***
Последние дни, Гарри просыпаясь, не спешил покидать кровать. Он боялся спугнуть чувство расслабленности и тихо удивлялся тому, что ему не снились кошмары и тревожные сны. Это было похоже на какое-то таинство — открывать глаза и наслаждаться мягким одеялом вокруг. Он действительно не помнил, когда чувствовал себя настолько спокойным. Возможно, общение с кем-то действительно помогает, хотя он не совсем уверен, что краткие беседы с той же миссис Боул обычно приносят ему так много удовлетворения. Джаспер, помимо своего очарования, явно обладает какими-то природными чарами, внушающими спокойствие. Даже выходить из дома было гораздо волнительнее, предвкушая новую встречу. А ведь раньше у него не было проблем с тем, чтобы завести новые знакомства. Избавившись от мрачных мыслей, он не хотел думать сегодня о чем-то грустном, Гарри вылез из-под одеяла. Его поступь была мягкой, и все тело будто стало легче, пока он занимался утренней рутиной. Он позаботился о своих волосах и удобной, мягкой одежде, чувствуя себя лучше, выбирая что-то комфортное. Даже не глядя в зеркало, он мог бы назвать свой вид приемлемым. Выбирая из новой книги с рецептами что-то легкое для приготовления, он не испытывал тянущего ощущения в своем животе и его не бросало то в жар, то в холод при виде фотографий классических блюд, которые подавали в Хогварттсе или тех, что он сам готовил, будучи младше. Ему легко давались нарезка и обжарка ингредиентов для тостов, лезвие не сияло в солнечных лучах, а огонь не завораживал больше обычного. В общем, утро было сказочно спокойным, настолько, что мысли о чем-то плохом сами по себе крутились на задворках сознания, жужжа и надоедая. Он не позволял им овладеть собой, тренируя известные упражнения для концентрации внимания. Стоит еще раз поблагодарить Джаспера за пополнение его книжной коллекции. Его подарки были действительно полезными и он вычитал много полезного для себя. Укладывая поджаренные яйца на золотистый хлеб, Гарри улыбался, неосознанно напевая. Это было едва заметное, практически неуловимое звучание песни. Мелодия под которую он когда-то танцевал со своим дорогим другом крутилась на кончике языка, робкая и нежная. Закончив с завтраком, Гарри сварил утренний кофе и накрыл на стол. Его мама еще не проснулась, однако было почти время ее обычного пробуждения. Поэтому Гарри занялся тем, что обычно откладывал на самый последний день из возможных. Уборкой. Конечно, он не собирался как когда-то пользоваться тряпкой и проточной водой, однако вместо этого он вовсю использовал волшебную палочку — очищая пыль и грязь отовсюду. Он даже приоткрыл окна на проветривание, запуская в дом свежий воздух, позволяя себе на несколько мгновений прикрыть глаза. От блаженной тишины вокруг и в своей собственной голове его отвлекли тихие, едва заметные шаги. Женщина закутанная в шаль спускалась по лестнице и выглядела несколько удивленной. Возможно, это из-за сквозняка. Прикрыв окно, Гарри поспешил проводить потерявшуюся в своих мыслях маму на кухню.***
Лили безмолвно наблюдала за своим сыном, который этим утром выглядел необычайно мягким и довольным. Впервые на ее памяти плечи под мягкой рубахой были расслаблены настолько, что молодой парень не сутулился сидя за столом. Она так же уверена, что еда в белоснежных тарелках не только аппетитно выглядела, но и пахла так же замечательно. От этого в ее горле назревал огромный, тошнотворный ком, а пальцы, судорожно сжимающие спрятанную в запахе ткань, тряслись. В отличие от сына, она чувствовала себя просто отвратительно этим утром, и причина, вероятно, испортит настроение не только ей. Наверное, она должна быть благодарна за тот прогресс, которого они здесь достигли в поднятии морального духа, однако все, о чем она могла сейчас думать, это необратимая регрессия психологического