Цветовой круг

      Илайморская летняя ночь не была тёмной. Порт находился далеко на севере и выходил к арктическим водам, поэтому у солнца никак не получалось зайти за горизонт. Феб стоял у одного из многочисленных каналов с незажжённой сигаретой в руке и наблюдал за маленькими волнами внизу. Ветер теребил волосы. Его тошнило. Цветной чёткий мир оказался в разы хуже того, что он наблюдал всю жизнь сквозь визор. Что ему звёзды, отражающиеся на поверхности воды, что ему отблески других планет солнечной системы, если цена за зрение была такой высокой? Он потерял свой отряд, потерял родителей. У него украла силы демонесса, почему-то принявшая форму любимой сестрёнки. Пришлось бежать из Зомонта, лишь бы глава «Второго закона» не подстроила его самоубийство. Взял с собой самое важное и сел на первый северный экспресс. Феб знал, что скоро лапы «Второго закона» дотянутся и до второго города страны. Их агенты бродили по этим улицам в поисках человека с лицом их руководительницы. Их агенты жаждали принести его на алтаре новой революции. Но пока у него передышка.       Щелчок зажигалки. Огонь слабо осветил его осунувшееся лицо. Феб закурил и осмотрелся вокруг. Хотелось закрыть глаза, снова чувствовать мир через силуэты и магические ауры, а не пытаться полагаться на еле работавшие в темноте палочки и колбочки в глазах. Но прошлого не вернуть. Больше он не Звезда Аспора, не наследник Дагенхартов, не глава своего спецотряда в какие-то двадцать семь, а просто Феб. Его сбросили с парохода истории.       Вдалеке Феб увидел чей-то силуэт, который быстро к нему приближался. Надо было бы убежать, не дать себя убить. Но чувство беспомощности не отпускало мышцы. Он стоял на месте, смиренно ожидая конца своей бессмысленной жизни.       — Феб! Феб, это правда ты? — знакомый голос будто нож в сердце. — Наконец-то, я тебя догнал!       Он не ответил. Силуэт подошёл поближе. Феб его и правда узнал: Риз последовал за ним до самого Илаймора. Смуглая кожа, тёмно-русые волосы, серые глаза, в свете летней северной луны отливавшие серебристым. Феб не виделся с другом всего полдня, но почувствовал такое облегчение, будто с их прошлой встречи прошла сотня лет. Хотелось броситься другу в объятья, может, высказать ему всё наболевшее, но пришлось держаться. Не из тех он людей, чтобы так сразу терять контроль над собой.       — И что ты здесь делаешь, Риззи? — спросил друга Феб, не забыв назвать его по детскому прозвищу. — Я же просил вас всех не выходить из убежища. Ты подвергаешь себя риску.       Теперь Риз стоял к Фебу уже вплотную и смотрел на него снизу вверх.       — Я не могу тебя оставить. Если с тобой что-то случится, а меня не будет рядом, я…       — И что же ты сделаешь, если на меня нападут? Бедствие забрала твои силы гораздо раньше. Ты…       — Бесполезен целиком и полностью! — Риз сразу угадал его мысль. — Я знаю. Я теперь ничто против магов «Второго закона». Против Селены. Надо было догадаться, что мощная магия у вас Дагенхартов в крови…       — Ни слова больше, — прервал его Феб. — Селена мертва. «Бедствие», или как там эта террористка себя называет, со мной никак не связана.       Риз тяжело вздохнул, извинился и попросил сигарету. Теперь на воды канала внизу они смотрели вдвоём. Это навевало Фебу воспоминания о детстве. Как он и Риззи, вечно неразлучные маленькие негодяи, ходили на речку в пригороде Зомонта и соревновались, кто закинет камушки дальше. Феб всегда побеждал, потому что магией заставлял камень перелететь по глади воды аж на другой берег. Друг же возмущался, так как его магии на такое не хватало. Он всё говорил, что соревноваться надо только в силе физической. Но и там Феб тоже побеждал. Зато догонялки ему никак не давались: Риз всегда был быстрее. Ураганным вихрем заходил в его слепую зону, сбивал с ног, брал на руки и поднимал высоко-высоко в небо. Вместе они смотрели на заходящее солнце, зная, что через несколько часов оно взойдёт вновь. Тем же взглядом теперь они наблюдали за серпом луны, понимая, что она никуда не исчезнет, даже когда настанет утро. Феб бы всё отдал, чтобы снова увидеть мир с высоты птичьего полёта. Но теперь доступ туда ему закрыт. И Риз тоже никогда не сможет его поднять туда.       — Горюешь по способностям? — снова тихий голос друга. — Добро пожаловать в клуб неудачников. Мы проиграли, да? Она нас облапошила как детей малых.       — Заткнись, — огрызнулся Феб и сразу же пожалел о сказанном. Так всегда: язык впереди мыслей. Он затушил сигарету и выкинул её в ближайшую мусорку. Хотелось провалиться сквозь землю, но извиняться Феб не стал.       Риз ничего не ответил, просто бросил свою сигарету в канал. И подхватил друга на руки. Феб даже не пытался сопротивляться. Его несли по илайморским улочкам, потом — по длинным лестницам, и всё время Феб слышал, как их сердца стучат в унисон. Он прикрыл глаза и погрузился в мир более знакомый — мир звуков, ощущений и запахов.       — Ну вот мы и здесь, — через несколько минут сказал Риз. — Не хочешь посмотреть? Конечно, полёт не заменит, но надо довольствоваться тем, что имеем.       Неохотно Феб открыл глаза. Оказывается, друг притащил его на крышу заброшенного небоскрёба. Вокруг завывал холодный ветер, от которого всё сжималось внутри. Риз посадил Феба на пол и сел сам, свесив ноги с крыши, прямо как делал в детстве. Тут нельзя было не улыбнуться.       — Если ты погибнешь, то мне нет смысла жить, — пробурчал друг, явно надеясь, что Феб его не услышит. Зря: годы практической слепоты вытренировали его слух до максимума.       — Не говори так, — попросил Феб, сам не веря в свои слова. — Смысл жить есть всегда.       — Я знаю, что не должен, — продолжал Риз. — Я знаю, что я для тебя просто друг. Но ты мои чувства знаешь. Я тебя не оставлю.       — «Тень, что всегда следует за солнцем», — процитировал Феб.       Он навсегда запомнил эти слова. Им было по шестнадцать, они только начинали серьёзные тренировки. Каждый день бок о бок. И однажды, в такой же летний, пусть и тёмный день, Риз признался ему в любви. Ответ Феба был прост: «Давай останемся друзьями». Разбил сердце сразу, не давая ложных надежд. Потому что тогда ничего такого к нему не чувствовал.       Теперь же… Он был не уверен. За одиннадцать лет многое изменилось. Он потерял всё, кроме единственной константы в узких тёмно-серых джинсах и длинной кожаной куртке, что сидела напротив. Бессонные ночи Феб провёл, пытаясь отвлечь себя от горя. Спасала только одна мысль: «Риз всегда будет рядом». Ему больше не нужны волнения, отношения, что сотрясают душу и тело вплоть до нейронов. Надоело гадать, кто что думает. Он не пророк, он плохо сходится с людьми. Только одного человека он мог прочитать всегда, и этот человек всегда знал, что нужно Фебу. Прежде чем осознать, какое открытие он для себя совершил, Феб спросил:       — Ты до сих пор меня любишь?       — Теперь даже больше, — признался он. — Знаешь, тебе с белыми волосами даже лучше. Сразу на такого вполне себе статного злодея похож. Даже больше, чем эта самая «Бедствие». Тебе бы мир разрушать, знаешь.       Ответ был таким нелепым, что Феб прыснул и выдавил из себя:       — Ты совсем идиот?       — Влюблённый идиот, да, — на одном выдохе протараторил Риз. — Я мог найти себе кого-то ещё. Кто будет мои чувства разделять. Но я снова здесь, с тобой. Так делают только влюблённые идиоты. На чудо не надеюсь, не волнуйся.       Феб рассмеялся. Когда ему требовались подтверждения от Риза? Они знали друг друга чуть ли не с пелёнок, делились всем сокровенным, никогда не предавали. Именно его Феб откинул первым, когда искал в своём отряде крысу, работавшую на «Второй закон». Риз попытался подняться, но Феб его схватил обеими руками за рукав кожанки и усадил обратно. Затем резко, повинуясь порыву чувств, накатившей на него девятым валом, поцеловал в губы. От неожиданности Риз ахнул, но в крепкие объятия заключил. Их сердца всё ещё бились в унисон, но теперь гораздо быстрее. И ветер потеплел.       — Чудо произошло, — тихо проговорил Феб. — Извини, что опоздал с ответом. Если кто-то здесь и идиот, то только я. Отрицал очевидное.       Голос дрожал, щёки обожгли слёзы. Риз поцеловал его в ответ, не выпускал из объятий долго-долго. Феб Дагенхарт потерял всё, кроме одного человека. И его он сохранит до конца своих дней.