Темнота вместе с тобой

Лёша откровенно развлекается. Он кривляется во время мотора, несёт несусветную чушь, позволяет себе остро шутить в сторону гостя и просто не затыкается. Щербаков хамит, нарушая все видимые и невидимые границы. Лёша игнорирует абсолютно все попытки Нурлана заткнуть его. Отчасти это происходит от того, что мужчина вошёл в кураж. Он плывёт по течению, забывая обо всех правилах. Зрителям весело, и только от осознания этого Лёша сам пребывает в отличном настроении. В конце концов так выглядит его работа — перебивать. Щербаков чувствует, что перегибает. Кожей ощущает напряжение Нурлана. Ещё немного, и можно будет уловить запах его раздражения. Но в большей степени Лёша ведёт себя так только из-за Сабурова. Он откровенно наслаждается видом разъярённого казаха. А ещё Лёша знает что обязательно последует за всем этим балаганом. Знает, ощущая, как внутри нервы натягиваются, словно струны на новой гитаре. Лёша прёт на рожон, обжигается о гнев Нурлана и чувствует, какими будоражащими будут последствия. Лёшу ведёт. Это здесь он неконтролируемый никем сгусток энергии. Он пламя, которое ничто не может потушить. Лёша главный, потому что именно он, зачинщик этой вакханалии, одновременно является её королём. Здесь, при камерах, среди шума он рыба в воде. Но не там. Не за закрытыми дверьми. Лёша чётко понимает, что будет, когда после съёмок они с Нурланом приедут в их общую квартиру. Как только закроется дверь, уже не он будет тем, кто контролирует ситуацию. Дома, где они будут одни, Лёшу будут воспитывать. Его ткнут носом, как провинившегося котёнка. Его накажут, будут контролировать. И Лёша до одури жаждет наступления этого момента. Именно поэтому сейчас он полностью отдаётся царящей кругом анархии. Проявляет себя во всей красе. Показывает свою непокорность, будто бросая Нурлану вызов: «Давай! Что ты сделаешь? Сможешь приструнить меня?!». После долгих съёмок уже ближе к двенадцати уставшие и вымотанные они едут домой на такси. Нурлан замечает — Лёша сидит тихо, смотрит в окно сонным взглядом. Колени сжаты, руки лежат на бёдрах, обтянутых джинсами. В такси играет что-то тихое, медленное, усыпляющее. Сабуров обдумывает прошедший день. Лёша не часто выходит из себя и выдаёт что-то, похожее на сегодняшнее. И это почти всегда означает только одно — его Лёша нуждается в нём. Его прекрасному мужчине нужна забота. Нужна крепкая рука. Нужно, чтобы кто-то взял контроль, разобрался со всем этим дерьмом, со всей этой энергией. Дал ей выход. Лёше нужен Нурлан. Сабуров ценит эти моменты. Он любит любого Щербакова. Весёлого и взбалмошного, спокойного и рассудительного, тихого и ласкового, сильного и мужественного. Но от такого Лёши, уязвимого и нуждающегося, Нурлана ведёт. И тогда казах готов стать тем, кем нужно его мужчине. Он способен взять ответственность и позаботиться о безопасности любимого человека. Такси останавливается в спальном районе. Нурлан оплачивает и выходит следом за уже успевшим вылезти Щербаковым. Прохладный весенний ветерок обдаёт лицо. Сонный, Нурлан ёжится и одёргивает лёгкую куртку. Замечает, что Лёша притих. Готовится. Но у Нурлана несколько другие планы. Молча они поднимаются на нужный этаж, тихо проходят в квартиру, снимают верхнюю одежду. Старший скрывается в ванной под предлогом вымыть руки. Нурлан заходит в кухню, наливает себе стакан воды. Он устал за сегодняшний долгий день. Чувствует — Лёша тоже. Щербаков выходит из ванной, несмело ступает по полу в кухню. Нурлан мягко наблюдает, прислонившись бёдрами к столешнице. Затем улыбается и расставляет руки. Лёша облегчённо выдыхает — в безопасности. Он спешно подходит, утыкаясь носом в крепкую грудь, грубо