Фетиш на тебя

Когда власть передаётся в чужие руки, перестают уважать и бояться того, у кого была власть. Они окружают со всех сторон, чтобы отомстить за унижение и страх, словно гиены, что сговорились. И лишь, самые-самые слабые или сторонники, которые уважали, стоят вдали, позволяя себе только наблюдать за избиениями. А поделать они ничего не могут. Такова жизнь и реальность, только глупые посмеют что-то и произнести, за что окажутся вместе с побитыми. — Ну, что, Дьявол, нравится быть ничтожным? — голову Уёна грубо задирают, больно держа за волосы. — Ох, как бы понравилась эта картина Чонгуку. Намджун питается чужим унижением, снова наносит удар, швыряя Дьявола в кирпичное здание. Уён давится в собственной крови, а глаза — пелена накрывает, но это не мешает поймать взгляд японца, что жалостливо смотрит и грызёт ногти, всё время закрывая глаза, когда Намджун, со всей ненавистью пинает в живот, заставляя согнуться и издать шипения. Намджун садится на корточки, снова хватает за волосы, притягивая кровавое лицо Дьявола ближе к себе: — Жаль, я не могу тебя убивать медленно, так как Чонгук ждёт не дождётся твоей скорейшей смерти, поэтому сегодня будет кровавая ночь, жди... — Жду не дождусь, — улыбается Уён кровавыми зубами, выплёвывая слюну в лицо Кима, что морщится, явно не ожидав такой наглости. — Ничтожество... Я тебя... Резкий свист, вынуждает Намджуна отпихнуть от себя заключённого и помахать остальным прекратить избиения. Охрана расталкивают заключённых, толкая их на выход, а Дьявол безвольно лежит на холодной земле, искажаясь в кривой улыбке. К кровавой ночи он готов. Готов встретится со своим долгожданным братом. Терять больше нечего. * * * Минни не должна была сегодня приходить на работу, но, так как одной медсестре стало плохо, Минни отозвалась, чтобы заменить её. Дома сидеть совсем не хотелось, а портить настроение Соён своими разговорами тоже не хотелось, особенно зарождающим отношениям. Минги каждую секунду был рядом с Соён. Успокаивал её, заставлял гулять, говорил такие слова, что даже у Минни дух захватывало, замечая, как Соён смущается. Редкость. Минги был очень заботливым мужчиной. Помогал во всём, даже завтраки готовил. Минни оценила! Соён, недавно, даже, поделилась своей тревожностью, что Минги, может быть, противно, в плане, сблизится скоро, отчего Пак приходилось долго уверять Соён в обратном. Девушка считала себя грязной, оскорбляла саму себя. Она слегка замкнулась в себе, и Минни замечала её волнение, то, как руки подрагивают, то, как некомфортно, когда ловит чужие мужские взгляды. Ей порой нечего было сказать Минги, будто она разучилась общаться с мужским полом, но Минги был терпелив, всё прекрасно понимал и будто читая мысли, уверял, что будет рядом, кажется, Соён сама стала осознавать, что Минги тот самый человек, которому она готова полностью доверится... — Нам говорили про эту повязку в школе, забыл, как называется... — скривил своё лицо Рики, пытаясь вспомнить название повязки. — Дезо, — ответила Минни за него, а Рики покивал, будто знал, но просто забыл, а Пак понимающе улыбнулась, явно поняв, что Рики двоечником и прогульщиком был в школьные времена. — Как Чонвон? Ну, заключённый семьсот двадцать один? — любопытно спросил японец, оглядывая медсестру Пак, у которой был вид каким-то печальным и грустным. — С ним всё хорошо... — произнесла Минни, немного задумавшись. — Вы с ним друзья? — Ага. Лучшие друзья, — поправил Рики, покачав ногами. — Странно, он что ни разу про меня не замолвил? Наверно, просто не хотел оказаться в моей тени! Минни улыбнулась. Её явно развеселили слова японца, поэтому она просто кивнула, снимая перчатки. — Сегодня какой-то странный день. Охранников много, да и начальник какой-то нервный. Что-то утром произошло? — взволнованно спросила Пак, а Рики надул щёки, обдумывая. — Не знаю, что произошло, но утром избивали Дьявола и всех его сторонников. Вот и я получил, — попытался