Цветовой круг

      В пределах Вселенной содержится всё. Даже Ничто — часть Вселенной. Место за пределами мира, пусть и существует, не поддаётся никакому рациональному объяснению. Суп из потенциальной энергии, напитывающей тело существующей реальности, а также свалка всего ненужного. Включая её. Она не «родилась» здесь, но находилась здесь вдали от планеты, что могла называть домом, сколько себя помнила. Первые её воспоминания весьма пространны, но она помнила, как прыгнула сюда, ничего не боясь. Забыла имя, забыла, кому и что говорила. Здесь её просто нет. Никогда не было и не будет. Плывёт по течению как безымянный сгусток энергии. Сколько это продолжалось? Она не помнила, потому что отключила сознание. Всё, что было в ней от человека, включая «я», пропало. Пока она не наткнулась на остатки Другой. Её поток невольно соприкоснулся с чужим, и личность сразу вернулась на место, чтобы остаться самой собой. Она вспомнила всё.       Ей дали имя «Октава». Восьмая, ведь её мир был восьмым в истории Вселенной. Октава, потому что восьмой мир находился там же, где и первый. Своим людям она дала обещание: защищать от богов, чтобы те не смели…       Другая была мертва. Ни капли сознания в ней. Только обломки каких-то разрозненных воспоминаний, и в каждом боль, боль и хитрые пурпурные глаза. Пурпурные глаза и опасные чудеса, незаметные перемены в мире, каждая из которых вела Другую к смерти. Её мир был седьмым, на нём боги прогорели. Пришли в мир Октавы, чтобы исправить ошибки, позволить Вселенной жить дальше. Но сделали только хуже. В каждом их движении скрывалась угроза смерти. Её разорвёт на части, как Другую, если она пустит всё на самотёк. Суп вероятностей не мог ошибаться. Он звал к ней, будто говорил «прошу, залечи мои раны, что нанесли твои собратья, прошу, спаси свою планету от апокалипсиса». Октава не могла не подчиниться.       Сквозь раны Вселенной она могла связаться с реальностью и дать своим людям подсказки. Небольшие: за ней шла охота. Боги не приветствовали чужеродное вмешательство. Если она будет неосторожна, то её людей убьют в массовом вымирании. Как умерли люди Другой.       Восстановленное эго больше никогда не исчезло: Октава не позволила. У неё была миссия, и если она снова подчинится потоку первородного хаоса, то подведёт весь мир. Но ей было до боли одиноко. Никакие разговоры с людьми не удовлетворяли божественные потребности… в чём-то, что Октава не могла описать. Здесь, за пределами мира, была только она и Другая. Так что с Другой она и начала разговаривать, воображая, какой могла быть мёртвая седьмая богиня. Её мир полон боли, которую люди Октавы никогда не испытывали. По сравнению с седьмым миром восьмой казался раем.       Потихоньку Октава начала собирать фрагменты седьмой богини. Хотела, чтобы хоть где-то страданиям неизвестной подруги был возведён памятник. Основа монумента — воспоминания людей седьмого мира, основа любого бога. «Вселенная-разум», как Октава решила называть Суп вероятностей, не протестовала, не кричала ей в душу, что умирает.       А дальше случилось чудо, на которое явно и был расчёт этого Высшего Существа. Памятник ожил. Другая с криком восстала из мёртвых, когда Октава положила к её «ногам» очередной фрагмент воспоминаний. В секунду материализовалась из ничего. Будь Октава человеком, она бы точно потеряла сознание. Но божественная сущность позволила ей продержаться.       Октава рассказала Другой всё как есть, и та поверила. Другая, которую на самом деле звали Гептой, дополнила историю своими воспоминаниями. И у них появился план.       — Я верну тебя туда, — пообещала Октава.       Гепта лишь рассмеялась над таким предложением и ответила:       — Вселенная умирает. Скоро все будут здесь. Тебе не нужно меня спасать.       В голосе её Октава слышала ничего, кроме печали. Её новая подруга хотела вернуться, но отказывала себе в этом желании. Рациональность, которую восьмая богиня принимать не хотела. Раз уж они себя зовут «богами», то и вещи невероятные должны им быть под силу.       Когда Октава не была занята своими непосредственными делами, она возвращалась к Гепте. Сколько времени они провели вместе? За пределами Вселенной никто не считает, но казалось, что вечность. Две богини, два мира, где старшие боги всё испортили. Объединяла их не ненависть, а желание существовать. Желание жить дальше. Выбраться из супа вероятностей и видеть то, что видели другие. Октаве стоило лишь подождать — когда последний человек в её мире умрёт, временной парадокс захлопнется и утянет её обратно. Только вот Гепта останется здесь. Чем ближе к назначенной дате, тем меньше Октава хотела расставаться с ней. Она искала способ взять её с собой, но всё тщетно. Мир отказался выпускать уже дорогое ей божество.       А Вселенная в итоге и правда умерла. В последний момент Высшее Существо позволило семерым богам из восьми вступить в новый мир, созданный благодаря их способностям. Но Гепта осталась там же, всеми забытая, кроме Октавы. Общаться стало сложнее: новая Вселенная, в отличие от старой, по швам не трещит, и выйти за её пределы практически невозможно.       Октава возненавидела мир, где не было Гепты. Когда она видела радовавшихся жизни богов, она хотела их всех закинуть туда, в небытие, чтобы они поняли, на что обрекли одну из них. Никакие извинения не были достаточно честными. Никакие фальшивые слёзы, в особенности от второго бога, мнения Октавы не меняли. Она могла, конечно, попытаться отомстить, но тогда шестерым богам будет очень просто её «успокоить». Пришлось выбрать другой путь.       — Я тебя вытащу, — повторяла Октава формирующимся протозвёздам, будто они вынесут её слова за пределы мира. В очертаниях туманностей она то и дело видела лицо Гепты. — Я их заставлю тебя вытащить. Ты не исчезнешь снова. Подожди меня, прошу.       Казалось, она играла наперегонки со временем. В одиночестве Гепта могла раствориться в супе вероятностей, как когда-то сделала Октава. Но седьмую никакие останки мёртвых богов к жизни не вернут.