баланса Гарри. Иначе ведь быть не могло, она чувствовала, что этот день настал. Шрамов на ее теле осталось меньше, чем пальцев на одной из костлявых рук, а призрачный шелк, который чуть ли не вибрировал в ее руках, явно дожидался хозяина. Она не знала наверняка, но подозревала, что мантия невидимости появилась в ее спальне этим утром не благодаря ее сыну. Нет, этот ребенок наверняка понятия не имеет, что эта проклятая тряпка появилась в их доме. Она скептически относилась к этой вещи и еще со своих школьных лет — когда Мародеры доставляли всем неприятности, скрываясь под ней — мечтала избавиться от нее. Почему не смогла? Мантия невидимости принадлежала Джеймсу Поттеру, ее будущему мужу и была семейной реликвией. Это означало, что рано или поздно, она достанется их ребенку. Могла ли она лишить его такого? Нет, конечно нет. Даже сейчас, часть ее была снисходительна к мысли, что эта святыня вернется к Гарри целой и невредимой. Это была память и наследство с одной стороны и большая защита с другой. Ничто не смогло бы навредить ему пока он скрывается под одеянием Смерти. Но та ее часть, которая знала через какие страдания придется пройти Гарри позже — была в ужасе. Непутевые из них с Джеймсом вышли родители. Чувствуя, что вот вот расплачется, но зная, что ни слезинки не прольется из этих мертвых глаз, Лили внимательно слушала монолог своего ребенка о том, что он запланировал на свой выпускной из старшей школы и чем планирует заниматься позже. Это были маленькие желания, совершенно не амбициозные, но это были желания. Гарри хотел увидеть свое будущее и самое главное, планировал его. Опустив взгляд, Лили замерла, чувствуя как затягивается шрам на ее бедре. Времени было так мало. Отложив в сторону столовые приборы, привлекая внимание сына, она поднялась из-за стола и обошла его, ероша мягкие, черные кудри. Те были непривычно уложены и выглядели гораздо аккуратнее, чем у ее мужа. Заставив себя улыбнуться, она беззвучно позвала сына по имени, а потом еще раз и снова, пока Гарри не воспринял все это за забавную шутку и не улыбнулся ей. Широкая и искренняя улыбка ребенка, она запомнит ее и унесет с собой в посмертие, а потом и в свою следующую жизнь. Прикрыв рукой чужие глаза, Лили вытащила из-за пазухи шелковую ткань и ловко набросила поверх кремовой рубашки на чужих плечах. Она дала себе две секунды, пока Гарри пытался сдвинуть ее пальцы, прежде чем обхватила его щеки с двух сторон и заглянула в чужие глаза. Действительно, копия ее собственных. Такие яркие и, слава Мерлину, живые. Этого должно быть достаточно. Запечатлев мягкий поцелуй на чужом лбу, рядом с неровным шрамом, Лили прошептала: — Я люблю тебя Гарри. Папа любит тебя. Прости, — она старалась шевелить губами так, чтобы слова четко читались по ним даже беззвучно. Было не сложно заметить, как выражение лица ее сына меняется от улыбающегося до непонимающего. То, что заставило ее почувствовать настоящую боль, были слезы во взгляде напротив и пальцы, до посинения сжимающие ее руки. — Будь сильным, — Гарри стискивающий ее в крепких объятиях с отчаянием на лице будет снится ей в кошмарах следующей жизни. — Прости. Рассыпаться на световые частицы было больно. Ей было чертовски жаль ощутить на последок, как тонкие пальцы с множеством шрамов проходят сквозь них, однако второго чуда, вероятно, не случилось бы с ней в посмертии. Нужно быть благодарной и за такую малость. Верно? — Прости меня, — свет рассеялся, растворяясь в воздухе, который моментально оказался заряжен частицами волшебства. — Мама? — руки волшебника по инерции обхватили его собственные плечи.***