пожать плечами, но резко прошипел от боли в ключице. Пак застыла, отворачиваясь, чтобы свои эмоции не выдать. Руки неожиданно дрогнули, отчего то сердце забилось в тревоге за Уёна, но Минни отогнала плохие мысли, но душу, ведь не обманешь и не успокоишь так быстро. Шум аппаратов прекратился, а свет выключился, издавая щелчки, будто лопнет сейчас что-то, отчего Минни отшатнулась, не ожидав такой резкой темноты. Прозвучала громкая сирена... — Медсестра Пак, с вами всё в порядке? — нервно произнёс Нишимура, явно побаиваясь темноты. — Да, всё хорошо, — тихо ответила Пак, устремив свой взгляд на дверь, которая резко распахнулась впуская человека, что осветил их фонариком, заставляя прищурить глаза от направленного света. — Минни, а я тебя искал... — голос Чонсока прозвучал не по доброму, заставляя даже Рики напрячься всем телом, когда на него направили свет. — Заключённый, иди в свою ямку. — Нет... — ответил Рики, вставая с кушетки. Он заставил медсестру Пак спрятаться за своей спиной, явно где-то в подсознании ликуя, что станет главным героем, который спасёт свою красавицу. Наконец-то! Охранник сделал несколько шагов вперёд, тихо рассмеявшись. — Чонсок, с тобой всё хорошо? — подозрительно произнесла Минни, замечая, как мужское лицо скривилось в гримасе раздражительности. — Хорошо? Ты, тупая овца, ещё смеешь спрашивать? Из-за тебя, сука, я проиграл спор! Как ты вообще могла делать вид, что равнодушна ко мне, когда все без ума от меня?! Я это просто так не оставлю. Сама сейчас ноги раздвинешь и мы всё снимем это на видео! Резкий рывок и Рики падает на пол, громко ойкнув от боли. Минни успевает отойти, толкнув металический столик в сторону обезумевшего Чонсока, который швыряет предмет в сторону. — Чонсок, ты пожалеешь. Опомнись! — восклицает Минни, хватая шприц, на что Чонсок злобно улыбается, явно не пугаясь «защиты» медсестры. — Опомнится? Нет, дорогая, я долго мечтал об этом дне, ко мне! — хватает Минни за рукав медицинского халата, вынуждая Пак очень сильно испугаться. — Никто на помощь не придёт. Сегодня кровавая ночь. Все заключённые на воли. Поубивают друг друга эти голодные звери, а до нас не будет никакого дела. Ткань сразу же рвётся, а злобный смех Чонсока усиливается, но, его, вдруг, хватают за ногу, вынуждая упасть на кафель. — Да уберись ты, японец долбанный! — рявкает недовольно Чонсок, отпихивая от себя Рики, что сверху оказывается, пытаясь удержать взрослого мужчину. — Почему все слово «японец» так пренебрежительно говорят?! Вы меня все уже задолбали! — канючит заключённый в ответ от такой несправедливости.  Минни отшатывается, пытаясь найти что-то покрупнее. Чонсок толкает от себя Нишимуру, что на полу оказывается, постанывая от боли и тот час же получает сильный удар, заставляя вскрикнуть. — Ну, всё, рыбенька, нас больше никто не побеспокоит, — шепчет Чонсок в наслаждении от ожидания, надвигаясь в сторону Минни, что пытается сбежать, но её хватают за предплечье, толкая на кушетку. Рики что-то шепчет, пытается подползти, помочь, но обессилено лежит на полу, самого себя проклиная. — Не надо! Пожалуйста, не надо! — Минни верещит, пытаясь отбиться от чужих рук, что рвут на ней одежду, нависая сверху. Беспощадно задирают её голову, придерживая больно за волосы, целуют больно в шею, но Минни отталкивает от себя мужчину, пнув ему между ног. Чонсок громко вскрикивает, придерживаясь за самый важный детородный орган, замечая, как Минни привстаёт, дабы сбежать, поэтому Пак с размаху бьёт Минни по лицу, вынуждая девушку упасть обратно. — Я из тебя всю дурь вытрясу, поганка... Ремень оказывается на полу. Чонсок тянет вниз «собачку» ширинки, спуская свои штаны, а Минни плачет, сильнее ногтями в ладонь впиваясь, чтобы нанести удар и хоть как-то отбиться, но неожиданный удар по голове — и мужское тело безвольно падает на пол. — Минни, — весь кровавый, но живой, Уён падает перед Минни, стирая её слёзы, а девушка давится комом, смотрит на мужчину и не верит, что он сейчас здесь, рядом с ней. — Вставай. Нам надо уходить...  