26 мая 2000 года. Идзумо, поместье клана Асакура.
Анна стояла посреди милого дворика поместья, чуть съёжившись от недружелюбной прохлады сырого майского вечера. Погода, однако, крайне мерзкая, словно сейчас не май, а блеклый серо-унылый сентябрь. Гудки текли невыносимо медленно для окружающего холода, кстати, тоже ни разу не весеннего. С тёмного неба что-то неприятно моросило колючими каплями-камикадзе. В один момент Анна начала терять терпение и допускать мысли о том, что придётся, всё-таки, лично наведаться в жилище китайских шаманов. Не обременённая тактичностью итако обязательно бы так и поступила, если бы знала, где именно в Токио живут Тао. Ну а пока оставалось лишь, теряя и без того скудные крупицы терпения, ожидать ответа даоса. Любое ожидание, в конечном итоге, вознаграждается, и наконец, из мобильного итако раздался знакомый сильный полный грудной голос даоса: — Анна, здравствуй. Опустим долгие приветствия, перейдём сразу к делу: Ренни сказал, ты хотела поговорить? Что-то случилось? Что-то известно о продолжении Турнира? — Нет, не совсем, просто… — Анна вдруг поняла, что, как это обычно бывает, совсем не подумала о том, как построит свой разговор с Дзюн. Осложнялось положение итако тем, что прежде ей нечасто доводилось просить у кого-то помощи вот так, в лоб. Ещё неприятнее и неудачнее было то, что невозможно сказать однозначно кто из них: Анна или отпрыски клана Тао, — бóльшие гордецы, не готовые опуститься до просьб о помощи, пусть даже своих друзей. Сомнения и неуверенность, сквозившие в голосе обычно уверенной в себе итако, не укрылись от чуткого слуха Дзюн, и девушка решила чуть подтолкнуть младшую подругу к делу: — Так, знаешь, что? Приходи к нам часа через три, поужинаем и всё обсудим! — весело и легко проговорила Дзюн тоном, не терпящим возражений, добавляя чуть мягче: — Анна, если это действительно беспокоит тебя, легче станет только когда ты найдёшь в себе силы поделиться случившимся с нами. Мы хотим помочь, ты можешь нам доверять! Слова даоса, её горячая готовность оказать помощь чуть ободрили Анну. Девушка блекло улыбнулась сама не зная, зачем и выдохнула уже капельку увереннее, но всё же расстроенно: — Нет, я сейчас в Идзумо, так что сегодня точно не получится. Может, завтра, если ты свободна? — Завтра? Ну хорошо, давай завтра, — чуть замявшись, проговорила гордая дщерь китайского клана. — Какие-то проблемы? — Анна, в свою очередь, уловила заминку в тоне подруги-китаянки. — Нет, если присутствие Ренни тебя не смущает, — беззаботно ответила Дзюн. — Нисколько, — натянуто улыбнулась итако. — Хорошо, тогда будем тебя ждать. Мы снимаем апартаменты в Синдзюку по адресу: 4-38-12, Nishishinjuku, Синдзюку 160-0023, — проговорила Дзюн. — Хорошо, договорились. Во сколько мне прийти? — проронила итако. — Не знаю… Ты ведь приедешь в Токио только завтра? Давай так, чтобы тебе было нормально: приедешь в Токио, закинешь вещи домой, — и приезжай ко мне. Так, думаю, всем будет удобно? — выдохнула, подводя итог беседе, Дзюн. — Вполне, — кивнула Анна. — Тогда до завтра? — До завтра, — завершив разговор, Кёяма двинулась в сторону дома, из окон которого в вязкую влажную сумеречную темень изливался уютный тёплый свет. Девушка вздохнула, предвкушая муки во время сбора вещей обратно в Токио. Только ведь приехала, блин, могла бы и не разбирать сумку! — В смысле — «до завтра»? Ты, что, уезжаешь завтра? С кем таким важным ты сейчас разговаривала? — с несколько детской обиженностью капризно