Гарри уставился невидящими глазами на свои руки, которые скрюченными пальцами сжимали, когда-то отцовский, плащ. У него было ощущение, что ещё чуть-чуть и весь воздух в этой комнате схлопнется, оставляя его без кислорода. Сердце билось у него где-то в глотке, и он хотел бы сейчас в голос зарыдать, только шоковое состояние, вероятно, не позволяло пока полностью осознать, что он снова остался один. Лили Эванс только что исчезла, как роса на траве, после полного восхода солнца. Ему было горько, соленые слезы стекали по губам, пока он продолжал сжимать в руках плащ. Он был уверен, что эта вещь никогда больше не попадется ему в руки, но, наверное, стоило знать лучше. Смерть нашла способ всучить ему третью святыню, делая это с присущей себе изворотливостью. Разве он мог попытаться избавиться от мантии, которую его мать накинула на его плечи перед тем как исчезнуть. Он помнил свои попытки «сбежать» от предыдущих двух реликвий, ломая и сжигая их, топя и выбрасывая — ничего не удавалось. Он лишь разозлил что-то ужасное, и в наказание эти вещи теперь навсегда заключены в его собственную плоть. Ощущая себя в ловушке, пока тишина в их доме стала мучительно давящей, Гарри согнулся над полом, свернувшись в дрожащую кучку, в попытке унять душевную боль. Он чувствовал себя таким одиноким сейчас, он прекрасно помнил это ощущение, когда кожа будто каменеет и покрывается осязаемым слоем пыли поверх. Он не хотел чувствовать себя так. Злясь на себя за свое проклятое тело, которое держало его душу и на Смерть сотворившую с ним это, он ударил руками о пол, пытаясь выплеснуть накопившиеся раздражение и горечь. Разве стоило надеяться, что его мама останется здесь навсегда? Случалось ли что-то настолько хорошее с ним в этой жизни, больше похожей на один затянувшийся кошмар? Думая о том, что Реддл отдал бы все семь частей своей души за одну лишь возможность оказаться на его месте, Гарри внезапно рассмеялся. Хотел бы он видеть лицо Тёмного Лорда, если бы он узнал как можно было получить бессмертное тело, не ставя себя под угрозу безумия. Он смеялся и смеялся до тех пор, пока смех не переходил в слезы, и так по кругу. Отстраненно он видел, как некоторые предметы в гостиной трескаются, а стекло лопается на миллиарды осколков, сверкая острыми гранями. В какой-то момент он увидел потолок и понял, что, должно быть, лежал на спине, орошая пол дорожками слез, что градом катились по вискам. Спустя какое-то время, когда его лицо уже было не похоже на человеческое, красное и промокшее, Гарри затих. Дома все еще было тихо, никакого телевизора или тиканья часов. Абсолютная, гробовая тишина и мрак. Тени, которые, казалось, становились все гуще и гуще, озадачили его ненадолго, прежде чем Гарри отвел взгляд. Он не хотел смотреть. Он не хотел думать. Он не хотел лежать на мантии, поэтому попытался ее стянуть, но она не поддалась. Пробуя снова, Гарри опять потерпел поражение и нехотя приподнялся, чтобы сделать это сидя. Даже его мышцы не хотели шевелиться сейчас. Дергая за ткань, Гарри не смог и сантиметра спустить со своих плеч, поэтому недоверчиво уставился на свои руки, которые удерживали святыню. Как только его взгляд немного прояснился и обрел четкость, мантия или, скорее, ее очертания вспыхнула белым светом и опалила его пальцы. Это было похоже на языки адского пламени, чертовски больно. — Вот же блядь, — как только слова сорвались с его губ, невидимый огонь охватил все, чего касался призрачный шелк. Он знал, что это продлится не долго, в конце концов, с палочкой и камнем было тоже самое, однако из-за большей площади он не был уверен, что доживет до стадии вживления. Было бы неплохо. Стиснув зубы, он не собирается кричать, Гарри мысленно проклинал всех, кого только мог вспомнить, всех кто каким-либо образом был причастен к смерти. Гребаные ублюдки. Не сумев удержать в себе болезненный стон, он заметался на полу, пытаясь неосознанно сбить огонь с тела, это, конечно, не помогало ему. Это было похоже на тысячу игл пронзающих его кожу или, возможно, кровавое