Минни, глазами страха, смотрит на Дьявола, что весь искалеченный, с царапинами и... рваной раной. — Там... — сглатывает. — Рики... Уён легонько толкает девушку на выход, а сам подбегает к молодому заключённому, что валяется полу-живым. Дьявол берёт его на руки, не смотря на боль, и выбегает из помещения, встречаясь с испуганными глазами Минни. Уён тяжело сглатывает, когда взгляд невольно скользит по телу девушки. Она дрожит, явно ожидая нападения, поэтому прижимается ближе к мужчине. — Мы сейчас пойдём в кабинет моего друга. Там безопасно, — уверяет Уён, а Минни кивает. Верит ему, даже не смотря на всё происходящее, а сердце Дьявола разбивается вдребезги, ведь... она не должна здесь находится... Шум. Адские крики. Громкие удары по старым трубам, что разносят эхо по всему зданию, словно это место и есть так называемый ад. Уён толкает дверь, врываясь в кабинет и замечает заместителя начальника валяющегося на полу. — Долго вы... — кашляет радостно Ёсан, отстраняя ладонь от живота, чтобы посмотреть на свою кровь, что скользит по руке, а Уён кладёт Рики на диван, устремляясь быстро к своему другу, явно волнуясь за его состояние. — Ёсан, я тебя сейчас сам убью, что за дерьмо? — ругается Уён, пытаясь приподнять Кана и дотащить его до стула. — Тут охранники все подставные. Не наши. Напали на меня, гиены, — чуть-ли не рычит Ёсан, кивая любопытно в сторону Минни, что застыла, так и не приближаясь. — А вы и есть та самая любовь-детства, приятно познакомится! — Заткнись, Кан, — отрезает Уён радость своего друга, отчего Кан закатывает глаза. — Мне надо идти. Блять, на тебя и на этого полу-дохлого японца надеется? Защита нахрен, — цедит Дьявол, явно не радуясь такой обстановке событий. Он ловит взгляд застывшей Минни, и готов сейчас провалится под землю. Боится уйти  отсюда и оставить без своей защиты. Дьявол оказывается рядом, кладёт свои кровавые ладони на плечи Минни. — Наложишь, пожалуйста, повязку ему, хорошо? — выдыхает, тяжело дыша, глазами своими исследует эмоции Минни, которая собирается что-то сказать, но, словно боится. — Я должен уходить... — А мой брат? — отчаянно шепчет. — Мой брат ведь... — Я приведу его сюда, — успокаивает, плечи её сильнее сжимая. — Не выходи отсюда. Не отходи от Ёсана. Слышишь?! Минни слабо кивает, прикусывая губу, а Уён резко девушку к себе прижимает, зарываясь в её волосы. Втягивает запах Пак, отчаянно дышит, ощущая, как сердце бешено у неё в груди колотится. Хочется её вечность обнимать, вечность шептать, что не даст в обиду, но Уён ведь вечность жить не будет. Его вечность закончится сегодня. Он отходит, смотрит долго в глаза её, словно пытаясь запомнить эту встречу, а затем срывается, закрывая дверь. Дьявол отчаянно кровь вытирает, что течёт из носа, кривит лицо, когда сердце болезненно напоминает о образе желанной его девушки. Больно. Обидно, если признаться честно, так больно Уёну было, когда он потерял Минни ещё в далёком в детстве. Она уехала, оставив не только его, но и цветы, которые он поливал каждый день, тихо входя в чужую территорию дома. Минни была единственной, кто так нежно к нему относилась. Единственной, кто скрашивал его серые дни. Единственной. — Стой! — женский голос обрывает его мысли полные тоски. Уён оборачивается, замечая, как Минни приближается к нему, замирая рядом. В глаза долго смотрит, пронизывает и ему не надо слов, ведь всё говорят глаза. — Будь... осторожен, — шепчет она, а Уён молчит, не даёт обещаний, но расплывается в кривой улыбке, чтобы утешить её или себя. — Если... — запинается, собираясь с мыслями. — ... очищусь от своих грешков и вернусь, ты дашь мне шанс? Дьявол ищет ответа в глазах Минни, что не пытается скрыть правду, а лишь тяжело вздыхает, кивая головой. Улыбка Уёна становится шире, он касается щеки Минни, поглаживает невесомо, смотрит так, что Пак