протянул Йо, выходя из-за чайного домика, за которым притаился, наблюдая за итако. — Хмпф… Надо же, какая прелесть, стоило отлипнуть от Тамао, как ты и меня заметил и вспомнил о моём существовании! С чего, скажи на милость, я должна отвечать на вопросы, которые ты задаёшь в подобном тоне? — холодно-язвительно хмыкнула Кёяма, скрещивая руки на груди. Асакура растерялся не более, чем на мгновение, но быстро вспомнил, с кем разговаривает и твёрдо проронил в серые слепые сумерки: — Не устраивай сцен на ровном месте и не психуй, Анна. Я не забывал тебя. Ты сама уехала в Токио без предупреждения, оставив меня здесь. — Ой-ой-ой, бедняжка. Надеюсь, Тамао не дала тебе здесь заскучать? — с ледяной издёвкой в тоне прошипела итако, чуть удивляясь, когда это бывший жених так осмелел, что так внаглую пререкается с ней. — При чём здесь вообще Тамао? — с неподдельным удивлением выдохнул Йо, округлив глаза и таращась на Анну так, словно никогда прежде не видел. Итако опустила лицо. Горячее раздражение поднимается раскалённой волной по нутру, и она это чувствует. Этот бессовестный подонок хочет выставить меня психованной мнительной истеричкой? — лишь мысль, и ладонь остывает от нанесённого удара. Боль постепенно стихает лёгкими покалываниями на коже, а Йо, ещё более растерянный и озадаченный, держится за правую щёку, на которой при свете дня можно было бы увидеть отчётливую красную отметину. — Браво. Очень натурально. Хоть «Оскар» выдавай. Только вот ты забыл, что бесполезно от меня что-то скрыть. Как давно ты с ней спишь, м? Начал, когда я уехала, или ещё раньше? — холодно-озлобленно процедила девушка, скривив губы. На Йо было страшно взглянуть. Парень совершенно потерялся, даже не сразу понял, о чём говорит итако: — Че… — бедолага потерял дар речи, начал заикаться, но собрался и проблеял беспомощное: — чего? Ни с кем я не спал, Анна! Что за пошлости у тебя на уме? Ответом стала ещё одна пощёчина. Её звон мягко потонул во влажном вечернем воздухе. — Не смей мне врать. Сколько можно, Йо? Повторяю вопрос: ты начал с ней спать сразу после моего отъезда или хотя бы через несколько дней? А знаешь, что? Можешь не… — голос Кёямы чуть дрогнул подступающими и сбивающими дыхание слезами, — не отвечать. Мне ещё вещи собирать, — Анна, опустив голову и на ходу утирая выступающие предательские слёзы, спешно ушла в дом. В проходе итако едва не врезалась в Микихису, не видя из-за слёз ничего перед собой. Мужчина вышел на улицу, уже понимая, что произошло мгновением раньше. Взвинченная Анна и как всегда ужасающе спокойный, едва ли не равнодушный, Йо. Сложить два плюс два много ума не надо. Во всяком случае, Микихисе хватает: — Сцена? — понимающе-печально спросил сюгендзя, в сумерках наблюдая, как сын, спрятав руки в карманы, носком ковыряет землю. — Как обычно, на ровном месте, я даже не понял, в чём виноват. Хотя… — Йо невесело усмехнулся, — мне пора бы уже привыкнуть. — Ей очень сложно без тебя, сын. Анна сказала, ты не хочешь жениться на ней. Это так? — устало и мрачно поинтересовался Асакура-старший. — Не хочу и никогда не хотел. Это желание навязали мне вы с дедом и бабушкой Кино, — спокойно и, будто не понимая удивление родителя, пожал плечами парень. — Я-ясно… и чего же хочешь ты? Только избавь меня от этих россказней про карьеру рок-звезды, — устало выдохнул Микихиса. Он никогда не понимал своих детей, но, если с Хао всё более-менее ясно, то вот что пошло не так с очень похожим на отца по характеру, Йо — до сих пор загадка для сюгэндзя.***