перо… На мгновение, которое длилось гораздо дольше, чем он мог надеяться, Гарри «выпал» из своего сознания, не думая ни о чем. Всё, что он знал в эту секунду, это боль. Когда же это закончилось, он еще долго лежал на полу как статуя, совершенно не уверенный в своей способности шевелиться сейчас. Может если он будет лежать достаточно долго, у него получится провалиться сквозь землю. Прислушиваясь к своим ощущениям, Гарри пытался понять, что изменилось. Камень и палочка чувствовали себя достаточно хорошо и ему даже не приходилось осязать эти предметы. В этот же раз, помимо его общего дерьмового состояния — больше всего жгло шею. Еще несколько минут ушло на внутреннюю борьбу с самим собой, чтобы подняться и проверить. Призвав в руки небольшой стакан, в котором раньше была вода, Гарри трансформировал его в кривое, едва ли больше кулака зеркало. Изображение в нем было слегка мутным, но этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть небольшой треугольник на его коже. Прикоснувшись кончиками пальцев к контуру рисунка, Гарри без всякого удивления уставился на слепо парящее зеркальце перед ним. Повторно дотронувшись до линий, Гарри снова имел возможность видеть свою руку. Чтож, это было гораздо практичнее камня и палочки, которые неровным контуром выступали из его кожи. Если бы не способность поддерживать скрывающие чары и длинные рубашки, жить среди магглов стало бы в разы труднее. Отбросив в сторону зеркало, Гарри постарался сосредоточиться. Несколько лет назад, его научили правильному заземлению, это должно было ему помочь с очисткой разума и стабилизацией магии. Замедлить дыхание и подумать о том, как его стопы соприкасаются с твёрдым полом. Сделать плавный вдох и пошевелить кончиками пальцев. Медленно выдохнуть и напрячь мышцы бедер. Смысл техники в том, чтобы сосредоточиться и прочувствовать все свое тело, получить некое знание того, что вот ты — здесь. А все внешние факторы могут подождать до тех пор, пока ты делаешь вдох. Повторив несколько раз полный круг со всеми своими частями тела, Гарри открыл глаза. Да, Лили Эванс больше не было. Она вернулась туда, где сейчас находилась вся его семья. Он был бы эгоистом, удерживая ее здесь, верно? Поднимаясь, Гарри нашел глазами шерстяную шаль, которая лежала неподалёку, и накинул ее на плечи, жалея, что этот подарок служил своей хозяйке не так уж и долго. Снова утирая слезы на своем лице, Гарри несколько раз ударил себя по щеке, отвлекаясь. Он просто вернулся к тому, с чего начал. Один, в пустом доме с кучей своих и чужих вещей стоящих тут и там. Заставляя себя шевелиться, Гарри думал о том, что раз уж он не мог умереть сейчас — он мог закончить кое-какие дела. Закончить маггловскую школу, как этого хотели его родители. Дождаться, когда старая подруга его матери обратится к нему за помощью и оказать поддержку. Проследить, чтобы Каллены не наломали дров. Встретиться с Джаспером. Замерев на месте, Гарри внезапно четко представил себе расстроенное и злое лицо вампира, если бы Гарри просто покончил с собой. Они ведь были… друзьями? Поджав губы, Гарри отругал себя за подобные мысли. Возможно, он был не опытен в романтических свиданиях, однако Джаспер был прозрачен как капля воды в своих ухаживаниях. Если подумать, слово друг царапает его мысли, когда перед глазами появляются очаровательные кудри и пристальный взгляд. Он бы не хотел умереть так, ни разу и не поцеловав нормально этого невозможного вампира. Он бы сожалел, умерев, так и не попробовав завести с ним романтических отношений. Ошеломленный, Гарри прижал руку к приоткрытому рту, судорожно соображая, когда он стал думать об этом. Его мысли прервал еле уловимый хлопок, будто лопнул мыльный пузырь прямо в голове. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы распознать сигнал оберега. — Джаспер, — имя подобно маленькому кузнечику проскочило в воздухе, лишь на секунду застав в пустом доме живое существо. Гарри с треском аппарировал, позаботившись о своей скрытности.***