цепляется за родное тело. Можно больше не фонтанировать энергией. Всё хорошо, он дома, в тёплых руках. Его окружают заботой. Нурлан обнимает в ответ. Опускает голову ниже, вдыхает знакомый запах, сильнее зарывается лицом в волосы. Затем спускается ниже, целует в висок, в щёку. Лёша ластится, тычет губами в чужую шею, стискивая в руках тёплое тело. — Идём спать, — шепчет Нурлан. Он отталкивает Лёшу назад от себя, но понимает, что Щербаков на сегодня разрядился. Больше не собирается делать что-либо трудное. Например, ходить. Сабуров сдаётся, чуть подтягивает, и худые крепкие ноги обхватывают его талию. Казах идёт в спальню, бережно неся на себе ценный груз. Сваливает его на постель и начинает неспешно раздеваться, готовясь ко сну. Лениво, без особого желания, Лёша тоже стягивает с себя одежду, забирается под покрывало. Ждёт Нурлана. Они не говорят о том, что будет завтра. Даже не думают об этом. Лёша — потому что точно знает, что теперь контроль в руках у Сабурова, Нурлан — потому что устал. Ему нужно хорошо выспаться и проследить, чтобы Щербаков сделал то же самое. Только потом можно будет думать о последствиях сегодняшних выходок Лёши. Завтра оба получат то, в чём так отчаянно нуждаются.

***

Лёша стоит на коленях в спальне, полностью голый. Его ладони покоятся на бёдрах, а взгляд покорно устремлён в пол. Сердце стучит чуть быстрее, чем следует, выдавая волнение его владельца. Щербаков громко сглатывает, в ожидании сжимая пальцы рук. — Перед началом назови свои стоп-слова, — мягкий бархатистый голос прокатывается по комнате, — можешь говорить. — Зелёный — если всё в порядке, жёлтый — если нужно притормозить, и красный — если необходимо всё прекратить, — Лёша едва слышит свой сбивчивый полушёпот. Он чувствует, как напряжены все его мышцы, физически ощущает потребность в чужих прикосновениях. Ему нужно начать. Но Щербаков не сдвинется без разрешения — контроль больше не в его руках. Нурлан расслаблено сидит на краю кровати, касаясь ногами пола. На нём тёмные прямые брюки и светлая рубашка с двумя расстёгнутыми у горла пуговицами. Рядом, на тумбочке стоит стакан воды и флакончик со смазкой. Казах чётко знает, что будет делать в начале, в середине и в конце сессии. У него всё распланировано, всё под контролем. Лёша тоже осведомлён в действиях его дома. Но это не значит, что в процессе он сможет что-то решать. Единственное его право — использовать стоп-слово. Нурлан откровенно наслаждается представленным перед ним видом. Заставляя Лёшу томиться в ожидании, казах тянет время, просматривает что-то в телефоне, затем неспешно откладывает его. Только спустя пять минут Сабуров безмолвно хлопает по коленям, смотря в глаза ожидающего мужчины. Лёша дёргается, он слышит, как собственное сердце трепещет в грудной клетке. Резко поднимается на ноги, подходит к Нурлану и ложится на его колени. Голова упирается в сложенные на кровати руки, твёрдый, налитый кровью член касается мягкой ткани брюк. Контраст во внешнем виде резко бьёт по глазам. Обнажённый, ничем не прикрытый Лёша выглядит уязвимо, беззащитно на фоне строго одетого Нурлана. Казах любит этот контраст. Он чувствует, что даже в этом контролирует партнёра. Именно он решает, как тот будет выглядеть. В обычной жизни они с Лёшей всегда остаются на равных, а порой Нурлан даже позволяет Щербакову завладеть им. Энергия старшего будто поглощает его, втягивая в свой водоворот. Лёша имеет над ним силу, и казах никогда не пытается бороться с ней. Но не сейчас, во время сессии. Уже здесь сам Нурлан поглощает Лёшу, проглатывает его полностью, и мужчина позволяет этому случиться, позволяет утянуть себя в темноту. Он точно знает — там, в