Наутро, после очередной бессонной ночи, Анна покинула Идзумо и на самом раннем поезде отправилась в Токио. Спустя семь часов пути, шесть из которых проспала, девушка уже выходила на шумной станции «Токио». Ещё раз уточнив у даоса, где именно они живут, итако с вокзала прямиком двинулась к китайским шаманам, предпочитая не тратить деньги на проезд до дома только ради того, чтобы оставить дома сумку с вещами. Район Синдзюку, где обосновались отпрыски китайского клана, был смутно знаком итако. Не прямо хорошо, но лучше, чем гостю японской столицы. Так, Анна знала, что небольшой и небогатый спальный район Синдзюку состоит из нескольких отличающихся по атмосфере своей, частей, порою совершенно разных. Так, например, итако было известно, что западный Синдзюку — район небоскребов, где базируются офисы крупнейших корпораций Японии. В то же время, на востоке расположился центр развлечений и шопинга: там всегда шумно и многолюдно. А на юге оазисом гармонии и умиротворения посреди безумства мегаполиса раскинулся самый красивый парк японской столицы — Синдзюку-гёэн. Экономная девушка сочла трату денег на общественный транспорт совершенно пустой, и потому непозволительной, тратой средств, — в итоге, в целях экономии Анна прямиком с вокзала, с сумками с вещами, направилась к временному расположению наследников клана китайских шаманов.***
Спустя два часа, когда небо над японской столицей уже остывало растворяющимся нежным закатом, Анна щурилась от отголосков капель огня заката, которые весело отражались в многочисленных окнах огромного здания жилого комплекса, белые стены которого рыжее пламя солнца мягко окрасило в тёплый и нежный персиковый. Отлично. Она почти на месте. Осталось подняться в апартаменты, но это не так просто: необходимо, чтобы кто-то завёл в здание, ведь пристальные консьержи в холлах и на этажах не пропустят чужаков. Исходя из таких соображений, Кёяма вновь набрала номер Дзюн, запуская цепь протяжных гудков. Они вязко перетекали в вечерней тишине, пока итако негодующе размышляла о том, сколько денег за один только этот день просадила на телефонных звонках. Дзюн вновь не заставила Анну ждать ответа долго: голос даоса раздался из динамика весьма скоро: — Всё нормально, Анна? Сориентировалась, нашла нас? — Да, я уже на месте. Стою напротив здания, но как я поднимусь к вам? — озадачила даоса девушка. — Оставайся на месте, — последовал короткий и слишком простой ответ, и дочь клана китайских шаманов отключилась, не дав никаких уточнений или ц. у. , кроме этих. Анна перемялась с ноги на ногу и принялась ждать, не понимая, чего. Поднимался ветер, и без куртки становилось неуютно, прохладно. Анна не любила холод. В отличие от Йо. Просто потому, что холода в её жизни хватало и без погодных явлений. Опять же, в отличие от Йо. Девушка мрачно усмехнулась собственным мыслям, из которых вырвал знакомый возглас: — Анна! Пойдём? — обернувшись в сторону голоса, Анна увидела, что к ней спешит Рен. Понятно… Вот почему Дзюн сказала просто ждать — братца отправила. Хотя, зная эту приставучую колючку-младшую, вполне можно допустить, что этого и отправлять не обязательно. Сам захочет и достанет. Сдержанно кивнув, Анна отдала парню сумку, приняла из его рук предусмотрительно и заботливо прихваченную куртку и поплелась за ним к сияющему, словно диснеевский замок, шикарному белому жилому комплексу. — Как добралась? Всё хорошо? — поинтересовался молодой человек, придерживая