Уилток пребывал не в самом лучшем расположении духа с самого утра. Из-за слабых видений Элис, которые с прошлого раза были размытыми, было принято решение заканчивать с тренировками и покинуть дом, чтобы увести новообращенных как можно дальше в горы. Для него это означало столкнуться с ответственностью за уроки и наставления, что он дал своей семье и квилетам. Помимо всего прочего, он не смог предупредить Гарри о том, что сегодня у них не получится встретиться. Их вынужденное расстояние било его поддых, будто ледяной глыбой, позволяя волнению просачиваться сквозь эту дыру. Его беспокоило постоянно упадническое настроение возлюбленного, из-за которого Джасперу не раз приходилось намеренно внушать ему спокойствие. Эти моменты всегда были тревожными для его собственного сознания. Он хотел бы знать, что случилось с ним, о чем он думает в те моменты, когда отчаяние становится столь сильным, что Джаспер чувствует его на корне своего языка. В такие моменты только ему удавалось отлечь парня и заставить его чувствовать положительные эмоции. Радость, азарт, смущение. Он не был до конца уверен, что чувствовать по этому поводу. Радоваться или беспокоиться, но если это помогает Гарри почувствовать себя лучше, он будет делать это сотню и тысячу раз. Вынужденно выкидывая из головы беспокойные мысли, Джаспер потянулся, сосредотачиваясь. Перед битвой нельзя позволять лишним размышлениям оставаться в сознании, это может закончиться смертью. Тем не менее, он краем глаза умудрялся отслеживать разворачивающуюся драму между его братом и волком, который претендовал на Беллу. Даже в такой момент они не могли найти общий язык, привлекая к себе внимание стаи квилетов и их семьи бессмысленными спорами. Притащить сюда человека — плохая затея. Не то чтобы к нему кто-то прислушался в этом. — Раздражает, да? — Розали выглядела все так же отстраненно и холодно, заплетая свои волосы в тугую косу, что было достаточно предусмотрительно. Его названная сестра хранила бескомпромиссное молчание на протяжении всей их дороги сюда, поджимая губы и зло щуря глаза. — Немного, — Джаспер не стал бы отрицать очевидные вещи. Он был солдатом большую часть своей человеческой жизни, и привык к дисциплине. Детский сад, разворачивающийся на их глазах, вызывал в нем желание навешать оплеух. — Ты думаешь, Элис увидела все верно? — он кивнул, вспоминая эмоции брюнетки ранее. — Новообращенные не обладают большим терпением. Если бы я вел их за собой, то это время стало бы идеальным моментом для нападения. Они достаточно возбуждены и подведены к черте, Виктория бы не стала ждать, — они помолчали еще какое-то время, продолжая разминаться в компании друг друга. — Хорошо, что Элис здесь нет, — да, той пришлось остаться дома и пообещать Белле присмотреть за ее отцом, так как полагающаяся на свои способности вампирша внезапно слишком легкая добыча для их сегодняшних соперников. Джаспер хотел было ответить что-то, чтобы поддержать диалог, однако замер на своем месте, прислушиваясь к ощущению в своем теле. Он чувствовал это, глубокую, сметающую на своем пути здравый смысл и человеческие эмоции, жажду. Она нарастала, будто водяная буря, приобретая черты чего-то огромного, сливаясь из нескольких капель в смертоносную волну, которая смывает все на своем пути. Новообращенные прибыли. И у них с Эдвардом было лишь несколько секунд на то, чтобы предупредить остальных. Все, что произошло дальше, — стало одним из самых стремительных столкновений на его памяти. Новообранцы одним единым строем покидали густую лесополосу, ведомые запахом Изабеллы Свон, который не успели замаскировать. Эдвард успел