого убежища, высунув наружу изящную голову с острыми ушками. Зелёные глаза с любопытством разглядывали широкую спину удаляющегося парня. Что-то неуловимо притягательное чувствовалось в этом человеке. Ни Юнги, ни таинственное создание пока не подозревали, какие удивительные и опасные приключения готовит им обоим судьба. Но неведомые силы уже замыслили переплести их пути…