дверь перед девушкой на входе в здание. — А разве по моему счастливому лицу не видно? — сухо-невесело усмехнулась итако, смерив Рена мрачным взглядом. — Долго ещё будешь рычать на меня? Анна, я не Йо, — раздражённо-ворчливо выдохнул парень, сердито нажимая кнопку с цифрой «9» в лифте. — О, поверь, колючка, я вас не перепутаю, — закатила глазки итако, как обычно, оставляя последнее слово за собой. Ехали в молчании, так, что установившуюся в кабине тишину, нарушало даже негромкое, плавное движение вверх. Молчать с колючкой наедине было каплю некомфортно, и потому Анна пребывала в напряжении до тех пор, пока переливистое пиликанье не оповестило о том, что кабина с божьей помощью добралась-таки до нужного этажа. Двери плавно разъехались, выпуская заложников неловкости в чистый подъезд. Рен вышел первый в холл, с кремовыми стенами и одинаковыми светло-шоколадными дверьми, и Анна задала в спину парню вопрос не своим, чуть более задумчивым, чем нейтральный, голосом: — Ты говорил, что у вашего отца проблемы с бизнесом в Китае… — настороженно начала Анна. — Ну да, и что? — лениво отозвался Рен, уже звоня в одну из одинаковых дверей с номером апартаментов. — Вы снимаете жильё в таком хорошем месте. Не дорого? — поинтересовалась девушка, прекрасно понимая, что её вопрос неприличен, но Анна не собиралась расшаркиваться с китайцем потому лишь, что собиралась просить его о помощи. — Один из жильцов, что снимал когда-то эти апартаменты, покончил здесь с собой. Причём покончил не в ванной, а в одной из комнат — вскрылся, и забрызгал всё кровью, заперевшись, чтобы никто не помешал, наверное. Его нашли только через несколько дней. Поэтому стоимость такая низкая. Вы, японцы, слишком суеверны, — сдержанно и чуть самодовольно ответил Рен. — Хмпф… Понятно, — томно хмыкнула Анна, раздражаясь от высокомерного пренебрежительного тона китайского шамана, но за ним всё же проследовала, заходя в апартаменты и осматривая впечатляющую обстановку. Судя по нетрадиционному интерьеру, жильё рассчитано явно на европейцев: не было привычного японскому взору гэнкана; вместо него — небольшая аккуратная прихожая, которую от остальной, жилой, части апартаментов, отделяла дизайнерская металлическая межкомнатная перегородка с минималистично-геометрическим рисунком: прямые линии создавали различные вариации своих изломов и пересечений, что смотрелось изящно и стильно. — Дзюн? — позвала Анна, но ответил итако Рен: — Сестра ушла по делам. Но я постараюсь поухаживать за тобой в отсутствие Дзюн, — хмыкнул парень откуда-то из глубины квартиры. — Очаровательно… — сквозь зубы процедила итако. — Тебе, кажется, что-то не нравится? Разве Дзюн не говорила об этом? — поинтересовался, выходя из комнаты, переодевшийся в домашнюю одежду, Рен. — Да… Да, должно быть, говорила что-то такое… — чертыхаясь про себя, вздохнула Кёяма. — Ладно, проходи в гостиную, поговорим, если рычать перестанешь. Да проходи ты, Анна, я не кусаюсь! — выглядывая из кухни, проговорил парень. — А ты что делаешь? — настороженно спросила итако. — Колдую для твоего спокойствия, — усмехнулся китаец, и, заметив озадаченное выражение, которое приняло лицо Анны, добавил: — чай или кофе? Что ты будешь? — Чай. Зелёный. Если есть, — выдохнула Кёяма. — Найду, жди в гостиной, — коротко кивнул Тао. Получив указание, Анна покинула кухню, осторожно ступая по такой чуть необычной для неё, квартире, в поисках гостиной. Девушка с чисто женским любопытством заглядывала в каждую комнату на