вовремя среагировать и, схватив девушку одним еле уловимым движением, оказался в самом тылу. Волки бросились первыми, следуя за безрассудным товарищем, ведомые своей вековой яростью и кровной враждой. Прозвучали первые крики и Джаспер больше не смотрел. Нельзя отвлекаться. Не поворчаивайся спиной. Не иди на пролом Он двигался быстро, отработанным движениями сбивая мелколеток. В лучшем случае он сшибал им головы, в худшем — лишал конечностей. Его пальцы были в мелких трещинах от столкновения с каменной яростью чужих тел, однако он не обращал на это внимания. Лучшее, что он мог сделать в этой ситуации, — лишить их оружия. Утратив его, новообращенные впадут в ярость и потеряют половину своей силы. Этим он и занимался. Поднырнуть под чужой хваткой и оттолкнуть врага, обескураживая. Сбить с ног и вдавить того в землю, лишь благодаря инерции отделяя голову с белокурыми волосами от тела. Заставить новообращенных столкнуться и использовать их, как опору для рывка. Его движения адаптировались, стали чистыми, отточенные много лет назад приемы, которым не стали помехой даже застывшие мышцы в бессмертном теле, устрашали вампиров перед столкновением. Достаточно быстро он стал привлекать внимание и краем глаза уловил Эммета, пришедшего на подмогу. Большой парень сносил по пол туловища за раз, не церемонясь. Роуз прикрывала его спину. Уклоняясь от очередного широкого замаха, Джаспер почувствовал страх. Не он испугался нет, но Эсми… Если бы он был достаточно быстрым, как Эдвард. Или умел предсказывать будущее как Элис, он бы успел вывести ее из окружения и уйти сам, но… сложилось только с первым. Столкнувшись с десятком новообращенных, Джаспер полагался на свою ловкость, избегая атак и больше отступая, чем сражаясь. Карлайлу удалось помочь ему с парой близнецов, а волчица с серым окрасом столкнула еще троих прямо в пасти своих товарищей, оголяя пожелтевшие клыки. Он сам расправился с оставшимися, отделавшись глубокой, неровной царапиной поперек плеча. Ему оставалось только обезглавить последнего, еле держащегося на коленях подростка. У того уже не было рук и весь вид кричал об усталости, но Джаспер отвлёкся. Ребенок выглядел знакомо, практически идентично оригиналу, сверкая на него ярко-зелеными глазами. Он мог бы поспорить, что еще секунду назад они были огненно-красными, но сейчас… Джаспер не мог пошевелиться. Все его инстинкты кричали об опасности, но тело, окаменело от проникаюшего во все конечности ужаса. Он видел здесь свою пару, избитую, покалеченную и совершенно беззащитную перед ним. Он нарушил сразу все свои правила, замерев посреди боя рядом с врагом. Открылся для атаки, но даже думать об этом было трудно под тяжестью обиженного взгляда напротив. — Джаспер! — кто-то кричал его имя, оно было наполнено эмоциональным ужасом, но он не обернулся, шагая вперед. Прикованный своей собственной сущностью к видению перед ним, Джаспер едва осозновал, что стал жертвой дара новообращенного. Он сделал еще шаг. Его имя снова прозвучало позади. Он не откликнулся. Наклоняясь с протянутыми руками, он поставил перед собой цель — защитить Гарри любой ценой. Спрятать. Убежать. В то мгновение, когда меньше метра оставалось между ним и его возлюбленным, Джаспер уловил размытые движения позади. Пятеро. Пятеро новообращенных окружили его и он не мог защититься. Накрывая собой беззащитное тело, он стиснул зубы. Круг сомкнулся. И невероятно сильный поток ветра буквально разнес нападающих в щепки, орошая землю сотнями каменных частиц. Судорожно вздохнув, совершенно бесполезное движение, Джаспер взглянул вниз и ошеломленный, свернул голову наглому ублюдку, что вцепился клыками в его руку. Тут же оказавшись на ногах, он кивнул обеспокоенной Эсми, что сразу же оказалась рядом и оглянулся. Черный волк, исступленный яростью, разорвал одного из