этой темноте, его будут крепко держать родные руки. И Лёше не нужно будет самому что-то предпринимать. Не страшно показать свои уязвимые стороны. Тёплая сухая рука ложится на спину. Нурлан пальцами чувствует тугие мышцы. Он проводит вниз по пояснице, опускается на мягкие половинки, замечая, как трогательно дёргаются ноги. Казах улыбается — мило. — Ты знаешь, за что ты получаешь наказание? — мужчина говорит чётко, но тихо, не желая портить установившуюся в комнате интимную атмосферу. Лёша отвечает не сразу и только положительно мычит. Будто всё ещё пытается брыкаться в руках дома. — Подними голову и ответь мне, Лёша, — рука резко поднимается, пальцы хватаются за отросшие на затылке волосы, голову дёргают вверх, — Не заставляй меня повторять дважды. Лёша тушуется, последние капли непокорности покидают его тело. — Меня наказывают за поведение на съёмках, — Лёша точно знает, как именно нужно отвечать, поэтому объясняет без дальнейших просьб Нурлана, — Я вёл себя чересчур вызывающе, хамил и не слушал тебя, — голос вновь дрожит, Лёша тяжело сглатывает, чувствуя покалывание в голове от того, как крепкая рука тянет волосы. — Хорошо, — казах отпускает Лёшу, и тот вновь опускается лбом на руки, — ты получишь пятнадцать ударов по ягодицам и пять между ними. Это понятно? Лёша вздрагивает всем телом. Непроизвольно он двигает тазом, потираясь членом о чужую ногу. Это слишком много. Ему не терпится начать. — Сегодня ты ведёшь себя удивительно смело, игнорируя мои вопросы, — Нурлан чуть ли не хрипит, позволяя просочиться ноткам гнева в голосе. — Я-я понимаю! — Лёша хрипит. Он чувствует, что уже не может держаться, хотя они даже не начали. — Тебе нельзя кончать, пока я не дам разрешения. Просить об освобождении тоже запрещено. Нурлан не заставляет считать. Он вновь обманчиво-мягко касается ягодиц, опускает руку на крепкие бёдра и раздвигает их. Пальцы дотрагиваются до нежных яичек, потирают основание члена. Лёша дёргается, но тут же возвращает таз на место, изо рта выскальзывает тихий скулеж. Как бы старший не настраивался, он не был готов к первому удару. Тёплая рука резко опускается дважды на правую ягодицу. Лёша откровенно стонет, чувствуя жжение, разливающееся по коже. Ещё два следом опускаются на левую сторону, и Лёша отпускает собственные мысли. Он вскрикивает, разрешая себе сминать в руках чужие брюки. На седьмом ударе слёзы текут из голубых глаз, Лёша отчаянно всхлипывает. Твёрдый член начинает течь, пачкая колени. Мужчина судорожно дёргает бёдрами, пытаясь уйти от ударов, но получается только сильнее прижиматься к крепкому торсу. Тело Нурлана пылает. Он видит перед собой ярко-розовые ягодицы и тяжело дышит. Единственное, что отрезвляет — это рука, цепляющаяся за ногу, трогательно ищущая поддержки. Казах прерывается на несколько секунд, переводит дыхание, позволяет себе услышать чужие всхлипы, почувствовать раскаяние. Ласково он проводит рукой по алой заднице, не позволяя себе спуститься ниже. — Чшш, ещё четыре, — шепчет. Вторая рука подбирается к лицу. Пальцами Нурлан чувствует мокрые щеки. Он берет Лёшу за подбородок, осторожно, даже робко водит по губам. Пальцы ласково проскальзывают внутрь, надавливают на язык. Лёша начинает мягко посасывать. Это немного приводит в чувства. Перед тем, как продолжить, рука ложится на горло, поддерживая. Лёша ластится, показывая свою благодарность за этот жест. Ещё четыре удара звонко раздаются по комнате вперемешку с криками. Слышится судорожный выдох. Затем почти пять минут Нурлан не делает ничего, только мягко водит рукой по покрасневшей коже, успокаивая. Всхлипы постепенно прекращаются. — Цвет? — тихо, почти неслышно. — З-зелёный, — нервно, с