своём пути, и зависала, не в силах отказать себе в удовольствии потешить любопытство. — Осматриваешься? — раздался тихий, низкий уверенный голос сзади, когда итако, стоя в дверях, изучала одну из комат. То оказалась приятная чистая комната в светлых тонах с одной двуспальной, на вид мягкой, кроватью, белым же шкафом и столом. В этой спальне, в отличие от других комнат, в которые успела заглянуть итако, было большое окно с видом на город. Девушка вздрогнула от неожиданности и, обернувшись на Рена, прорычала: — Не подкрадывайся ко мне! — Я у себя дома, дорогая. Что-то ты больно нервная. Боишься чего-то? Уж не меня ли, Анна? — усмехнулся парень, оглядывая знакомую до невозможности довольным взглядом елейного золота. — Ещё чего, много чести! — фыркнула итако, разворачиваясь, чтобы покинуть комнату. — Спальня, в которую ты, должно быть, ненароком, заглянула, — моя. В ней жмурика и нашли, — пренебрежительно и с каплей издёвки в тоне выдохнул Рен. — М… Распушил павлин хвост… Ты рисуешься передо мной тем, что спишь в комнате покойного жильца? — хмыкнула Анна. — Просто к сведению говорю, — сухо процедил парень, устремляясь в гостиную, — ты идёшь, или как? Девушка, как бы нехотя, покачивая бёдрами, двинулась за китайским шаманом. Гостиная, как и большинство прочих комнат, оказалась обставлена в европейском стиле с низеньким журнальным столиком тёмного дерева по центру и большим велюровым угловым диваном, который своим чётким корпусом окружал столик. Насыщенно-синий оттенок «берлинская лазурь», который имела велюровая обивка дивана, приятно успокаивала глаз и успешно смещала акцент на центральную часть комнаты. — Садись и рассказывай, что случилось, — пригласил Рен, заходя в комнату с деревянным подносом, на котором стояли две кружки и тарелка с печеньями. Пройдя к столику с ношей, молодой человек опустил на него поднос с глухим стуком и, поднимая взгляд янтарных глаз на Анну, проговорил деловым тоном: — Итак, тебе нужна помощь? — китае испытующе смотрел на итако, не мигая. Девушка, чувствуя давление непонятной природы, прервала зрительный контакт и твёрдо, но тихо ответила: — Нет. Рен терпеливо вздохнул: — Хорошо, попробуем иначе. Ты пришла из-за Йо? Анна чувствовала себя как никогда жалко, но старалась не думать о том, как унижается ради Йо, который даже никогда не узнает, что итако делает ради него, как переступает через себя, разговаривая с Тао Реном. Впрочем, какая разница, если этот неблагодарный нытик Йо всё равно не оценит её старания? — девушка увлеклась этими мыслями, и потому не спешила с ответом на вопрос китайца. Парень терпеливо ждал, когда своевольная итако соберётся с мыслями и вернётся в реальность, вынырнув из задумчивости. — Да. Да, поэтому. Пр… Кхм… Прости, что сказала, что помощь нужна мне, а не ему, просто… — Анна чувствовала себя как никогда неуверенно, словно поменялась местами с Тамао: заикалась и вообще что-то блеяла, едва внятно. Поскорее бы вернулась Дзюн… — Оставь, Анна. Это одно и то же. Я с самого твоего звонка понял, что это из-за него. Для себя ты бы не стала просить помощи. Я помогу… Но не просто так, разумеется. За свою помощь я возьму кое-что взамен, — от Анны не скрылись лёгкое охлаждение и ожесточение тона Рена. Девушка оцепенела, скованная настороженным напряжением: — И что ты хочешь за помощь? — чуть слышно пролепетала Анна охрипшим от волнения голосом. — Тебя. — Ясно, — девушка поднялась с мягкого дивана и направилась к выходу из квартиры. И на что она вообще