вампиров на куски своими острыми клыками и когтями. Вой и визг наполнили ночь, пока битва сходила на нет, угасая. Тут и там, единичные сражения подходили к концу, наполняя его удовлетворением и долгожданным облегчением. Никто не ожидал, что с последней головой новообращенного, которую Джейкоб оторвал и раздробил своими челюстями, появятся новые участники. — Дерьмо, — процедила Розали в нескольких метрах от него. Он не мог не согласиться. Вид Вольтури, ступивших на поле где тут и там валялась трупные останки мелколеток, — не сулил ничего хорошего. Однако не это, вопреки всему, беспокоило его больше всего. Причиной его мурашек и стиснутых челюстей были знакомые, до боли родные эмоции и едва уловимый запах. Гарри был здесь.***
Борясь с приступом панической атаки, при виде разбросанных ошметков тел, Гарри делал глубокие вдохи, пристально глядя на знакомую, кудрявую макушку. Его живот повторно скрутило от ужаса, при воспоминании того, как Джаспера практически разорвали на части, однако адреналин в его крови потихоньку вытеснял это ощущение, сменяя его на холодный рассчет. Уж если где-то он и преуспел в этой жизни, так это в сражениях. Занимая позицию рядом с Джаспером, держа в поле зрения всех участников встречи, Гарри воочию увидел Вальтури. Черные мантии, безликие последователи своих предводителей, которые выглядели не от мира сего в своих выглаженных одеждах посреди этого места. Гарри уже не желал пересекаться с этими личностями, но так уж вышло, что его любовный интерес оказался вампиром. Познакомиться с их внутренней властью должно быть волнительно, верно? Если исключить из уравнения помятых Калленов, ужасающих волков со своим вожаком и каменные конечности вампиров тут и там. — Карлайл, — три Лорда, практически синхронно оголили свои лица, а вслед за ними и несколько других вампиров. Приближенные. Гарри сглотнул желчь, подавляя в себе воспоминания. — Аро, — старший вампир местного ковена выступил чуть вперёд, прикрывая семью своими широкими плечами. Гарри заметил в этот момент и Эдварда с Беллой, которые подобрались ближе, явно выбрав не самый подходящий момент для привлечения внимания. — Я здесь, чтобы оказать вам честь, мой старый друг, — Карлайл не стал уточнять, ожидая пока один из братьев сам продолжит свою речь. — Сегодня из-за упущенного времени я лично пришел посвятить в вашу семью нового человека, — Гарри взглянул на Беллу, которая цеплялась израненными пальцами за одежду своего парня. Девушка выглядела истощенной, однако ее глаза внимательно наблюдали за происходящим перед ними безумием. Вероятно, его вмешательство привело к этой ситуации в первую очередь. — У нас еще есть время, — вмешался Эдвард, удерживая Свон рядом с собой. — Это время истекло, мой дорогой. Я дал вам достаточно возможностей и поверь, — Аро развёл руки в стороны, показательно сожалея, — я не желаю причинять вред. Но таковы… обстоятельства. — О каких обстоятельствах речь? — Карлайл выглядел так, будто уже знал ответ на этот вопрос. Что не стало для Аро секретом. — Не будь таким любопытным Карлайл, — высокий блондин по левую руку от Аро раздраженно клацнул клыками. На поляне сразу же повисла напряжённая тишина, прерываемая только редкими порыкиваниями отступивших волков. — Я уверен, он знает, Кай. Верно? — Гарри не шевелился, на всякий случай накладывая на себя еще слой зачарования. — Я предполагаю, — Карлайл оглянулся на Эдварда, и Гарри уже знал - тот не будет препятствовать Аро и его клану, если это позволит Калленам выйти из воды с малыми потерями. — Что ж, в таком случае… юная мисс Белла должна проявить толику смелости и сделать первый шаг, в наших отношениях, — мерзкое хихаканье не было прокоментировано, однако Эдвард не смог промолчать по поводу остального. — Позволь мне сделать это. Белла — моя ответственность, и раз уж