***

      План сработал. Она снова сотворила чудо. Гепта вышла из чёрной дыры как из обычного портала. Теперь удивлялись остальные боги. Они, конечно, привыкли, что самая младшая из них вечно нарушает негласные правила функционирования мира, но чтобы настолько? Октава думала, что старшие её отругают, скажут, какая она дура, но ничего такого не последовало. Секунда опять плакал, на этот раз от радости. Каким-то образом возвращение Гепты помирило его с Примом. Они еле как сбежали с вечеринки, устроенной богами в честь возвращения седьмой, и нашли тихий уголок Вселенной, где формирование звёзд уже практически завершилось.       — Я всё равно не понимаю, зачем я тебе, — хмыкнула Гепта, притворяясь, что не наслаждалась возвращением в реальный мир, где не нужно было каждое планковское время бороться за себя.       — Услуга за услугу. Ты спасла меня, а я — тебя, — ответила Октава и подлетела к Гепте поближе. Взяла её руки в свои и позволила магическому разряду пройти сквозь них. Казалось, вся Вселенная содругнулась от прошедшей волны.       — Ты врёшь, — фыркнула Гепта. — Есть и другая причина.       — Конечно, есть, — подтвердила Октава. — Думаю, ты её и без меня знаешь.       Гепта убрала руки, но отходить не стала. Щелчком пальцев она создала для них небольшое помещение. Угловатый интерьер напоминал Октаве о тех местах, что она видела во фрагментах воспоминаний Гепты. Кажется, это было место, где люди седьмого мира заключали браки.       — Только у меня условие, — совершенно серьёзным тоном сказала Гепта. — Никакой драмы. Если мы когда-нибудь станем такими же идиотами, как Прим и Секунда, я ухожу обратно за пределы Вселенной. И больше ты меня никогда не увидишь.       — Удачи от меня сбежать, — подавляя смех, ответила Октава. — Я согласна, дорогая, на всё, что ты решишь.       В свете белых туманностей румянец на лице Гепты был особо заметен. Октава улыбнулась. Теперь, спустя многие годы и две Вселенные, она наконец-то могла смущать седьмую как и когда захочет.