придыханием. Нурлан, желая удостовериться, приподнимает и поворачивает на себя заплаканное лицо. Лёша смотрит уверенно, точно показывая, что он думает. Всё ещё твёрдый, истекающий член упирается в колено. Нурлан чувствует, что брюки насквозь мокрые. Он бы мог упрекнуть в этом Лёшу, но понимает, что сейчас неподходящее время. — Готов продолжить? Ещё пять, это будет тяжелее, ты знаешь. — Да. Нурлану достаточно услышать короткий, но твёрдый — насколько это возможно в таком положении, — ответ. Казах чуть приподнимает чужой таз, заставляя Лёшу продвинуться вперёд, чтобы держаться на коленях более устойчиво. — Раздвинь ягодицы, — слышит старший. Это унизительно. Только в такие моменты Лёша чувствует себя наиболее уязвлённым. Он сам полностью открывается для Нурлана. Собираясь с мыслями, старший с опозданием заводит руку назад и оттягивает ягодицу. Казах видит розовую, нежную дырочку. — Стой смирно. Младший тянется за смазкой, открывает флакончик и капает между ягодиц. Дырочка трогательно дёргается, но Лёша не произносит и звука. Нурлан ласково начинает растирать смазку, спускается ниже, слегка касаясь яичек, пару раз сжимает в руке нуждающийся член. Лёша стонет. Он чувствует, что находится на грани, но чётко держит в уме — нельзя. Казах вновь возвращается к дырочке, пальцем толкается внутрь, крутит, растягивая стеночки, настойчиво касается простаты. Лёша шипит, дёргается, чуть не отпускает руку с ягодицы, но возвращается на место. Второй рукой старший шарит по постели, находит ладонь казаха и сжимает его пальцы. Нурлан позволяет. Совершив пару поступательных движений, младший вытаскивает палец из немного расслабленного колечка мышц. — Начинаю, — коротко предупреждает. И затем первый шлепок опускается прямо на дырочку между красных, истерзанных ягодиц. Лёша не сдерживается, позволяя себе высоко стонать. Второй удар, и слёзы снова текут из глаз. Третий, и дырочка дёргается, Лёша рыдает и отпускает руку с ягодицы, сжимаясь на коленях. Твёрдость даже не думает спадать с члена. Мужчина сходит с ума. — Лёша, ещё два. Верни руку. Лёша всхлипывает, мотая головой. Нурлан ждёт, позволяя ему прожить эту маленькую истерику. Сделав пару глубоких вдохов, старший возвращает руку, оттягивая ягодицу и вновь выставляя напоказ уже опухшую от ударов дырочку. Не давая Лёше прийти в себя, казах шлёпает четвёртый раз, слушая, как мужчина пытается заглушить всхлипы одеялом. В конце Нурлан опускает руку ниже и, придерживая второй Щербакова за бока, наносит удар чуть мягче на яички. Лёша пытается вырваться. Затуманенным сознанием он чувствует, как готов сорваться. Он так отчаянно хочет кончить, хочет, чтобы это закончилось. Но ему слишком нравится тот факт, что он не может ничего сделать, пока Нурлан ему не скажет. — Тихо, тихо, — шепчет Нурлан. Он опускается, касаясь губами красных ягодиц, держит Лёшу за бёдра между ног, целует распухшую дырочку, — всё хорошо, ты молодец. Молодец. Старший медленно успокаивается, но всё ещё чувствует напряжение. Такое же ощущается и в штанах у Нурлана. Проходит пару минут, и Лёша понимает, что они ещё не закончили. — А теперь вставай на колени и отсоси мне, — командует казах. Ласковые нотки вновь исчезают, Лёша слышит приказ, которого не может ослушаться. Медленно он спускается с чужих ног на колени. Ощущает жжение на ягодицах и между ними. Колом стоящий член остаётся без внимания. Лёша видит пятно, которое он оставил на чистых брюках, и ему становится стыдно. Он такой нуждающийся. Нурлан тоже это замечает. — Теперь собираешься пачкать пол, как хорошая течная сучка? — Нурлан смотрит в заплаканное лицо и ласково проводит рукой по мягким волосам, — это вопрос, Лёша. — Д-да, я