это все случилось по моей вине, я обращу ее, — Аро рассмеялся, пару раз хлопая в ладоши. — Ты верно не понял. Я здесь, чтобы проконтролировать обращение лично, — Гарри провел плечом, находя резкие перепады настроения этого человека дискомфортными. Его речь была то плавной, то быстрой. Улыбки сменялись оскалами, и наоборот. Неприятный тип. — Разве у молодой особы, что посвятила всю себя столь ужасному союзу, не хватит смелости самостоятельно выйти сюда? — Гарри продолжал наблюдать за девушкой, которая напряжённо следила за лордами. Первый ее шаг стал неожиданным для Эдварда, который вцепился в ее запястье, будто клещами. — Не делай глупостей, Белла, — Свон развернулась в сторону парня, встречаясь с ним взглядом. — Глупостью будет не подчиниться, Эдвард. Ты и сам это должен понимать, — они еще какое-то время стояли, вглядываясь друг другу в глаза, но первый шаг был сделан. Белла достаточно быстро сделала и второй. Гарри, конечно, не тот кто судил бы ее лично, в конце концов его поступки иногда были еще более экстроординарными. — Где гарантии, что девушка не умрет? — Карлайл попросил Беллу притормозить, жестом препятствуя ее движению. — Разве моего слова тебе больше не достаточно? — тон Аро звучал опасно, если бы Гарри был более поэтичен, он бы сравнил это с потрескиванием стекла. — Я прошу меня извинить, но мы здесь все на взводе после некоторых неприятностей, — Аро мельком проследил за чужим взглядом и усмехнулся, совершенно не впечатленный останками новообращенных. — Действительно неприятно, однако, Карлайл, ты хочешь от меня гарантии? Когда за спинами твоих детей стоят наши враги? — длинные пальцы переплелись в замок, а кровавые глаза снова вернулись к Белле. Гарри действительно сочувствовал Карлайлу: идти против самого крупного клана своими малыми силами — самоубийство. Они даже не могли как следует предъявить претензии этим людям, хотя бы за то, что они будучи неподалеку не оказали помощи. Это раздражало. Карлайл отступил, с сожалением глядя на Беллу, однако та лишь понимающие улыбнулась, прежде чем снова шагнуть. С каждым ее движением, которое сокращало дистанцию между ее жизнью и смертью, Гарри замечал все больше и больше суеты со стороны оборотней. Квилеты ведомые инстинктами с трудом противостояли желанию наброситься на Вольтури, в основном благодаря вожаку. Наверняка и тот тоже понимал, что они понесут очень много потерь, если позволят безрассудности одержать верх. Самым беспокойным был бурый волк, который чуть ли не бросал вызов огромному черному существу. Гарри в который раз благодарил свое волшебное образование и Гермиону с Люпином за полученные знания. Если бы не это и не опыт взаимодействия с магическими существами, стоял бы он глядя на квилетов, будто ребенок, впервые узревший закат. После того, как Белла дошла до Аро, события разворачивались слишком быстро. Тот не церемонясь притянул ее ближе, наверняка болезненно разрывая ее кожу клыками. От испуга и боли, девушка не сдержала испуганного вопля, который стал спусковым крючком для беспокойного волка. Гарри, будто в замедленной съемке видел, как оборотень огрызается на вожака и наплевав на всю свою стаю — бросается к Изабелле. Смелый поступок. Но глупый. Гарри не мог позволить какому-то идиоту подвергнуть опасности столько людей, не в его смену. Вольтури наверняка только этого и ждали, хорошо, что он не собирался позволять им найти повод для самосуда. Бросив самый сильный щит, на который он был способен, Гарри заблокировал волку путь к вампирам. Тем самым, он только что раскрыл свое присутствие. Жалел ли он? Думать об этом было слишком поздно. Все сожаления вытеснял вид досады, на лице некоторых лордов. Возможно, его поступок сработал как отвлечение внимания, так как Белла уже в невменяемом состоянии была передана в руки одного из подчинённых.