готова сейчас сама сделать к нему шаг и обнять, но мужчина отходит, не отворачивается, а просто движется назад. — Иди, — кивает, чтобы убедится, что Минни будет в безопасности. Пак губы сильно прикусывает и быстро уходит, закрывая за собой дверь. Прислоняется головой, чтобы поддавить слёзы, что рвутся на выход, ведь они ни к чему. Зачем плакать, из-за такого, как он? Но... почему-то больно, ведь Уён совсем не чужой, а тот самый мальчишка из детства о котором заботилась Минни, переживала и просто по своему, по-детски, любила. — Впервые вижу Дьявола таким уязвимым, — комментирует Кан Ёсан, тихо усмехаясь. Ему весело, но при этом сам ранен, будто и не чувствует боли вовсе. Пак помогает мужчине избавится от верхней одежды, находит повязку, ваты, бинты, в общем, многое. Накладывает асептическую повязку, а Ёсан удовлетворительно кивает и благодарит девушку, усаживаясь на кресло. — Медсестра Пак... — шепчет Рики, который весь скукоживается, щурит свои глаза и стонет. Минни оказывается рядом, убирает его чёлку назад, чтобы не мешала зрению и успокаивающе поглаживает парня по волосам, словно брата своего, а ведь брат Минни примерно такого же возраста... Ёсан подходит ближе к окну, фокусирует свой взгляд, отмечая обстановку. Минни, любопытная девица, сама оказывается рядом, прижимая ладонь ко рту, когда замечает заключённых и охранников, что дерутся насмерть. Выстрелы оглушают, заставляя вздрогнуть. — Минни, ты моей смерти хочешь? Спрячься и сиди, как мышка! — толкает легонько девушку от себя, чтобы прижалась к углу и сидела тихо. Ручку двери кто-то резко дёргает, отчего все замирают в кабинете. Рики слегка привстаёт, переводит свой испуганный взгляд то на заместителя, то на Минни. — Всем тихо, — произносит Ёсан, доставая пистолет. Кан приближается к двери, указывая Минни, чтобы она спряталась под столом. Пак послушно исполняет приказ, аккуратно выглядывая — из-за чего Ёсан, фыркает, качая головой и резко распахивает дверь, направляя дуло пистолета в сторону брюнета. — Не надо! Это Чонвон! Всё хорошо! — зашуганный Рики аж привстаёт, уверяя Кана, что это свой человек, а Минни замирает, потому-что видит Чонвона. Ни кого-то другого, а Чонвона... — Вонтэ... — вырвалось у Минни сипло и болезненно. Чонвон сразу-же поймал взгляд медсестры Пак, своей... сестры, а затем быстро отвёл, ощущая себя не в своей тарелке. Рики отошёл, позволяя Пак приблизится к Чонвону. С глаз выступили слёзы, дрожащая ладонь коснулась щеки Чонвона, который замер, расширив свои глаза. — Непутёвый и непослушный мальчишка, — всхлипнула Пак, прикусывая нижнюю губу. Чонвон ощутил на себе большую вину и стыд, не зная, что и сказать. Не ожидал он, что друг Дьявола приведёт его именно сюда, к сестре. Подстава какая-то. Значит Чон Уён догадался. Он нашёл правду, когда все следы ввели к Вонбину... Ёсан, весь нахмуривший, ещё не до конца поняв ситуацию, приблизился, чтобы дверь закрыть, но кто-то дверь потянул на себя: — Сдохните вы все! — яростно закричал ниоткуда взявшийся Вонбин, направив дуло пистолета на медсестру Пак. Ёсан не успел, только пригнулся, чтобы самому не попасться под пули. Несколько выстрелов оглушили кабинет, заставляя всех зажмурится и сжаться всем телом. Чонвон, который спрятал Минни своим телом, обессилено упал на свою сестру, утягивая её за собой, на пол, Пак затаила дыхание, а глаза от увиденной картины расширились. Это всё сон. Всего лишь сон... — Б... блять, — со страхом произнёс бледный Вонбин, пытаясь выстрельнуть снова, но пистолет с его рук выхватили и им же ударили наотмашь. Рики, который зажал свои уши ладонями, приоткрыл глаза, устремляя свой взгляд на лужицу крови, что увеличивалась рядом с медсестрой Пак, которая отчаянно пыталась остановить кровь, прижав свои ладони на место выстрела. — Вон... Вонтэ... Н-е-е-т... Вонтэ, посмотри на меня, пожалуйста, Вонтэ, не надо, пожалуйста... — всё ещё не веря, шептала Пак, а Чонвон выронил одинокую