собираюсь запачкать пол, — Лёша задыхается, — как твоя течная сучка. Это слишком для него. Нурлан знает, и больше не делает на этом акцент, возвращаясь к собственному удовольствию. — Ты уже начал мне отсасывать? Лёша немного успокаивается. Он тянется руками к ширинке, Нурлан немного приподнимается, помогая спустить с себя брюки. Твёрдый член с крупной розовой головкой появляется прямо перед лицом старшего. Лёша знает что и как нужно сделать, чтобы доставить удовольствие казаху. Он берет в руку длинный пенис, начиная постепенно надрачивать. Губы касаются солоноватой головки. Лёша лижет, добиваясь от своего мужчины тяжёлых вздохов. Начинает постепенно брать в рот на половину, помогая себе рукой. Заводит за щеку. Привыкнув к размеру, начинает заглатывать глубже, пытаясь протолкнуть член в горло. Лёша бы точно соврал, если бы сказал, что не любит отсасывать Нурлану. Казах начинает тихо постанывать, хриплые вздохи превращаются в томные звуки наслаждения. Нурлан хватается рукой за лёшину голову, начиная управлять процессом. Видит, как чужой член подрагивает, оставленный без внимания. Между лёшиных колен уже образовалась лужица предэякулята, и Нурлану кажется, что он сможет кончить только от осознания того, что это именно он довёл мужчину до края. — Можешь подрочить себе, малыш, — шепчет казах между стонами. И Лёша срывается, тут же начиная сжимать рукой нуждающийся член. Слёзы вновь текут по лицу, старший берёт глубже, чувствует, как дырочка сжимается вокруг пустоты. Нурлан резко останавливает Лёшу, вытаскивает член из его рта и начинает надрачивать себе. Бьёт крупной головкой по языку и щекам и наконец кончает, разбрызгивая сперму по милому личику. Лёша плачет от невозможности кончить. Плачет, наблюдая, как Нурлан стонет от пробившего его удовольствия. Скулит, пытаясь привлечь внимание. — Прекрати, — выдыхает казах, и Лёша одёргивает руку от члена. — П-пожалуйста, — всхлипывает старший. Нурлан не обращает внимания. Медленно он приходит в себя, начинает дышать ровно. Заправляет собственный член в штаны. Смотрит на Лёшу и наконец опускается к нему на пол. Щербаков судорожно хватается за чужие плечи, утыкаясь лицом в шею. Всхлипывает. Нурлан заводит руку Лёше за спину, спускается к истерзанной дырочке и проталкивает палец внутрь, где ещё осталось немного смазки. Мужчина сжимается, казах чувствует, как упругие стенки затягивают его. Вторую руку кладёт на плачущий член. — Давай, малыш, ты можешь кончить. Хватает только одного прикосновения и услышанного разрешения, после чего Лёша с криком выплёскивается на белую рубашку Нурлана. Горячие слёзы стекают по лицу и падают на сабуровские плечи. — Спасибо, спасибо, — шепчет Лёша. Он уже не слышит ничего больше, видит вокруг себя лишь темноту. Он уже упал туда. Единственное, что чувствует Лёша — крепкие руки держат его. — Ты умница, Лёша. Всё закончилось, — ласкает ухо Нурлан, — ты самый хороший мальчик, Лёшенька. Всё закончилось. — Н-Нурлан, — Лёша не слышит, он просто говорит то, о чём думает. Он думает только о Нурлане. — Я здесь, малыш. Я держу тебя. Казах берёт Лёшу на руки и поднимает на кровать. Тянется к стакану с водой, не убирая второй руки от мужчины — знает, что тот нуждается в нём сейчас. Приподнимает лёшину голову, заставляя попить. Старший постепенно успокаивается. Нурлан ложится рядом, укрывая Лёшу одеялом. Тот сворачивается калачиком, прижимаясь к боку казаха. Нурлан забывает о том, что нужно убраться и переодеться из неудобной официальной одежды. Он дождётся, когда Лёша уснёт. Сейчас это главное. Нурлан держит его в этой темноте, пока оба не выйдут на свет. А там можно будет выдохнуть и просто держаться за руки.