рассчитывала? Но Рен быстро поднялся с места и мягко придержал девушку за руку. — Стой, Анна, я… я не так выразился, прости. Я имел в виду поцелуй, только безобидный поцелуй! Ты… Ты мне понравилась ещё с первого взгляда, когда… Ты, наверное, не помнишь уже то утро… — Рен, точно по волшебству, вновь растерял свою уверенность, делаясь спокойнее и доброжелательнее. — Когда твоя долбанутая кляча заржала на весь Фумбари-га-Ока и не дала тебе свинтить, пока все спят? — хмыкнула девушка, вырывая руку из хватки китайца. — Ну… Я собирался сделать акцент немного на другом… Да, Хакуо заржал и разбудил тебя тогда. Когда ты вышла в гэнкан, я посмотрел в твои глаза, и… — Вздумал мне зубы заговаривать? Забыл, кто перед тобой? — недовольно протянула итако. Анна до сих пор помнила тот пошатнувшийся странной, удивившей её тогда, нерешительностью, золотой взгляд китайца. Или взор Рена лишь показался ей таким спросонья и в мягком свете, что тускло лился из окон тем утром? — Как бы то ни было, — резко и недовольно выдохнула Кёяма, своенравно заминая неприятную для себя тему, — я всё помню, но мы, кажется, уже это обговаривали, и договорились не возвращаться к таким темам. Ты же сам просил забыть эту ситуацию, мы сошлись на том, что я люблю Йо, — чуть подрагивающим от волнения голосом, выдохнула Анна. Даже легендарной Второй сложно было скрыть неуверенность в тот момент. — Ну и дура, — холодно хмыкнул Рен, — я хочу помочь тебе, Анна, пойми. Сейчас ты превращаешься в Йо, скорбящего по Хао. Точно так же скорбишь ты по живому Асакуре. Хотя… Пожалуй, если ты даже готова перешагнуть через свою гордость и попросить помощи у меня, то, видно, у этого дурака всё совсем плохо… Пощёчина была особенно ожесточённой и потому отчасти неожиданной для Тао. Вспыльчивый китаец вмиг озверел, и грубо схватив девушку за руку, уверенным движением привлёк к себе, насильно и с напором, даже разъярённым ожесточением целуя. Сколько можно? Весь вечер едва ли не на задних лапках перед гордячкой прыгает, а эта дура упорно не желает видеть никого дальше своего плаксы Асакуры. Рен не помнил, когда в последний раз у него была девушка. Анна, покорно принимая отказ за отказом Йо, не нашла в себе сил противиться мягким и ненасытным поцелуям китайца, которые очень быстро перешли с губ на шею. К тому времени Рен уже подхватил итако на руки и унёс в свою спальню, мягко опуская на кровать и нависая в ожидании над Анной, пока она стягивала с себя остатки одежды.***
Спустя полчаса.
— Вот теперь… Можно… И поговорить… — речь Рена перебивалась тяжёлым дыханием, в то время как Анна, напротив, дышала почти неслышно, притихнув и дрожа от мысли, что сейчас изменила Йо с его другом. Эти думы перемежались с другими — о том, что Йо внаглую врал ей, отрицая, что спал с Тамао. И почему тогда она себя чувствует виноватой сейчас? — Да пошёл ты, — буркнула Анна. — И в чём я теперь виноват? Не говори, что Йо справляется лучше, — не поверю всё равно. Ты вообще, судя по всему, была девственницей до этого раза? — сочувственно усмехнулся китайский шаман. Анна зарылась лицом в подушку и ответила молчанием. — Тц… Понятно. Твой ненаглядный — просто сказочный идиот. В том, что ты до сих пор не спала с ним, нет ничего постыдного, наоборот, — Рену стало неловко за свои насмешки. Захотелось мягко подбодрить девушку. И обнять тоже. Мягко так, нежно, чувственно. Чтобы поняла, что он лучше, и на него можно и нужно положиться. — Он скорбел по Хао, — звеняще-холодно раздалось