слезу, что покатилась к виску. — Если ты умрёшь, я тебя не прощу, никогда не прощу, ты меня слышишь?! — воскликнула так громко, что даже Ёсан отвернулся, понимая, что выстрелы были смертельными. Тут поможет только чудо и операция... поэтому мужчина, не сдержавшись, вышел, охраняя последние минуты Чонвона. — Ты же... сдержишь о... о-обеща-н-ние? — Чонвон попытался улыбнуться, хватая ртом воздух. — З-знаешь... я дум-а-л, что Дьявол совсем н-не идёт те... тебе, но... узн-а-а-в его... поближ... же, пони-маю, что он... не так у-уж плох... Минни покачала отчаянно головой, взяла ладонь Чонвона в свою, прижимая к своей груди, а брюнет, лишь улыбнулся, словно знал, что судьба у него такая. Умереть на руках сестры, хоть где-то он преуспел... — Улы-байся... сестра, — напомнил Чонвон, — Улыбайся, да-же, когда всё дерь-мово... Чонвону хотелось так много о чём рассказать. Хотелось признаться, что он следил за Минни, нашёл раньше её, пока она пыталась хоть какие-то следы выследить. Родители не контактировали с друг с другом, а дети, из-за ненависти старших пришлось расстаться и потерять друг друга, но Чонвон нашёл. Вся такая же красивая, как и в детстве, совсем не изменилась, а вот Чонвон изменился, исхудал, щёки пропали, а глаза потухли. Хотелось рассказать, как ему было смешно наблюдать, когда Минни захотела погладить добрую собаку, которая и вовсе не доброй оказалась. Наверно, Чонвон ещё смеялся долго, даже когда ложился спать, умиляясь от такой картины. Много, что было рассказать. В основном, Чонвон ехал на своём мотоцикле, так было удобнее наблюдать и узнавать свою сестрицу. Да, ненависть тоже присутствовала. Он так порой ненавидел Минни, что ей так хорошо, будто нет у неё никого брата, казалось, что она вообще его не ищет... Хотелось и про Дьявола много что рассказать. Он ведь тоже следил за Минни, то есть оберегал от опасности, и, если честно, Чонвон пугался сначала, не подавая вида, ещё даже не осознавал, что Чон Уён заключённый, только, когда попал в тюрьму, понял, что играет важную роль в руках некого Чон Чонгука. Появились такие-же пешки, как и он — Вонбин, которому была дана роль — Вонтэ. Чонвон придумал свою сказку, прикидывался, что потерял память, а чей-то чужой голос говорил ему, какую сказку именно рассказать, так и появилась некая бабушка, которая умерла, после чего Чонвон устроил спектакль своего горя. У Чонвона появилась другая жизнь, придуманная, ясное дело, Чон Чонгуком. Но... как догадался Дьявол, что Чонвон — это Вонтэ? Загадка, которую, видимо, никто не узнает, но Чонвон кое-что всё же узнал о Дьяволе. Никакой он не Дьявол даже, ведь сидит в тюрьме не заслуженно, потому что настоящим Дьяволом является... Чон Чонгук. Время остановилось. Губы Минни задрожали от безысходности ситуации, левой рукой она коснулась его головы, чтобы погладить мягкие волосы, а бесконечные её слёзы покапали на застывшее лицо Чонвона. Нежный поцелуй застыл на лбу брюнета, даря тоненькую ниточку теплоты. Час. Два часа. Сколько времени прошло? Минни было всё равно. Крики утихали, а в коридоре расползались стоны. Ёсан, который не знал, как успокоить девушку, чувствовал большую вину, поэтому просто сидел рядом, положив свою ладонь на плечо девушки, а Рики, который скрывал свои слёзы, наблюдал за обстановкой, всё ещё не веря, что потерял своего друга. Обида на него давно испарилась. Нишимура верил, что из всех сказанных когда-то слов, Чонвон говорил и правду о том, как жизнь к нему несправедлива... и Рики согласен. Жизнь и вправду не справедливая штука. В дверь постучали. Мужчины оживились, а Минни, словно и не услышав, продолжала сидеть на холодном полу, смотреть на кровь и ронять тихо слёзы. — У вас всё хо-рошо... Минги застыл, устремив свой вопросительный взгляд на Ёсана, что опустил голову, поджав губы, что-то прошептал, а Минги, приблизившись, наклонился к уху Кана и прошептал тихое, но услышанное: — Сан сдох и... Уён. Жалостливые взгляды