сдавленное замечание из-под подушки, которой накрылась итако. — Понятно, — сдержанно-скучающе хмыкнул китаец. Впрочем, то, что итако неинтересна Асакуре-младшему было очевидно с самого начала, но вот так, чтобы Йо даже не спал с такой девушкой… Идиот, или импотент. Одно из двух, если не и то и то. — Теперь ты поможешь? — Рену показалось по голосу итако, что она плачет: слишком тихий и разболтанный, мокрый звук. — Анна, надеюсь, ты не думаешь, что я пытался развести тебя на секс в качестве платы за помощь? — парень, превозмогая ленную расслабленность, которой исходило тело, подполз к итако и, приподняв красивое личико Кёямы, огладил его ладонью, легонько хлопнув по щёчке. — Пока всё указывает на то, — убито-сердито проговорила Анна. — Фи… — скривился Рен, но, приняв во внимание, как эта ситуация выглядит со стороны, признал: — Хотя… Не могу поспорить. Ладно, пора бы отработать полученную плату. Мы ведь так и не отметили год с победы Йо над Хао? Как насчёт того, чтобы собраться в вашей гостинице, что скажешь? Я даже помогу всё организовать, если, конечно, попросишь, — со спокойной улыбкой проговорил Рен, добавляя довольно: — киска. — Сама справлюсь, и не смей меня так называть. Ещё раз, - и больше ни разу. Убью, — отстранённо прорычала Анна, садясь на кровати и сокрушённо роняя голову на руки. — Ну и долго ты собираешься растекаться слезливой лужицей, кис-кис? Анна, я тебя не узнаю. Что случилось? Улыбнись хоть, а то у тебя такое лицо, словно вот-вот суициднёшься! — приподняв лицо девушки, обхватив за острый подбородок, проговорил Рен. Анна лишь изобразила блеклую и совершенно не искреннюю улыбку в наивной надежде, что так Рен отвяжется со своими откуданивозьмивозьмившимися девиантными для гордого наследника китайского клана, нежностями. — Очаровательно, даже когда ты не стараешься, — всё равно очаровательно, — устало вздохнул Рен, а затем перевёл на девушку серьёзный взгляд и спросил: — Правда, Анна, что случилось? У те… — парень хотел было спросить «у тебя, что, кто-то умер?», но почти вовремя вспомнил, что у итако и без того никого нет, кроме Йо, которого сейчас можно назвать живым с очень большой натяжкой. — Ничего не случилось, всё хорошо. Твоя сестра, наверное, скоро вернётся, нам нужно сделать вид, что ничего не было, — свернула разговор Анна, вставая и принимаясь натягивать помявшееся платье. — Без него тебе лучше. Анна, — Рен не хотел отрывать взгляд от Кёямы, пока она одевается, и продолжал лениво удерживать руку на её бёдрах, сидя на кровати, — а зачем нам делать вид, что ничего не было? Неужели мы не можем быть вместе? Прости, если обижаю этим вопросом, но ведь Йо поймёт, думаю. Или ты не хочешь? — Не хочу что? Становиться переходящим призом от него к тебе? — девушка прорычала эти слова ледяным тоном, скидывая со своих бёдер лапу Рена, — не забывайся и не обольщайся, колючка. Как ты тогда сказал? Это «лишь минутная слабость». И повторять я не намерена. Сестре передавай привет. Жаль, что не увиделись, но мне пора. Закроешь за мной, — проронила Анна, одевшись и покидая комнату, чтобы уйти и забыть об этом безумном дне своей слабости. Дорогие читатели! На этом серия глав «Manifestum non eget probatiōne. Очевидное не нуждается в доказательстве» завершается. Спасибо за то, что читали и комментировали, даже если не делали последнее. Надеюсь, вам эти части показались занимательными! Обещаю, Хао, которого вы так ждёте (а я знаю, что ждёте, не спорьте, пройдохи!) скоро появится! 🌸✨🌸🤍