устремились на медсестру Пак. Её ещё долго пытались вразумить и отлепить от трупа в который она вцепилась мёртвой хваткой и не хотела отпускать. Женский крик, в тот злополучный день, был очень невыносим, пропитанный болью, что уносило ветром. * * * Лето. Свежий воздух дарит чувство лёгкости и беззаботности. Минни рассматривает фотографии младенца на руках Минги, мысленно желая счастья, улыбка становится шире, когда взгляд замирает на счастливой Соён, что держит букеты цветов. Соён по сей день скидывает фотографии, а Минни остаётся умилятся, обещая, что этим вечером приедет на ужин, чтобы поддержать новорождённого ребёночка на своих руках. Пак очень счастлива за Соён. Девушка заслужила всего лучшего, а все обиды между девушками забылись, ведь зачем тратить эту жизнь на ссоры и страдания? Живём, лишь раз, поэтому Минни всегда напоминала себе, что грустить надо меньше, ведь воспоминания о брате должны быть светлыми и смешными, так, чтобы она вспоминала о нём, как самый лучший период в своей жизни, хоть и такой... самый болезненный. Годы летели друг за другом, кажется, Минни привыкла, но каждую ночь, в день, когда она потеряла своего брата — она сидела на подоконнике и роняла слёзы. Его обещание она выполнила — уволилась сразу же. Теперь Пак работала в обычной поликлинике. Чонвон... Вонтэ переживал, беспокоился, поэтому и попросил, чтобы она уволилась и нашла себе работу поспокойнее. Как же Минни хотелось обнять своего брата. Рассказать ему многое... Тоскливые мысли вели её к образу Чон Уёна. Мужчине, что смог коснутся её сердца, в самую душу. Она так и помнит его прикосновения. Его пальцы.... Помнит его все слова. Помнит первую встречу, помнит вторую, всё помнит, в деталях. Минни не поверила, когда услышала, что Уёна больше нет. Смотрела на всех, дабы увидеть, что её обманывают, ведь должно же быть что-то хорошее? Жизнь разочаровала. Минги, который оказался вруном, был копом под прикрытием, что собирал компромат на Чон Чонгука. Оказывается, письмо, которое, однажды, оказалась в руках Минни был от Чона младшего. Этот ублюдок поймал рыбку-Минни на крючок... а Минни... Минни думала, что письмо от Уёна. От него. Думала, что ему плевать, что Минни окружена опасностью, а тут... так оказалось. У Минги успешно получилось посадить младшего Чона за решёткой психиатрической больницы. Оказывается, Чон младший сходил с ума. Жадность, словно пелена мельтешила перед его глазами. Убивал, крушил, распространял наркотические вещества, а когда до него дошёл слух, что на него роют, выкрутился, решив вывалить все свои злодеяния на старшего брата, что работал простым автомехаником, поэтому, в скоре, все следы привели к Уёну. Минни сожалела, честно, если бы промотала всё обратно, не отталкивала, не мучала себя, а действовала уверенно и поддержала — это самое главное, но она винила Уёна, считала его преступником. Вина — с которой не может смирится Минни. Вина — когда она не сразу догадалась, что Чонвон и есть потерянный брат. Сплошная боль и множество мыслей «а если...» — Рики, это точно хорошая автомастерская... Рики? — Минни обернулась, не замечая японца, у которого и след простыл. Нишимура в тюрьме долго не засиделся, через год, после печальной истории, его выпустили на свободу. К счастью, его окружили хорошие люди, а отрываться от добрых людей и медсестры Пак ему не очень то и хотелось, поэтому он был частым гостем, чуть-ли не братом для каждого. Его тупостью очень умилялась Соён. Да, Нишимура совсем не изменился, всё такой же смешной паренёк, который несёт позитив. Минни отворила дверь, вдыхая машинный запах. Оглядывая просторную автомастерскую, прошлась дальше, любопытно оглядывая запчасти и автомобили. Было довольно тихо, словно здесь не было ни единой души. — Здесь есть кто-нибудь? — Минни уже успела пожалеть, что доверилась Рики, который куда-то пропал, наверно, решил в магазин сходить, вовремя всё же. — Ау! Послышался неожиданный шум, заставляя Минни вздрогнуть и обернуться в сторону прозрачной шторки, которую отодвинули в сторону, а Минни так и застыла, наверно, в этот момент сердце остановилось, когда она увидела мужчину по которому так сильно скучала, думала о многом, жалела... Не шанс ли это? Они встретились глазами. Мужчина, скорее всего, сам не ожидал увидеть её, поэтому сам застыл, вытирая свои ладони, что были запачканы машинным маслом, о полотенце. Не изменился. Уён совсем не изменился. Всё такой же высокий, среднего телосложения. Живой. Стоит в форме автомеханика, в чёрной майке, с опущенным верхом комбинезона. Взгляд Минни пристыжено скользит по рукам мужчины, исследует, находит новые-старые шрамы, а Уён смотрит также в ответ, не смея что-то произнести, а надо ли? — Очистился от своих грешков? — с дрожью произносит Минни, ощущая, как сейчас все эмоции вывалятся наружу. У Минни была глупая мысль, а что если Уён жив? Глупо, верно? Но Минги выводил на подозрение. Уж очень странным он казался, вечно колебался, казалось, сейчас раскроет тайну. Ох, как же он драматично рассказывал, как убили Сана, а вот про Уёна, короткое: «Чонгук убил» Минги всё знал. Уён равнодушно кидает перепачканное полотенце на спинку стула, не отрывая от Минни своего взгляда. Издаёт смешок, замечая, как Минни волной сейчас накроет от долгого его молчания. Скучала ли? Скучала. Уён уверен. Всё видит по глазам, ведь глаза Минни всегда для него открыты. Ещё чуть-чуть... он ведь ничего не испортит? Почему так трепетно? Уён боится всё испортить. Хоть преступником он не был, а сидел вместо своего брата — у Уёна были грешки, когда он стал преступником, поэтому должен был отсидеть свой срок... — Один грешок остался, — выдаёт Чон, а взгляд темнеет мгновенно, когда Минни медленно приближается и замирает совсем рядом, вонзаясь в его глаза. Её взгляд полные чувств скользит по мужским губам, она дышит ему прямо в подбородок, заставляя напрячься. — Какой-же? — выдыхает, заглядывая своим невинным взглядом в глаза мужчины. Слов не надо какой именно грешок остался. Минни всё читает по глазам, когда мужчина кладёт свои ладони на талию и прижимает резко к себе. — Почему ты всё ещё не подо мной? — кривая улыбка трогает мужские губы. Женское тело дрожит от ощущений, когда её ладони скользят по мужским рукам, поднимаясь выше. Она обхватывает его лицо двумя ладонями, смотрит долго, вытирает большим пальцем грязное пятнышко на его щеке, встаёт на носочки, замечая, как дыхание у Уёна тяжелеет, а ладони, что покоятся на талии, сжимают ещё сильнее, по-собственнически. Минни впивается в мужские губы, берёт в плен, сминает так нежно и неопытно, что Уён сам усиливает напор, резко приподнимает и усаживает Минни на капот машины, не обрывая их точку прикосновенности. Ладони вовсе гуляют по чувственным женским местам. Минни тихо стонет, жалобно прося мужских ласк. Сама тянется к нему, не замечая, как плачет, когда Уён целует чувственно в шею, вызывая мурашки. Очерчивает ключицу большим пальцем, продолжая целовать всё лицо девушки. Ловит каждый выдох, каждый стон, так жадно впитывает её эмоции, боится, что сон это всё, боится испортить, ведь он несёт сплошное разочарование, но Минни успокаивает, взглядом успокаивает, целует кадык, что дёргается от её действий, сама ластится к нему, вызывая на лице Уёна улыбку. — Минни, я такое вкусное мороженое куп... — Рики резко отворачивается, глаза даже закрывает, быстро ноги свои унося. — Почему, когда я стремлюсь так быстро прийти — всё пропускаю, а? А сейчас пришёл прямо вовремя? Что за... Жизнь, когда я просил ничего не упускать, это не означало, что я хочу смотреть порно! Мне нужен экшен! Экшен! Рики продолжил есть морожено, сев на лавочку, но понял, что не выдержит неприличных звуков, потому-что уши мгновенно покраснели, поэтому парень, набрав в лёгкие побольше воздуха, с хорошим настроением, пошёл прогуляться, надеясь увидеть экшен и стать для кого-то героем.